Про меня

  Я не многовато уделяю себе внимания, а скорее вообще много-
вато пишу -- о разном. И многовато думаю, конечно -- ну, перед 
тем, как писать. Из-за этого у меня и по моему личному поводу 
иногда появляется "слишком много букв". Если попрекать меня 
чем-то, то разве что этим, писательством. Но если мысли прут, то
куда их девать-то? Совсем игнорировать? Но у меня, кроме них,
может, почти ничего сколько-нибудь ценного нету, так я уж лучше 
приберегать их буду -- на всякий случай.
  И у меня ведь эпизодически идёт не просто концентрация внимания 
на своей особе, а таки самоанализ -- и даже местами самокритика. 
  А если и самолюбование кое-где проскальзывает, так это тоже 
нормально и для организма полезно. Было бы чем самолюбоваться 
(если нечем -- надо придумывать).
  У меня не зашкаливающая мания величия, а всего лишь [очень 
длинная шкала] утилитарный подход к процессу самолюбования. В со-
временном мире трудновато уклоняться от избыточного потребления 
соли, а соль приводит к повышению кровяного давления. А самолюбо-
вание позволяет это давление снижать. И к тому же улучшает сон. В 
результате одна минута обожания себя наверняка продлевает любимую 
жизнь минуты на три, как минимум. Но такой эффект получается раз-
ве что минутах на тридцати в день, думаю, так что шибко не раз-
махнёшься и гимнастику всё равно делать надо. И вдобавок продление 
жизни удастся лишь при условии, что не будешь болтать лишнего, 
разумеется. С помалкиванием у меня пока что не совсем хорошо, но я 
работаю и над этим.
  Публичное самолюбование -- это подача собой примера психогигие-
нически правильного поведения, а не какой-нибудь мерзости. Ну, и
очень важно, разумеется, чтобы это поведение было правильным,
нужным обществу ещё в каком-то своём аспекте. На улицах хватает 
волосато-бородатых нарциссиков, которые не просто так выносят 
свою фигуристо выстриженную волосню на глаза общественности, а 
именно что самолюбуются публично. И много у вас к ним претензий
из-за этого? (По-моему, претензии к ним бывают только у меня: за 
то, что они слишком похожи на обезьян, пропагандируют блохоопас-
ное поведение и т. п.) А тут человек вдруг свою свободную мысль 
(не самую худшую) решил свободно представить, причём он-то уж 
точно не лезет вам с ней на глаза, но вас это почему-то всё рав-
но раздражает.
  А что так? Потому что у вас самих не получается свободно и ка-
чественно думать? Мешает обезьянистость?
  Короче, не нойте. Не нравится -- брысь.
  Кстати, вот прямо здесь я пишу в основном о себе потому, что 
этот текст вот прямо так и называется: "Про меня". Я его наполняю 
заявленным содержанием, а не лишь бы чем. Правда, без сладкого 
обмана читателей (= не так, как вы любите, пардон). В других мес-
тах я пишу на другие темы. Там тоже много чего. И тоже не для 
большинства из вас, так что вам вряд ли понравится.

                            *  *  *

  Попробую объяснить, кто я. Я -- можно сказать, взрослый аналог 
вундеркинда. Не в том смысле, что я не вышел из детства или снова 
в него впал (вот только этого мне, наверное, не хватало), а в 
том, что я существенно выше "сверстников" по умственному разви-
тию. Но вундеркинда очень многие в состоянии заценить как таково-
го, потому что он не выше их по умственным способностям, а всего
лишь чуть раньше эти способности проявил, тогда как меня заценять 
почти некому.
  Отличие меня от гениота. Гениот вырвался вперёд других в какой-
то частности за счёт остальных своих качеств. И эта частность от-
носительно простая, узкофронтовая , поэтому гениота тоже многие в 
состоянии заценить. Но прочее у него в завале, и в итоге жизне-
способность низкая. Я же вырвался вперёд комплексно (но только в 
части мышления, а не, скажем, памяти). Гениот -- как бы немножко 
не от мира сего, а я -- очень даже от сего, только мне в нём по-
рядки не нравятся. И общие тенденции. А так, в принципе, я живуч 
вполне. Ещё и фору дам многим, тьфу-тьфу.

                            *  *  *

  Гениализация. Имеет место, когда затягивается существование 
условий, которые особо благоприятны для творческой работы. У ин-
дивида развивается привычка впадать в состояние вдохновения, и
это состояние становится более длительным и более глубоким. В
итоге случается некоторый отход от здорового образа жизни: ты
пересиживаешь (за компьютером или за чем-то ещё), перенапрягаешь 
глаза, меньше двигаешься, небрежнее питаешься, пропускаешь гигие-
нические процедуры.
  У тебя происходят неслабые прорывы к новым важным представле-
ниям, но чем они прорывистее, тем тебе хуже, потому что ты всё 
сильнее расходишься в своих взглядах с современниками, становишь-
ся для них всё менее понятным, всё более чужим. А ты ведь вдоба-
вок меньше внимания уделяешь своей безопасности. В итоге ты либо 
попадёшь, зазевавшись, под автобус, либо будешь репрессирован за 
неосторожные высказывания.

                            *  *  *

  И я тут, между прочим, отнюдь не только самолюбуюсь: я вдобавок 
[издеваюсь над хорошо устроившимися серятинами] нежно забочусь о 
себе подобных. Наверняка их очень мало, но они ведь наверняка су-
ществуют -- очень на меня похожие или только приближающиеся ко мне 
по психотипу. Почитав у меня про меня (ну, если получится), они,
может, будут спокойнее и адекватнее относиться к себе и, наверное, 
не повторят моих ошибок. Зато немножко перехватят эстафету [свето-
чей разума].
  Кстати, усвойте одну вещичку, олухи: Я НИКОГДА НЕ ВРУ. Жене, на-
чальству, полиции или, скажем, в визовом отделе посольства я ещё 
могу позволить себе отклониться от пути правды, но в своих текстах 
-- НИКОГДА. Не из принципа даже, а из привычки, вредности и капри-
за. Я могу о чём-то помолчать, что-то смягчить, где-то грубо оши-
биться (всяко бывает), но просто мимоходом обманывать -- это очень 
не моё. Мне это отвратительно. Даже на необходимую бытовую ложь я 
иду очень неохотно, но без неё ведь бывает [не выжить] спокойно не 
пожить.
  Мне также не свойственны большие эмоции, вызывающие аберрацию
восприятия. Эмоционалить-то мне случается, но я знаю про эффект
аберрации, поэтому не рублю с плеча, а даю себе время на остыва-
ние и обдумывание.
  Вдобавок я довольно щепетилен в отношении степеней уверенности
и не стесняюсь сомневаться в собственных оценках и говорить об 
этом.
  Таким образом если я что-то утверждаю, то лучше относиться к 
этому с вниманием и некоторым доверием.

                            *  *  *

  Человеку хорошо, когда он в ладах со своими инстинктами, то 
есть когда почти все они более-менее ублажаются, а которые не 
ублажаются, те хотя бы и не возбуждаются (ну, удаётся как-то уви-
ливать от их возбуждения).
  Правда, инстинкты туповаты, и на них можно немножко влиять че-
рез сознание: представлять себе дело так, что ублажающие обстоя-
тельства уже достигнуты и что такому-то инстинкту пора бы уже 
успокоиться.
  Что нужно человеку на самом деле (= не столько по инстинктам, 
сколько по здравому глубокому размышлению), -- вопрос чрезвычайно
сложный. Можно уточнять свой ответ на него всю жизнь -- и это
нормально.
  Так вот, у человека есть инстинкт стремления к превосходству.
Если ты превосходишь, тебе легче выживать и размножаться: как-то 
так. Можно превосходить других скрытно, и это даже бывает удобно
и повышает эффективность твоего превосходства, лишь бы ты знал о
нём сам.
  Но есть вдобавок инстинкт стремления к признанию: уважение со 
стороны стаи тоже способствует твоему выживанию и размножению. 
Если ты превосходишь, но этого не признают, твоё превосходство 
тебя меньше радует, и от него тебе меньше практической пользы. И 
лучше бы признавали за тобой КАЖУЩЕЕСЯ или ЛОЖНОЕ превосходство 
(для тебя был бы тот же положительный эффект!), чем не признавали 
бы вовсе.
  Короче, жизнь подтравляется не столько инстинктом стремления к 
превосходству, сколько инстинктом стремления к признанию.
  И существует как бы парадокс в том, что превосходство не ведёт 
однозначно к признанию, а может иногда и существенно препятство-
вать ему: превосходство превосходству рознь.
  Ближе к моей особе. Я -- умник. Я в этом почти не виноват: в 
основном так само сложилось. Но одно время я всё же считал, что
ум -- это очень хорошо, и стремился к тому, чтобы ума у меня было 
побольше. Ум обеспечивает не только некоторые неудобства, но и
некоторые большие преимущества. Наслаждаться своим превосходством
он позволяет, а вот по части признания он обеспечивает в основном 
сложности. Дело в том, что признанию способствует лишь НЕБОЛЬШОЕ 
превосходство в уме над окружающими, а если ты пошёл от них в от-
рыв, ты становишься им ЧУЖДЫМ: у тебя другие интересы, другие 
разговоры, другое времяпровождение. В результате твои социальные 
связи плохо налаживаются. С себе подобными (= умниками) ты бы мог
легко стыковаться, но их очень мало. Большинство окружающих (кол-
лег, соседей, просто людей на улицах и в общественном транспорте) 
раздражает тебя уже одним только своим видом.
  А прикидываться дураком и копировать дурацкий образ жизни своих 
окружающих -- это уныло и мучительно.
  Короче, у умника выходит так, что куда ни кинь, всюду клин. Ум-
ник, конечно же, как-то выкручивается, страдает от своих особен-
ностей не так уж сильно, но всё равно его жизнь протекает со спе-
цифическими напрягами, и ему не дано переживать одной из самых 
больших человеческих радостей: радость принадлежности толпе, ра-
дость единодушия с нею, радость общего дурацкого порыва [к оче-
редной пропасти]. Дураки блаженно самоубиваются плотными рядами, 
а умник так не может: его сомнения подтравляют ему этот процесс.

                            *  *  *

  В принципе-то дураки ум уважают. У них даже пословицы есть на
этот счёт. Но дураки уважают лишь чуть больший ум других дураков,
а умничий ум выглядит для них сумасшествием: такой ум слишком для
них сложен, чтобы адекватно оценивать его размах и его достиже-
ния.
  Дурачий "умник" успешнее других дураков продвигается в обрете-
нии дурачьих ценностей. Дураки такое понимают и уважают. А реаль-
ный, большой умник отвергает дурачьи ценности. Дураки, видя та-
кое, впадают в растерянность (по-научному -- в когнитивный диссо-
нанс).
  У умников -- СВОИ представления об успешности. Скажем, умник
искренне (и обоснованно!) радуется уже просто тому, что дураки
его пока что не прикончили, как других умников -- менее осторож-
ных или менее везучих.
  Для начинающего умника своевременно понять свою особенную суть 
и соответственно необходимость особого, осторожного поведения --
значит выжить. Кто не успевает, того распинают.

                            *  *  *

  Честно признаюсь (а я почти всегда честен), что за пару месяцев
до того, как я начал вот этот текст кропать, мне попалась на гла-
за в букинистическом отделе книжка Салвадора Дали "Я - гений".
Покупать её я не стал (многовато просили, да и не мой это любимый 
персонаж), но минут десять я её полистал и кое-что, как мне ка-
жется, понял. И в моё подсознание она наверняка впечаталась. А до
того ж я довольно много читал про самовыпячивание Маяковского (ну, 
когда я над статьёй о нём работал).
  Короче, люди самовыпячивались, да ещё как, а вы это нормально 
хавали. Что, там хоть было ради чего самовыпячиваться? А точно не
наоборот: благодаря успеху их сверхнахальной самораскрутки у вас 
сложилась иллюзия, что там были действительно супер-фигурищи, а 
не рядовые выпендрёжники не без талантиков?

                            *  *  *

  Да ну вас в задницу с вашей убогой моралькой (моя мораль против 
вашей -- как ёж против Колобка). Я уже всё прочее (за исключением 
криминального) перепробовал, причём по несколько раз. Даже умерен-
ный эпатаж, а вы всё равно ни в какую. Тут не нестык, а НЕСТЫЧИЩЕ
(с просто нестыком бы я справился, думаю).

                            *  *  *

  Меня иногда уже и элементарное любопытство разъедает -- на те-
му, ЧЕМ ВСЁ ЭТО КОНЧИТСЯ. Я имею в виду не глобальную катастрофу, 
к которой вы упорно стремитесь, а пристройку моих обширных спаса-
тельских идей.

                            *  *  *

  Мне кажется, прекрасные женщины должны сдувать с меня пылинки,
не говоря уже о формах более существенного ублажения. И, может 
даже, жертвования собой ради уникального меня. Не так, как Зоя 
Космодемьянская, но всё же. Потому что я -- чрезвычайно ценная 
для человечества особь. Если я вынужденно трачу своё интеллекту-
альное время на "женский вопрос", значит, я меньше занимаюсь спа-
сением планеты и цивилизации, а они существенно недоспасённые и 
без того.
  Почему прекрасные женщины не сдувают с меня пылинок -- не имею
понятия. Это загадка человеческой природы. Может, они не замечают 
моей чрезвычайной значимости, а на слово мне не верят. Или прене-
брегают общественными интересами. Или имеют о себе самих настоль-
ко высокое мнение, что оно даже выше моего обо мне, хотя куда уж 
ещё.
  Но я тут не жалуюсь, а скорее ехидничаю до ухохота (правильно 
ли это, не знаю: моральные вопросы имеют повышенную сложность,
да и надоедать мне стала моя бесполезная правильность: того не 
пни, этого -- тоже). Знойные красотки выбиравшие себе блистатель-
ных кавалеров, наполучали из них лет через 20-40 кашлючих проку-
ренных, а то и пропитых брюхастых облезликов, прежде времени сыг-
рывающих в ящик. И хорошо ещё если хоть сподобившихся в своё вре-
мя устроиться на сносные заработки [как у меня]. За такими супру-
жниками и сами красотки почти всегда облупливаются прежде време-
ни, а вдобавок нередко жиреют. Разговорчики у них потом -- по 
большей части о том, у кого что болит, фу.

                            *  *  *

  Подробней о женщинах. Женщина -- не как собака: чувство благо-
дарности свойственно женщине в заметно меньшей степени, чем ука-
занному животному. Инстинкт благодарности у дам, конечно же тоже
имеется, но его действию всё время что-то мешает. И я думаю, ме-
ханизм тут тот же самый, который делает женщину никогда ни в чём 
не виноватой (даже если женщина якобы признаёт свою вину, это
скорее всего притворство). Я думаю, это имеет какой-то биологиче-
ский смысл и обусловлено разделением биологических ролей между
полами: некоторые инстинкты -- больше мужские, чем женские.
  Это к тому, что часть моих личных страданий от женщин вызыва-
лась даже не какими-то моими дефектами (которые у меня, конечно
же, были, есть и будут), а непреодолимой женской природой. Когда
я это уразумел, женщинам стало много труднее "доставать" меня
своим поведением. Я теперь как бы в броне своего знания их
[жалкой] сути. Пусть они вербально надрываются по моему поводу
столько, сколько хотят: я в основном пропускаю это мимо ушей.
  Но по-прежнему бесит их стремление установить на тебя монопо-
лию. Просто спасу нет. Не так уж много времени прошло с эпохи 
первобытных пещерных свобод, ан вот поди ж ты. Какому-то задри-
панному петуху в курятнике дамское разнообразие -- всегда пожа-
луйста, бычок-производитель если и жалуется, то на избыток "ра-
боты", тебе же -- категорически НЕЛЬЗЯ. Ты робко тычешь в своё 
недавно обретённое мусульманство, а даме -- как об стенку горо-
хом. Зато какой-нибудь раздутый кинозвездун меняет женщин, как 
перчатки, и это проглатывается женской общественностью чуть ли 
не с завистью к его избранницам. Ты же, доподлинный титан вольной
мысли, едва попробуешь чуть расшириться -- получаешь в ответ
совершенно искреннее бурное возмущение.
  Ни фига себе! А потерпеть ради того, чтобы обрёл душевное рав-
новесие весьма ранимый и перенапрягающийся титан, -- это слабо?! 
Но, может, титан для вас не совсем титанистый?! Или вам на благо-
получие общества чихать?! Когда вы сами достигнете титанского 
уровня личностного развития, то и вам, наверное, будет можно 
ТАКОЕ. Но вряд ли раньше.
  Мужчина для женщины -- отчасти инструмент и расходный материал,
а с расходным материалом чего ей церемониться? Даже если женщина
говорит мужчине ласковые слова о его достоинствах, это скорее
всего лишь манипулятивные действия с инструментом.
  Женщина оценивает мужчину не в аспекте его значимости для обще-
ства, а в аспекте его значимости для неё лично. Она не признает
его великим человеком, пока про его величие не напишут в газетах.
А если никогда не напишут, то она никогда и не признает. Но при
этом она может называть его в глаза и за глаза великим, считая,
что она блистательно, выгодно и благотворно врёт. А если всё же 
не врёт, значит, уверена, что без неё он великим не стал бы ни 
за что. И/или что даже со своим величием он неё едва достоин. 
Кстати, на ложь средняя женщина решается много охотнее, чем 
средний мужчина: правдивость -- это скорее мужское качество, чем 
женское. 
  Мерять женщину мужской линейкой -- типичная ошибка начинающих,
обходящаяся им иногда очень дорого. Бывает, даже чуть завидуешь 
по этой части педерастам (но всё равно пусть они держатся от меня 
подальше).
  Но встречаются и довольно "мужеподобные" дамы. Ты к такой -- со
всеми любезностями от как бы уже почти, наконец, знатока женской 
природы, а дама тебе в ответ -- шарах чисто по-мужски, чуть ли 
не под дых кулачищем (или ногой по сопатке): мутантка, нелады с 
гормонами, такое бывает.
  Разумеется, я усредняю и упрощаю. И где-то даже ошибаюсь, на-
верное.

                            *  *  *

  Я много чем не вполне доволен в себе, кое-чем даже очень не до-
волен, но то, как крутятся мои мысли, мне более-менее нравится.
Когда же не нравится и это, я тогда сравниваю кручение своих мыс-
лей с тем, как они крутятся у очень многих других (ну, что по 
текстам видно), и мне, как правило, немного легчает. Даже ошиба-
юсь я не так как они, а, как правило, немножко приличнее и не во-
пиюче (ну, по-моему). Но я морально готов опозориться и по-круп-
ному: получается только у тех, кто хотя бы пробуют.

                            *  *  *

  Если хоть раз удержаться от восторга и попробовать высказаться 
о движении моих мыслей более-менее спокойно и кратко, то получит-
ся, наверное, так: полная свобода, но с сильным стремлением оста-
ваться в рамках психиатрической нормальности, очень размашистая 
креативность, широта интересов, склонность к порядку (но без 
большой боязни беспорядочных вещей и всяких недоработок), целе-
ориентированность и немалая претенциозность, но с развитой само-
критичностью (пусть и без самоедения).
  Мне кажется, что меня положительно характеризует и то, что я
охотно цитирую в позитивном ключе людей безвестных, которым уда-
лось, на мой взгляд, что-то удачно подметить и высказать, так 
что даже мне понравилось и понадобилось. Если бы меня действи-
тельно душила мания величия на фоне общего не вполне доразвития
интеллектища, я бы цитировал, наверное, только признанных как бы 
титанов мысли, чтобы фигурировать в окружении их блистательных 
имён. Недопонимание мной гигантскости их идей не имело бы значе-
ния, моему присутствию в их ряду не мешало бы. Ладно, можно счи-
тать, что это я так всего лишь маскируюсь, а идею этой маскировки 
я спёр.
                            *  *  *

  Я верю в МЕТОД: в то, что можно так наладить личную технологию
интеллектуальной работы, что ты будешь способен привносить что-то
более-менее новое и значительное почти в любую область, в которую 
сунешься и которая будет тебе интересна. Но риск ошибок, конечно
будет присутствовать (он есть всегда). Но ты ведь достаточно са-
мокритичен, ты считаешься с мнениями профессионалов (вот только 
не доверяешь им бездумно) и ты ОЖИДАЕШЬ своих ошибок и умеешь с 
ними работать. 
  Твоим преимуществом будет именно то, что ты -- со стороны. Соль 
в том, что в ядре любой сложной профессиональной области устанав-
ливается отнюдь не отточенная, выверенная, согласованная рацио-
нальность, а немножко другое:
   - набивание цены своей деятельности;
   - коллективное перетягивание на себя одела; 
   - взаимное поддакивание;
   - держание шеренги;
   - отшивание чужаков от кормушки.

  Истина и реальная полезность для общества интересуют любой про-
фессиональный клан не очень сильно. Много важнее для него сохра-
нение своего престижного и денежного статуса. Из-за этого идёт 
накопление [бредятины] удобных фикций, покушаться на которые -- 
преступление перед кланом. А мне-то, постороннему, эти фикции до 
фонаря, отсюда и появляется возможность интеллектуальных проры-
вов (но не карьерных). Профессионал же, член клана, такие прорывы 
НЕ МОЖЕТ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ: нет у него в них материального и карьер-
ного интереса, а со временем вдобавок и мозги отвыкают от серьёз-
ной креативной работы, если когда-то пробовали что-то смело тво-
рить.
  И это надо обладать очень средним умищем, чтобы считать, что
специалисты в какой-либо проблемной области живут мечтами о том,
чтобы порешать в этой области хотя бы основные проблемы. На самом 
деле они скорее зароют живьём того, у кого решение этих проблем
может вот-вот получиться. Потому что они с этих проблем кормятся,
пообустраивались при них, и лишаться этих проблем -- это для них
почти как ножом по горлу.
  Претенциозный себялюбец, стремящийся прослыть широким умником,
но не шибко тянущий интеллектуально, действует немного иначе, чем
я: он стремится выявить buzz words в той области, к которой хочет 
примазаться, и начинает поджужживать "признанным специалистам", 
чтобы сходить там за своего. Его там, правда, не очень-то и ждут, 
какой бы он ни был: своих имитаторов хватает.

                            *  *  *

  Эффектно трындеть -- это не моё. К трындёжникам у меня непри-
язнь. Если я определил какого-то автора как трындёжника, интерес 
к его продукции у меня пропадает полностью: мало ли кто чего на-
болтает, только отнимет время. МОИ авторы -- те, кто упорно до-
колупываются до истинок (нередко ошибаясь при этом, о, да).
  Для меня чрезвычайно важно, не чтобы идея красиво, умненько и
наукообразненько звучала, а чтобы она адекватно отражала реалии
(= не была шибко предположительной), и чтобы она не болталась са-
ма по себе или в какой-то не понятно зачем нужной конструкции, а 
чтобы она хоть каким-то боком СРАБАТЫВАЛА (может, не сразу) в ми-
ре реалий, а не в мире фикций. Ну, ложь -- это тоже огромная дви-
жущая сила. Но моя специализация -- правда ["как бы ни была она 
горька"].
  У меня сильная заточенность на правду, на истину, а не на мани-
пулятивное воздействие словом. В личном аспекте это очень не вы-
годно. Но обществу такое, по-моему, всё же немножко нужно -- хотя 
бы в некоторых местах. Но ложь для него много важнее.
  Кстати, некоторые трындёжники отнюдь не считают, что они лгут 
ради заработка: нет, они ИНТУИЧАТ. Они как бы сыплют блистатель-
ными гипотезами, почти теориями, а разбираться с этими гипотеза-
ми -- занятие для умов попроще [типа моего, да?!].
  Я как бы тоже далеко не всё обосновываю из того, что высказы-
ваю (всего и не обоснуешь, а жить как-то надо), но моё подсозна-
ние -- немножко не такое, как у трындёжников. И у меня немножко 
другое соотношение между подсознательным и сознательным. И своим 
КРИТИЧЕСКИМ мышлением я горжусь не меньше, чем своим КРЕАТИВНЫМ.

                            *  *  *

  Я не критикан, а критикист и критиколог.

                            *  *  *

  Далее, я практикую "междисциплинарный подход", то есть не обра-
щаю внимания на границы профессиональных областей, пределы набо-
ров кому-то удобных фикций, эксплуатируемых территорий. Это тоже
может давать большой положительный [но никому не нужный] эффект.
  Континуум реального мира поделён не между науками, а между
кланами "научных работников", от этих наук кормящихся. И кланы 
следят за тем, чтобы никто посторонний к ним бесплатно не залезал 
никаким краем. Так называемые "междисциплинарные исследования" --
это на самом деле исследования межклановые. Важно ведь не просто
что-то открыть или придумать: важно ПРОТОЛКНУТЬ свой результат в 
"научный оборот", иначе не будет тебе ни славы, ни денег. А про-
толкнуть мимо кланов не получится, потому что именно они этот 
"научный оборот" и делают. А где кланы между собой не договори-
лись, там никаких исследований и нету. Точнее, может, кто-то и 
копошится маргинально, но от него ничего не попадает в "научный 
оборот", потому что для попадания нужны профильные конференции, 
публикации в профильных научных журналах, а непрофильное остаётся
незаметным даже в интернете.
  Так вот, я на это всё чихнул, чтобы не мешало творчеству. А на-
учная отрасль в ответ чихнула на меня. Точнее, она меня даже не
заметила, да и негде было замечать. Меня ведь даже цитировать не-
возможно либо не солидно (зато можно плагиатить в каких-то част-
ностях). 

                            *  *  *

  Нередко концентрировать внимание на себе я ВЫНУЖДЕН. Впрочем,
я вряд ли концентрирую его так больше (или много больше), чем 
другие: я всего лишь делаю это чуть иначе. В частности, я делаю 
это ЛИТЕРАТУРНО. И я ведь раздражаю не собственно концентрацией,
а её текстовыми результатами.
  Кстати, любой юморист, как правило, пишет в первую очередь о 
себе: это наиболее верный путь к юмористскому успеху, я такое в
пособии для стэндап-комиков вычитал.
  Юмористы вас не раздражают, а напротив, веселят своими концент-
рациями на себе, потому что выглядят неуклюжими, неудачливыми, 
уступающими вам по успешности и т. п. -- в общем, смешными. Я же
не просто успешнее вас, а ФАНТАСТИЧЕСКИ успешнее. Ну, если опре-
делять по совокупности показателей, потому что реальный перевес 
над вашим большинством у меня только по некоторым направлениям 
(креатив, продление молодости, путешествия).

                            *  *  *

  Признаем правду: мой креативный продукт обширен неимоверно. На-
сколько он значим -- это другой вопрос. Но у меня и на него есть 
ответ: мой продукт и значим неимоверно, но преимущественно в по-
тенциале, потому что вы не хотите или не в состоянии им пользо-
ваться. Я для вашего убогого самоуничтожающегося мира слишком
хороший [чтобы жить].

                            *  *  *

  Я не умник, а СУПЕР-умник. Умники -- хорошие ребята, я их люблю,
они меня тоже жалуют. Но я немножко уже не такой, как они: я на-
хально пошёл в отрыв.
  У меня это так, во-первых, в силу возраста (кое-что успело с 
годами поднакопиться из-за того, что меня своевременно не укоко-
шили); во-вторых из-за моей рано сложившейся (в 15-16 лет) зато-
ченности на гигиену, на укрепление здоровья (получилось -- на 
продление молодости); в-третьих, наверное, благодаря каким-то 
мутациям (ну, или "мутациям" в психике: кое-что там, по-видимому, 
как-то удачно сложилось).

                            *  *  *

  В своё время я не был "вундеркиндом" в широко принятом смысле
этого слова: я не заканчивал двух школьных классов за один год, я
не пиликал на скрипочке, почти не побеждал на школьных олимпиа-
дах и т. д. Я всего лишь много читал и думал и что-то там пробо-
вал творить. Такие у вас "вундеркиндами" не считаются. Никто со
мной не носился, не поощрял меня в моих положительных особеннос-
тях. Я был, как придорожный сорнячок, который самостоятельно бо-
рется за выживание. [Теперь я за это немножко мщу литературно.]
  "Вундеркинды" с возрастом выравниваются в своём умственном раз-
витии со сверстниками, а я так и не выровнялся: получайте.

                            *  *  *

  Из-за моей сверх-креативности мне трудно ходить на работу, как
ходят все нормальные люди: я там мучаюсь от рутины, изнываю от 
тоски по творчеству, много отвлекаюсь на СВОЁ. Наверное, похожее 
мучение бывает на рабочем месте у цыгана, когда он пробует стать 
"нормальным человеком". 8-часовый рабочий день, 40-часовая рабо-
чая неделя -- это для меня разновидность лёгкой пытки, издева-
тельство над моим творческим организмом.
  Какое-нибудь компьютерное программирование достаточно креатив-
ным для меня не является. По мне это -- такая же рутина, тем бо-
лее что создавать всегда приходится какую-то мелочь или гадость.
  ЛЮБАЯ социальная ячейка в вашем несчастном обществе для меня 
недостаточно креативна. Не думаю, что я удовлетворился бы даже в
качестве вашего царя: у царей в работе тоже много рутины (произ-
носить ритуальные речи, [разбирать] подписывать заявления на по-
милование, раздавать ордена и т. п.: а будешь пренебрегать такими
занятиями -- свергнут или отравят).

                            *  *  *

  Я -- [чудо вселенной] хорошо настроенный универсальный мозжище
с большим опытом работы -- творческой, аналитической, критичес-
кой...
  Гипотеза. Я никогда не отличался большой психической выносли-
востью, так вот, возможно, это у меня так потому лишь, что я не-
множко более основательно, чем другие, перерабатываю информацию. 
Бывает, я даже решения принимаю медленнее, чем другие. И даже 
идеи генерирую медленнее. Зато они у меня, наверное, более качес-
твенные.
  Если человек мыслит схематично, то он мыслит быстрее человека,
мыслящего не схематично. Потому что обращается с конкретными на-
борами чётко очерченных элементов. Но он мыслит в рамках своих 
схем. Если хорошее решение возможно в этих рамках, то он его и 
получает. Но бывает, что выработка хорошего решения требует выхо-
да за рамки привычных схем, а "схематику" такое не удаётся, хоть 
бей его головой о стенку. Он ведь считает, что за пределами его 
схем НИЧЕГО НЕТ. У него сильное КОМБИНАТОРНОЕ решение, у меня же 
-- сильное НЕФОРМАЛЬНОЕ.
  Почему я смеюсь над вами? Потому, к примеру, что вы считаете, 
что игра в шахматы РАЗВИВАЕТ УМ. С моей точки зрения, игра в шах-
маты не развивает ум, а, наоборот, калечит. Потому что усиливает 
формальную составляющую мышления в ущерб неформальной. Это во-
первых. А во-вторых, потому что приучает индивида к абсурдным за-
нятиям (можно ведь загружать себя чем-то много более полезным, 
чем шахматы: хорошие книжки почитывать, изобретать). В-третьих,
потому что отнимает скудные ресурсы мозга на развитие сугубо 
ШАХМАТНЫХ навыков, а не каких-то других (много играющий в шахматы 
индивид научается только игре в шахматы, а скажем, на поле боя, 
его формализм будет ему только вредить; и действиям на поле боя 
лучше обучаться на соответствующих манёврах, а не на шахматной 
доске). И в-четвёртых, потому что игра в шахматы портит ваши мо-
ральные установки: приучает спокойно относиться к причинению вами 
неприятности другому человеку по пустячному поводу (проигрыш -- 
это таки неприятность, иначе все бы стремились проиграть, а не 
выиграть). Шахматный ум -- это ум холодного расчётливого подгажи-
вателя, преследующего свои абсурдные цели. 
  В моём детстве мне "впаривали": Владимир Ильич Ленин очень лю-
бил играть в шахматы [с Максимом Горьким]. Типа потому он и был 
гений. И типа я тоже должен любить играть в шахматы. Но я как-то 
очень рано сообразил, что игра в шахматы учит только игре в шах-
маты, и этим занятием не увлёкся, хотя, можно сказать, РЫСКАЛ в 
поисках развивающих вещей.
  И много ли толкового сделал крепкий шахматист Ленин? Кровищи
пролил (чужими руками) изрядно, социализм начал строить кривой,
местами даже жуткий, тексты кропал слишком на злобу дня (не шибко 
глубокие и нынче уже весьма скучные), даже за собственным здоро-
вьем не уследил (помереть от болезней в 54 года в начале XX века
-- это, извините, [позор] немножко не то чего мы ждём от культур-
ного человека; "отмазки" принимаются, но всё равно это "немножко 
не то": Сталин вон даже курил неимоверно, а протянул значительно 
дольше, пусть и не всем на радость; а, да, Сталин ведь не увле-
кался игрой в шахматы).

                            *  *  *

  Что, я не придумал ничего уровня Общей теории относительности
или Периодической системы химических элементов? Ой ли. У меня 
хватает идей с большим потенциалом. Если внимание к ним никакое
или очень слабое, это ведь может быть от сложностей пропиха, а не 
от того, что значимость этих идей я оцениваю завышенно.
  Далее, я не ставил целью продвижение чего-то в узких областях,
в которых подвизаются именно что специалисты. Точнее, пытался про-
двигать что-то и там, но даже там оказался слишком [радикальным]
нестандартным и только расширил свои представления о дураках и
псевдопрогрессе.
  Я более-менее знаю, какие вещи у меня получаются, а какие -- 
нет. Мне интереснее было заниматься проблемами, которые особо важ-
ны, но которыми пренебрегают -- из-за того, что они "междисципли-
нарные", политически неудобные, слишком спорные, слишком рискован-
ные для репутации. Также имеются интересные для меня области, ко-
торые, наоборот, излишне популярны и потому завалены информацион-
ным мусором, через который поди ещё проберись к чему-то эффектив-
ному, правдоподобному.
  Даже сегодня ещё можно столкнуться с утверждением типа "Карл 
Маркс открыл закон прибавочной стоимости". Ба-ба-ба, во-первых, 
не открыл, а придумал -- схемку (открыть можно остров, планету,
химический элемент и т. п.); а во-вторых, скажем, у меня таких 
"открытий" -- как бродячих собак возле турецкой помойки.
  Попробовал я раз составить более-менее полный список своих как
бы открытий (точнее, просто больших идей: открытие -- это скорее к
естественным наукам). Получилось следующее:

 1. Легковые автомобили в основном используются для решения проб-
    лем, которые они же сами и создают. Это -- не мимоходное за-
    мечание, а таки основа для радикальной переделки вашего обра-
    за жизни, ваших городов. Переделки, которая даст неимоверно 
    огромную экономию и неимоверно оздоровит вашу жизнь. И очень
    ослабит угрозу глобальной катастрофы. Вы с этим не согласны?
    Вот точно так же люди в своё время не соглашались [с Коперни-
    ком] с тем, что Земля вертится вокруг Солнца, а не наоборот.

 2. Путь воинственной умеренности (модерализм) -- похоже, единст-
    венное, что может спасти человечество от деградации и само-
    уничтожения. Через умеренность -- к превосходству.

 3. Антисемитизм -- в основном от слишком пристального смотрения
    в одну точку (на евреев), от игнорирования "контекста". И ан-
    тисемиты отчасти портят нам евреев, то есть, сами обеспечива-
    ют себе поводы для антисемитизма. И одна из причин антисеми-
    тизма -- нормальная человеческая потребность ненавидеть хоть 
    кого-нибудь.

 4. Ненависть -- это не хуже и не лучше любви: ВСЕ человеческие
    инстинкты нужны для выживания и отшлифованы естественным 
    отбором.

 5. Совесть -- это всего лишь инстинкт. Один из многих. Вряд ли 
    более важный, чем другие инстинкты (измерять это всё равно 
    нечем). И он имеется у всех млекопитающих, ведущих коллек-
    тивный образ жизни. Торжественно трепаться о совести --
    признак культурного дурака.

 6. Интеллигенция -- это по преимуществу полузакрытый клуб за-
    культуренных дураков. Особенно НАСЛЕДСТВЕННАЯ интеллигенция,
    давно окопавшаяся вокруг интеллигентских кормушек. Из-за то-
    го, что она часто высказывает чужие мыслищи и заумь и сверка-
    ет пустой эрудицией (знанием псевдофактов и т. п.), она у ме-
    нее культурных дураков котируется как шибко умная, хотя на 
    самом деле лишь путается под ногами у действительных умников,
    сбивает с толку правителей и косвенно гробит человечество.

 7. СССР -- это, среди прочего (но скорее "в основном"), попытка
    прорыва от человеческого к сверхчеловеческому.

 8. Мизантропизм -- это может быть прекрасно. В общем случае он
    идёт от интеллектуального и морального превосходства и, ско-
    рее, всего означает принадлежность к СЛЕДУЮЩЕЙ человеческой 
    породе, которая пробует проклюнуться, но это очень трудно.

 9. Расы и этносы надо сохранять -- хотя бы на тех же основаниях,
    на которых сохраняются породы домашних животных. И даже прос-
    то на всякий случай (если ты не понял ценности чего-то, это 
    ещё не означает, что данное что-то действительно бесполезно).

10. Абсурдизация -- одна из основных угроз человечеству.

11. Радикальное проектирование -- следующий уровень конструкторс-
    кого мышления: то что существенно повысит качество искусст-
    венной среды человеческого обитания

12. Войны с фашизмом не было. Была война двух конкурирующих груп-
    пировок стран, в части которых существовали фашистские режимы
    -- по обе линии фронтов. Отнесение той или иной страны к фа-
    шистской -- это вопрос условности.

13. СССР готовился напасть на Европу в районе 1935 года, но не
    сложилось.

14. Решающим сражением Второй Мировой войны скорее всего была 
    битва под Эль-Аламейном в Северной Африке в июле-октябре 1942 
    года. (Я мерял и так, и этак. Мой предварительный вывод: ука-
    занная гипотеза имеет право на существование.)

15. Заскочные комплексы -- неявный феномен, существенно влияющий
    на картину общественной жизни. Они -- вроде циклонов и анти-
    циклонов в атмосфере: вы их не видите, а они есть (точнее,
    мысленно выделяются человеками, конечно) и существенно участ-
    вуют в формировании погоды.

16. Смех -- это эмоция, обрабатывающая превосходство над конку-
    рентом (возможно, кажущееся). Она...
      - расслабляет;
      - обеспечивает удовольствие -- как награду за достижение 
        превосходства (возможно, кажущегося, так ведь и опасения 
        конкурента бывают необоснованными).

17. Раскрытие природы красоты (= приятного для глаза). Красивое 
    -- это...
      - здоровое, биологически качественное (тут диктует инс-
        тинкт; но у некоторых инстинкт не в порядке, и это ведёт
        к появлению извращённых стилей в искусстве);
      - удобное, безопасное (к примеру, гладкая ровная поверх-
        ность не отвлекает внимания, не может содержать опасные 
        "сюрпизы");
      - действующее через какие-то скрытые нефункциональные 
        проходы в мозге к "центру удовольствия"; так действуют,
        к примеру, наркотики; и так действует музыка;
      - обеспечивающее приятные ассоциации.

18. Человечество самоубивается им же создаваемыми ненужными 
    сложностями. Борьба с излишними усложнениями -- одно из
    важнейших направлений деятельности.

19. В основном имеет место не прогресс, а псевдопрогресс: инно-
    вации, как правило, не решают проблемы, а лишь заменяют 
    одни проблемы другими, попутно привнося усложнения в образ 
    жизни. (Но тут я нов разве что в частностях и акцентах, а в 
    принципе против прогресса высказывался ещё Гесиод).

20. Компьютеры -- это при теперешнем положении вещей по преиму-
    ществу зло, а не добро. Применять из надо по минимуму. Час-
    тичная декомпьютеризация (процентов на 90%, может) -- 
    направление истинного развития.

21. Власть -- это скорее статус, а не функция. Обладатель власти
    не столько управляет обществом, сколько охраняет свой приви-
    легированный статус в нём. Управление (на самом деле только 
    влияние) -- это вынужденное побочное занятие обладателя влас-
    ти, поскольку оно -- тяжкий и рискованный труд, в значитель-
    ной степени переложимый на других, которые статусом пониже.

22. Управление обществом -- это вообще фикция. На самом деле со
    стороны "органов управления" есть только ВЛИЯНИЕ на общество,
    да и то влияние в целом вряд ли определяющее (кроме отдельных 
    узких областей). Ситуация в обществе формируется под действи-
    ем МНОГИХ центров влияния и сама влияет на них. Часть соци-
    альных процессов -- результат не влияний даже, а сложения 
    "атомарных" инстинктивных устремлений огромного множества ин-
    дивидов. Как правило, законы государства выполняются лишь 
    более или менее частично -- из-за коррупции, лени, незнания, 
    здравого смысла и т. п.

23. У некоторых людей особо эффективное универсальное мышление. 
    Технику такого мышления можно выявить, дошлифовать, описать. 
    Но она сложная. Но я этим понемногу занимаюсь. Новизна тут, 
    конечно же, не в обнаружении, наконец, что некоторые люди
    существенно умнее других, а в выявлении того, какими особен-
    ностями мышления это умственное превосходство обеспечивается.
    Там не несколько особенностей, а довольно большой их набор --
    и что, каждую особенность оформлять как отдельное открытие?!

24. Гениальность -- это перекособочение мышления, а не высшая 
    степень развития ума.

25. Дурак -- это нормальный человек, а умник -- это отклонение от 
    нормы, порождаемое не совсем хорошими факторами.

26. Так называемое счастье очень вредно -- когда оно постоянное и 
    длительное. Чтобы сохранять живучесть и развиваться, надо 
    эпизодически умеренно страдать.

27. Человеческие желания избыточны. Это обусловлено эволюционно:
    большой напор в борьбе за блага способствует урыванию хотя бы
    необходимого их минимума.  Вполне удовлетворять человеческие
    желания -- значит вредить человеку. Оставаться несколько не-
    доудовлетворённым -- это правильно.

28. Эффективных средств омоложения нету (об этом можно судить по 
    облупленным физиономиям богачей). Но есть эффективные средст-
    ва продления молодости. Но их надо с молодости же и практико-
    вать. Одно из таких средств -- умеренное (= лечебное) голода-
    ние. А голодающий богач -- это звучит забавно. Зачем же тогда
    богатство? То-то и оно.

29. Чем больше медицины, тем слабее генофонд (= хуже здоровье) у 
    человеческой популяции. Существует оптимум медицинской помощи, 
    но определит его сложно. И существует даже оптимум детской 
    смертности, увы. Но медики хотят зарабатывать побольше. Хочешь 
    быть здоровым и жить долго -- держись подальше от врачей и де-
    лай всё, чтобы реже попадаться им в руки: много двигайся, пра-
    вильно питайся и т. д.

  Наверняка не во всех этих пунктах я был совсем уж оригинальным
(а то и оригинальным хоть сколько-нибудь: за всем не уследишь),
так ведь и тот же Коперник подвижничал отнюдь не на пустом месте.
  Вообще, почти не бывает так, что ты абсолютный новатор: ни на
кого не опираешься, ни с кем не идёшь почти что ноздря в ноздрю.
  Да и не новизна ведь является целью, а проталкивание особо нуж-
ных идей. Если ты -- хотя бы в первой сотне проталкивателей, это
УЖЕ большая заслуга. И я бы только радовался и гедониствовал, ес-
ли бы благополучие этого мира было обеспеченным без моего напря-
жённого участия.
  Кстати, о Копернике. Заметим: не всё ли вам равно в обыденной 
жизни, крутится Земля вокруг Солнца или, наоборот, оно -- вокруг 
Земли? Вот то, что Земля [круглая] шарообразная, уже может быть 
существенным, особенно для тех, кто путешествуют на большие рас-
стояния, а не только в соседние [магазины] города. Это я не под 
величие Коперника копаю, а всего лишь намекаю на то, что лично я 
в своих "открытиях" нацеливался на эффективизацию практики [но и 
это не помогло].

                            *  *  *

  У меня никогда не получалось наращивать мускулатуру, хотя я всё 
время старался -- и даже превосходил в результатах немалую часть 
сверстников. Будучи студентом, я даже таскался упражняться в зал 
штанги. Но мускулатура не шибко росла. Хотя бы отчасти это было 
из-за недостаточного упорства у меня, но я подозреваю и другую 
причину: некая "жизненная энергия" может расходоваться либо на 
одно, либо на другое. Ты или много думаешь и этим развиваешь свой
мозг, или растишь мускулы. Кстати, когда идеи прут, ты забываешь 
не только о гимнастике, но и о еде. Да что еда: иногда даже сон 
пропадает (вместо него -- "творческая бессонница"). А значит, си-
деть на двух стульях не шибко получится уже хотя бы поэтому. Если 
кто-то мне будет тыкать случаями, якобы опровергающими этот мой 
тезис, замечу: и что, там был/есть действительно могучий интел-
лект [почти моего уровня], а не просто бойкость и некоторая сооб-
разительность?

                            *  *  *

  Существенную часть моей интеллектуальной мощи обеспечивает моя
неплохая (как мне представляется) научно-методическая подготовка, 
полученная в основном через самообразовательные усилия, но что-то 
было и в институте (планирование эксперимента, статистическая об-
работка результатов эксперимента и т. п.).
  У меня довольно крепенькая система таких понятий, как теория,
гипотеза, факт, логический вывод, эксперимент, наблюдение, науч-
ный закон, знание, представление, формальная система, аксиома,
соотношение формального с неформальным, доказательство, обоснова-
ние и т. п.
  Я также неплохо подготовлен по истории науки: почитывал в своё 
время что-то по истории математики, истории философии, научным 
революциям и т. п.
  И я, как мне кажется, недурственно трактую феномен философии и 
соотношение философии с наукой и религией (тоже что-то почитывал, 
но больше соображал сам).
  В философии я немножко кого-то почитывал, но старался себя не
перегружать [этой на 90% чушью].
  В науковедении я тоже не совсем профан: про что-то читал, что-
то видел сам, что-то даже сам делал.
  Думаю, про мою научно-методическую подготовку таки можно ска-
зать, что она редкостно хорошая. И нельзя про неё сказать, что 
она пропала зазря.
  Работ, тянущих своим замахом (а то и объёмом) на крепкую док-
торскую диссертацию (не совсем скучную, во всяком случае), у меня 
с десяток и более:
    "Средневековые символы в культуре Запада"
    "Варварство как слой культуры, образ жизни и принцип"
    "Голубая угроза"
    "Абсурдизм как глобальная угроза"
    "Модерализм - идеология новой цивилизации"
    "Эстетика национал-социализма"
    "Расовая политика"
    "Империя евреев"
    "Общая теория безопасности"
    "Аналитическая разведка"
    "Теория радикального проектирования"
    "Проблемология"
    "История и теория империй"
    "Против автомобилей"
    "Несостоявшаяся Большая война 1935 года"
    "Североафриканский фронт как решающий"
    "Плохой хороший танк Т-34 и загадка русской катастрофы 1941 
     года"
    "О морали"
    "Пенитенциарная философия"
    "СССР как упущенный шанс на прорыв от человеческого к сверх-
     человеческому"
    "Общая и специальная критикология"
    "Этногенез в прошлом, настоящем, будущем"
    И т. д.

  (Там далеко не везде наукообразие, но нет там и трёпа, а только 
некоторая полемическая заострённость.)

  В массовой науке считается приличным "мелкотемье". Размахивать-
ся пристало разве что академику, то есть, скорее всего, уже бо-
лее-менее маразматику, который со своими размахами лет на 20-30 
припоздал. Меня же это не устраивало: меня тянуло именно на раз-
машистое, причём разнообразное по предметным областям. (В итоге 
прижиться в научной отрасли у меня не получилось, тем более что 
там в начале 1990-х очень мало платили, а у меня даже квартиры не 
было. Так что пошёл я работать для начала в банк.)

                            *  *  *

  Я НИЧЕГО не написал чисто ради денег и/или ради привлечения 
внимания к своей особе: я всегда старался решить какую-то важную 
общественную проблему и сделать мир чуть менее дискомфортным (в
первую очередь для таких, как я, конечно, но не за счёт осталь-
ных). Также не раз были случаи, когда я стремился в чём-то разо-
браться в первую очередь для себя лично, но вдобавок пробовал 
заодно что-то выжать и из публики. "Криков души" типа вот этого 
самого текста у меня на самом деле относительно немного, и они 
тоже -- не без разбора больших общественных проблем, должного бы 
являть собой интерес для многих.
  Долгое время мне представлялось так: чем больше будет разные 
моих текстов в интернете, тем выше вероятность того, что я хоть
чем-то, наконец, серьёзно зацеплю читателей и издателей и они 
через это выйдут на весь корпус моих [блистательных] опусов.
  Так вот, по-моему, получалось скорее наоборот: чем больше я 
настрочивал, тем легче читатели находили у меня хоть что-то кате-
грически для них неприемлемое и потом слали меня подальше со всем 
моим прочим "творческим багажом".
  То есть при сбыте своей продукции я пострадал от того, что счи-
тал основными её достоинствами: широту и радикальность (в том 
числе в критике). Читателям было если не противно, то скучно (не-
понятно или чуждо).
  А я же каким-то другим быть не мог: я ДЕСЯТИЛЕТИЯМИ затачивался
на размашистое новаторство. Заузиться, смягчиться подстроиться
под вкусы массовых дураков -- значит отречься от своей любимой 
сути, про которую думалось, что через неё -- и только через неё 
-- имеет шанс спастись этот мир: через творчески смелые рацио-
нальные комплексные подходы, если что.

                            *  *  *

  Писать ТРАКТАТЫ мне нравится много больше, чем писать научные 
статьи: в трактатах ты много свободнее стилем и вдобавок можешь
выходить, где хочется, за пределы заявленной темы, смешивать 
предметные области так, как тебе хочется.
  В аспекте научности научный трактат не хуже научной статьи, а
по-моему, даже лучше, потому что своей свободой позволяет адеква-
тнее отражать ситуацию с представлениями, которые стремишься до-
нести до читателей. Научные представления -- это ведь не аккурат-
но сооружённое здание, а сочетание много чего: тут у [нас] вас 
какая-то архаика, там -- недозастроенные площадки, разные фраг-
менты плохо стыкуются между собой, в некоторых стенах дыры и т. 
д. Плюс всякие имитации, корявости и манипулянтства. Законченно и 
хорошо отделанно получается только на некоторых небольших участо-
чках, да и то, как правило, не очень надолго. Научность ведь -- 
не в стройности больших концептуальных сооружений, а в том, как 
возникает тот или иной их кусок: если стараются сделать его доб-
ротно и с прицелом на пользу (а не создать видимость или подпус-
тить пропаганды), опирают на так называемые факты лишь в той сте-
пени, в какой эти факты заслуживают, про домыслы честно говорят, 
что это домыслы, и отдают себе (и вам) отчёт в том, любая созда-
ваемая тут конструкция так или иначе местами спорна, не вполне 
надёжна и вряд ли вечна, то перед вами таки наука, даже если
излагают её весело.
  Трактаты нужны не меньше, чем чисто научные тесты. Трактаты -- 
это технологический этап развития представлений. Без трактатов 
представления будут развиваться много хуже. Но жанр трактатов не 
установлен: трактаты либо позиционируются как "научно-популярная 
литература" либо кропаются мерзкими поп-культурщиками, которые 
сыплют своими яркими "гипотезами" кто во что горазд, лишь бы 
сильнее поразить пытливых читателей и выдурить у них денежки за 
свои опусы.
  Трактаты и "научно-популярная литература" -- это довольно раз-
ные, хотя и похожие вещи. В отсутствие статуса трактатов иногда
люди пишут свою трактаты под видом "научно-популярной литерату-
ры", но есть трактатные вещи (слишком сложные, слишком задеваю-
щие), которым в научно-популярной литературе уж точно не место.
  Бывет, автор трактатов апеллирует не только к специалистам, но 
и к "общественности" -- и иногда даже пробует настроить её про-
тив специалистов и как бы вырвать из-под них их проблемную об-
ласть, что может иметь смысл, потому что у специалистов бывают 
клановые интересы, поскольку их проблемная область -- это для 
них не в последнюю очередь драгоценная кормушка.
  Подносишь в трактате свою смелую гипотезу с надлежащим моди-
фикатором "возможно", "не исключено" или "скорее всего" -- и у 
тебя НАУКА, а не трёп. Спокойно и честно говоришь, что такой-то
проект реализовать можно относительно легко лишь с технической 
стороны, но мешают такие-то личности из-за таких-то своих психи-
ческих, моральных и/или мировоззренческих дефектов -- и у тебя 
выходит довольно полемический трактат, а не научная статья. Го-
ворить о дефектах оппонентов -- это в научных публикациях кате-
горически не принято, но если эти дефекты игнорировать, то шанс
прорваться к решению некоторых проблем станет и вовсе никаким.
И где же эти дефекты разбирать? Устно в неких "кулуарах"? В 
частной переписке? Боюсь, это [чушь собачья] уж точно не позво-
лит продвигаться вперёд: тут даже с письменными публичными 
[яростными] обличениями не можешь привлечь внимание к "затраги-
ваемой" тобой проблеме -- из-за обилия информационного мусора, 
неопределённости "аудитории" и ничтожности твоего официального 
статуса (не царь же ты пока -- и вряд ли им станешь: там ведь 
не протолкнуться).
  Научный трактат -- это когда "отвечаешь за базар", а не стре-
мимшься блеснуть и/или подзаработать. Правда, хватает, мягко го-
воря, энтузиастов своего дела, которые готовы отвечать за свою 
вредную чушь, но у них всё равно чушь чушью, хотя они в неё 
страстно верят. Таких неадекватов надо бы не только игнорировать, 
но и как-то ЗАТЫКАТЬ, чтобы не гнали информационного мусора и не 
оттягивали на себя внимания (и денег). Существующий механизм на-
учных публикаций неплох тем, что отсеивает хотя бы таких деяте-
лей, причём как бы автоматически, без разбора психиатрических 
дефектов.
  Некоторые признаки околонаучных неадекватов:
    - они слишком серьёзны, слишком эмоциональны, слишком кате-
      горичны и слишком доверчивы (последнее -- избирательно);
    - у них проблема с самокритичностью;
    - они не любят работать со степенями достоверности, надёжнос-
      ти; источник, гонящий приятную им чепуху, они никогда не 
      назовут СОМНИТЕЛЬНЫМ и уж точно не проигнорируют, а предста-
      вят как вполне заслуживающий доверия.

  Я ведь не такой, да?
  Вообще, есть аж четыре разновидности неправильных трактатников:
    - сенсационщики (их разновидность -- конспирологи; антисемиты
      в основном ближе к конспирологам, наверное);
    - пропагандоны;
    - неадекваты;
    - старые академические пердуны, пробующие наконец-то блес-
      нуть.

  Чёткие границы между ними отсутствуют.

                            *  *  *

  Была всё же вялая надежда: однажды, наконец, заметят, оценят 
скорее положительно, чем отрицательно, найдут, что я в основном 
полезный, начнут привлекать и приплачивать, а то и что-то похлеще 
отжалеют: степень почётного доктора наук ХОТЯ БЫ. А ещё синекуру
какую-нибудь приличную подберут, чтобы я мог "целиком отдаться 
творчеству".
  КАК БЫ НЕ ТАК.
  Замечать-то иногда явно замечали. Даже слали мне письма с пред-
ложениями как бы сотрудничества, типа не хочешь ли и меня почи-
тать (и процитировать, ага; а почётного доктора-то КОГДА давать 
будете?). Однажды даже на какую-то конференцию меня пригласили -- 
в Москву, в декабре, за мой (как я понял) счёт, спасибо, я отка-
зался. А в Минске на какой-то частной мини-конференции мне даже 
чуть выступить позволили -- и халявных бутербродов поесть в пере-
рыве. И т. д.
  Я думаю, меня тихо плагиатят, где можно. Но это ВСЁ. Потому 
что, во-первых, я слишком "большой": рядом со мной они мелкотой 
смотрятся, даже самые раскрученные и самые статусные из них (тут
я тоже за что боролся, на то и напоролся), а кому это приятно? А 
во-вторых, моя политическая позиция не в дугу: я антилибераст, 
антипутинец, нелукашист -- пусть и не яростный, а скорее лениво 
брюзжащий -- по-мизантропски уверенный, что так или иначе, а всё
равно будет [говно] не то, чего надо бы.
  Я полагал, что меня будет ценить хотя бы вольная обществен-
ность. Ну, за честность по крайней мере. Бывает же так (причём не 
только у меня): ты довольно-таки не совпадаешь с человеком во 
взглядах, но признаёшь его порядочность и талантливость и готов с 
ним водиться и спокойно спорить иногда, но по чуть-чуть, не трав-
мируя. Примерно, как Пушкин с Чаадаевым.
  Но тут оказалось тоже КАК БЫ НЕ ТАК. Потому что вольной общест-
венности в сколько-нибудь значительном объёме НЕТУ. (А она вообще 
имелась хоть когда-нибудь где-нибудь, или это только очередная 
фикция? По-моему, в СССР такая общественность с 1960-х всё же су-
ществовала, но я в этом уже не уверен: скорее всего, это лишь ещё 
одно из моих уже частью изжитых "светлых" домизантропизационных 
заблуждений.)
  Подозреваю, что 99% научных работников должны мне серьёзно за-
видовать, и те из них, кто обо мне знают, именно так, наверное, в 
основном делают. Потому что...

   - с той поры, как я уволился из НИИ, я всегда чалился там, где 
     хорошо платили, тогда как люди в научной и академической 
     отраслях в основном сидели на постсоветском голодном пайке
     и грызлись между собой за должности и финансирование;

   - я немало поездил по миру туристом, то есть вольным созерца-
     телем городов, руин и пейзажей, а не выбирался изредка за 
     бугор на какую-нибудь дурацкую конференцию (кстати, я о сво-
     их поездках строчу подробные репортажики с фотографиями от-
     части для того, чтобы ПОЗЛИТЬ делающих вид, что мои работы 
     -- мелочь и чепуха; да-да: у меня чепуха и мелочь, только 
     жизнью наслаждаюсь всё-таки я, а не вы);

   - я творил свободно, много и на высоких уровнях научной сложно-
     сти, а они мучились с вылизыванием своих сереньких статьи-
     шек, боясь слишком размахнуться или кого-то сильно задеть;

   - я -- сибаритствующий и гедониствующий поджарый весёлый эстет, 
     а они -- как правило, облезлые брюхастые кашлюнчики с буке-
     тами болезней (и что, такие мне отжалеют "доктора", на свою 
     сраную ритуальную квазинаучную конференцию пригласят? думаю, 
     фиг; от меня им тоже ничего, кроме насмешек; что, я начал 
     первым? да, может, и так: давно уже это было, деталей не 
     помню).

  Формально я в науке НИКТО: если у меня нет публикаций в научных
журналах, это равносильно тому, что у меня вообще нет публикаций
по научным вопросам, то есть меня и на свете почти как бы нету. 
Для научных работников, во всяком случае.
  Забавно, но и я их научных публикаций почти не читаю. На этот
раз не из вредности, а всего лишь потому что там нет нужной мне 
информации: там по большей части какие-то мелочи о каких-то част-
ностях (а если на общественные темы, то зачастую вдобавок со 
слишком верноподданническим душком), а меня интересуют в основном 
вопросы стратегического характера. И чтоб поменьше пропагандонст-
ва. Я почитываю размашистые "трактаты", мемуары (= первоисточни-
ки) и т. п. К тому же у меня есть "работа на местности" (путешес-
твую же). Плюс моя собственная небольшая коллекция старой и очень 
старой литературы (умеючи, можно даже из одного лишь вида книжной 
обложки иногда делать существенные выводы о разном).
  Можно сказать так: я не в науке, а в немножко другой "интеллек-
туальной традиции". А именно в "трактатной", "концептной" -- про-
межуточной между наукой и философией. Кстати, можете считать это 
ещё одним моим как бы открытием. Или только предложением? Точнее 
будет следующее: трактатность существовала и существует, а я при-
думал лишь рассматривать эту область ("трактатику"? "концептуали-
ку"?) как особенное, цельное и важное. Кстати, научная литература 
произошла из трактатной.
  И таки да, введу заодно понятие "концептуалика" (не "трактати-
ка" же: трактат -- это только форма), пока и этой заслуги не при-
писали какому-нибудь еврею.
  Если определить меня как концептуалиста ("трактатчика") в опи-
санном выше смысле, становится более понятным и менее раздражаю-
щим отсутствие горячего приятия моих опусов в "научном мире": я 
ж по немного другой линии активничаю, научные работники не вино-
ваты [своей дуростью] в том, что я с ними не очень стыкуюсь. Мне 
ведь и положено культивировать немножко ДРУГИЕ мыслительные пара-
дигмы, немножко ДРУГИЕ критерии качества продукта.
  Раньше я болтался [субстанцией в проруби] между "философами" и 
научными работниками, сознавая свою [трагическую] несовместимость 
и с теми, и с другими, теперь я -- уверенно себя чувствующая са-
мостоятельная фигура. Даже не вполне одинокая: от некоторых "со-
ратников" приходится чуть ли не отбрыкиваться. От конспирологов,
к примеру. И от махровых антисемитов.
  Есть наука, псевдонаука и недонаука.
  Есть философия, псевдофилософия и недофилософия.
  Аналогично наверняка требуется деление на концептуалику, псев-
доконцептуалику и недоконцептуалику.
  Отличие концептуалики от науки: нет экспериментов; есть грома-
дьё тем; все заявления если не более-менее обосновываются, то 
хотя бы выглядят как вполне могущие быть обоснованными, когда
такое потребуется, а если их всё же вряд ли удастся достаточно 
обосновать (во всяком случае, их автору), то про это говорится 
прямо.
  Отличие концептуалики от философии: есть нацеленность на прак-
тический результат; есть стремление к чёткости и простоте; есть
готовность разбираться с простыми вещами, которые по каким-либо 
причинам не получают надлежащего внимания; нет умничания.
  Концептуалика -- это как бы и есть правильная, надлежащая фило-
софия. А фактическая философия -- это информационное охмурение 
(с элементами пропаганды, ради которых это поддерживается госу-
дарством) и приятное самоохмурение. А лучше так: "правильная" фи-
лософия -- это неправильно называемая концептуалика, тогда как 
собственно философия -- это лишь сложная практика информационно-
го охмурения и самоохмурения: интеллектуальный аналог курения
табака. Всё не охмурительное, а дельное в философии -- это только 
посторонние примеси и побочные эффекты.

                            *  *  *

  Мнение дурака: если ты действительно умный, то почему не бога-
тый?
  У дураков (русскоязычных, во всяком случае) богатый -- значит
"любимец Бога", наверное. Или, точнее, "обеспеченный божьей под-
держкой", божьим присутствием (ну, по аналогии с "рогатым" и 
"пузатым").
  Что, и в самом деле интересно узнать, почему у меня нет такой
любимости у Бога?
  Ладно, попробую объяснить.
  Я не богатый, но я и не бедный. Когда у тебя хронический зверс-
кий аппетит, а еды рядом хронически нету, это, конечно же, очень 
плохо, но от подобных ситуаций в наше время уходишь довольно лег-
ко и быстро, и богатство для этого отнюдь не требуется.
  Разбогатеть мне всегда, тем не менее, хотелось (и даже вот пря-
мо сейчас хочется): ну, чтобы не таскаться на нудную работу, а 
вместо этого больше и комфортнее путешествовать и т. д.
  Но хотеть чего-то -- ещё не значит к этому чему-то устремлять-
ся. Потому что надо учитывать всякие обстоятельства. А они почти 
все -- против обогащения, что очень даже расхолаживает, особенно
если ты ленив и сибаритист и у тебя в заднице не торчит шило 
"комплекса неполноценности" (кстати, если ты слишком сильно, даже 
сильнее меня, хочешь обогатиться -- значит, это шило у тебя на-
верняка торчит, друже).
  Во-первых, обогащаться -- и потом охранять своё богатство -- 
это довольно напряжно, а напряжение противоречит цели обогаще-
ния, не так ли?
  Во-вторых, обогащаться -- и быть богачом -- это весьма риско-
ванно, а хочется ведь жить подольше, сохранять комплектность 
своего тела и пребывать не в тюрьме и не в инвалидном кресле.
  В-третьих, спокойными честными способами ты обогатишься вряд 
ли: почти непременно ты будешь вынужден прибегать к обману, на-
силию, отталкивать кого-то локтями, вырывать куски пищи из чужих 
ртов. Люди будут тебя проклинать, ненавидеть. Может, это и не 
отразится на твоём здоровье и на здоровье твоих детей, а может, и 
отразится. Проверять это на себе и своих детях? Нет уж, спасибо.
  В-четвёртых, твоё богатство будет вредить твоим же детям (а не
только чужим) непосредственно: избыток ненужных возможностей поч-
ти всенепременно приведёт их к очень вредному потреблению и вре-
мяпровождению.
  В-пятых, ты слишком пострадаешь от дурных соблазнов сам: одно
дело, когда на ублажение своих дурных влечений нет денег, другое
-- когда ты вынужден удерживаться от разрушительного лишь силой 
воли (а она у тебя есть?)
  В-шестых, ты лишишь себя части свободы: будешь постоянно боять-
ся, что кто-то нападёт, ограбит, похитит, просто покалечит или 
замучает тебя из-за классовой неприязни или из мести за своё раз-
орение, на котором ты обогатился. Будешь жить за глухим забором, 
ездить с телохранителями, а ходить в одиночку у тебя будет получ-
аться лишь на своём ограждённом участке, да и то в опасении снай-
перов, мин, ядовитых набрызгов и т. п. Но, может, ты -- домосед, 
колективист и любишь "экстрим"...
  В-седьмых, на пути к богатству тебе придётся много общаться со
всякими мразями, а не с приличными людьми (разумными, сдержанны-
ми, ленивыми, психически нормальными). Но если ты сам -- мразь, 
тогда ещё ладно: такой контингент хотя бы не будет тебя раздра-
жать (а будет только гадить тебе при случае).
  В-восьмых, не понятно, а что ты будешь со своим богатством де-
лать-то? Благодетельствовать человечество? Но в этом деле бывает 
очень сложно не навредить, а разбираться, что хорошо и что пло-
хо, -- это не для твоего умища, заточенного на другое. Реальных, 
ЕСТЕСТВЕННЫХ (а не извращённых) потребностей у человека -- лишь 
чуть побольше, чем у обезьяны. А едва перепотребишь -- получишь
пресыщение и вред для организма.
  В-девятых, человеку полезно иногда голодать, мёрзнуть, потеть,
злиться и т. п. Избавлять себя от всякого такого -- значит сужать
возможности своего организма, ослаблять его, делать более уязви-
мым. То есть, это значит ДЕГРАДИРОВАТЬ, становиться ДЕГЕНЕРАТОМ.
  В-десятых, твоё богатство тебе вряд ли поможет даже наклепать 
побольше детей (то есть стать более успешным в чисто биологичес-
ком отношении). По сто и более детей получается почему-то лишь у
саудовских принцев, да и то не у всех. Почему так -- тот ещё во-
прос. Во все времена хорошо размножались в основном бедняки, а
династии правителей нередко вырождались (ну, или вырезались: 
когда как).
  В-одиннадцатых, за свои большие деньги ты не сможешь ни про-
длить себе молодость, ни прикупить здоровье. Всякое такое обеспе-
чивается здоровым образом жизни, а он дёшев. Обеспечить себе ме-
дицинскую помощь супер-высокого качества ты сумеешь, это да, но 
соль в том, что здоровым людям она не нужна, а чтобы при случае 
перевязать бинтом порезанный палец, супер-медицина ни к чему.
  В-двенадцатых, ВЕРНУТЬ себе молодость не получается ни за боль-
шие деньги, ни вообще хоть как-нибудь: это отчётливо видно по 
всяким богатым облупышам [типа Билла Гейтса], так что даже можно
не затруднять себя информационным поиском. А добавлять себе по-
средством медицины 10-20 старческих лет, чтобы любоваться в зер-
кале Кощеем Бессмертным -- наверное, не та цель, ради которой 
стоит [грешить] обогащаться.
  Мой любимый персонаж в связи с темой богатства -- знаменитый 
Стив Джобс (1955-2011) загнувшийся в 56 лет от рака. А что так?
Богатство не помогло? Или этот случай -- печальное исключение из
общей картины? Извините, но рак -- это в значительной степени не
случайность, даже если пренебречь таинственным "воздаянием".

                            *  *  *

  Со всемирной славой ситуация почти такая же, как с богатством:
как бы и хочется очень, но лезут нехорошие нюансы, как в случае
с богатством (см. список выше). Слава приятна, славу можно кон-
вертировать в деньги. Вдобавок знаменитых людей обожают женщины 
(у них это в инстинкте). Но я уверен, что непосредственно от ве-
ликой славы удовольствие не больше, чем от хорошего мороженого 
(вот только надо, чтобы вы были голодным и давненько сладкого не 
евшим, а день вдобавок должен быть жарким). И слава ведь тоже 
будет приедаться (говорю это уверенно не потому, что я её уже 
пробовал, а потому что приедается ВСЁ).
  Набирать радостей можно много от чего очень доступного и без-
вредного, так что всемирная слава на этом фоне будет смотреться
необязательной мелочью, и ваш наполеоновский зуд ослабеет.
  Напрягаться (а то и убивать людей, хотя бы чужими руками) все-
го лишь ради ублажения рядового [задрипанного] инстинкта -- это 
абсурдно. И стремиться к тому, чтобы с вашим трупом потомки но-
сились, как носились с наполеоновским, -- это тоже какое-то 
извращение.
  Мне-то всемирная слава хотя бы была, может, хоть полезна для 
дела: чтобы свои спасательские идеи втюхивать. А другим-то она 
зачем? Тому же Наполеону? Много он наспасал?
  И наспасаешься тут, как же...
  Кстати, провалились не мои спасательские перспективы, а ваши:
это же вас я собирался спасать, а не только себя.
  Для меня же эти перспективы не то чтобы совсем провалились: 
скорее, у меня вместо них пораскрывались новые горизонты позна-
ния. Можно сказать, я нашёл не то, что искал, но тоже полезное: 
я стал много лучше (как мне кажется) понимать феномен человеков, 
и это поспособствовало моему дальнейшему умническому выживанию в 
недружественной дурачьей среде.
  Ну, может, я ещё прославлюсь посмертно: такое тоже бывает. И
мои идеи, может, ещё реализуются -- правда, не под моим присмот-
ром, который, кстати, вряд ли помешал бы.
  Наслаждаться возможной БУДУЩЕЙ славой -- почему нет? У неё
лишь три недостатка: она...
   - даже для меня не так уж и убедительна;
   - в теперешние деньги не конвертируется;
   - никого, кроме меня, не впечатляет.

  К текущей всемирной славе я не пробился не потому, что не полу-
чилось или не было оснований, а потому что не суждено. А не суж-
дено потому, что это только кажется при поверхностном взгляде, 
что основания типа моих годятся для достижения глобальной извест-
ности, а то даже чуть ли не обрекают на неё. Немного повторяюсь,
но повторить важную вещь -- это правильно: такие человеки, как я,
должны бурно радоваться уже просто тому, что дураки их ещё не 
прикончили. И даже не схватили хотя бы [как Ихтиандра за жабры] 
-- с поличным, при разработке какой-нибудь антидурачьей концепции
-- и не мучают уже где-нибудь в застенках. Всё у меня класс, всё 
путём -- и пусть хотя бы так и останется.

                            *  *  *

  Я про это уже где-то говорил, но данный текст -- отчасти свод-
ный, резюмирующий. Почему я верю в то, что начинающий умник Иисус 
Назареянин действительно существовал и проповедовал? Потому что в 
его неслабо навороченной позже истории упоминается одна очень 
убедительная деталь: "Распни его! Распни!". Указанное "Распни!" 
очень меня в своё время впечатлило -- и вспоминается так отчётли-
во, как будто я сам тогда находился где-то неподалёку. И заметим,
что Иисуса непосредственно убивала даже не толпа дураков, а госу-
дарственная машина Рима (тогда как Понтий Пилат был лишь исправ-
ным винтиком этой машины и, может, Иисусу даже сочувствовал -- 
как тоже не дурак, но много более опытный). Про убивающую госу-
дарственную машину умникам надо тоже всегда держать в памяти, а 
не только про толпу дураков. Эта машина тоже склонна уничтожать 
нестандартных, если они многовато выражаются слишком уж не струю.

                            *  *  *

  А к чему надо вообще стремиться-то? Ясное дело, к успеху. Но
сказать "к успеху" -- это не сказать ничего, потому что под успе-
хом можно понимать очень разное.
  Я тут не "кауч", зарабатывать на чужих проблемах не собираюсь,
поэтому мне нет резона врать. Скажу честно: тема эта очень слож-
ная, очень важная, и на эту тему в основном говорят ложь, чтобы
попользоваться обманутыми недоумками.
  Лично я в состоянии описать правильный успех только приблизи-
тельно. Пробую. Тезисно. 
  Надо быть здоровым, дольше оставаться молодым, дольше протянуть 
на этом свете, а если подсокращать себе жизнь, то лишь ради че-
го-то особо важного. 
  Надо оставить умеренное количество умеренно обеспеченных и бо-
лее-менее воспитанных детей. Слишком хорошо обеспечишь потомков 
-- напортишь им. Слишком много детей сделаешь -- подашь дурной 
пример другим, а биосфера и без того уже страдает от перенаселе-
ния её недосапиенсами. Да и они сами страдают от своей скученно-
сти. А ведь нельзя позволять себе делать то, чего ты не хочешь 
быть деланным другими, иначе в обществе будет слишком много кон-
фликтов: пострадают твои потомки, пострадает твоё имущество, по-
страдаешь ты сам. Не смог сделать потомков --- плохо, но не лич-
ная катастрофа: люди существуют как вид организмов, твои гены 
(точнее, идентичные твоим) есть ещё много у кого. Но если ты 
хороший, то надо бы потомков всё же себе заводить.
  Пережить надо побольше радостей, но очень много ты их не пе-
реживёшь так или иначе, потому что будет наступать пресыщение. 
Умеренно страдать иногда-таки требуется: для поддержания жизне-
способности организма. А быть подолгу счастливым вредно: теря-
ешь навыки преодоления препятствий, то есть ослабляешься, уве-
личиваешь вероятность своей преждевременной гибели.
  Лучше переживать здоровые, нормальные радости: они -- как на-
града за биологически правильное поведение. Искусственные радос-
ти, извращения -- это на самый крайний случай, когда случается 
недобор естественных радостей. И лучше, может, тренировочно пому-
читься иногда, чем прибегать к имитациям, обманывать свой орга-
низм.
  Конфликты биологически нормальны, неизбежны, в физиологическом 
отношении даже нужны, но лучше предаваться им по минимуму: они
слишком расходные и рискованные.
  Не вижу, куда тут вписываются богатство и всемирная слава. По-
моему, они не вписываются. То есть, сами по себе, в качестве непо-
средственных источников радости, они являются слишком дорогостоя-
щими извращениями -- вредными для практикующих их индивидов и для 
общества. Набирать физиологически необходимое, оптимально полез-
ное количество радостей можно много более дешёвыми, много более
доступными способами. Лично мне, скажем, очень нравится есть чёр-
ный хлеб, политый нерафинированным подсолнечным маслом и чуть 
присыпанный солью, а лучше -- солёной приправой типа вегеты. По-
треблять это надо с чесноком, запивать кефиром. А ещё я обожаю
гаспачо со свежей булкой. И т. д.: набирается много чего.
  Слава и богатство как инструменты благодетельствования челове-
чества -- да, в принципе вроде как должны бы срабатывать. Но они 
достигаются с большими затратами сил и далеко не всегда успешно, 
а главное, для их достижения требуются средства, которые сущест-
венно противоречат благодетельствованию. Потом, даже если ты по-
том искренне и сильно захочешь благодетельствовать, то не смо-
жешь, потому что в голове у тебя успеет накопиться и закрепиться 
тот ещё мировоззренческий мусор: ты ведь будешь в первую очередь
спецом по обогащению и самопропиху, а не по благодетельствованию. 
И обратим внимание на следующее: богачей и знаменитостей -- как 
нерезаных собак в Турции, а человечество деградирует всё больше 
и сползает к глобальной катастрофе.
  Несметные тысячи людей рвутся к богатству и славе. У тебя на
этом пути преимущество ума, у них зато -- неразборчивость в сред-
ствах и тыкание во все дырки. Хоть кому-то из них случайно уда-
ётся, но большинство оказывается у разбитого корыта, а то и гиб-
нет. Но массовое внимание направлено не на несчастных, а на ве-
зунчиков. Это как играть в лотерею (кстати, тоже способ разбога-
теть): какие-то выигравшие, скорее всего, будут (но вряд ли ты), 
а остальные -- в убытке. По здравому смыслу лучше выбирать более 
надёжные способы продвижения к умеренному здравому успеху [но 
при случае не зевать].
  Действительно необходимый, полезный, разумный уровень обеспече-
ния себя благами достигается сравнительно легко. Зачем превышать 
его? Единственно из-за того, что у тебя переразвит инстинкт стре-
мления к превосходству? А он случаем не перетопчется? Не обойдёт-
ся уже достигнутым?
  Человеческая способность освоения благ ограничивается предела-
ми, задаваемыми природой. Скажем, невозможно съесть за раз два 
хороших обеда. Полтора обеда -- наверное, ещё осилишь, но во вред 
своему организму. Ещё пример: побывал я вот я 40 странах. Хочется 
побывать ещё хотя бы в 30, только зачем, если я ещё толком не пе-
реварил даже информации, полученной в тех странах, которые я уже 
посетил? Это как приобретать книги, но не успевать читать их, что
мне тоже, к сожалению, свойственно. Надо понимать, где находятся
твои физиологические пределы освоения благ, и не грести под себя
больше, чем ты в состоянии более-менее реально потребить без вре-
да для своей особы. Остальное ведь будет просто валяться [и пор-
титься].
  Но вы ж, ущербные твари, не уважаете за умеренность. Но мне ж,
мизантропу, на ваши убогие мнения чихать (это я так уговариваю 
себя быть скромнее, сдержаннее в потреблении).
  По-моему, мерзкая хапучесть почитается народными массами боль-
ше, чем благодатная лень, хотя бы отчасти потому, что у богачей 
больше денег на пропаганду своих "ценностей". А такая пропаганда 
нужна богачам, чтобы их не держали за вредные ничтожества [како-
выми они таки являются]: это обидно ведь и опасно.

                            *  *  *

  Помогла бы моя всемирная слава пропиху моих же [сверхценных] 
идей? ДА [НИ В МАЛЕЙШЕЙ СТЕПЕНИ] ПОЧТИ НИКАК. И я это вот прямо 
сейчас только понял. Объясняю доходчиво: к примеру, все культур-
ные люди знают, кто такой Рабиндранат Тагор. А кто знает, какие 
идеи он втюхивал? Да практически никто, кроме преподавателей ли-
тературы и части студентов, сдающих им экзамены, а потом благопо-
лучно забывающих материал. Даже я не знаю. Потому что слава инди-
вида -- это одно, а его истинная суть и его "пакет идей" -- это 
другое, и связь между ними незначительная. У славы -- своя об-
ласть функционирования. Ну, будешь ты в качестве знаменитости 
пробовать толкать свои проповеди, а люди будут пропускать их мимо 
ушей -- и увлечённо обсуждать неоднозначные моменты твоей биогра-
фии: присмотрись, они всегда так делают.
  Ещё пример -- Адольф Гитлер. Набор идей у него был очень даже 
неслабый, только, мягко говоря, неправильный. Но Адольф -- в 
обойме наиболее известных фигур и чуть ли не самый распространён-
ный киноэкранный персонаж, причём показываемый зачастую отнюдь не 
как чудовище, а как... эээ... сложная личность. Значит, совсем не 
боятся, что известность Гитлера прибавит популярности его идеям.
Тогда с чего вдруг МОЯ известность будет прибавлять популярности 
моим?
                            *  *  *

  Что же тогда делать?! Как самореализовываться в качестве "сверх-
мозга" и влиять на мир в лучшую сторону? Наверное, так: не отвле-
каться на бесполезные попытки, а 1) спокойно продолжать свою кон-
цептуальную работу, 2) быть немножко заметным (не настолько, что-
бы раздражать государство), 3) заботиться о самом себе, чтобы по 
тебе было отчётливо видно, что твои подходы способствуют здоро-
вью, безопасности и максимальному потреблению действительных благ 
в разумных пределах. Ты -- как бы успешный эксперимент и как бы 
ходячая реклама. Ты должен сиять благополучием, спокойствием и 
умеренным весельем. Это -- программа-минимум. А на досуге ты бу-
дешь подумывать о том, что можно сделать ещё. Не придумаешь -- 
значит, ограничишься на практике минимальной программой образцо-
вого самообустройства. Ты ведь наверняка не единственный предста-
витель "сверхчеловеческого начала" на этой планете, пусть другие 
тоже пробуют. Ты УЖЕ немало сделал (концептуально), Бидо-Кокиль, 
для закатывания страшной эпохи недосапиенсов, для прорыва к блис-
тательному сверхчеловеческому.
  Кстати, отчётливо получается, что МОЁ самодовольство (вполне 
умеренное, а главное -- имеющее рациональные основания), в отли-
чие, скажем, от вашего, -- это вовсе не ошибка, а своеобразный 
инструмент спасения (ну, один из инструментов в спасательском 
наборе).

                            *  *  *

  Подумалось ещё вот что. Есть такой киноактёр -- Брюс Уиллис. 
Некоторые его роли мне очень нравятся: в "Die hard", к примеру. 
Есть даже роль, в которой он спасает не кучку американских сверх-
потребленцев, а весь человеческий мир в целом. То есть вроде как 
и меня в том числе. Фильмами с Брюсом Уиллисом я, можно сказать,
несколько воодушевлялся. Так вот, Брюс Уиллис -- спасатель всего 
лишь экранный, а в реальной жизни он -- тот ещё сверхпотребленец, 
даже рано износился на этом деле (от курения и пр.). Я бы даже
сказал, что в реальной жизни надо спасать мир от реальных Брюсов 
Уиллисов. А я ж спасатель доподлинный, поэтому 1) далеко не так 
успешен в своём спасательстве, как экранный Брюс Уиллис, 2) могу 
себе позволить смотреть на Брюса Уиллиса немножко свысока не 
только потому, что я меньше попортил свой организм излишествами.
  Отличия реального спасательства от экранного:
    - нет дублей, нет каскадёров, нет имитаций;
    - куча народа не работает напряжённо над тем, чтобы ты выгля-
      дел эффектнее, успешнее, убедительнее;
    - всё идёт медленно и через пень-колоду;
    - препятствия оказываются зачастую непреодолимыми;
    - ты терпишь ужасные неудачи раз за разом и только радуешься
      тому, что никто этого не видит;
    - люди в основном категорически не хотят, чтобы ты спасал 
      мир, и нередко даже оскорбляют тебя и угрожают тебе, так 
      что ты даже вынужден говорить себе, что спасаешь мир для 
      себя, а не для них;
    - happy end отнюдь не гарантирован на 99%.

  Что, у Брюса зато было в жизни больше радостей, чем у меня? Но 
согласно моим представлениям (но я могу ошибаться), он всё равно 
ведь не преодолел в этом деле физиологических ограничений, а они 
у большинства людей приблизительно одинаковы, так что если я и
отстал от Уиллиса, то незначительно, и этим можно пренебречь. 
Правда, крупноразмерные индивиды могут потреблять больше вкусной
пищи, и тут я действительно проигрываю каждому, кто выше 170 см и 
тяжелее 76 кг.

                            *  *  *

  И уж если с киноактёрами сравниваться, то я, может быть, -- 
Ален Делон сложной свободной мысли (правда, мне и самому больше
нравятся экранные герои Жан-Поля Бельмондо). М-да, уровень у нас, 
можно сказать, приблизительно одинаковый, а эффект такой раз-
ный...

                            *  *  *

  Вывод: ну вас на фиг с богатством и всемирной славой. Хотеть --
ещё не значит реально нуждаться. Мы всегда хотим много большего, 
чем нам идёт на пользу. И я именно что более-менее успешен -- не 
"в своих глазах", а с точки зрения биологии. Когда мне начинает 
казаться, что это не совсем так, я припоминаю рано сморщившиеся
знаменитости, преждевременных склеивателей ластов, популярных
кропателей явной ерунды и мерзости и т. п. -- и моё настроение 
возвращается в норму. Ещё вариант: что-то перечитывать из своих 
мастерписов (заодно исправляю ошибки). Я огромен, своеобразен,
местами блистателен и вряд ли заменим. Остальное -- скорее ВАШИ 
проблемы, а не мои.

                            *  *  *

  Мне особенно нравится сравнивать себя, к примеру, с Биллом 
Гейтсом. С расхожей [еврейской] точки зрения этот Гейтс грандио-
зен, а я против него -- ничтожная [вошь] величина, практически 
ноль. С моей же колоколенки почему-то, как ни крутись, видится 
наоборот. Я от чего там только не ухохатываюсь при случае:
    - и от его огромного глупого дома;
    - и от его благодетельских глобальных инициатив;
    - и от его литературных достижений;
    - и от его системы Windows и прочих "продуктов";
    - и от его физиономии;
    - и даже от его биографии (в войсках не служил, СССР-а не 
      видел, по Эфесу шесть часов подряд не таскался и т. д.).

  Моя жизнь -- тоже немножко не шедевр, конечно, но меняться с 
Гейтсом местами мне реально не хочется: его возможности мне, ра-
зумеется, вряд ли помешали бы, но вот его "достижения" таковы, 
что мне от них хотелось бы самоубиться. Я лучше знаю общество, 
я лучше разбираюсь в технике, я основательнее путешествовал, я
творил много размашистее -- и наслаждался творческим процессом.
И мне хоть не стыдно за результаты этого процесса. Впрочем, Гейт-
су тоже вряд ли стыдно, потому что у него и процесса-то творчес-
кого особо не было -- как и адекватного понимания того, что же 
он всё-таки наделал.
  Ой, ну в самом деле: КУДА какому-то американскому золотоклеточ-
нику против креативного русского офицера, пусть и из двухгодични-
ков? (Из двухгодичников даже лучше: ты не засиживался в армейской 
школе, а пошёл из неё в большой мир использовать свои обретённые 
в войсках знания и навыки.)
   
                            *  *  *

  Полагаю, я не довольно-таки, а даже весьма уникален -- как реша-
тель проблем. Я говорю это не в смысле "ай да я", а в смысле "ло-
вите момент [придурки], пока я жив". За хорошие денежки и при на-
личии высокого статуса и больших полномочий я (наверное) обеспе-
чил бы вам осиление кучи ваших социальных, военных, политических, 
технических и прочих затруднений (ну, там, где вы мне сами мешали 
бы). 
  Что, я даже не все свои личные проблемы блистательно ликвидиро-
вал? Таки да, разумеется. Вы попали аккурат пальцем в небо. Вы же 
не будете отрицать то, что некоторые личные проблемы не преодоли-
мы на личном уровне и должны решаться на уровне государственном? 
  Что, я рискую не везде справиться? Экий у вас палец: попадает 
точно в небо раз за разом. Конечно же, такой риск существует. Но 
я хотя бы попробую что-то новенькое взамен вашего старенького.
  Потом, бывают ведь проблемы с весомыми положительными следстви-
ями ("нет худа без добра": это даже вы наверняка слышали), такие 
я и у вас вряд ли буду решать (во всяком случае, не в первую оче-
редь). И бывают проблемы, которые выгоднее терпеть, а не преодо-
левать. А ещё бывают НОВЫЕ проблемы, которые вы мне лишь недавно 
подбросили. Я и ваши проблемы буду решать, наверное, не мгновен-
но. Наконец, бывают проблемы, которые со временем сами проходят.
Такие я у себя тоже не решаю. Или решаю, но тщетно. И поди ещё
угадай, что это те самые, самоуходящие проблемы, но при ударной
оплате и не такое угадывается.

                            *  *  *

  Не думаю, что я совсем уж невостребованный как думальщик: кому
положено, те меня наверняка почитывают. Очень уж круто я иногда 
заворачиваю, аж у самого дух захватывает. Другое дело, что не хо-
тят не платить даже, а делиться статусными местечками: я же худо-
бедно глыбища, а они -- просто чиновники или научные работники, 
вынужденные держать шеренгу и корчить из себя довольно-таки 
скромняг, пусть и старательных. Некоторые, может, даже не хотят 
меня ПОРТИТЬ: встраивание в структуру сказывается на креативе 
скорее отрицательно, а не положительно. К тому же я ведь не бед-
ствую. А если бы и бедствовал, так полуголодные креативщики от 
голодухи только строчат ещё яростнее. Далее, открыто знаться со 
мной -- это рискованно для карьеры, я согласен: слишком уж я сво-
бодный.
  Далее, на должностишку я ведь не соглашусь, а должностюг и без 
меня много кто дожидается -- и тщательно готовит занятие их в 
случае их создания или освобождения. И вдруг на сторону такую
ценность отдавать?! Полагаю, это выше нормальных человеческих 
сил. Да я бы и сам не отдал [особенно вам].
  Короче, никакие [дальнейшие] улучшения в моём положении скорее
всего не случатся: какие могли произойти, те уже произошли, а ка-
кие не могли произойти, уже не произошли. По этой части надо рас-
слабиться, освободить голову от "туманных надежд" и ещё более от-
даться утончённым безвредным наслаждениям и разнузданному творче-
ству.
  Надо спокойно выходить на финишную прямую, и пусть она будет 
подлиннее.
  Я -- маргинал (= отщепенец), частью отторгнутый, частью самоот-
странившийся от mainstream. При этом вполне нормальный психичес-
ки: не шизоид, не "нелюдим", даже не наслажденец манией величия 
(ну, более-менее), а всего лишь разборчивый в общении, мощный и 
очень свободный в креативе и съевший собаку в критике. Я ведь не 
прочь больше работать на ваше (точнее, на наше общее) благо (в 
своей, правда, манере), но вы же этого не хотите. А хотеть вы и 
не можете, поскольку не понимаете.
  Нет, было бы точнее позиционировать меня не как маргинала, а 
как в некотором роде сверхчеловека (возможную следующую ступень 
эволюции), обречённого на более-менее одиночество именно своей 
сверхчеловечностью. "Одиночество крови". Кстати, сомневаться тут
надо бы не в моей сверхчеловечности, а в том, удастся ли вообще 
недосапиенсам родить из себя следующую эволюционную ступень: вы ж 
скорее ещё больше деградируете и постепенно вымрете (ну, частью 
передушите друг дружку).
  Что беспокоит: если я вдруг быстровато сыграю в ящик, то моё 
обширное интеллектуальное хозяйство вряд ли целиком сохранится 
(ведь только я знаю, где у меня что и в каком состоянии -- закон-
ченном, незаконченном).

                            *  *  *

  Мне кажется, что я -- интеллектуальная глыбища, доказавшая свою
глыбищность объёмистым креативом. А что другие не признают моей 
глыбищности, так это потому, что либо не знают о моём существова-
нии, либо не в силах оценить мои концепции либо просто из стаднос-
ти (если бы в стаде повелось считать меня глыбой, так и считали 
бы, не вникая в детали того, что я написал).

                            *  *  *

  Моя претензия на сверхчеловечность -- это не гордая поза, а 
скорее печальная констатация, попытка ОБЪЯСНИТЬ в первую очередь 
самому себе, почему я не такой, как большинство и почему меня не 
тянет стать таким, как большинство, но при этом я худо-бедно в
основном превосхожу РЕАЛЬНОЙ (а не условной) успешностью это са-
мое большинство: по части здоровья, бытового обустройства, путе-
шествий и т. п.

                            *  *  *

  В середине 1990-х довелось мне наблюдать почти в упор попытки
некоторых заезжих "могучих умов" прибиться к белорусскому госу-
дарству и подоить его. Совались с какими-то своими навороченными 
вариантами "теории систем" и обещали порешать на раз-два всякие 
большие проблемы, ну почти как обещаю я. Были ли эти люди чистой 
воды шарлатанами или верили в свою белиберду, как я верю в свои 
подходы, я не знаю. Тут существенно другое: эти "варяги" были 
очень настойчивые, очень гладкие, с хорошо поставленной в акаде-
мических сферах речью и кое-какими как бы заслугами, которые поди 
ещё проверь. И их московско-питерская "варяжистость" была их плю-
сом, а не минусом (не чтут пророков в своих отечествах). И всё 
равно У НИХ НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ. Система их отшила, хотя в 
1990-е она была ещё не такая застойнутая, как теперь (и я даже 
имел возможность отираться не очень далеко от "центров принятия 
решений", и у меня даже были -- о Господи! -- какие-то, можно 
сказать, связи, но я в те времена был лишь скромным начинающим 
титаном мысли [а не борзел, как теперь]). 
  А ведь эти заграничные ребята "затачивали" свои подходы именно 
на то, чтобы производить сильное впечатление. Может быть, основ-
ную роль в отшитии сыграл здравый смысл: это вещь тонкая, её оце-
нивать трудно. Но я считаю, что главным было всё-таки нежелание 
уже пристроившихся возле государственной кормушки пускать в свой 
огород ещё кого-то, причём на важные роли. Это ж только у Петра I
и у большевиков в начале 1920-х был кадровый голод, а нынче де-
вать некуда образованных, бойких и рвущихся порулить. Так вот, 
если даже у тех шустрых "варягов" не получилось пробиться, смешно 
удивляться тому, что не получилось и у более корректного меня. Как 
бы и не должно было. Но я на всякий случай ведь пробовал: мало ли 
что.

                            *  *  *

  Культурных дурачков смущает разнообразие моих тем: люди, как 
правило, вперяются в одну-две предметные области, а я легко пере-
ключаюсь между десятком оных, причём даже не будучи так называе-
мым эрудитом, а всего лишь пользуясь правильным методом работы с 
информацией. И в любой из своих любимых тем я вдобавок не пережё-
вываю чужие сопли, а стараюсь говорить своё и существенное.
  Дурачкам представляется, что тут что-то нечисто, есть какой-то 
подвох. Нет, всё чисто, подвоха нету, всего лишь срабатывает моя
технология, особая настроенность моего мышления, складывавшаяся
десятилетиями. И, разумеется, сказывается то, что я мало отвлека-
юсь на постороннюю ерунду и не мелочусь.

                            *  *  *

  Кто я? (Ну, если статью обо мне для какой-нибудь энциклопедии 
писать.)
  Если выражаться, в широко принятых понятиях, то, наверное, бу-
дет в основном так: инженер, путешественник, публицист, биограф,
историк, военный теоретик, литературный критик, моралист, эстет. 
  Также можно было бы уточнить, что основные области моих инте-
ресов -- это личная безопасность, национальная безопасность, гло-
бальная безопасность, развитие личности, развитие человечества, в 
частности интеллектуализация.
  Если пройтись по моим взглядам, то в кратком виде получится, 
наверное, следующее: катастрофист (верю в угрозу глобальной ката-
строфы и в то, что надо её предотвращать), антипрогрессист, анти-
демократ, антидегенератщик, дураконенавистник, интеллигентоед.
Кстати, в моём разумении всё это покрывается одним гордым словом 
-- МИЗАНТРОП.
  Мемуарист я пока лишь начинающий. По состоянию на 2023 год.
  Стишков у меня очень немного. Некоторыми из них я более-менее
доволен, но это дело в целом -- не моё.
  На драматурга с одной комической пьесой (да и то недописанной: 
"Вернадский") я не потяну. Далее, мне-то в ней было местами очень 
весело, но как бы её воспринимали другие, я не знаю.
  В ранней молодости я пробовал писать fiction, но потом развитие 
моего интеллекта пошло в другую сторону. Сегодня я даже чужую
fiction читаю уже с трудом, да и некогда. Наверное, я смог бы от-
отгрохать по этой части что-то не совсем уж провальное, но для 
этого надо перестраивать свою психику. И есть много более важные 
занятия.
  "Моралист" звучит в стиле XVIII века, а не XXI, но вы это как-
нибудь выдержите, не так ли?
  Почему я "эстет"? Потому что я эстет: льну в меру сил к краси-
вому и рассуждаю о нём. И написал "Эстетику национал-социализма". 
И дал своё объяснение феномена красоты.
  На философа я не потяну: философ -- это мутегон и признанный 
член клана мутегонов. Это явно не про меня и не для меня. "Мыс-
литель" -- как-то слишком торжественно. Я называю себя думальщи-
ком, но этот термин доморощенный и шибко уж приниженный. Филосо-
фов (кроме древних: им простительно) я позиционирую как своих ин-
теллектуальных врагов -- производителей умственной гадости и пу-
тальщиков под ногами.
  Я -- весёлый интеллектуальный хулиган, очень свободный, любя-
щий попинать и поухохатываться. Что не мешает мне быть очень ак-
куратным и довольно систематичным в умопостроениях.
  Я ещё неслабый дураковед, по-моему, но этот термин пока не при-
жился.
  Сложный вопрос -- можно ли назвать меня военным. Вряд ли, ска-
жем, эстетству я уделял больше внимания, чем военным делам. Но
эстетом я называю себя смело, а с военным ситуация иная: подразу-
мевается ведь, что в военном деле надо торчать много. Я-то и тор-
чу в нём много, но лишь в варианте чтения-написания, а униформу я
носил лишь чуть больше двух лет. По самочувствованию, замашкам, 
манере одеваться и держаться я -- офицер в отставке. По всякой 
там подготовке, по состоянию организма я -- офицер вполне, более-
менее готовый к развязыванию боевых действий, только очень не 
стремящийся к этому, поскольку война -- это жуть, ну её на фиг.
Я считаю, что набор моих идей из военной области очень значим, и
государству надо бы пустить его в ход. Если совсем уж честно, как
перед самим собой, то по чисто формальным признакам я, наверное, 
-- аж Александр Македонский военной теории. Во всяком случае, 
спокойно читать А. В. Суворова я не в состоянии: ухохатываюсь. Ну 
почему не может быть гигантов военной мысли? Да бывают они навер-
няка. И почему мне не считать, что я -- из таких глыбищ? Разве я 
мало или недостаточно претенциозно кропал на тему военного строи-
тельства и т. п.? Ой, разумеется, у меня отыщется много спорного 
и ошибочного.
  Я не "не совсем военный" (а кто-то ж скажет "практически не во-
енный" -- держи меня, Господи!): я -- скорее "далеко не только 
военный". В военных делах я по-своему (по-теоретикски) силён 
именно вследствие своей далеко-не-только-военности: для укрепле-
ния себя в военной области я напривлекал туда своих представлений 
из невоенных областей. Если бы я был более военным в расхожем 
смысле, я бы не смог это делать ("привлекать") и оказался бы мно-
го слабее, чем я есть: опустился бы как концептуалист до уровня 
того же А. В. Суворова, может.

                            *  *  *

  Раз уж я с Александром Македонским стал себя уравнивать, то,
наверное, в пору поговорить подробнее о мании величия.
  Начнём издалека. Я считаю (но психиатрам, конечно, виднее), что 
универсальные умники (т. е. не гениоты и не начитанные бойкие ин-
теллигенты, крепкие чужими мозгами) имеют очень высокую сопротив-
ляемость психическим болезням. По нескольким причинам.
  Во-первых, они сподобливаются что-то почитать из психиатрии,
послеживают за собой, способны распознавать первые нехорошие при-
знаки и принимать исправительные меры.
  Во-вторых, они достаточно креативные и гибкие, чтобы уклоняться 
от психотравмирующих факторов или как-то компенсировать их дейст-
вие.
  Чем старше умник, тем труднее свести его с ума, поскольку у ум-
ника накапливаются познания, личные впечатления и опыт по части 
нюансов психической деятельности. Если начинающий умник успевает 
проскочить опасный наивный возраст, дальше у него будет почти на-
верняка порядок с головой (да и с прочим).
  Чтобы выбить умника из его надёжной психической колеи, требу-
ются ну очень сильные воздействия.
  Правда, маячит такой неудобный пример, как Александр Зиновьев. 
Считается, что у него таки была мания величия, и я склоняюсь к 
этому мнению тоже. Могу выкрутиться так: он либо не был универ-
сальным умником, а только казался им (и был близок к этому качес-
тву), либо успел впасть в манию величия ещё в относительно раннем 
возрасте. Кстати, у меня ведь хватает придирок к текстам Зиновье-
ва (а если начну перечитывать его, их наверняка окажется ой как 
много, а мне уже поднадоело писать "критику").
  Далее, самолюбоваться -- это психозащитное действие (= профи-
лактика психических болезней), а не психическая болезнь. Боюсь
ошибиться, но, по-моему, в не слишком редком самолюбовании нуж-
дается КАЖДЫЙ индивид, а не только умник. А кто не самолюбуется 
хотя бы иногда, тот плохо заканчивает. Особенность меня на таком 
фоне состоит лишь в том, что я самолюбуюсь по интеллектуальным 
поводам. Ну, уж у кого как получается.
  Моё представление о собственном [блистательном] интеллектуаль-
ном превосходстве над большинством человечков основывается на 
таких невинных вещах, как...
    - обилие накропанного;
    - широта затронутых тем;
    - щепетильность в работе с материалом;
    - разлад с мэйнстримом;
    - уверенность в том, что у меня хватает ошибок;
    - настроенность заниматься доработками по результатам
      общения с толковыми критиками.

  В пользу того, что я психически здоров, говорит моя умеренная 
весёлость (если бы я слишком уж веселился, к этому можно бы было
психиатрически придраться). Наконец, моё ФИЗИЧЕСКОЕ здоровье, по-
моему, очень даже заставляет подозревать, что и с головой у меня 
порядок.

                            *  *  *

  И почему я должен быть скромным?
  Чтобы дураки похвалили меня за то, что я почти такой же серень-
кий, как они сами?
  Или мне за это заплатят? А то и ещё как-нибудь поощрят? Да-да,
уже держу карман шире.
  Полагаю, умники будут понимать меня правильно, а остальные всё
равно не станут вникать в мои тексты.
  Может, я в противном случае наживу какие-то дополнительные не-
удобства -- сверх тех, какие получает каждая "белая ворона"? Таки 
да, только я их уже нажил. Я перешёл этот Рубикон уже давно: на-
выставлял в интернете всякого в таком огромном количестве, что 
моя зашкаливающая нестандартность будет очевидна всякому, кто 
догадается хоть немного копнуть.

                            *  *  *

  Я -- ТЕОРЕТИК, и достижения у меня соответственно ТЕОРЕТИЧЕС-
КИЕ: тексты, концепции. Ой, конечно же, СПОРНЫЕ, потому что толь-
ко так, через высказывание сначала очень спорного, и развиваются 
человеческие представления, если вы этого не знали.
  Я -- очень мало кем признанный теоретик, но так ведь всегда и 
бывает: чем ты масштабнее и качественнее, тем больше сопротив-
ление серятин твоим идеям. И вот как мне узнать, что с идеями у 
меня непорядок, если серятины сопротивляются им точности так же, 
как они сопротивлялись бы, если бы порядок с ними заведомо был?
  Я всегда был очень не прочь побыть и ПРАКТИКОМ -- и даже поне-
многу пробовал, но сталкивался не с тем, что мои идеи "не рабо-
тают" из-за своей кривоватости, а с тем, что человечки либо не 
понимают их либо просто не хотят, чтобы кто-то проявил себя в 
районе кормушки и чуть потеснил тех, кто уже заняли там прочную 
круговую оборону, поскольку не отвлекались на "теории" и не замо-
рачивались моральным аспектом своих действий.
  Моё решение было такое: не шибко тратить силы на бодания на
подходах к кормушкам, а переключиться на дела, в которых заведомо 
можно было двигаться вперёд почти каждодневно. На дела теоретиче-
ские, концептуальные. Расчёт был на то, что остальное со временем 
уж как-нибудь сложится, пусть и очень не сразу.
  Ну, я и продвинулся -- и очень неслабо (сэкономив силы через
отказ от боданий). Но остальное пока не очень-то сложилось, хотя 
уже как бы и [вечер] немножко пора.

                            *  *  *

  Я ни с какой из своих идей не прорвался "на широкий простор"?
Да, воде бы приблизительно так. Но есть нюансы. У меня нет знаков
формального признания, но насколько я ВЛИЯЮ через свои тексты, 
сказать трудно. А ведь это важнее. Меня ведь таки почитывают [и 
потом не сажают]. Некоторые наверняка что-то заимствуют, а то да-
же крадут в собственные опусы. Иногда, впрочем, ссылаются. Я не 
мельчу, не вру, не пропагандирую, не рекламирую, не держу шерен-
ги, не боюсь (сломать себе карьеру), поэтому У КОГО Ж ЕЩЁ можно 
что-то почитать, когда потянет на дельное и значимое, а не толь-
ко охмуриться и воодушевиться?
  Формальное признание -- это результат накладывания на себя зна-
чительных ограничений, результат упорного вписывания себя в суще-
ствующую систему. Но если ДАЖЕ Я ограничусь, то кто ж будет выис-
кивать толковые решения больших проблем? Эта работа ведь очень 
сложная и требует максимальной интеллектуальной свободы. Я, можно 
сказать, жертвую собой (ну, не полностью, а только славой и ста-
тусом), чтобы человечество выжило.
  Успешен ли я? А это смотря на что обращать внимание и с кем 
сравнивать. Похоже, что по здравым соображениям я превзошёл в 
"общей успешности" подавляющее большинство известных людей. Быва-
ет даже как-то неловко за это (перед Джордано Бруно и др.). Я 
дольше жил, медленнее старел, реже и легче болел, меньше мучился, 
больше путешествовал, свободнее сочинял, лучше питался, умереннее 
грешил и т. д.
  По большому счёту меня уже даже можно назвать везунчиком. Разу-
меется, бывало всяко, но от совсем нехорошего я всё же как-то 
уворачивался (или же оно как-то уворачивалось от меня). Я даже
боюсь сосредоточиваться на этой мысли, иначе, может, расслаблюсь 
и однажды ВЛИПНУ. Я ведь везнучик вряд ли единственно по воле 
Аллаха, но скорее также не в последнюю очередь благодаря моим осо-
бым вглядам и наклонностям, благодаря моей бдючести.
  Впрочем, меня пока ещё не сожгли (буквально или фигурально) 
отнюдь не потому, что я умнее или гибче Джордано Бруно (либо, на-
оборот, не такой способный, как он) и даже не потому что в наше
просвещённое время столь радикальные решения считаются неприемле-
мо жестокими, а всего лишь потому, что для почти полной нейтрали-
зации таких, как я, достаточно, к примеру, слегка подкрутить 
поисковик в интернете. А можно и не подкручивать: без "партийной" 
поддержки мы всё равно тонем в информационном шуме, и, кстати, 
чем нас больше, тем сильнее мы мешаем друг другу (ведь даже я, 
такой хороший, по отношению к какому-то другому смелому кропаль-
щику, с иной, чем у меня, специализацией, -- тоже всего лишь 
информационный шум).

                            *  *  *

  У меня, как у Рене Декарта, есть вера в правильный метод: он 
вывезет, если что; во всяком случае совсем пропасть не даст. 
Главное -- метод, а остальное приложится. И правильный метод у 
меня, думаю, есть.
  Сила моего мышления, полагаю, в следующем:

 1. Правильное сочетание неформального с формальным. Правильное
    понимание феномена формальности. У меня не математический ум, 
    и я это в нём берегу. Над верящими в могущество математики я 
    посмеиваюсь.

 2. Спокойное отношение к авторитетам. Я при случае легко пренебре-
    гаю ими, но всё же посматриваю в их сторону: мало ли что.

 3. Небоязнь широких замахов. Интеллигентные недоумки презрительно
    отзываются о любителях строить "всеобщие теории всего", но на 
    то они и недоумки. Смелость города берёт.

 4. Небоязнь ошибок. Они всё равно неизбежны. Добрые знатоки веж-
    ливо поправят, если что.

 5. Внимание к деталям. Если где-то вроде как недостыки или неза-
    ткнутые дырочки, это должно беспокоить: может, это ЗНАКИ, от-
    мечающие места потенциальных прорывов к новым уровням понима-
    ния.

 6. Избегание пустых теоретизирований. Теория должна РАБОТАТЬ: 
    позволять делать какие-то практические выводы, практикой же и 
    проверяемые. А выстраивать такие-растакие бесполезные модель-
    ки, слегка похожие на реальность, можно до бесконечности.

    Целеориентированность. Неприятие неконкретных умненьких раз-
    говоров на ту или иную тему. Типа показать себя и напустить 
    тумана. Любое умничание должно оцениваться по практическим 
    выводам из него. Если небанальные выводы не делаются или не 
    напрашиваются, значит, был просто трёп.

 7. Отсутствие благоговения перед "фактами": степень достоверности 
    "фактов" бывает очень разная. Мало ли кто что видит, говорит и 
    пишет.

 8. Внимание к интуиции: если она нашёптывает, что "тут что-то не 
    так", надо разбираться, пусть и не быстро.

 9. Неторопливость. Идеям полезно отлёживаться. Они ведь не со-
    всем уж отлёживаются, а проходят обработку в подсознании --
    таинственной могучей "машине".

10. Некатегоричность. Самокритичность. Скептичность. Сегодня что-
    то представляется очень правильным, завтра оно уже может вос-
    приниматься чуть иначе.

11. Критическое отношение к науке и философии (ну, и к религии 
    заодно, ладно).

12. Стремление к чёткости и порядку в умопостроениях. К структу-
    рированности текстов. К внятным определениям используемых 
    ключевых понятий.

13. Игнорирование трепачей, старательных дураков, строчунов ради
    денег. Я вчитываюсь только в людей, которые реально стремятся 
    к истине и достаточно хороши, чтобы иметь шанс на приближение  
    к ней.

14. Избегание споров. В спорах рождается истина лишь дурацкого 
    типа. С толковыми людьми спорить как-то не доводится: они 
    лишь указывают тебе на ошибки и неоднозначно воспринимаемые 
    места твоего текста. Ты благодаришь и что-то переделываешь.
    Обмен репликами крайне редко затягивается дольше, чем на три 
    "раунда".

15. Спокойно-ироничное отношение к себе (не напускное): да, не-
    множко мегаломан; да, довольно-таки дилетант (но аккуратный
    и осторожный!); да, снова грубо ошибся и т. д.

16. Спокойное (даже бережное) отношение к своему непрофессиональ-
    ству и своему незнанию: если учитываешь свои ограничения, то 
    всё ОК, в какую область ни полезешь. У тебя зато есть 1) уни-
    версальный МЕТОД; 2) опыт вторжения на чужие поприща; 3) не-
    замыленный глаз; 4) свобода от необходимости держать шеренгу.
    Не надо пытаться корчить из себя знатока и своего в доску: ты
    силён своей универсальностью, своим довольно свежим взглядом 
    со стороны, своим умением работать над собственными ошибками,
    своим когнитивным минимализмом (мой только что рождённый тер-
    мин!) -- умением выжимать максимум из своих скудных познаний, 
    ухватывать главное, уклоняться от нагружения себя малополез-
    ными сведениями. А ещё возможностью использовать аналогии и 
    применять "междисциплинарный подход". Профессионалы должны на 
    тебя молиться, а не воротить презрительно от тебя носы: пре-
    зирать (профессионалов) -- это ТВОЯ привилегия (если бы они 
    хорошо работали, тебе бы не пришло в голову встревать в их 
    область: ты бы только благоговейно внимал).

                            *  *  *

  Я НЕ САМЫЙ УМНЫЙ. [Дураки охотно подтвердят это.]
  В оценивании ума линейная шкала вообще не применима. И умники
никогда между собой умищами не меряются, потому что это очень 
глупо.
  Я всего лишь более-менее умник, очень много накреатививший кон-
цептуально единственно потому, что это была моя интеллектуальная 
специализация и потому что у меня вдобавок хватало на это време-
ни и свободы. А моей интеллектуальной специализацией это стало 
потому, что не во что больше было впереться: моя аналитическая и 
творческая мощь ни для чего конкретного и важного [не подошла] не 
потребовалась, а расходоваться на ерунду я не хотел. Вдобавок 
креативить мне очень нравилось, и к тому же долгое время держа-
лась уверенность, что когда-нибудь я, наконец, смогу с этого и 
кормиться, так что получится забросить "простую" работу. 
  Платили мне хорошо, дамоклов меч голода надо мной не нависал, 
научные работники в своей основной массе были по сравнению со 
мной голодранцами, так что уходить к ним, в "науку", -- и там 
снова оказываться перед необходимостью уныло приспосабливаться к 
обстоятельствам (а не творить целыми днями), но уже за сущест-
венно меньшие деньги, -- мне не было стимула.
  Вдобавок у меня стали открываться глаза на довольно-таки пас-
кудность научной отрасли: как по части её устройства, так и по 
части её продукции. В качестве более-менее точной характеристи-
ки научной отрасли, наверное, подошло бы слово "гадючник", но я
как эколог по третьему образованию не хочу обижать гадюк. Я как 
бы тоже трудился не среди ангелов-хранителей (сфера IT), но там 
опять же хотя бы платили так, что легко было отключаться от мыс-
лей про свою греховность. Вдобавок закармливаемый "человеческий 
материал" был в основном благодушный, сосредоточенный на потре-
блятстве, между собой за крохи не грызся, соответственно портил 
мне нервы не сильно (обострения в моих отношениях с не шибко ум-
ными коллегами случались, но очень редко).

                            *  *  *

  Если в ранней молодости изучать жизнь по лубочно написанным 
биографиям неправильно подобранных знаменитостей, то сложится 
впечатление, что человеческий мир состоит почти сплошь из поприщ, 
на которых можно на раз-два блистательно отличиться, и надо толь-
ко иметь хоть немного способностей и проявить некоторую долю [на-
хальства] упорства (у меня во всяком случае так и было -- лет
этак с 14 до приблизительно 30). А соль в том, что феномен знаме-
нитостей следует изучать чуть дотошнее: тогда будет ясно, что 
большинство выдающихся людей годами перенапрягалось, страдало от 
неудач и чужой враждебности, жутко болело, сидело по тюрьмам (и
хорошо ещё, если само, в свою очередь, не сажало, не мучило, не 
грабило и не убивало) и потом всё равно рановато умирало в страш-
ных муках; и тогда вы, может быть, вдобавок догадаетесь, что ещё 
большее количество людей занималось тем же самым в надежде на 
значительный успех, но в итоге так и не дождалось ни славы, ни 
денег, хотя, может быть, вполне их заслуживало.
  Так вот, на фоне всех этих страдальцев с костров, гильотин, 
крестов и виселиц я смотрюсь ну просто баловнем судьбы. А всего-
то и потребовалось, что пораньше разобраться с тремя большими
темами и со ответственно написать три книжки: "Искусство выжива-
ния", "Гигиеническую систему" и "Технологию карьеры".

                            *  *  *

  С конструированием в конце 1980-х уже были напряги (страна на-
чала разваливаться и разворовываться), зато стало востребованным 
программирование, и я подался туда. Привлекало то, что вроде бы 
можно было в одиночку наваять шедевры и за через них решить свои
материальные и статусные проблемы.

                            *  *  *

  Надо заметить, я не в состоянии наслаждаться творением лишь бы 
чего, только бы деньги платили: сообразно моей "мании величия" 
мне требовалось (и требуется) создавать что-то прорывное -- кон-
цептуально новое и особо полезное. Просто разработка очередного 
компьютерного "приложения" -- это для меня тоскливая рутина, про-
фук времени и забивание гвоздей моим микроскопом. Кому-то и такое
-- творчество, а мне -- нет. Для пропитания оно сойдёт, для души 
-- никоим образом. Душа жаждет интеллектуальных подвигов.

                            *  *  *

  Моим первым программерским "шедевром" была рационализация проек-
тирования -- в инструменте CULPRIT -- отчётов на основе данных из 
"приложений", работавших под управлением сетевой СУБД (системы 
управления базами данных) IDMS на "больших" машинах (EC-1065) в 
моём случае. Я даже записался с этим добром в "соискатели" (ну, 
написатели себе кандидатской диссертации в свободное от работы 
время) к одному пробивному доктору наук в Белорусском государст-
венном университете. Тема диссертации была "Прототипы и стандарты 
в базах данных САПР". Случилось это в году, наверное, 1989-м. Но 
потом начались пертурбации. Во-первых, сетевые СУБД стали резко 
выходить из моды, народ увлёкся реляционными СУБД. Во-вторых, 
пришли персональные компьютеры, и я на персональном компе воспро-
извёл В ОДИНОЧКУ за несколько месяцев, с использованием СУБД 
FoxBASE, приложение, над которым до того годами трудился на 
"большом" компьютере целый сектор.
  Ну, идея использования прототипов в разработке программного 
обеспечения осталась в моём арсенальчике. Она -- часть моего тех-
нического мировоззрения. Почему она не популярна? Да потому что
рациональность в программировании на фиг сдалась (см. далее). 
Разве что при разработке чего-то для военных или для космоса.

                            *  *  *

  Моим вторым программерским "шедевром" была "оболочка" для со-
здания справочных систем на основе СУБД FoxBASE. Программер при 
такой оболочке не требовался: пользователь персонального компью-
тера должен был сам конструировать свои таблицы, устанавливать 
между ними связи и создавать "планшеты" для удобного ввода и 
представления данных. Всё было классно, кроме одной вещи: FoxBASE 
стал быстро выходить из моды. Ему на смену попёрся Clipper, с 
тем же "языком программирования", но с компиляцией программного 
кода, а не интерпретацией, как в FoxBASE. А Clipper не позволял 
создавать таблицы изнутри приложения. Может, я как-то и выкру-
тился бы, но скоро загнулся и сам Clipper -- вместе с операцион-
ной системой MS DOS, которую сменила Windows.
  Кстати, от системы Windows был "счастлив" не только я: у про-
граммеров старой закалки она пользовалась прозвищем "мастдайка" 
(от лозунга "WINODWS must die" -- "WINDOWS должен умереть").
Потом пришли поколения программеров, для которых это паскудство
было уже в самый раз, им самим подстать.
  Одно из buzz-words ныне -- LCNC (Low Code - No Code). Это такие
инструменты, которые позволяют создавать приложения посредством
технологии drug-and-drop ("притащи-и-плюхни"), якобы без примене-
ния сложного программерского труда. Говнокодер или продвинутый 
пользователь якобы может ограничиться тасканием фигурок по экрану
и рисованием связей между этими фигурками. Про этот супер-подход 
обещающе трындят уже лет 15, а до того были надежды на языки про-
граммирования "сверх-высокого уровня". Это чтоб программерам мно-
го не платить. Я работал на двух проектах с одной такой "системой 
без программирования" -- DataStage -- и программировать приходи-
лось в ней почему-то до чёрта, причём иногда на пределе моих ин-
теллектуальных возможностей (а они не совсем маленькие). Соль в 
том, что этот drug-and-drop, во-первых, не избавляет от необходи-
мости ПРОЕКТИРОВАТЬ создаваемую систему, во-вторых, лишь заменяет 
одни сложности другими (языковые -- картиночными), в-третьих, 
отнюдь не упрощает отладки (я бы сказал, даже усложняет её: ска-
жем, нет возможности вставлять "отладочную печать" или пошагово
двигаться по программе в инструменте-отладчике).
  Так вот, моя "оболочка" для создания справочных систем на осно-
ве СУБД FoxBASE была по сути инструментом LCNC, только появилась
ещё до начала трындёжа про LCNC и была практически годной, рабо-
тающей, причём написанной ОДНИМ ЧЕЛОВЕКОМ всего за несколько ме-
сяцев, вдобавок полуподпольным способом (= урывками в рабочее 
время). Я это не к тому, что в программировании я был титаном 
(хотя и по этой части ситуация у меня выглядела не совсем уж про-
вальной), а к тому, что...
  1) довольно просто и быстро работалось в отсутствие Windows;
  2) если ограничиваться основной, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНОЙ функцио-
     нальностью, то программные системы получаются компактными
     (и стрясать потом за них с клиентов много денег получается 
     как-то неубедительно; годами держать клиентов на крючке
     тоже не удаётся, потому что вычищать много ошибок в простом
     программном коде не доводится, а изменением этого кода в 
     случае появления новых требований могут заняться и посто-
     ронние).

                            *  *  *

  Мой третий программерский "шедевр" -- попытка сделать новый
функциональный тип программного продукта -- соединение много-
оконного текстового редактора и гипертекстовой информационной 
системы, предназначенное для "поддержки решений".
  В разработке я использовал Turbo Pascal, происходящий от ве-
ликого борца за правильное программирование Никлауса Вирта. Было
это в районе 1993 года, в тренде было объектно-ориентированное
программирование, и я под свою систему насоздавал собственных 
библиотек "объектов", причём ключевая идея в этих библиотеках 
была такая: участок оперативной памяти, в котором хранятся вы-
даваемые на экран данные, определять в моей программе как матри-
цу (array) и в дальнейшем работать с экраном как с матрицей. Бла-
годаря этому появлялась возможность легко реализовывать всякие 
полезные эффектики и механизмики.
  В моём "продукте" легко создавались и связывались между собой
ссылками списки, таблицы, схемы, фрагментики текста. Разнообраз-
ные меню выступали как разновидности списков и составлялись "в 
одно касание".
  Второй ключевой идей в моей системе была "двумерность" текс-
тов: поскольку все символы имели занимали ячейки одинаковой ши-
рины на экране, то была возможность выделять на экране прямоуго-
льные области и работать с ними: копировать, переносить, уда-
лять, менять расцветку и т. д., и я старался выжать из этого мак-
симум функциональности.
  Я даже начал ваять кандидатскую диссертацию с примерным назва-
нием "Системы поддержки решений на основе гипертекста" (по-моему,
она и через 30 лет читается недурственно).
  Но потом вмешался великий Билл Гейтс со своим виндовсовским 
дерьмом и сорвал мне поднятие подготовки сложных решений на новый 
уровень качества. Из-за кривых гейтсовых инноваций операционная
система MS DOS, под которую я делал свой "продукт", стала быстро 
выходить из моды. Вместе с MS DOS резко отпал и Turbo Pascal. 
Взамен него стали внедрять близкую к нему систему Delphi (это бы-
ла попытка "паскаля" выжить в условиях господства Windows), но 
через десяток лет стала заканчиваться и Delphi. До того я успел 
попробовать переделать под Delphi свой мастерпис, но дело не по-
шло. Виндовсовская "парадигма" была несовместима с моим подходом: 
"двумерные" тексты в ней были невозможны, поскольку не имели смы-
сла из-за ставки на многоразмерность шрифтов. Программировать под 
Windows мне было некомфортно: там основное было как бы уже напро-
граммировано до тебя, а ты лишь допрограммировал, не выходя из 
заданной колеи. Выходить из этой колеи было возможно только в 
принципе, а на практике означало неподъёмные затраты сил. Время 
авантюристов и разных там Магелланов в программировании закончи-
лось. Ты либо принимал убогое виндовсовское "мировоззрение" либо 
шёл к чёрту. Я выбрал второе -- и долгое время кормился при 
"больших" машинах. Под Windows тоже доводилось много кропать, но
между мной и Windows, хвала Аллаху, всегда была "прокладка" из 
какой-нибудь системы типа DataStage. Однажды я, впрочем, написал 
небольшую игрушку на JavaScript, прицениваясь к возможности обно-
вить набор своих "инструментов", но меня и от JavaScript затошни-
ло.
  Думаю, дело не только в том, что я ленивый, негениотистый и 
сформировался во времена процедурных языков и популярности концеп-
ции "промышленного программирования", а в том, что у меня повы-
шенные требования к порядку и рациональности. Плюс наклонность к 
минимализму. А ещё я люблю, чтобы буковки на экране были покруп-
нее. И вот с какого рожна мне считать, что я неправильный, от-
ставший в развитии, если ваше "развитие" приводит только к ненуж-
ным усложнениям, к распуханию программного обеспечения и к усу-
гублению глобальных проблем (информационные технологии ведь как-
то недостаточно усиливают человечество в интеллектуальном аспек-
те)?
  Я думаю, что более-менее довольство операционной системой Win-
dows высказывают только те, кто ничего лучшего не видели, а ещё 
любители поддакивать стаду, извращенцы, трудоголики, а из старо-
пёров -- бездари, которые боятся выглядеть несовременными и вовсю 
имитируют свою компетентность. К любому дерьму, разумеется, можно 
привыкнуть, но я, наверное, тем и отличаюсь от большинства, что 
способен сохранять "свежий взгляд".
  Со временем я понял ещё одну очень важную вещь: моя гипертекс-
товая система поддержки решений не только не создаваема "на коле-
нях" (ну, малыми силами) в эпоху господства Windows, но вдобавок 
не нужна. Потому что практически не нужны высококачественные 
сложные решения с обозримыми верифицируемыми основаниями. Дело в 
том, что большинство руководящих решений принимается со стыдли-
вым упрятыванием их истинных мотивов, которыми лица, принимающие 
решения, не желают делиться даже с собственными верными эксперта-
ми, а если и делятся, то уж точно не для фиксации в компьютерных 
файлах. Вдобавок люди зачастую только делают вид, что принимают 
сложные решения, на самом же деле без долгих размышлений выбира-
ют стратегию топания вместе со стадом. А ещё ведь есть интуиция, 
раз за разом неплохо заменяющая и экспертов, и гипертекст, и вся-
кие прочие компьютерные технологии. А в дополнение имеется непло-
хо иногда срабатывающий метод тыка (Napoleon: D'abord s'angager, 
alors on voit).
  Моя гипертекстовая система была бы, на поверхностный взгляд, 
очень хороша при разработке сложных интеллектуальных конструкций 
(теорий), но на самом деле и в этой сфере был бы затык, потому 
что высококачественность неформальных теорий никому не нужна. 
Всякие там ведущие и великие мыслители в действительности по 
преимуществу гонят муть, и в мутности их мути -- главная сила их 
воздействия на умишки и основа дохода. Как раз накануне написа-
ния вот этого самого глянул я в букинистическом магазине книжку 
знаменитого Арнольда Джозефа Тойнби (1889-1975) "О роли личности 
в истории" и привычно ужаснулся там хождениям вокруг да около и 
переливаниям из пустого в порожнее. Потрясающе охмуриться этой 
книжкой можно запросто, вдобавок ухватить какие-то детальки и 
потом корчить из себя эрудита и умника, а вот как-то усилиться в 
части политического анализа, трактования исторических событий или 
планирования собственной жизни -- НИКАК. Но этот Тойнби ведь все-
го лишь подстраивался под читателей: читатели всегда много больше 
впечатляются не чёткостью суждений по делу, а риторикой. Если бы 
я написал данный абзац в стиле, который принят, скажем, в учебни-
ках геометрии, то даже шизоиды дочитывали бы его только до сере-
дины, а в таком виде, какой есть, может, кто-то осилит и целиком. 
Кстати, привет дочитавшим!
  В поддержке реальных исследований (скажем, химических) в конс-
труировании сложных изделий, наверное, всё же можно было бы при-
ткнуться с моей оболочкой для гипертекстов, но тут загвоздка была 
бы в другом: эта оболочка была бы востребована только при условии
повышения культуры сложного мышления, а это тоже та ещё морока.
Внедрять оболочку надо бы параллельно со школьным курсом эффекти-
вного мышления, но государства по большому счёту не заинтересова-
ны в интеллектуальзации трудящихся масс (точнее, государствам и 
хочется, и колется, но больше последнее, иначе мы не наблюдали бы 
теперешней повальной деградации).

                            *  *  *

  Среди прочего, у меня имелся написанный на TurboPascal под опе-
рационную систему MS DOS набор утилит для литературной работы. 
  Технология этой работы у меня была такая. Книга создавалась из 
ряда файлов формата txt, то есть такого, в котором есть только 
печатные знаки и невидимые знаки переноса строки. Текст разбивал-
ся на строки по 65 символов (столько бывает обычно в книгах сред-
него формата со шрифтом средней величины).
  Файлы именовались в формате AAANNNN.txt. К примеру, так:
    CAR000.txt
    CAR010.txt
    CAR020.txt
    CAR030.txt
    И т. д.
  Первые три буквы названия файлов -- производное от названия -
книги (скажем, CAR -- для Theory of Career).
  Один файл -- один раздел книги. Порядок файлов соответствовал 
порядку разделов.
  Шаг 10 был выбран для того, чтобы можно было вставлять разделы,
не переименовывая последующих файлов. Скажем, между CAR010.txt и
CAR020.txt можно было вставить CAR010.txt
  Построение текста было иерархическим. Иерархия заголовков зада-
валась применением знака #. Перед каждым заголовком помещались
1...5 знаков #: один # означал заголовок высшего уровня, ## ис-
пользовались для следующего уровня, ### -- для следующего за сле-
дующим и т. д.
  В файле AAA0000.txt хранилось оглавление: иерархический список 
разделов, подразделов и т. п.
  Написанные мной утилиты позволяли следующее:
 1. Сформировать файл оглавления для заданного шаблона имён фай-
    лов с текстами.
 2. Составить список всех применений какой-нибудь фразы в файлах,
    имена которых соответствовали заданному шаблону.
 3. Произвести "глобальную" замены какой-нибудь фразы на другую
    фразу во всех файлах, имена которых соответствовали заданному 
    шаблону.
 4. Перевести все файлы, имена которых соответствовали заданному 
    шаблону, из формата txt в формат html и создать головной файл
    AAA0000.htm с работающими ссылками на файлы AAANNNN.htm. Фай-
    лы в формате html, разумеется, предназначались для выставле-
    ния в интернете.
 5. Сформировать из файлов формата txt с именами, соответствовав-
    шими заданному шаблону, файлы для печати, с форматом prt, в 
    которых текст делился на страницы, добавлялись знаки переноса 
    на другой лист, добавлялись номера страниц и перед ними ста-
    вилось сокращение "Стр.". Одновременно формировался файл 
    оглавления, содержавший номера страниц, имевшихся в прочих -
    файлах, и тоже разбитый на страницы.

  Первичным у меня был формат txt, в нём тексты создавались и ре-
дактировались. А форматы html и prt были производными.
  Получился этакий набор графомана, позволявший много быстрее 
клепать книги, выставлять их в интернете, получать печатные копии 
их [и негативные редкие отзывы читателей].
  Я был хорошей "машинкой для думания", и это "машинка" была хо-
рошо обеспечена технологически, но страдала от дефицита времени,
потому что приходилось и зарабатывать на жизнь.
  Пришествие Windows сделало применение этой моей технологии не-
возможным уже просто потому, что у моих утилит вдобавок имелся
"графический интерфейс", а какие и в каком порядке вводить пара-
метры через командную строчку, я успел забыть.
  Вдобавок я перестал делать печатные копии своих книг для более 
удобного редактирования и для сохранения текста на случай, если 
компьютерные технологии ляснутся: печатать было хлопотно, в доме 
накапливалась бумага, вносит мелкие изменения приходилось часто.
  А позже я перестал использовать формат txt как основной и начал
кропать сразу в формате html -- когда уразумел, что мне в качестве
варианта публикации только интернет и "светит".
  Разумеется, "бумажная" подстраховка нужна. Но моё литературное 
хозяйство так разрослось, что эта подстраховка отняла бы столько 
времени, что сильно пострадала бы творческая работа.

                            *  *  *

  Отрасль обеспечения обработки данных -- на самом деле очень 
нехорошая. Она не просто стремится к наибольшей прибыли: она ради 
этого специально всё усложняет, чтобы ставить потребителей в наи-
большую зависимость от себя и чтобы они не имели возможности со-
скакивать с крючков. Упрощенцы для этой отрасли -- первейшие вра-
ги. А я -- упрощенец, рационализатор. Мой мозг не работает в на-
правлении наворачивания сложностей и ненужностей с целью выдури-
вания всё более значительных денег у потребителей.
  Разработчики приложений, состоящие в подразделениях предприятий,
использующих эти приложения, к ненужному наращиванию сложностей, 
как правило, не стремятся: оно у них получается само собой -- из-
за лени, из-за узковатости технического кругозора, из-за полного
отсутствия методологической помощи. Но некоторые из них таки со-
ображают, что тщательность отделки требует дополнительной затраты 
сил, а оборачивается в основном убытками, потому что при хорошем,
легко сопровождаемом коде тебя можно запросто сократить, а при 
плохом коде ты -- незаменимый и очень ценный, потому что помимо 
тебя никто в твоём "бардаке" быстро не разберётся.
  Спросом у программерского начальства пользуются не специалисты, 
способные разрабатывать компактную архитектуру и обходиться мини-
мумом инструментов, а наворотчики сложностей, знатоки всяких но-
вейших штучек. Хотя бы потому, что хвастание этими штучками по-
зволяет фирме выглядеть солиднее. 
  Цимес в том, что обработка данных -- область сверхсложная. Впо-
лне разбираться даже в каких-то отдельных её частях -- это выше 
психических возможностей среднего занятого человека, поэтому 
большинство программерских менеджеров и не разбирается, а ориен-
тируется в основном по buzz-words и само настраивается уверенно 
произносить эти buzz-words. Не важно, что, работая в струе buzz-
words, ты произвёл какую-то мутную и крайне неудобную ерунду: ес-
ли всякие модные штучки там при деле, ты всё равно будешь выгля-
деть могучим передовым специалистом, и капать на мозги другим 
ориентирующимся по buzz-words тебе будет легко. И ты втайне наде-
ешся, что хотя бы "первоисточники" этих buzz-words всё уже проду-
мали и просчитали, так что можно на них опираться, не напрягая 
мозгов. А они ж не продумали и не просчитали, а всего лишь пона-
деялись на то, что хватает человеков, которые падки на buzz-
words, так что в убытке эти "первоисточники" так или иначе не
останутся.
  Взаимный манипулёж, втирание очков и выдача посредственного за 
блистательное -- существенная часть работы всяких там менеджеров 
в области компьютерных технологий. С годами это наверняка так 
въедается в психику, что люди теряют вкус к правде, погружаются в 
мир профессиональных фикций с концами. Обращаться к таким людям с 
чем-то здравым, имеющим в потенциале большую РЕАЛЬНУЮ эффектив-
ность, но идущим вразрез с набором уже сложившихся фикций, -- 
занятие бесполезное.
  Современное программирование -- это на 90% всего лишь коллек-
тивный развод клиентов на деньги. Если ты принимаешь нормы, поз-
воляющие делать этот коллективный развод (который есть частью 
неявное мошенничество, частью неявное вымогательство), и ты в 
состоянии вносить свою лепточку в это дурное дело, то ты ОК, 
классный специалист.
  Лично мне НИ РАЗУ не доводилось сталкиваться со случаями, когда 
новая версия хоть какой-нибудь программной системы была лучше 
предыдущей: превосходила её качеством в целом, а не в некоторых 
мелких деталях.
  Возможность стать [выдающимся] видным "винтиком" в ТАКОЙ систе-
ме меня не привлекла: мало того, что я со всяким таким не совмес-
тим мировоззренчески, так у меня ещё и способностей для этого не-
ту. Все мои способности -- в аналитике и креативе (на этих пло-
щадках я в состоянии [бодаться] равняться хоть с лучшими из луч-
ших, наверное). А для супер-успешности в компьютерной отрасли 
требуется немного другое: неразборчивость, сверх-усидчивость, 
стадность, крепкая память, хорошее комбинаторное мышление, ОТСУТ-
СТВИЕ БОЛЬШИХ ТВОРЧЕСКИХ АМБИЦИЙ (они только мешают сосредоточи-
ваться на ерунде).
  Мне нередко бывало тяжело конкурировать с трудоголиками, у ко-
торых за душой не имелось ничего, кроме работы, и которые стали 
по сути придатком к компьютерам: когда я выл от тоски и возмущал-
ся глупостями руководства, трудоголики радостно ковырялись в чу-
жом дерьме и просили ещё.
  Всовываться с масштабным рационализаторским креативом в сфере
инфомационных технологий попросту негде (во всяком случае, в пре-
делах нормальной досягаемости: не в Пентагон же мне было обра-
щаться в своё время). Тут больше носятся с разработчиками игрушек 
для мобильных телефонов, а не с Никлаусами Виртами.
  Когда я всё это докумекал, [было уже поздно] я оставил попытки
сделать из себя великого программера и решил ограничиться делани-
ем из себя великого [путешественника] теоретика, великого мизант-
ропа и великого критика. Точнее, конечно, величайшего всех времён 
и народов, но уж как получится [я ведь тот ещё скромняга]. 

                            *  *  *

  А ещё вот такое было. Обострилась как-то моя конкуренция с тру-
доголиками, стали они меня оттеснять, и я решил немного блеста-
нуть своими сильными сторонами (ну, широтой мышления и т. п.). 
Сварганил я сайт по технологиям программирования, обозвал свой 
подход "компактным программированием" (compact programming, оно 
было в основном prototype based) и в "шапку" поместил картинку, 
конечно же, бегемота.
  В начальниках отделения (это несколько отделов, а не треть 
взвода) тогда у нас была очень культурная дама, кандидат наук.
Глянув мой сайт, она [сжалилась] адекватно оценила мой уровень, и 
мне удалось стать Team Leader, а чуть позже даже дорасти до на-
чальника сектора (сектор являл собой не участок обороны, а часть 
отдела). Про своё начальство я тогда заметил приятелю, что для 
Атоса это слишком много, а для графа де ла Фер -- слишком мало.
В то время я мизантропом как бы уже и был, но больше номинальным
(в сравнении со мной нынешним), поэтому с какого-то рожна вооб-
разил, что возможность делать хороший программный код (= легко 
сопровождаемый и развиваемый) заинтересует хотя бы потребителей 
программного обеспечения, если не его разработчиков. Я тогда сно-
ва крупно ошибся, а вскоре и вовсе Agile вошёл в моду.
  Вообще, если судить по гигантскости некоторых моих ошибок, то я 
далеко не такой уж потрясающе умнющий, каким кажусь иногда самому 
себе. Правда, если бы другие люди ошибались подобным образом, я 
бы при случае говорил этим бедолагам, что их ошибки делают им 
честь.
  Кстати, моя [замечательная] бесперспективная идея of prototype 
based programming состояла в следующем. Параллельно с разработкой
программного приложения -- а лучше чуть раньше -- разрабатывать 
прототип этого приложения: функционирующий как бы скелет оного, 
имеющий в себе то, что должно войти во ВСЕ похожие приложения. Он
пишется и отлаживается очень тщательно. Когда приходит пора де-
лать ещё одно приложение такого же типа, берётся готовый прототип
и чуть дополняется. Прототипы можно продавать как программные 
продукты. В целом качество программных продуктов и скорость их 
разработки при таком подходе должны существенно возрасти.
  В принципе использование прототипов -- это в программировании 
обычное дело (мало какое приложение создаётся с совсем пустого 
места), но применение ОТЛАЖЕННОГО прототипа, распространяемого в 
качестве продукта, -- это таки новенькое, моё.
  Концептуально я противостоял с этим делом аж целому "Майкрософ-
ту". Но Никлаус Вирт наверняка бы был за меня, если бы знал о мо-
ей борьбе.
  Моя идея была бесперспективной, потому что мешала компьютерной 
отрасли доить остальное общество. Чем более громоздко, криво и 
трудно в сопровождении программное приложение, тем дольше и 
обильнее можно кормиться его разработчикам на его сопровождении, 
важно только, чтобы заказчик попался в сеть: внедрил у себя это 
[дерьмо] приложение и оказался в зависимости от него. Поменять 
одно оригинальное большое приложение на другое оригинальное боль-
шое приложение -- это очень дорого, а главное -- вряд ли потом 
даст большую выгоду, потому что практически вся компьютерная от-
расль трудится по тому же халтурному принципу.

                            *  *  *

  Если кто-то считает, что нудное повествование о моих компьютер-
ных идеях вот прямо тут уже должно бы и закончиться, потому что 
должен ведь был даже я когда-нибудь творчески исчерпаться, тот 
грубо ошибается, потому что судит, наверное, по себе. Интеллекту-
альные орлы, вскормлённые журналом "Юный техник", не истощаются 
так быстро. У меня были ещё как минимум три больших предложения 
[загнивающему миру недосапиенсов]:

 1. Глобальный словарь полей баз данных. Сорри, но действительно 
    один на всё [ваше сраное] человечество. Его назначение: обес-
    печить безвариантность именований однотипных сущностей в раз-
    ных базах данных, а также одинаковость размеров полей и оди-
    наковость "типов данных" в этих полях. Выгоды: 1) можно 
    меньше думать при проектировании баз данных, а качество про-
    ектирования тем не менее возрастает; 2) упрощается работа с 
    данными, берущимися из разных баз, 3) залезая в новую базу, 
    ты видишь знакомые вещи. Разумеется, этот словарь должен быть 
    не просто списком: надо вдобавок отражать связи между элемен-
    тами списка и разное другое.

 2. Универсальный "отзовик" ("Глобальная система отзывов"). Он 
    должен был освободиться от дефектов существующих "отзовиков"
    (в частности, от рекламы) и нанести удар по халтуре во всех 
    областях человеческой деятельности [сразу]. (Мне как-то тоже 
    бросается в глаза мой подозрительный уклон в "глобальность",
    но я за собой таки посматриваю, отвяньте. Потом, хоть кому-то 
    ведь надо возиться за остальных и с глобальными прикидками, 
    так почему это должен быть не я? Может, вы тоже хотите? Или,
    наоборот, не считаете себя "достойными"?)

 3. Санационный менеджмент. Его предполагалось обрушивать на
    громоздкие древние, но ещё нужные проекты, которые стало 
    трудно сопровождать из-за накопившегося беспорядка и из-за 
    ухода с них гениотов. Заменять старое дерьмо новым -- это 
    накладно, бывает выгоднее просанировать старьё: разобратся, 
    где что лежит и как работает, составить соответствующий 
    справочник (остающаяся после гениотов документация, как 
    правило, убогая), радикально усовершенствовать технологию 
    сопровождения.

  Попытки пропиха этих проектов мною предпринимались, но я, как
мне кажется, вовремя замечал, что дело не пойдёт, потому что не
ложится на порченный массовый менталитет и не сочетается с теку-
щими трендами. Требовалось что-то попроще и помоднее.
  (Кстати, из текущих новостей, октябрь 2023 года: за последний 
год в Белоруссии "сдохло" более 200 программерских "стартапов". 
Хорошо, если тот или иной "стартап" был чисто жульническим. А 
если нет, то за таким издыханием -- крах чьей-то любимой идеи и 
зряшный немалый расход личных сбережений. У меня хотя бы хватало 
ума не прибегать к методу тыка, [ограничиваться пустыми местани-
ями] тщательно взвешивать шанс на успех.)

                            *  *  *

  Два с лишним года я кормился на внутреннем приложении, предна-
значенном для оценки рисков проектов в одной очень крупной и 
очень солидной глобальной компьютерной корпорации. Приложение 
состояло из нескольких частей, сделанных разными инструментами. 
Моя часть соединяла в один массив оценочные данные из разных 
подразделений, полученные разными средствами. Потом по моим 
данным другая система формировала всякие отчёты, которые ложи-
лись кому-то на столы, чтобы создавалась видимость серьёзной 
работы. Моя система тоже формировала какие-то таблицы данных 
на "выход", вдобавок случались разовые аналитические задания. 
  Для оценки риска надо было ответить на десяток вопросов, и по-
том формировалась оценка, одна из трёх: "безопасно", "рискован-
но" и "очень рискованно".
  На теме рисков я съел собаку (см. мою книгу "Общая теория без-
опасности"). Колупать эту наивную хрень -- безотносительную шкал-
ку из трёх делений -- мне было противно, но я оправдывался хоро-
шей зарплатой и исследовательским интересом. Теперь я в состоя-
нии довольно уверенно говорить, что немножко знаю изнутри, как 
работают эти хвалёные корпорации, как делается их [сраная] колба-
са.
  Надо мной была та ещё иерархия менеджеров. Первые ступенек 
шесть её (если считать от меня) я ещё был в состоянии обозревать.
Пирамидку наверняка заполняли, спецы по buzz-words и Agile, ста-
ропёры, наследственные менеджеры и негры по разнарядке. В такой
среде даже заикаться о более толковом подходе к рискам не имело 
ни малейшего смысла, я в этом уверен. Кропать хоть какие-то пись-
ма с хоть какими-то предложениями значило только пилить прежде 
времени сучок, на котором я недурственно пристроился.
  Другие "винтики" на этом проекте, по-моему, никогда не задумы-
вались на тему, а что за данные мы гоняем туда-сюда. Наше дело 
-- гонять. Сказано же было: риски. Да и времени на задумывание 
особо не оставалось: напрягов хватало. Это к тому, как складыва-
ется большой абсурд при в общем-то неплохих, старательных "вин-
тиках", которые при другой, правильной постановке дела посворачи-
вали бы горы (правда, горы -- если они красивые -- лучше ведь 
оставлять на месте).
  Если кратко о проектных рисках, то будет, наверное, так:
 1. Есть разные степени ОПРЕДЕЛЁННОСТИ рисков, а не только их
    разные уровни. 
 2. Есть разные степени устойчивости рисков: некоторые риски
    более-менее постоянны, некоторые меняются (в зависимости от
    политической ситуации и т. п.).
 3. Есть разные уровни потерь в случае наступления нехороших 
    ситуаций.
 4. Риски -- всегда условные, и надо указывать и отслеживать 
    какие-то индикаторы условий. Кто-то должен посматривать на
    индикаторы и сообщать -- проектным менеджерам и высокому 
    руководству.
 5. Существенны не сами риски, а возможности адекватного реагиро-
    вания на те или иные ситуации. Если имеются достаточные воз-
    можности реагирования, то значимость рисков уменьшается. Но
    сами эти возможности могут быть, в свою очередь, от чего-то 
    зависимыми.
 6. Реакция на риски -- это в общем случае не "да" или "нет" 
    (берёмся за проект или не берёмся и т. д.), а выбор страте-
    гии реализации проекта с учётом характера угроз.
 7. "Сворачивание" сведений о рисках в точечку на шкале -- это
    отбрасывание информации, которую надо учитывать и которая у 
    кого-то, наверное, была, когда эту точечку ставили. Точечка 
    на шкалке из трёх делений -- это мега-абсурд и очень веский 
    показатель качества системы управления предприятием.

  Зато кто-то мог уверенно -- и с "цифрами на руках" -- трепаться
об налаженности управления рисками в корпорации. И я на 99% уве-
рен, что эти данные почти ни на что не влияли (во всяком случае,
не влияли положительно) и вряд ли вообще хотя бы немного защищали 
корпорацию от угроз.
  Почему "моя" корпорация не разорялась при таком подходе в упра-
влении? Да по очень простой причине: у конкурентов было то же са-
мое.
                            *  *  *

  Одно время мне казалось, что я смогу неслабо зарабатывать, вы-
ступая консультантом крупных заказчиков, защищающим их от халтур-
ности и уловок компьютерных фирм. При заказе больших приложений я 
мог бы обеспечивать значительную экономию средств и немалый при-
рост качества. Но с этим я тоже ошибся, хотя так мощно ошибаться 
мне как бы немного и надоело. Свою разительную ошибку я обнару-
жил, когда работал в одном крупном банке. Бойкий менеджер выше-
среднего звена там стал настырно пропихивать замену огромной сис-
темы, давно написанной на COBOL и давно более-менее отлаженной, 
на какую-то новую модную фигню, точнее, фигню, которую надо было 
ещё создавать, используя новые модные "инструменты", хотя систе-
ма, написанная на COBOL, вполне со своей работой справлялась (бо-
лее того, я бы по этой части сомневался скорее в новых "инстру-
ментах"). 
  Вряд ли причиной такого неуместного неудержимого новаторства 
был подогрев у некоторых энтузиазма и веры в прогресс со стороны 
продавца "инструмента" (хотя с таким я тоже однажды сталкивался 
-- в другом банке): хватало внутрибанковских и общецивилизацион-
ных причин. Полагаю, они были такие:

   - некоторые менеджеры искали возможность отличиться, стать 
     особо нужными, заиметь под своим руководством больший 
     контингент подчинённых, в итоге подняться на следующую 
     ступеньку в иерархии;

   - некоторым другим менеджерам (или тем же самым?) казалось, 
     что банк со своим COBOL-ом выглядит слишком старомодным
     и это производит нехорошее впечатление на крупных клиен-  
     тов;

   - очень многие действительно верят в "прогресс": в то, что 
     новое будет заведомо лучше старого и что всенепременно надо 
     "двигаться вперёд" в общем потоке (в котором другие якобы
     думают и просчитывают за тебя).
  
  На моих глазах бойкие, гладенькие, очень "современные" менедже-
ры в возрасте чуть за сорок, гробили свой родной банк, к тому же 
немножко уже и мой, а я ничего не мог поделать. Я только предло-
жил коллегам, занимавшимся системой, которая на языке COBOL, что-
бы хоть они не торопились, а там, глядишь, или ишак помрёт, или 
падишах, или Насреддин.

                            *  *  *

  И меня очень раздражает популярный ныне в программировании под-
ход Agile (правда, в последний год -- 2023-й -- стали как-то мно-
го трындеть уже про искусственный интеллект: это как бы новое
buzz-word, новая надежда умственно неполноценных менеджеров, они 
теперь будут втюхивать уже не Agile, а AI, Artificial Intelligen-
ce).
  Agile и я -- как бы на разных полюсах мироздания. Этот Agile 
раздражает меня не только тем, что предполагает каждодневное 
приставание ко мне с вопросом, а чем я занимался (ну как -- чем? 
кропал свои посторонние тексты, конечно; но всегда ведь можно 
убедительно соврать -- и в данном случае это не грех). 
  Противное для меня в Agile -- это его полное безразличие к ка-
честву программного кода и пользовательского интерфейса: приложе-
ние хоть как-то крутится -- и ладно, ура, мы успешны.
  Дополнительно меня тошнит на Agile из-за его жаргона. Наприду-
мывали терминов для своей хрени, чтобы она выглядела новой сту-
пенью развития.
  Сущность Agile: небрежность и халтурность были объявлены пере-
довым стилем, товарно оформлены в современной дегенератской мане-
ре и втюхиваются с невозмутимым видом как могучий "инструмент". 
Основной трюк там состоит в том, что очень плохой код каждый день 
проверяется на то, чтобы он крутился как целое, так что дерьмо в 
нём хотя и накапливается, но нигде не вызывает большого затора. 
Пардон, конечно, за выбранную мной образность. По-моему, пропихи-
вать Agile -- это то же, что продавать сопли в флакончиках -- 
под какое-нибудь тра-та-та о достоинствах натуральных веществ. 
Пардон ещё раз.
  Agile позволяет быстрее выходить на рынок с каким-то худо-бедно 
работающим дерьмом, впаривать его покупателям под словесный треск 
о наипередовейших технологиях, а потом годами стричь "бабки" за 
трудоёмкое сопровождение этой мерзости. Если всюду насаджать Agi-
le и вообще микрософтство, юзерам всё равно будет некуда сбежать 
от дерьма.
  И Agile, а AI в IT -- это, среди прочего, попытки сэкономить на 
программерах: чтобы компьютерной белиберды производилось поболь-
ше, а программерам при этом платилось поменьше и они были хуже 
качеством. Моя альтернативная рекомендация: просто производите 
меньше компьютерной белиберды (см. "компактное программирова-
ние"), а программеров используйте только лучших из лучших, а не 
лучших из худших.
  В последний раз я столкнулся с программерским нормоконтролем 
(надзором за соблюдением эффективных правил) в году этак 2007 в 
Кёльне, когда работал на крупную страховую фирму. И речь шла о
коде на бессмертном языке COBOL. Немецкая дама, проверявшая мои 
программы, доброжелательно придиралась вовсю, и это было прекрас-
но. Какой-то правильный немецкий гений наследил в этой фирме тол-
ковыми нормами, и я наслаждался и учился. А потом в программиро-
вание пришёл вонючий Agile...

                            *  *  *

  Со временем меня стало тошнить от всего компьютерства в его 
современном состоянии. Разные области деятельности вносят разный 
вклад в самоуничтожение человечества, так вот наибольший вклад в 
это дело, по-моему, у компьютерной отрасли, автомобильной отрасли 
и медицины. Если ты мелкий говнокодер, то вредишь, наверное, мало 
(а то бываешь и вовсе полезен, но изредка). А если ты крупный 
"эффективный менеджер" или компьютерный гениот, то, может быть, 
лучше бы было тебя [расстрелять] сослать на сельхозработы.
  Компьютерные гениоты заведомо вреднее даже компьютерных трудо-
голиков. Эти гениоты внушают пиетет своими сверхспособностями,
но те у них не дополняются здравым смыслом и широтой кругозора.
Под жёстким руководством гениоты в состоянии производить что-то 
дельное, но при этом всем вокруг кажется, что дурной руководитель 
зажимает талантище и что надо двинуть это талантище на должность 
повыше, на место данного руководителя. Если это случается, то на 
свет появляются новые ненужные сложности, а гениоты потом куда-
нибудь сваливают.
  По моему, правильные программеры -- приблизительно моего типа: 
ленивые, консервативные, неторопливые, любящие порядок, расчёт-
ливые (семь раз отмерь, один раз отрежь -- и не у себя), склон-
ные к экономии и всяким рационализациям. Профессиональное любо-
пытство у них более-менее заканчивается ещё в раннем программерс-
ком возрасте, когда становится ясно, что менять "инструменты" 
тебя заставляют до того, как ты успеваешь их вполне изучить (да 
и незачем это); что каждая новая версия любой программной сис-
темы -- в целом хуже предыдущей и что все программные продукты 
сделанные в парадигме Windows, приблизительно одинаковы (скажем,
самое нужное тебе запрятывается у них -- гениотами -- в дальний 
угол и вдобавок называется так, что фиг догадаешься: надо лезть
в интернет и искать "кино" про то как добираться до нужной функ-
ции, а "кино" ж вдобавок оказывается устарелым, относящимся к 
предыдущей версии дерьма, или же рассчитанным на русифицирован-
ную систему, а ты [ненавидишь всё русское и] пользуешься англо-
язычным).

                            *  *  *

  Про эту вашу науку. По-моему, ваша научная отрасль устроена 
так, чтобы в обществе подавлялось всё здравое и важное и чтобы
имела ход по преимуществу серятина и халтура.
  В самом деле, почему я должен в науке ПРОБИВАТЬСЯ? Почему не
наоборот: не хватают меня там радостно за руки, едва я выдам что-
то хотя бы немного похожее на дельное, и только потом доброжела-
тельно, но тщательно и квалифицированно разбираются, прав я или 
не прав?
  Вы бы для приличия хоть задачу такую поставили: настроить науч-
ную отрасль на поиск идей и талантищ, чтобы достаточно было по-
стучать в дверь один раз и она сразу же отворялась бы, ты попадал 
бы на особый учёт, и потом тебе подсовывали бы литературку, ново-
сти, приглашения на дискуссии, предлагали бы участие в проектах
и т. д.
  В научной отрасли...
   - отнюдь не имеет места скопление просветлённых, особо крепких 
     умов;
   - значительная часть работы вовсе не требует больших способ-
     ностей;
   - массовая методологическая подготовка очень так себе; пред-
     ставления о таких сущностях, как факт, научный закон, теория
     и т. п., -- зачастую дичайшие;
   - игнорируется наличие разных уровней научной сложности рабо-
     ты, в результате чего спецы по рядовым экспериментам берутся 
     судить спецов по научным парадигмам;
   - людей с масштабным мышлением и с тяготением к высоким 
     уровням научной сложности не понимают и не любят; рулят
     гиперактивные серости и имитаторы;
   - всё загажено "мелкотемьем"; чуть размахнёшься -- и ты уже
     "белая ворона" со всеми нехорошими последствиями;
   - очередная научная революция -- отнюдь не то, что ожидается 
     и готовится, а почти катастрофа;
   - управление -- на очень низком концептуальном уровне; я бы
     даже назвал этот уровень вредительским;
   - кадры для решения самых важных проблем современности по сути 
     отсутствуют (и в существующих условиях им не сформировать-
     ся);
   - налицо клановая замкнутость и борьба за свою монополию на 
     как бы научное знание; если ты пытаешься "родить" что-то 
     научного характера вне научной отрасли, ты лучше просто 
     бейся головой об стенку;
   - система аттестации научных работников (ну, присвоения 
     званий типа "кандидат наук" и т. д.) -- такая, что с чем-то 
     свежим и сильным в ней можно прорваться лишь при условии,
     что твой "научный руководитель" -- сам семи пядей во лбу, но 
     почему-то не был затюкан посредственностями, как-то закре-
     пился и даже умудрился наладить взаимодействие с себе подоб-
     ными; то есть творческим умникам пролезть удаётся лишь в уже 
     образованный кем-то пролом.

  Научная отрасль -- это кормушка, научные работники -- это клан,
удерживающий указанную кормушку (она не очень обильная, но у мно-
гих других нету и такой). Место в клане (= при кормушке) в значи-
тельной части наследственное. Чтобы попасть в клан со стороны, 
надо убедительно присягнуть в верности клану. Защита кандидатской 
диссертации -- это ритуал принятия в клан. Ну, и частью экзамен 
на пригодность к членству в клане. Клан коллективно доит общество 
под предлогом добычи знаний. Научное знание -- только то, что та-
ковым признаёт клан.
     
                            *  *  *

  Про эту вашу философию. У так называемых философов -- не менее 
хитрая лавочка, чем у научных работников. А то даже более хитрая. 
В ней особенно ценится способность охмурять. Практикуемые вариан-
ты охмурения всегда коллективные, для вящей убедительности. Поэ-
тому особо толковое не пристраивается и по философской линии то-
же. Даже если ты с голодухи решишься перестать искать истину и 
начнёшь тиснутся в преданнейшие члены не совсем плохо устроившей-
ся команды трындунов, там ещё очень даже подумают над тем, допус-
кать ли тебя к их кормушке: не такая уж она для этого и большая, 
чтобы можно было позволять такую щедрость.
  Один довольно признанный местный псевдофилософ, даже соавтор
"Нового философского словаря", разок сказал мне прямо: теперь 
создавать философские системы не принято. Типа я -- не в струе
прогресса. А что так? Неужели все мыслимые системы уже созданы? 
Или мутегонистая общественность решила, что доводить свой заум-
ный трёп до "системного" состояния -- значит снижать его драго-
ценную охмурительную силу, то есть делать лишнюю работу себе во
вред, потому что интеллектуальный порядок теперь не только не 
востребован публикой, но вдобавок уже и противен ей. Системность 
-- это как бы наивный детский период в развитии философии: при-
митивный, как древнегреческие сандалии.
  Вообще-то умеючи можно выстраивать и МУТНЫЕ философские систе-
мы, но это, наверное, слишком претенциозно, вредит твоим социаль-
ным связям в среде псевдофилософов и соответственно лишает тебя 
возможности сбывать свою муть за денежки.
  Если они -- философы, тогда я -- [чёрт лысый] нет. Чтобы отли-
чаться от них и названием, я обычно позиционирую себя как всего 
лишь думальщика. Это звучит скромненько, но я по этому поводу 
как-то не беспокоюсь.
  Правильная философия -- это, по-моему, когда простыми словами,
ясно, систематично, компактно, по существенным поводам и с наце-
ленностью на нашу трудную практику. Где научный работник вязнет
в обработке результатов наблюдений, ноет о необходимости компью-
терного моделирования или отказывается от "смелых предположений" 
из-за слабоватости фактов, там правильный философ (= думальщик), 
опираясь на хорошую интуицию, мощную методологическую подготовку 
и развитый набор мыслительных парадигм, легко выстраивает доволь-
но убедительные (для толковых знающих людей) картинки неявной 
действительности и планы требуемых неординарных действий. А потом
застревает на вопросе, кому бы впарить свои слишком размашистые
творческие достижения. Между ним и унылыми практиками -- концеп-
туальная пропасть: они не понимают, как от него вежливо избавить-
ся, а он -- какой их интересик задеть так, чтобы они воспылали, 
наконец, желанием вникнуть или хотя бы доверились его интеллек-
туальной мощи, а не обращались по его поводу за консультациями к 
[психиатрам] [КГБ] раскрученным псевдоэкспертам.
  Сбыт хорошо идёт у имитаторов и манипуляторов. Потому что они 
1) ориентируются на уже имеющийся "социальный заказ", 2) могут 
позволить себе врать, 3) опираются на дружественные связи. Я же, 
как правило, считаю "социальный заказ" ошибочным, позволить себе 
врать не могу, отчего и сижу почти без связей, и почти никто не 
звонит мне, кроме родственников.

                            *  *  *

  Выживать и хоть как-то обустраиваться индивид в состоянии, 
только будучи более-менее интегрированным в общество. (Иначе он
вдруг, к примеру, заболеет, а лечить его будет некому. Даже я
некоторыми боками вполне в общество интегрирован.) Поэтому сред-
нему по способностям человечку удобнее при нацизме быть нацистом, 
при социализме -- коммунистом, при либерастизме -- педерастом и 
т. д. За то же настойчиво говорит и его могучий стадный инстинкт. 
Из-за вот этого самого человечков не тянет к людям, держащимся 
особняком. Ну, или идущим против течения (мощные образы тут могут 
применяться разные). Человечки ведь более-менее понимают, что те-
то свою жизнь как-то наладили, потому что умные и волевые, а ря-
довым небокоптителям такое не светит. Рядовым лучше оставаться в 
общих шеренгах. Правда, эти шеренги могут дружно топать и к про-
пасти (по-моему, они и топают), но пропасть далеко и в тумане, а 
до того можно даже успеть, скажем, выбиться в лидеры тех или иных 
отрядиков, то есть, стать УСЛОВНО-успешными (про БЕЗУСЛОВНУЮ ус-
пешность на пути к пропасти говорить не приходится, пардон).
  Это я к тому, что сознаю и принимаю то, что я никогда не буду 
широко признаваемым, знаменитым, популярным, даже просто интерес-
ным для многих. Скорее я буду раздражающим, вызывающим недоумение
-- и подозрение в том, что у меня не все дома. Со мной скучнова-
то. Водиться со мной бесполезно для карьеры, да я и сам не общи-
телен (разговоры зачастую просто отнимают время, никак меня не 
усиливают, распространению моего "учения" не способствуют).
  Да, я толковый, здоровый и защищённый, но людям психически ком-
фортнее глупить, болеть и рисковать вместе со всеми, да и для 
карьеры это хорошо.
  Да, у меня, наверное, случаются прорывы ко всяким там истинам,
вроде бы важным, но выгоднее ведь разделять популярные заблужде-
ния.
  Быть НЕМНОЖКО особенным (в хорошую сторону), НЕМНОЖКО более 
способным, чем окружающие -- это выигрышно. Но я провалился в
МНОЖКО. Я-то маскируюсь по мере возможности, но моё МНОЖКО там-
сям всё-таки выпирает, потому что, во-первых, за всем не усле-
дишь; во-вторых, быть сереньким мне противно; в-третьих, я всё
равно уже более-менее "засветился"; в-четвёртых, меня раздирает
любопытство на предмет того, чем всё это закончится.
  Я не в состоянии ТУСОВАТЬСЯ, тереться боками [о других ослов]:
мне скучно, я не способен непринуждённо поддерживать мелкие раз-
говоры, мне хочется вместо этого почитать что-нибудь, покропать
что-то злобненькое или претенциозное, попутешествовать и т. п.
Даже просто полежать на диване и повспоминать что-то приятное 
(какие-то поездки, к примеру) -- это для меня и то интереснее.
  Признаю, что мне очень повезло с местом и временем: с середины
1980-х я обитал по преимуществу в условиях, когда "инакомыслие"
шибко не преследовалось, "свободы слова" было довольно много, 
всего лишь надо было не переступать некоторые красные линии, но
меня переступать их и не тянуло, потому что по характеру я
более-менее сдержанный, осмотрительный, вежливый, скептичный и 
самокритичный. Далее, нарываются ведь по наивности, по незнанию, 
из-за доминирования эмоционального над рациональным, из-за психи-
ческих нарушений или чтобы обрести статус борцов и немножко муче-
ников и потом сделать карьеру в конкурирующем лагере, а это всё 
-- не моё.

                            *  *  *

  Я не обижаюсь на человечество из-за того, что мои тексты не вы-
зывают большого интереса со стороны народных масс. Точнее, обида
иногда пытается сформироваться, но я давлю её простым убедитель-
ным соображением: я же не обижаюсь, к примеру, на климат или 
рельеф. Человечки ведь другими не будут: они верны своей природе, 
только и всего. И вдобавок они понемногу деградируют, я же сам
об этом при случае говорю.
  А вот некоторое огорчение у меня таки присутствует. Потому что 
мои неудачи означают, что общество продолжит сползать к катастро-
фе, как ни в чём не бывало. И я рискую сильнейше пострадать от 
неё заодно с множеством недоумков, как будто я один из них.
  Но я стараюсь огорчаться не сильно, потому что не хватало мне
только разрушать себя избыточными "отрицательными" эмоциями. 
Огорчаться надо лишь настолько, сколько требуется для того, что-
бы огорчение давало стимулирующий эффект, а не угнетающий.

                            *  *  *

  До чего ж хорошо живётся карьеристам, у которых нет творческих 
амбиций! Услышат такие, что народ начинает орать, скажем, "Agile!
Agile!", забегут вперёд всех и орут с удвоенной силой: "Agile! 
Agile! Agile! Agile!" Главное -- потом вовремя переключиться на 
что-то другое. А у меня ж не так! Мне обязательно требуется что-
то СВОЁ, причём существенно новое, будь оно неладно. А с такого 
выжмешь что-то лишь при условии, что породишь тренд. А породить 
новый тренд -- это чрезвычайно трудно, потому что тебя будут ду-
шить с разных сторон активисты уже сложившихся трендов. Хорошо 
ещё, что у меня хватало осмотрительности, и я не сжигал за собой 
мостов (а то бы сгорел вместе с ними). Правда, это требовало 
ДВОЙНОЙ траты времени: и на прокорм, и на творчество.

                            *  *  *

  К слову, о работе программеров.
  Основное занятие программеров -- ковыряние в чужом дерьме. Даже
если вы как программер задействовались не на сопровождении чужого
продукта, а на разработке чего-то нового, вы всё равно будете 
иметь дело по преимуществу с чужим дерьмом. Дерьмового качества 
будет постановка задачи и/или навязанная модель данных и/или ис-
пользуемый инструментарий и/или программный код от доброжелатель-
ных коллег и/или хоть что-то существенное ещё.
  Если вам тем не менее будет казаться, что вы по большей части 
творите, а не ковыряетесь в чужом дерьме, значит, вы -- говноко-
дер. Потому что подлинное творчество (= не ваше) почти всегда на-
чинается с недовольства чем-то уже имеющимся. Это во-первых. А 
во-вторых, программеры НЕ МОГУТ быть все одного качества, и луч-
ших из них НЕ МОЖЕТ не раздражать работа остальных.
  (Соль в том, что в программировании -- немножко не так, как, 
например, в авиации: в программировании дефекты зачастую не 
очевидны, спорны и считаются менее значимыми. Если программная 
система более-менее работает, её признают годной даже при том 
уровне ущербности, который в авиации считается категорически 
недопустимым. Если бы самолёты делались с таким же уровнем тща-
тельности, с каким пишется большинство компьютерных программ (ну,
не тех, что для авиации, хотя кто их теперь знает: бывает, даже
космические корабли терпят аварию из-за ошибок в программном
коде), то самолёты наверняка не смогли бы не только взлетать, но
и просто до взлётной полосы добираться. Кстати, из-за дефектив-
ности компьютерных программ рискует долбануться вдребезги сразу 
вся компьютеризованная цивилизация.)
  Если поручать говнокодерам лишь простые вещи, то говнокодеры
будут портить только их, а порчу сложных вещей можно будет остав-
лять гениотам. Но какая-то порча всегда будет иметь место.
  Чем лучше программер, тем более дерьмовым ему представляется 
программирование в целом. Этим можно пользоваться: ругай програм-
мирование -- и ты будешь лучше выглядеть. Правда, такое ругание
не способствует выгодному трудоустройству, потому что...
    - наниматель подозревает что и он оценивается как дерьмовый, 
      а людям такое обычно не нравится;
    - недерьмовый программер наверняка будет артачиться, а не де-
      лать то, что велят;
    - недерьмовый программер будет мешать говнокодерам радостно
      заниматься творчеством, они будут нервничать, делать допол-
      нительные глупости;
    - недерьмовый программер не хочет работать дерьмово, а это
      может срывать сроки завершения работ;
    - недерьмовый программер не хочет вписываться в модные дерь-
      мовые тренды, из-за этого коллектив хуже выглядит в глазах 
      заказчиков и высокого начальства;
    - недерьмовый программер делает недерьмовый продукт, после
      внедрения которого клиент не оказывается в большой зависи-
      мости от разработчтка продукта, может меньше платить про-
      граммерской фирме, а то и поменять её на другую -- и всего 
      лишь из-за того, что недерьмовый программер хорошо порабо-
      тал;
    - недерьмовый программер наверняка не прочь подсидеть своего 
      начальника, а это того тревожит, отвлекает;
    - недерьмовый программер не упивается "творчеством", живёт не 
      хлебом единым, поэтому очень уж ожидает повышения зарплаты 
      и должности, а если это не случается, он всё равно вскоре 
      уходит, тогда, может, лучше его и вовсе не нанимать?

  Короче, с говнокодерами менеджерам бывает много спокойнее, чем
с толковыми программерами, особенно если если эти менеджеры -- и 
сами с префиксом "говно-". Если говнокодеры с чем-то не справля-
ются, то говноменеджеры могут перепоручать это гениотам: те по 
крайней мере не сделают продукт компактным и удобным (для юзеров 
и в сопровождении), то есть, не сорвут последующей многолетней 
дойки клиента.

                            *  *  *


  Была у меня одно время мысль, что мой глобальный раскрут не 
пошёл из-за того лишь, что я понадеялся в основном на интернет, а 
в нём -- на серьёзный контент, тогда как надо было заниматься по
преимуществу тусованием, встраиванием себя в среду. Теперь же я 
полагаю, что затык был в моём контенте, а не в пренебрежении ту-
совками. Да тусоваться я бы шибко и не смог так или иначе, потому 
что не хотел вписываться в тренды. Даже на темы, вроде бы пользую-
щиеся не таким уж малым спросом (технология карьеры, к примеру), 
я выражался не так, как надо было. А надо было бойчее, поверхнос-
тнее и манипулятивнее. Человечком наверняка было действительно 
скучновато меня читать -- а хоть бы и с непривычки.

                            *  *  *

  Я был бы вполне удовлетворён, если бы мои опусы внимательно чи-
тало во всём мире пусть даже только человек тридцать, но -- осо-
бенных (в хорошем смысле, а не "с особенностями развития"). Наде-
юсь, что по крайней мере некоторые из них меня и читают (hey, you
are welcome!), а другим мешает это делать регулярно только языко-
вый барьер.

                            *  *  *

  Я не породил (пока) никакого массового движения, но соль в том, 
что подбить массы удаётся только на что-то очень простенькое 
(массовую резню, к примеру) или заморочечное, а на сколько-нибудь 
сложное и толковое -- никогда. Вы не найдёте в истории, наверное, 
ни одного примера того, чтобы масса клюнула на что-то сложное и 
действительно нужное -- и при этом не извратила его до ужаса. Ко-
гда начинаешь это сознавать -- становишься мизантропом и, наконец, 
расслабляешься -- и начинаешь ЖИТЬ, а не тыкаться туда-сюда упор-
но и безрезультатно. Кстати, для меня это "начинаешь жить" выли-
лось по преимуществу в увлечение путешествиями (до того я все
свои отпуска тратил на творческие подвиги в предчувствии гигантс-
кого наконец-то успеха).
  Кстати, было несколько моментов, когда массовое движение вроде
как начинало уже зарождаться, но, скажем, в одном случае его пре-
сёк доблестный белорусский КГБ.

                            *  *  *

  Думаю, я был ОБРЕЧЁН на то, чтобы иметь то, что имею. И я даже 
многовато ещё поимел в пределах своей обречённости. Эта обречён-
ность стала складываться у меня где-то с лет 14 -- с той поры, 
как случилось моё увлечение личностью Леонардо да Винчи (про ко-
торого, разумеется, не говорили, что он был неравнодушен к маль-
чикам). В Леонардо я впёрся, когда посмотрел лубочный итальянский 
сериал про него. А потом же ещё, к примеру, Сергей Королёв был -- 
в советском фильме "Укрощение огня" (там, в свою очередь, умол-
чали о большой отсидке Королёва в славные сталинские времена; ну, 
и о его заимствованиях у Вернера фон Брауна). Вдобавок Генрих 
Альтшуллер подгадил своей книжкой про изобретательство: осилив 
её, я стал чувствовать себя могучим решателем технических проб-
лем. А ещё меня комплексно попортил журнал "Юный техник": там 
хватало впечатляющих описаний размашистых радикальных подходов. 
И довольно сильно меня грохнул по мозгам роман Ивана Ефремова 
"Туманность Андромеды", впаривший картинку "светлого будущего"
и "веру в человеков".
  Обречённость моя состояла в том, что я нацелился выстраивать
свою жизнь, как у книжно-экранных положительных героев, по пре-
имуществу креативных, -- при том, что эти образы на самом деле 
приукрашенные (если не вовсе выдуманные), плохо вписывающиеся в 
реальную жизнь, а то и нежизненные вовсе.
  Я не просто сделал упор на креатив, когда надо было на проныр-
ливость, неразборчивость и приспособленчество: я вдобавок сделал 
упор на ШИРОКИЙ креатив. Если бы я долбил в узкой области, было 
бы, может, получше. Но мне было скучно ковыряться в частностях 
(я же воспитывался на примере киношного Леонардо и на журнале 
"Юный техник"!). И мне казалось, что широкие созидательные подхо-
ды требуются в первую очередь и что если тыкаться со "смелыми 
идеями" в очень разных местах, то хоть где-нибудь да прорвёшься 
наверняка.
  Кстати, мой нынешний махровый мизантропизм -- наверное, отчасти 
"бросание в другую крайность": реакция на то, что люди оказались 
куда менее падкими на честность, креативность и масштабистость, 
чем мне когда-то ожидалось. "Туманность Андромеды" в своё время,
похоже, не грела их.
  Нельзя сказать, что я не был адекватен вашей страшной действи-
тельности: моя молодость проходила в отнюдь не тепличных услови-
ях, да и, к примеру, в войсках я нормально отслужил не при воен-
ном санатории. Но у меня была склонность разделять глубинное и 
наносное. Ваше социальное дерьмо я считал наносным. Мизантропиза-
ция же моя состояла в том, что я признал дерьмовым и ваше массо-
вое глубинное. Как-то приблизительно так. Вера в людей у меня 
прошла. Теперь у меня вера в недосапиенсов и сверхчеловеков (в 
смеси они давали более-менее сапиенсов, но теперь, по-видимому, 
даже такое получается всё хуже). Образчиком сверхчеловеков явля-
юсь, разумеется, я сам. У меня пока нету более разумного объясне-
ния настырного уничтожения вами биосферы и самих себя. Вы очень 
любите обжираться, мучить, травить и давить друг дружку, а я люб-
лю кропать книжки (вами не читаемые) и путешествовать.
  Ну, большим страдальцем от вас я всё-таки никогда не был: хоро-
шее общее развитие -- это вам не хаханьки, уворачиваться от круп-
ных неприятностей оно позволяло вполне, кормиться -- тоже. Я ведь 
не какой-то там гениот или пришибок. Опять же, пишу вот более-ме-
нее грамотно (только много).
  Нет смысла говорить о моих чудовищных ошибках в делании карьеры,
раз обречённость существовала так или иначе. Но если всё-таки го-
ворить о них, то будет, среди прочего, следующее: надо было мень-
ше кропать и больше тусоваться, пусть и стискивая зубы для сдер-
живания неприязни к своим "друзьям". А я ж, наоборот, считал, что
тусоваться надо поменьше, в друзьях быть поразборчивее -- и боль-
ше креативить (толкового и разного).

                            *  *  *

  Одна из моих последних гигантских ошибок -- надежда посвятить
себя пропиху интеллектуализации. Вроде же, эта интеллектуализация 
политически вполне нейтральна и в общем-то не бесполезна любому 
государству и любой богатенькой корпорации [способной оплачивать 
мои путешествия]. И ведь кому ещё заниматься интеллектуализацией, 
как не мне [титаноподобному] -- весьма продуктивному концептуаль-
но, несмотря на лень и низкую психическую выносливость?
  На самом деле интеллектуализация не могла заинтересовать массы 
никак, потому что одна из ключевых вещей в ней -- это разоблаче-
ние мифов, замена их здравыми адекватными соображениями, а это 
никоим образом не требуется ни на государственном уровне, ни на 
корпоративном, ни хотя бы на личном. 
  На государственном уровне интеллектуализация не нужна, потому 
что мифы надёжнее и действеннее как средство сохранения власти и 
отправления сограждан на убой в случае войны. Мифы не предполага-
ют изменения политики (они лишь являются её инструментом). А что 
всё в перспективе грохнется, так это когда ещё будет.
  На корпоративном уровне отказ от мифов (отраслевых) -- тоже де-
ло убыточное, потому что для корпорации в первую очередь требует-
ся быть в трендах, пусть и дурацких, хвастаться модными прибамба-
сами, иначе потенциальные клиенты будут считать, что она пользу-
ется устаревшими подходами и поэтому неэффективная и ненадёжная.
Когда берутся охмурять будущего заказчика и приводят его на своё
предприятие, он должен всюду видеть и слышать то, про что был
трындёж в рекламе ведущих фирм, а не что-то необычное, непривыч-
ное и малопонятное.
  Даже на личном же уровне интеллектуализация куда менее полезна, 
чем усвоение buzz-words и модных технологий. Когда тебя принимают 
на работу, разумеется, заценивают, не совсем уж ли ты дурак (ино-
гда ведь как раз такие дураки и требуются), но широта и въедли-
вость твоего ума только испугают и оттолкнут, потому что нужен-
то, как правило, всего лишь спокойный усидчивый "винтик", а не 
мастер Леонардо, который вдобавок наверняка тот ещё карьерист, 
подсиживатель начальства. Есть множество типовых проблем и типо-
вых решений их, и задача наёмного работника -- всего лишь молча
прикладывать второе к первому, а не устраивать технические рево-
люции. Иногда говорят, конечно, что ищут дерзающих, инициативных,
нестандартно мыслящих, но это они так себе льстят. Или капают на
мозги сотрудникам, чтобы меньше платить.
  Даже всякие там знаменитые "визионеры", великие стартаперы, 
основатели корпораций отнюдь не ищут реальных умников себе на
подхват, а ищут скорее гениотов и бойких беспринципных людей,
потому что и сами выплывают не за счёт привноса в общество
чего-то действительно важного и качественного, а скорее за счёт
пускания пыли в глаза, порождения новых дурацких мод, ввода в
оборот новых buzz-words и являют собой тех ещё манипуляторов,
которые сами уже не знают, где они врут, а где лишь высказывают
"смелые гипотезы".
  Чтобы создавать и подхватывать мифы, большой ум ведь не нужен. 
Наоборот, он МЕШАЕТ. Потому что всё время подсказывает, что раз-
ное такое -- вредные дегенератские гадости, ведущие общество в 
никуда. И что надо быть щепетильным, иначе попортишь себе здоро-
вье и карму (скептики ж "суеверны"). И что приятнее было бы де-
лать что-то толковое, а не врать ради денег, большое количество 
которых -- всё равно тебе же во вред. Если большой умник высоко-
качественно занимается непотребством (а такое бывает), он ведь 
сознаёт это и, может быть, страдает от того, что к нему подходят 
слова "дегенерат" и "деструктор".
  Для того, чтобы плыть по течению, мозжищи не требуются: они 
требуются для того, чтобы плыть ПРОТИВ течения. Когда умник плы-
вёт против течения, он занимается СВОИМ делом. Он приятно напря-
гает при этом свой ум и доразвивает его. Он наслаждается своими
интеллектуальными успехами, но они -- конечно же, не то, что по-
нимается и приветствуется в мире дураков.
  И скажите теперь, под каким честным соусом можно было бы пред-
лагать людям курсы интеллектуализации? Может быть, под таким: я 
сделаю вас "белыми воронами", научу плавать против течения, лишу 
вас друзей, затрудню вам карьеру, открою вам дополнительные ужасы 
этого мира и перспективу глобальной катастрофы, но вы сможете пе-
реносить всё это спокойно, а ещё долговато сохраните молодость и 
здоровье (= дольше промаетесь на этом свете) и, может быть, даже 
уйдёте [дорогой цветов] в захватывающий, но не пользующийся спро-
сом креатив. 
  Офигеть. Даже я за такое предложение в своё время вряд ли бы 
сразу ухватился. Надо бы, наверное, чуть иначе: вы сможете видеть 
подоплёки событий, уклоняться от разных опасностей, сберегать 
время для приятных занятий, лучше спать, правильнее питаться (во-
обще всё делать чуть правильнее), легко решать [в уме] сложные 
жизненные задачи без использования математического аппарата, на-
слаждаться своим интеллектуальным превосходством, дольше ходить 
по женщинам и реже -- по врачам, сэкономите на психиатрах и пси-
хоаналитиках, укрепите свой здравый смысл, откроете для себя до-
полнительные прелести этого мира, станете разумнее тратить день-
ги.
  Теперь совсем другое дело! -- как сказал Владимир Ильич, когда 
после его критического замечания сменили уродливый заголовок 
"Шкрабы голодают", на "Школьные работники голодают".

                            *  *  *

  Чтобы заполучить шанс если не на гигантский, то хотя бы на про-
сто большой успех в широко принятом смысле, я должен перестать 
быть самим собой, драгоценным, и взамен подстроиться под вкусы 
противного деградирующего большинства.
  Так вот, зачем мне это делать? Успеха-то в широко принятом смы-
сле может потом всё равно не случиться, а "светлый образ" (пар-
дон!) выдающегося мизантропа и очень свободного думальщика будет 
загублен наверняка.
  Далее, в моём собственном (= здравом) смысле успех-то как раз 
налицо: я жив-здоров, материально обеспечен, самореализован в 
творчестве, не запятнан политическим дерьмом, почти вдоволь напу-
тешествовался, уравнялся (пока только в своих глазах) с Сократом,
Диогеном и т. п. Любой разумный человек наверняка скажет мне: си-
ди ты на заднице ровно, а то может статься хуже.
  Я думаю, взбрыки моих амбиций -- следствие неправильного воспи-
тания: меня ведь в детстве неслабо пичкали Александром Македонс-
ким, Наполеоном Бонапартом, Владимиром Маяковским и т. п. (я 
увлекался историей и литературой). Для большинства моих сверстни-
ков такое было, как с гусей вода, а меня почему-то вот зацепило, 
приходится отцепляться. Кстати, основное назначение данного текс-
та -- вот это самое отцепливание. Разамбицивание себя. Пока оно 
получается лишь частично. Если я по складу психики приблизительно
смесь Ахиллеса с Одиссеем и небольшим добавлением Нестора (как 
сочинителя, да), всякое такое даётся не легко. И мне представляет-
ся, что мои иллюзии гораздо менее вредны для природы, общества и 
моего организма, чем ваш трудоголизм и ваше потреблятство.
  Троя! Троя! Я благоговел на твоих компактных руинах! Я и теперь 
не в состоянии вспоминать тебя без волнения.
  Троя... Кое-что стоит перед глазами, как будто случилось только 
позавчера. Как будто я самолично немножко видел Диомеда и Аякса 
из своей задней шеренги...
  Троя...

                            *  *  *

  Когда мне было 40 лет, мне почему-то казалось, что к 55 годам 
моя жизнь в основном закончится: я самовыражусь более-менее пол-
ностью, начну стареть, так что надо бы постараться поскорее ге-
ройски погибнуть, чтобы не превращаться в жалкого маразматика. Но
к 55 годам я подошёл бодреньким, без единой морщины и не успевшим
вполне самовыразиться (толковые мысли всё пёрли). Потому что в
своих расчётах я почему-то упустил благотворное действие здорово-
го образа жизни.
  Первые сигналы о том, что я старею медленнее других, я получил 
ещё в 40-летнем возрасте, но не придал им в то время значения.
Потом дистанция между мной и сверстниками настолько увеличилась,
что стала причинять значительное неудобство мне и им.
  Лет через 20 я, наконец, сообразил такую вещь: замедление про-
цесса старения (а лучше так: продление молодости) в моём случае 
-- существенное (а то и единственное имеющееся у меня) доказа-
тельство правильности моих жизненных установок и превосходства 
моего ума, моё единственное очевидное достижение. Я стал беречь 
себя (и смазывать кремами) ещё более упорно, чтобы закрепить 
успех. На моём горизонте появились новые мощные средства для 
этого (всплыви они много ранее, я наверное, затмил бы достижени-
ями даже нынешнего себя).
  От творческих перенапрягов [и переживаний за страну] у меня 
одно время начало было повышаться кровяное давление, но я с 
этим разобрался и справился.
  В 1996 году меня прихватил бронхит после беговой тренировки 
зимой морозе, и я около недели не ходил на работу. Это был пос-
ледний раз (тьфу-тьфу!) в моей жизни, когда я настолько заболел,
что не смог прийти на работу и поделиться с коллегами своими ви-
русами и бактериями.
  Поздновато (но не совсем поздно) я разобрался, наконец, и с 
природой иммунитета (ну, на уровне практической достаточности)
и перестал простужаться совсем (опять же тьфу-тьфу!), если не
считать за простуду COVID, которым я переболел 2 раза: в марте 
2021 года (пришлось поработать месяц из дома, само прошло) и в 
декабре 2022 года (я был в Аксарае, который в Каппадокии, Тур-
ция; один день держалась температура 37.5, но я и в тот день 
немного шатался по городу).
  Кстати, это очень знаково, что стратегию в отношении иммунной 
системы мне пришлось выстраивать самому, а не усваивать её ещё 
на уроках в школе. Это говорит о качестве вашей медицины, вашей 
науки и вашей системы народного образования. Нет, что-то в совет-
ское время, конечно, вдувалось в уши (про закаливание и т. п.), 
но один очень важный элемент почему-то игнорировался: регулярно 
подзаражаться. (Ой, неужели мне надо и это тоже считать своим 
"изобретением"? Или, может, "открытием"?) Лично я подзаражаюсь в 
метро в часы пик. Догадываюсь, что если я в какой-то день чихнул 
раз пять, это значит, что я, скорее всего, "переболел" гриппом.

                            *  *  *

  Про смерть. Иногда даже такая мысль проскакивает: зачем зря 
стараться с гигиеной, если скоро (ладно, ОТНОСИТЕЛЬНО скоро) всё  
равно заявится страшненькая подружка с косой? Зачем делать гимна-
стику, промывать носоглотку и т. д.? Времени всё это отнимает 
много, а долго пользоваться положительным эффектом своих усилий
уже не получится. На старых запасах здоровья сколько-то лет ещё
ведь наверняка протянешь. На помощь тут приходят привычки, остав-
шиемся с более оптимистичных времён.

                            *  *  *

  Полагаю, мои неудачи с продвижением моих существенных идей (я 
ведь пропихивал ИХ, а не непосредственно себя, и сам я лишь креп-
ко за них держался) -- это не мои личные поражения вследствие не-
дожимов, ошибок и нехороших случайностей: это поражения "передо-
вой части человечества" (учитесь отмазываться, сопляки), причём
поражения НЕИЗБЕЖНЫЕ, потому что вы перестали по большому счёту 
развиваться и перешли на траекторию спуска.
  Со своими идеями я не "опоздал", не "пришёл слишком рано", не 
"промазал", не проиграл конкурентам, а всего лишь не попал в де-
градационный тренд. Посоображайте сами, если ещё можете: ну какие 
значительные идеи (уровня "происхождения видов" Дарвина или "таб-
лицы элементов" Менделеева) появились и распространились у вас в 
последние лет 30? Вы ж до сих пор носитесь с Эйнштейном, а его 
смелой гипотезе, извините, уже больше столетия. Даже дурацкая 
"пирамида Маслоу" -- и та уже "старенькая".
  Кстати, вот самые важные (по моей версии) идеи для современнос-
ти (по случайности они все более-менее моей разработки -- и уж 
точно не витали в воздухе, поскольку у подавляющего большинства 
они вызывают недоумение и отторжение):

 1. МОДЕРАЛИЗМ. Представление о том, что главным политическим 
    делом современности (всё остальное -- суета сует в сравнении 
    с этим) должно быть заманивание и загоняние плебса в здоровую 
    рациональную умеренность, обустройство его там и втюхивание
    ему, что это благостно, потому что излишества вредны, а борь-
    ба за них абсурдна, затратна и разрушительна (кстати, это 
    ведь так и есть). Вожди, разумеется, должны показывать личный 
    пример.

 2. КОМПЛЕКСНАЯ ДЕАВТОМОБИЛИЗАЦИЯ. Массовым легковым автомобилем 
    пытаются решать проблемы, которые он сам же в основном и со-
    здаёт. Правильно осуществляемая деавтомобилизация, процентов 
    на 90%, с соответствующим изменением городов и образа жизни
    -- и без замены одного транспортного непотребства на другое 
    (на электросамокаты, к примеру) -- позволит сократить в целом 
    РАЗА В ДВА потребность в промышленном производстве (= ресур-
    сах), радикально улучшит качество жизни (обеспечит людям пе-
    шее движение, чистый воздух и т. п.), просветлит массовые 
    мозги, даст возможность решить жилищную проблему, ликвидиро-
    вать нищету, защитить от разрушения природную среду; вообще, 
    построить эстетичное и благоприятное для жизни "светлое буду-
    щее" ДЛЯ ВСЕХ (конечно же, при условии, что люди не отравят 
    себе существования ещё какой-нибудь ерундой).

 3. БОРЬБА С АБСУРДИЗАЦИЕЙ. Это -- одно из ключевых дел современ-
    ности, потому что общество как целое теряет способность аде-
    кватно соображать и конструктивно мыслить по причине того, 
    что у него накапливаются вздорные представления и непрактич-
    ные мыслительные парадигмы из-за того, что вследствие избытка 
    еды разрастается прослойка человеков, которые не заняты необ-
    ходимым трудом, результаты которого верифицируются практикой, 
    а заняты всякой ерундой, в частности, производством интеллек-
    туальной мути и фикций.

 4. АНТИПРОГРЕССИЗМ. Так называемый научно-технический прогресс в
    основном не решает проблемы, а заменяет их другими -- менее
    очевидными, более сложными, более затратными в решении. 90%
    инноваций по большому счёту излишни и порождаются несогласо-
    ванностью усилий, абсудизацией, стремлением к вредным излише-
    ствам и необходимостью компенсировать нехорошие следствия 
    других инноваций. Надо не "развиваться" в прежнем режиме, а в 
    основном разбираться с уже имеющимся "достижениями": отлажи-
    вать, взаимно подгонять, достигать оптимумов. И надо ответить
    себе, наконец, на вопрос, а что же на самом деле требуется и 
    в какую сторону надо бы двигаться.

 5. АНТИДЕМОКРАТИЗМ. Учёт многих мнений и стремление компромиссам
    -- это, конечно же, хорошо, но манипулизм -- это мерзость, а
    уравнивание голосов дураков и умников -- собачья чушь. И даже
    добросовестное потакание влечениям большинства, испорченного
    псевдопрогрессом, -- это всё равно чушь собачья. Нынешние 
    политические системы (кстати, не только "демократические") -- 
    инструмент постепенного самоубивания человечества. Надо при-
    думывать и внедрять новые. В которых толковые идеи получали бы 
    ход даже при незначительности числа их сторонников (сложное 
    посильно лишь немногим). И в которых дураки и бездари не брали 
    бы числом.

 6. ДЕИНФОРМАТИЗАЦИЯ. Надо принимать радикальные меры против мно-
    жения всяких текстов и данных. Развивать в первую очередь не 
    средства работы с их огромными количествами, а средства защи-
    ты от роста этих количеств. Иначе сложности раздавят цивили-
    зацию. Ну, или убьют её через искусственный интеллект. Чтобы 
    сокращать сложности в сфере обработки данных, надо, среди 
    прочего, сокращать сложности в реальном человеческом мире, в 
    частности, избавляться от излишеств и минимизировать некото-
    рые дублирования.

 7. ДЕКОМПЬЮТЕРИЗАЦИЯ. Частичная, разумеется. Так называемые ком-
    пьютеры не столько решают проблемы всяких видов, сколько за-
    меняют их на проблемы компьютерные. Компьютеры усложняют и 
    провоцируют на усложнение. Их применение ширится не потому, 
    что они дают непосредственный положительный эффект, а потому 
    что они позволяют выглядеть передовыми, на что-то надеться, 
    избавляться от внушённого страха перед "отставанием в разви-
    тии" и потому что их втюхивают компьютерные фирмы. Культиви-
    руйте "ретро", лень, простоту и здравый смысл -- и вам будет 
    легче переживать отсутствие у вас тех или иных компьютерных 
    технологий.

 8. ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИЯ. Её практически никто не хочет, но она не-
    обходима. Повышение культуры мышления, повышение уровня само-
    организации личности, избавление от лжи и манипулятивизма в
    экономике и политике, минимализация и рационализация рекламы.

  Вы по-прежнему вручаете друг дружке Нобелевские премии, но за 
достижения, которые своей "актуальностью" вызывают смех. Ну какая 
там к чертям актуальность, если человеческий мир уже понемногу 
рушится?
  Вы хоть попробуйте вдуматься (если ещё можете) в сущность вашей 
недавней "ковидной пандемии" -- показательной чрезвычайно (но на-
верняка уже не для вас). "Пандемия" вскрыла результаты "прогрес-
са" вашей науки, вашей морали, вашего государственного управле-
ния, ваших разведок и контрразведок, вашего расхожего мышления. 
Вы в своей основной массе два года трепетали от страха, мучили и 
косвенно убивали себя из-за какой-то фикции, а вдобавок яростно 
"прессовали" тех немногих людей, которые не желали делать то же 
самое вместе с вами. Вы умудрились не только раздуть тяжесть зау-
рядной болезни (чего-то среднего между насморком и воспалением 
лёгких), но вдобавок бороться с этой болезнью бредовыми способа-
ми вместо того, чтобы просто укреплять себе организмы моционами, 
витаминами и солнечным светом.
  У вас, правда, появились (и слишком распространились) интернет, 
мобильные телефоны и вроде как уже чуть-чуть работающий "искусст-
венный интеллект", но эти вещи вас как раз и добивают, только вы 
этого в своей основной массе уже не понимаете. Типа больной уже 
начал бредить.
  Вот пусть бы ваш "искусственный интеллект" ("ИИ" -- восторжен-
ный поросячий визг, али как?) помог вам для начала хотя бы делать 
хорошую обувь, а то что ни куплю -- всё с проблемками: жмёт, 
трёт, протекает, рановато рвётся и т. д. Но он ведь не помогает. 
Сказать, почему так? Потому что в случае с обувью люди в состоя-
нии весьма точно оценивать результат [не прибегая к использова-
нию ИИ], а в случае с рисованием забавных картинок, написанием 
мутных стихов или составлением компьютерного кода -- нет (там 
прокатывает и приблизительное). Ну, и нафиг мне забавные картин-
ки или игрушковый компьютерный код от "искусственного интеллек-
та"? Мне нужна хорошая обувь, вдобавок стоящая недорого.

                            *  *  *

  Ой, нечасто я получаю знаки того, что меня оценивают адекватно.
Один из случаев был на предзащите моей диссертации. Кафедра в це-
лом отнеслась к моему выступлению прохладненько, официальный оп-
понет выдал про мои достижения какие-то глупые гадости (хотя в 
диссертации не было никакого "глобализма", по крайней мере в яв-
ном виде), тогда встал [во весь свой маленький рост] МОЙ профес-
сор -- формальный научный руководитель, в возрасте за 60, у кото-
рого я был сбоку припёка; с которым я даже один раз поругался по 
поводу темпов кропания моей диссертации и с которого я немножко 
списал свой трактат "Мир дураков" (с себя, впрочем, чуть-чуть то-
же). Так вот, этот профессор встал и сказал обо мне: "подходить к 
нему надо бережнее, потому что ОН НЕ ТАКОЙ, КАК МЫ". Я от него 
подобной точности не ожидал: мне казалось, что он попроще. А вот 
поди ж ты. А мы ведь почти не вели с ним бесед на сложные посто-
ронние темы; свои широкие исследовательские интересы я в основном 
скрывал, чтобы не шокировать общественности, но он всё-таки что-
то сумел во мне рассмотреть -- и хорошо ещё, что не так уж много, 
а то бы стал, может, жалеть меня и мягко намекать на то, что мне 
лучше было бы посетить на всякий случай психиатра (в то время я 
сочинял "Общую теорию войны", "Как быть вождём", "Национальную 
безопасность", "Политические технологии", упомянутый уже "Мир 
дураков" и что-то ещё). А да, я ведь вдобавок делился с профессо-
ром парой-тройкой особых книжек, а в них имелись мои карандашные 
пометки. Производить на культурных людей впечатление особо начи-
танного, башковитого и как-то непонятно способного я мог вполне.

                            *  *  *

  НУ НЕ МОГУ Я БРОСИТЬ СВОЮ КОНЦЕПТУАЛЬНУЮ РАБОТУ и переключиться
вместо неё, к примеру, на самообогащение (точнее, на выдуривание 
денег у населения: вдруг мне там что-то ещё удалось бы, такое 
случается). Потому что если я брошу эту работу, то вы, наверное, 
с несколько большей вероятностью начнёте скоро массово подыхать и 
вонять своими трупами у меня под окнами, а ещё ведь в кране ис-
чезнет вода, в магазинах -- еда и т. д. Подобное где-то когда-то 
уже происходило (а в кино -- тем более), так что я фантазирую не 
шибко.
  Я не считаю, что лично на мне кое-что важное держится в этом 
мире, а только НАДЕЮСЬ на это (потому что не на [вас же] стадных 
дурачках ему держаться, а я-то хоть не подведу, если что). И я 
также надеюсь, что я тут не единственный "атлант" и что нас наби-
рается аж "тонкая красная линия", только фиг поймёшь, из кого 
она: всё расплывчато, неоднозначно, сомнительно и довольно скрыт-
но (широко и свободно мыслящие люди реально боятся высовываться,
да и не позволите вы им этого всё равно). А ещё ж, быть может, и 
хоть какой-то Астрал есть, и в нём мы, может, стоим щит к щиту, 
как спартанцы в Фермопилах: тут -- я, чуть левее или правее -- 
Сократ с Диогеном, Дэвид Юм, Поль Анри Гольбах и ещё множество 
крепких бойцов -- известных и неизвестных. А против нас -- море 
разлеванное всякой мутной дестукторской шушеры, с Гегелями и Хай-
деггерами во главе.

                            *  *  *

  Охотно верю, что у среднего, типичного читателя я вызываю недо-
умение, а следом за этим и отторжение. Не потому, что я сложнова-
то выражаюсь (упаси Боже: тогда бы я и сам не разобрался, о чём
пишу), а потому что бывает не понятно, за кого я и против кого.
  В одних своих статьях я критикую евреев, в других -- уже засту-
паюсь за Израиль. Местами я очень нехорошо высказываюсь о Западе, 
а местами -- уже как бы и положительно. В книжке про СССР я даже 
в пределах одного текста то строчу почти дифирамбы, то "разобла-
чаю". И так далее. А людям такая переменчивость некомфортна: у 
них нет ясности в том, в какую "партию" меня зачислять. Им бы че-
го почётче [как у Ленина], по возможности на детсадовском уровне: 
эти -- "хорошие", те -- "плохие".
  А я ведь, между прочим, в этих неоднозначностях не виноват: это 
сам человеческий мир -- такой "многосторонний", а я всего лишь 
стараюсь адекватнее отражать данную его особенность. Я бы, навер-
ное, даже про педерастов написал что-то позитивненькое, но пока 
ничего подходящего не приходит мне в голову.
  Неоднозначность моих моделей отнюдь не исключает определённости
действий на их основе: действия всего лишь тоже должны быть раз-
нонаправленными, гибкими (тут поддерживаешь, там бьёшь; потом, 
возможно, наоборот). Скажем, в эффективной политике такое -- 
обычное дело, то есть "неоднозначник" у вас далеко не только я.
Я всего лишь честнее и точнее говорю об этом, потому что у меня 
нет цели манипулировать простаками, а есть цель сделать их чуть 
более толковыми (= чуть менее вредными для себя, меня и биосфе-
ры).
  Если ты реально здоровый умник, для тебя врагов, как правило, 
нету, а есть только субъекты, которые неправильно понимают свои 
интересы, потому что никто этим субъектам существенно не помог 
разобраться в их истинных потребностях и возможностях. Каждого 
условного врага можно охарактеризовать затратами, которые требу-
ются на его "просветление" через диалог, помощь и манипуляции 
(но с хорошими намерениями). Если затраты оказываются для тебя 
много более тех, которые потребуются для уничтожения этого услов-
ного врага -- в ситуации, когда он не сдаётся, а сам вот-вот уни-
чтожит тебя, тогда таки да, надо уничтожать его -- и поскорее. Но 
с сожалением, без ненависти, без переусердствований. Далее, есть 
разные степени вражистости и разные степени уничтожения -- и вы-
деляются они не из "гуманности", а из расчёта: бывает выгоднее не
уничтожить условного врага подчистую, а постепенно сделать его 
союзником и экономическим партнёром. Безоговорочная же ненависть
к "абсолютным" врагам внушается лишь своему "расходному материа-
лу", чтобы он яростнее бросался в бой, а не сопротивлялся расхо-
дованию себя. Думают-то за него (в том числе об условности вра-
гов) другие.
  Если ты -- "расходный материал", то ненавидь (русских, украин-
цев, евреев, американцев и т. п.), а если ты НЕ "расходный мате-
риал", тогда ДУМАЙ. Если люди будут больше думать, они найдут
способы обходиться без расходования друг друга. Такой подход, ко-
нечно же, чужд среднему, "расходному" человеку, а я, в свою оче-
редь, "не могу молчать" про это (хоть кто-то ведь должен говорить 
важное; а я всё равно уже влип с этим), так что популярным писа-
телем я в обозримом будущем не стану.
  Разумеется, в столкновениях интересов бывают трудные случаи.
Скажем, двум влюблённым кавалерам крайне трудно договориться по 
поводу одной и той же дамы: она бы, может, и согласилась на их 
попеременный доступ к ней, но против такого восстаёт их инстинкт. 
Так же и зайцам (ну, условным) не договориться с волками (тоже 
условными: реальные и говорить-то не умеют (я немножко в курсе),
из-за этого они и мучаются). Но даже в таких случаях бывают менее 
хлопотные для обеих сторон варианты действий: кавалеры могут уст-
роить соревнование вместо побоища, а волки могут поедать только 
стареньких и больных зайцев (хотя лично я ими бы брезговал), а не
носиться за всеми подряд, -- и заодно избавлять заячье общество от 
необходимости заводить себе медицину и пенсионную систему.
  То есть, ОТБОР через борьбу -- дело в среднем не бесполезное, но 
зачастую можно добиваться того, чтобы он осуществлялся мягкими 
экономными средствами, не травмирующими нервных систем. Правда, в
этом случае не будет отбора нервных систем по признаку прочности.
Стоп, зайцы ведь тоже будут физически деградировать, если им не 
надо будет бегать от волков всем подряд. Правда, мозги у них зато 
будут качественнее.
  Чтобы договариваться, нужны в первую очередь мозги (хотя сила 
прибавляет тебе убедительности), а чтобы побеждать в драке, моз-
ги хоть и значимы, но уже в меньшей степени (среди прочего пото-
му, что велика роль случайностей). Поэтому выживание через пере-
говоры, а не через драки, способствует развитию интеллекта в по-
пуляции.
  Если бы мускульная сила была у людей решающим условием выжива-
ния, люди разрослись бы, наверное, до размеров слонов. Но выжи-
вать было наверняка легче умненьким и малоразмерным индивидам: 
малоразмерные нуждаются в меньшем количестве пищи, а вдобавок 
им легче прятаться. То есть, современные люди формировались явно 
в основном не через драки, а через много что (кстати, слоны -- 
наверняка тоже).
  И для полноты заметим, что переговоры -- не альтернатива драке, 
а только один из альтернативных вариантов. Но другие варианты то-
же требуют мозгов. К примеру, можно УЙТИ, подыскать себе в других 
местах другие способы удовлетворения своих интересов. 
  Ближе к основной теме (= ко мне). Я -- человек вполне себе кон-
фликтный (бросать в некотором смысле вызов аж всему обществу -- 
это вам не мелочь, а даже подозрение в психическом нездоровье), 
но я конфликтую в основном не там, где большинство, и не так, как 
большинство, а от его предложений поконфликтовать вместе с ним я 
[с отвращением] вежливо отказываюсь, из-за чего вызываю у него до-
полнительную неприязнь.

                            *  *  *

  В молодости как-то не очень думается про то, что однажды придёт
старость, а следом за ней и смерть [с косой]. Точнее, легко пере-
скакивается на более приятные темы. Да и хватает всяких более на-
сущных забот. А вдобавок теплится слабая надежда на то, что наука 
(она ж такая многообещающая!) как раз при твоей жизни сумеет, на-
конец, настолько рвануть вперёд, что со старением и соответствен-
но смертью от старости будет покончено. Создадут какое-нибудь 
средство омоложения организма или найдут способ останавливать 
старение.
  Но их всё как-то не создают и не находят, а вместо этого плодят 
всякую ерунду.
  Ты знаешь, что однажды тебя наверняка не станет, но не веришь в 
это. Как-то так. Живёшь в основном так, как будто ты бессмертный
(если никто и ничто не будет тебя убивать). Ну, или ты очень уж 
спокойно относишься к неизбежной ужасной перспективе.
  Может, и глобальной катастрофы люди не очень боятся отчасти по-
тому, что свыклись со своей смертностью.

                            *  *  *

  Об истине, правде и ещё одной моей супер-ошибке.
  Противоположность истине -- заблуждение. Противоположность пра-
вде -- ложь. Человек впадает в заблуждение непроизвольно и не 
знает о том, что впал. Лжёт же он всегда намеренно. Заблуждение
может выглядеть ложью, не будучи таковою.
  Истина -- не то же, что правда. Точнее, почти то же самое, но в
другом ракурсе. Трудность говорения истины -- познавательного ха-
рактера, трудность говорения правды -- морального характера.
  Истинолюбие -- настроенность на поиск истины. Правдолюбие -- 
настроенность на говорение правды. Правдолюбие может быть не со-
вместимо с выживанием, а истинолюбие может быть вполне совмести-
мо с выживанием, если держать язык за зубами.
  Истинолюбие довольно коррелирует с правдолюбием, но не идёт с 
ним рука об руку. Можно быть правдолюбом, не будучи истинолюбом:
с истиной так или иначе большие сложности (докапываться до неё 
трудно, а потом всё равно выясняется, что ты ошибся или слишком
упростил), а говорить то, что думаешь, -- это легко (только за-
частую не выгодно, а то и опасно).
  Индивид, понимающий сложности приближения к истине, -- не ду-
рак или хотя бы не большой дурак, а индивид, не понимающий этих 
сложностей и потому относящийся к своим "истинным" представлениям 
без некоторой доли скептицизма, -- дурак точно.
  Люди не особо даже умные, а по крайней мере не без элемента 
мудрости, понимают, что путь к сложным истинам очень труден, поэ-
тому они и сами к этим истинам рвутся не шибко, и не верят в то, 
что такие прорывы вполне даются другим, не очень-то и отборным 
индивидам, хотя бывает на свете, конечно же, всякое. Ну, есть у 
кого-то такое-то мнение по такому-то вопросу -- и что из того? У 
других есть иное мнение по тому же вопросу, да и у рассматривае-
мого индивида его мнение, может быть, когда-нибудь поменяется -- 
если он способен к развитию. Напрягаться, горячиться и рисковать
по поводу как бы истин нет никакого резона, если практика не под-
жимает.
  Причины истинолюбия и правдолюбия:
     - оптимистичность восприятия общества;
     - оригинальничание;
     - оправдание своих неудач своим стремлением к истине/правде;
     - удовлетворение потребности в конфликте, в проявлении
       агрессивности на почве защиты истины/правды;
     - надежда на не совсем маленький спрос на истину/правду в 
       обществе;
     - привычка, оставшаяся с наивной молодости;
     - вера в то, что только истина/правда в состоянии обеспечить 
       обществу долговременный фундаментальный успех;
     - высокая самооценка;
     - воспитанность на примерах геройства, в том числе геройства
       ради истины/правды.

  Дурак может быть истинолюбом, но истина от него зачастую криво-
ватая в сравнении с истиной от умников и являет собой скорее за-
блуждение. Дурак не понимает, почему умники забраковывают его ис-
тину, подозревает какую-нибудь ерунду, а то даже сердится на ум-
ников. Себя он видит при этом почти праведником и героем-борцом.
  Умник, не являющийся истинолюбом, в состоянии понимать истину,
выдаваемую другими умниками, но не берёт её на вооружение, потому 
что на коротких дистанциях ложь, как правило, эффективнее и соот-
ветственно ценнее.
  Лживость -- лёгкость прибегания ко лжи. Лживый индивид лжёт не
в крайнем случае, а при любой возможности и, может, даже наслаж-
дается манипулятивным действием своей лжи.
  Причины лживости:
    - текущая эффективность лжи;
    - лёгкость выстраивания лжи в сравнении с докапыванием до 
      истины;
    - зачастую очень большая вероятность того, что ложь не
      будет раскрыта.

  Одна из моих когдатошних [крупных] ключевых ошибок -- завышен-
ная оценка доли умников в обществе и интереса людей к истине. И 
вдобавок я не учитывал, что истина у дураков немножко не такая, 
как у умников, из-за чего дурак-истинолюб оказывается для умника-
истинолюба ещё большим [врагом] неудобством, чем лживый дурак или 
лживый умник. Если истина от умника выглядит эффективной, то лжи-
вый индивид (и дурак, и умник) охотно принимает её, даже не впол-
не понимая, -- правда, принимает лишь в качестве инструмента воз-
действия на людей, а не в качества элемента картины мира. Дурак 
же истинолюб встаёт горой против умничьей истины, если она для 
него слишком сложная в понимании и не имеет случайного совпадения 
с его собственной истиной.
  Мне в основном противостояли и докучали дураки-истинолюбы. Пе-
реубеждать их было бесполезно, даже если они были рационалистами, 
а не эмоционалистами: соль в том, что рациональность (= преобла-
дание интеллекта над эмоциями) у них была дурацкого уровня, пара-
дигмально не совместимая с моей, умничьей рациональностью.
  Сегодня я уже, вроде, не заблуждаюсь насчёт доли умников-исти-
нолюбов в обществе (она ничтожна: может, 0.5% от общего числа 
человеков, а то даже меньше), но осталась заточенность моего ин-
теллекта на поиск истин -- и осталась надежда на то, что я свои 
истины ещё куда-то каким-то чудом попристраиваю. Такое ведь иног-
да бывает: ты как бы и знаешь, но не вполне веришь, не принима-
ешь, надеешься [на чудо] на то, что несколько ошибся в очередной 
раз. Скептицизм ведь -- качество в общем-то хорошее. Существова-
ние чудес скептики допускают. Потому что не дураки. Это ведь 
только дуракам точно известно, какие вещи возможны, а какие -- 
нет.

                            *  *  *

  Список моих наиболее крупных промахов в планировании моего три-
умфального расползания по умам:

 1. Завышенная оценка стремления людей к безопасности, выживанию,
    здоровью. Оказались бесполезными мои книги "Искусство выжива-
    ния", "Общая теория безопасности", "Гигиеническая система" и 
    т. п.

 2. Ошибочная вера в то, что для большинства будет довольно пуга-
    ющей угроза глобальной катастрофы, перспектива быстрой гибели 
    или [медленного] тоже довольно быстрого вырождения человечес-
    тва.

 3. Недооценка поддавучести людей манипулизму. Моя книжка "Техно-
    логия карьеры" из-за своей нетрескучести мало кого зацепила.
    "Искусство сбережения сил" -- тоже. Люди не ведутся на толко-
    вое, а ведутся на риторику, на всякие приёмы впаривания.

 4. Грубая неточность в определении доли умников в обществе и 
    степени здравости этих умников. Я был мнения, что ум -- в 
    большом дефиците, а оказалось, что он в ОЧЕНЬ большом. Мой 
    трактат "Мир дураков" мало кого согрел, другое из того же
    ряда -- тоже.

 5. Завышенная оценка стремления людей к истине, к правде. Люди 
    хотят побеждать, а не быть правыми. Хотят читать и слушать 
    про то, какие они хорошие, а их враги -- плохие. Хотят давить
    этих врагов или хотя бы видеть их раздавленными. А без врагов
    они не могут жить, потому что в инстинктах -- потребность 
    грызться.

 6. Странное убеждение в том, что большинство людей, даже плохих,
    более-менее уважает честность и что мне это пригодится В 
    ПОЛИТИКЕ. Да, плебс честность таки уважает, но далеко не в 
    первую очередь, так что честности мало что достаётся. В первую 
    очередь уважается эффективность в обогащении и в обретении 
    власти, а честность в таких делах почти всегда только мешает. 
    Подозреваю, что мне надо было грешить напропалую, обогащаться 
    за счёт плебса, не мучаясь сомнениями: он, может, всё равно 
    скоро повымрет от глобальной катастрофы. А если и не повымрет, 
    так хоть зауважает. Порча себе кармы -- дело сомнительное, а 
    деньги и власть -- это верняк. Потом можно ведь оправдываться 
    тем, что ты выбрал меньшее зло, чтобы получить возможность 
    спасать людей [от таких, как ты]. 
    Кстати, сколько ни старайся быть честным, тебя при случае всё 
    равно выставят моральным уродом, а какого-нибудь законченного
    подлеца, наоборот, назовут светлым человеком и изобразят за-
    служенным деятелем, полным всяких достоинств.

 5. Недопонимание феномена научной отрасли. Прорывы в познании, 
    благо человечества -- в числе последних вещей, которые интере-
    суют типичного научного работника. Если ты претендуешь на до-
    бывание истины, ты научному работнику не собрат, а ничтожест-
    во, наивно пытающееся копать со стороны под могущество клана, 
    монополизировавшего истину и научный метод. Игнорировать тебя 
    будут полностью, воровать твои идеи -- молча.

 6. Недопонимание функционирования государственного аппарата. Чи-
    новники отнюдь не хватаются за толковые идеи со стороны -- по
    ряду веских причин. Будешь ты стучаться во всякие двери или
    просто ждать, когда придут и предложат сами, результат полу-
    чится один и тот же: никакой. Даже если страна уже погибать 
    будет.

 7. Просчёт в определении того, как надо оригинальничать, чтобы
    привлечь внимание к своим концептуальным достижениям. Мои
    трактаты "Жопа как символ", "Дерьмо в природе и обществе", 
    "Основы научного мизантропизма" и т. п. доставили лично мне 
    много удовольствия в процессе их написания, но не сработали
    как средство прорыва к всемирной славе или чему-то вроде 
    того. В чём именно заключался мой просчёт -- до сих пор не 
    знаю. Наверное, я писал слишком умно и слишком по делу, а 
    надо было всего лишь стараться смешить. Но очень трудно 
    сидеть на двух стульях сразу -- юмористском и думальщицком:
    разные парадигмы мышления.

 8. Неверное предположение, что выложенное в интернете большое 
    количество текстов на очень разные темы -- хорошая сеть для 
    ловли умов: чтобы почти мог каждый хоть чем-то заинтересо-
    ваться. На самом деле, если у тебя много разных текстов, то 
    почти каждый человек находит в них то, за что тебя ненави-
    деть.

 9. Наивная вера в то, что можно "раскрутиться" с дельными вещами 
    единственно через интернет, не пользуясь поддержкой никакой 
    из "партий". Некоторые так и "раскручиваются", но по существу 
    с ерундой (а для меня известность -- не самоцель; вдобавок
    ерунда у меня и не пишется: весь мой организм -- против). Ни-
    какие сильные, содержательные тексты, значимые для решения 
    насущных проблем общества, таким образом не всплыли (претен-
    циозная стряпня всяких образованных недоумков и гиперактивных 
    серятин -- не то). Если рассчитываешь на стихийный массовый 
    интерес к твоим текстам, их уровень должен соответствовать 
    интеллектуальным возможностям (а главное -- влечениям) масс, 
    то есть быть дурачьим и дегенератско-потреблятским. И не 
    очень широким по охвату тем (см. предыдущую большую ошбку).

10. Завышенная оценка интереса -- и способности -- предприятий
    (государственных ли, частных ли) к высококачественной работе.
    Такое удаётся им только в узких "коридорах", тогда как общая 
    картина по этой части безрадостная (но убедительно выдаваемая 
    за блестящую -- специально обученными людьми). Предложения
    технических "прорывов" непонятны, а на идеи помельче спрос 
    ничтожен, потому что людям обидно, что они сами до такого не  
    додумываются, плюс опасение подсиживания. Потом, при идее 
    помельче твоё присутствие не является необходимостью: идею 
    твою заберут, переиначат и выдадут за свою (я с таким стал-
    кивался).

11. Завышенная оценка интеллектуальности еврейской среды. Мне
    представлялось, что я, может, даже выбьюсь в еврейские любим-
    цы (как Максим Горький, Сергей Есенин и т. п.), потому что я
    хотя и много критикую еврейство, но всегда ведь выверенно, 
    доброжелательно и по делу, то есть способствую здравому раз-
    витию еврейскости, а если иногда в мелочах и ошибаюсь, то кто 
    у нас не без этого? В реальности же я устал отбиваться от ев-
    рейских дураков. Вдобавок подозреваю, что поисковики "Яндекс" 
    и Google опускают меня в результатах всяких поисков. Про ев-
    реев надо, как про римских покойников: или хорошее или ниче-
    го. А мне давать задний ход поздно, да я бы и не смог молчать,
    когда мысли прут и представляются важными.

12. Поздноватое открытие мной феномена заскочных комплексов и 
    осознания того, что первейшая задача всякого карьериста --
    вписаться в какой-нибудь массовый заскок, а собственные "не-
    зависмые" толковые идеи засунуть подальше [себе же в задни-
    цу, к примеру].

13. Странная надежда на то, что вызовут не совсем маленький инте-
    рес мои репортажи о поездках по всяким странам и этот интерес
    будет потом переключаться на мои более серьёзные вещи. Рынок 
    репортажей вообще-то перенасыщен, но я рассчитывал брать кон-
    цептуалистостью. Но она, по-видимому, наоборот, отталкивает. 
    Но я всё равно продолжаю кропать репортажи, потому что мне-то 
    они нравятся. Вдобавок благодаря им я выгляжу более успешным. 
    Правда, похоже, что в моём случае это вызывает у плебса ско-
    рее злобную зависть, а не подобострастное восхищение, как у 
    других.

14. Странная надежда на то что, что можно будет отличиться хотя 
    бы в качестве большого критика [всего и вся] много чего. Как 
    же, люди ведь любят лить помои друг на дружку. Критики-то я 
    наплодил уйму (сначала даже было без задней мысли, кстати: 
    идея заделаться критиком появилась тогда лишь, когда мои кри-
    тические тексты накопились до критической массы), но моя 
    критика оказалась недейственной из-за других моих ошибок (см. 
    выше): недостаточно помоистой, слишком конструктивной, не 
    "партийной". Она даже не сделала меня известным оригиналом -- 
    и даже несмотря на основание мной критикологии (общей и спе-
    циальной). Ясное дело, что НЕ ТАК надо обгаживать. Критиколо-
    гию я, кстати, основал, чтобы не выглядеть критиканом: у меня
    как бы всё научно, просто работа такая.

  "Партийность" критики важна чрезвычайно. Нет "партийности" --
считай нет критики, никто её не заметит, зря потрачено время. 
Пишу я, к примеру, что-то нелестное про евреев -- набегают анти-
семиты: ура-ура, ты наш, жарь их ещё. Я в ответ: орлы, а у вас
ведь тоже рыльце в пушку. Они обижаются, УХОДЯТ. Обратное тоже
случается: выскажусь резко про антисемитов -- заявляются евреи с
тёплыми словами искренней благодарности. Но я же, неисправимый,
реагирую следующим: ребята (= дети ребе?), вы ведь тоже не
безгрешные. На этом моя тесная дружба с евреями заканчивается:
для них я становлюсь "И ты, Брут!". Потому что ценятся только
устойчиво "партийные" наезды, да чтоб побольнее.
  Кстати, о евреях. Подозреваю, что моя дисгармония с еврейской 
общественностью -- в числе основных причин того, что я ещё не 
признанный светоч, благодетель народов, триумфатор, высушиватель 
лавровых венков себе на кухонные нужды. А ведь, между прочим, в
концептуальной области я сделал для евреев так много, что впору
присвоить мне звание "почётный еврей" или "Герой Израиля" и,
может быть, даже вручить орден Почётного еврейского легиона:
   - я объяснил им, наконец, феномен антисемитизма (правда, не в
     двух словах, сорри);
   - я раскрыл им, почему так случилось, что они навязали миру 
     культ "холокоста", а антисемитизм от этого на убыль отнюдь
     не пошёл;
   - я написал довольно толстый опус "Империя евреев", позволя-
     ющий чуть лучше понять сущность еврейства (я сам её уже 
     почти понял);
   - я наваял очень недурственные (на мой взгляд) заметки о своём 
     коротковатом путешествии по Израилю, которые наверняка могли 
     бы -- при должной раскрутке -- поспособствовать приливу туда 
     туристов (= немножко и денег), а ещё частичному разочаровы-
     ванию не очень твёрдых антисемитов в их антисемитизме;
   - я прописал евреям стратегию налаживания их отношений с оста-
     льным человечеством (правда, евреи меня об этом не просили, 
     ну так большие дела почти никогда и не делаются по заказу);
     кстати, тут как раз можно выразить основную идею довольно 
     кратко: "больше заботьтесь о гоях".

  По-моему, должен хотя бы немножко цениться (но не ценится 
совсем) сам факт того, что [один из наиболее независимых, креа-
тивных, широких и въедливых умов современности] хоть кто-то не
совсем, вроде, глупый и не слишком уж, мягко говоря, странный вы-
ступает (причём бессребренно, единственно из [справедливости] 
стратегических интересов человечества) в защиту Израиля в ситуа-
ции, когда большинство бездумно вытирает об Израиль ноги.
  Если попробовать описать одним словом моё отношение к евреям, 
то больше всего подходит слово "разочарование". Среди культурных
народов евреи по своей интеллектуальности на самом деле довольно 
средние (из-за чего собственно и сами немало страдают, и местами 
сильно докучают другим), зато увлечённые формальными показателями 
интеллектуального лидерства (кстати, несколько сомнительными): 
количеством обладателей высшего образования, количеством лауреа-
тов Нобелевской премии и т. п.
  Евреи разрешают писать про евреев только так: они -- самая та-
лантливая нация, подвергающаяся гонениям из-за своей талантливо-
сти или вовсе без оснований. Если ты отклоняешься от этой линии, 
ты попадаешь в антисемиты. А если ты просто отмалчиваешься по 
еврейскому вопросу, ты, наверное, неумело скрываешь свой антисе-
митизм.
  Меня раздражает не то, что нередко почему-то именно евреи реша-
ют, кому тут быть известным человеком и светочем, а то, что они 
решают, по-моему, неправильно. Если бы они выпячивали [меня] та-
ких, как я, а не евреев [и еврейских подголосков], к тому же, как 
правило либерастнутых, то мне бы, наверное, думалось, что это и 
хорошо, что евреи взяли на себя трудную задачу выращивания вели-
ких людей, миссию бескорыстной поддержки всего честного и талант-
ливого. И заметьте: я ведь не маюсь тут уличением евреев в том, 
что они неправильно выходили из Египта, неправильно празднуют 
Пурим, неправильно подарили нам 1/4 Гитлера и т. д.
  С чего это у меня вдруг возникла и даже какое-то время держа-
лась надежда на евреев как на интеллектуальную и организующую 
силу? А после чтения одной сильно написанной книжки про воору-
жённые силы Израиля. По моим прикидкам выходило, что постоянная 
военная угроза -- достаточно отрезвляющий, рационализирующий 
фактор, подавитель бредятины в руководящих и массовых мозгах. 
Цимес в том, что я до той поры ещё не наведывался в Израиль и не 
читал негативных отзывов израильтян об их стране.
  Надо вытаскивать человечество на следующий уровень развития,
иначе наверняка кранты. Какая-то страна, наверное, должна быть в 
этом деле "локомотивом": не такая, какая есть, конечно, а после 
восприятия ею [единственно верного модералистического учения] 
соответствующих масштабных концепций. В качестве такой страны-
локомотива я рассматривал, среди прочего, и Израиль -- а почему 
нет?! Мы, креативщики, -- без зашоренностей: можем прикидывать 
варианты взаимодействия даже с чёртом лысым, лишь бы у него имел-
ся объективный здравый интерес. Кстати, это -- в струе лучших 
современных трендов: стараться не грызться, а сотрудничать.
  Мне близок строй мыслей Владимира Жаботинского. Вот с этим че-
ловеком я, наверное, если и спорил бы, то лишь о частностях, да 
и то не подолгу. Ещё Макс Нордау мне приглянулся. И Ахад Хаам. 
Но все они -- из добрых старых времён, да. Другие же еврейские 
супер-умники, попадавшиеся под руку, были сплошь какие-то специ-
ализированные: тут -- блеск, там -- уже прости, Господи. Не по-
тому, что они не совпадали со мной во взглядах, а потому что у 
нас, умников, есть ведь довольно ОБЪЕКТИВНЫЕ признаки толковос-
ти. К примеру, избегание категоричности в суждениях. Или готов-
ность посмотреть на мир глазами противника, учесть и его интере-
сы тоже (вдруг они разумные -- и приемлемые для тебя).
  Кстати, Монтень, говорят, был из евреев. Если это не очередная
еврейская самореклама, тогда подумайте лучше, почему он (или его 
предок) от них сбежал. Припомним, что и у Спинозы были какие-то
трения с еврейской общиной.
  Ещё про интеллектуальность Израиля. Разительнейший фактище, де-
лающий по сути излишним натаскивание сюда разных других фактов в
тему, -- это поведение Израиля во время пандемии COVID-19. Изра-
иль как целое (отдельные "диссиденты" не в счёт) ПОВЁЛСЯ на при-
вивочную и карантинную хрень и в итоге напричинял себе уйму убыт-
ков, а также убил и покалечил огромное количество евреев. Причём
некоторые израильские как бы умники оказались настолько захмурён-
ными и абсурдизированными, что до сих пор считают прививки и ка-
рантины правильными. Куда смотрел хвалёный Моссад, мне не ведомо, 
но больше я в его коллективный разум не верю (поэтому немножко 
боюсь его -- и другим это советую). Куда смотрели хвалёные изра-
ильские научные работники и просто интеллектуалы, мне не известно 
тоже. Но с думающими кадрами такого уровня Израиль, я полагаю, 
обречён: не вывернется, не сделает сильных ходов. Какая-то задри-
панная и много кем пинаемая Беларусь повела себя в отношении
COVID-19 много более правильно: карантинов не было, обязательных
прививок -- в общем-то тоже (хотя некоторые западнутые придурки 
навязывать пытались), даже обязательное ношение масок в общест-
венном транспорте -- и то продержалось недолго, а на улице с этой 
чудовищно абсурдной ерундой не приставали никогда. И что -- на-
блюдался массовый мор белорусов?! В тот "страшный" ковидный 
2020-й год я слетал из Беларуси два раза попутешествовать в Алба-
нию и один раз -- в Турцию. Получается, великий Израиль при всех 
его шнобелевских лауреатах обосрался с ковидом по полной програм-
ме, Турция -- только частично, а я, Беларусь и Албания -- почти 
нет.
  До ковида я относился, скажем так, с довольно большим уважением 
к мнениям, исходившим от Израиля: как же, евреи в целом -- кто 
угодно, только не дураки. Теперь у меня не так. А вот как: изра-
ильтяне при случае подведут как пить дать -- и меня, и себя.
Кстати, аналогично у меня упало уважение к мнениям, исходящим от
Евросоюза и США. Я как бы и раньше был довольно-таки антизападни-
ком, считал западоидов немало абсурднувшимися более-менее дегене-
ратами и извращенцами, но они вдобавок оказались САМОУБИЙЦАМИ.
Человечки выставили себя ещё худшими, чем я о них по-мизантропски
думал. Угробятся и угробят на раз-два, лишь только зазеваешься.
ЛЮБУЮ новую хрень, от них исходящую (электромобили или ещё что),
надо жёстко встречать в штыки заведомого скептицизма. Потому что
ни фига там широко анализировать не умеют и сильны только в
частностях. Западоидская цивилизация -- абсурдное нагромождение
ерунды из зачастую блистательно сделанных элементиков, среди ко-
торых есть [случайная] примесь действительно нужных вещей.
  Насколько я понимаю, если евреи не ситуативно, а устойчиво (как
я -- Владимира Жаботинского или Томаса Куна) поддерживают какого-
нибудь гоя, это всенепременно ШАБЕС-гой типа Максима Горького --
никогда не позволяющий себе даже корректной сколько-нибудь суще-
ственной критики еврейского.
  Вот эта традиционная настроенность держать гоев за дрессируемых 
собачек (высказался в пользу евреев -- хороший бобик, высказался
не в пользу евреев -- бобик сразу становится плохим) в сочетании 
с отсутствием собственного интеллектуального превосходства (точ-
нее, ВСЛЕДСТВИЕ этого отсутствия) -- наверное, основное, что ме-
шает евреям жить в ладах с неевреями, избегать создания проблем 
им и себе.

                            *  *  *

  Подробнее про моё ошибочное полагание на интернет. Я рассчиты-
вал не на "социальные сети" (там мне собирателей дурачков не пе-
реплюнуть), а на поисковые программы. Они якобы должны были изба-
вить меня от необходимости тусоваться, были способны вывести меня 
на первые места автоматически. Я не учёл двух вещей: 1) развития 
техник "раскрутки" в интернете (я их тоже использовал, но прос-
тенькие и честные: скажем, давал своим текстам содержательные 
названия), 2) управление в "поисковиках" результатами поиска, 
осуществляемое из [ошибочных] [еврейских] политических соображе-
ний.
  Раскрутчики всякой хрени забивают интернет информационным мусо-
ром, за которым меня не видать.

                            *  *  *

  Про избегание тусовок в "реале". Признаюсь, что тусоваться я 
не люблю. Во-первых, это затратно по времени. Во-вторых, это 
означает необходимость дружески общаться не только с приятными, 
но и с неприятными мне людьми. В-третьих, это зачастую предпола-
гает ресторанные попойки, а они стоят денег и вдобавок я не пью 
и не люблю питаться в ресторанах, а кучковаться на кухнях нынче
считается босячеством. Далее, если бы я даже полюбил тусоваться,
моя работа всё равно к тусованию не располагала: 8-часовый рабо-
чий день плюс сложность с отлучками.
  Про мою нелюбовь к питанию в ресторанах. Я обожаю есть разнооб-
разно и знакомиться с кухнями всяких народов, но:
    - ресторанная еда, как правило, очень нездоровая: много мяса,
      много жареного, жирного и т. п.;
    - в ресторанах принято объедаться и опиваться, а эти занятия
      -- не для меня; если оплата в складчину, то всегда выходит, 
      что я кого-то перекармливаю и подпаиваю, а мне при моей 
      бережливости это в лом;
    - я довольно-таки нажимаю на сырые фрукты и овощи, а раз так,
      то зачем мне ресторан с его поварами?
    - я предпочитаю свежеприготовленное, а в ресторанах с этим 
      нередко бывает не совсем ОК;
    - мне спокойнее, когда я уверен, что мне в тарелку никто не 
      плевал; что всё делалось чистыми руками и т. д.;
    - я тяготею к экономии, официантов это приводит в тихое беше-
      нство, а оно -- к желанию плюнуть мне в тарелку;
    - радость ресторанного общения отравляется мыслью, что в забе-
      галовке всё это обошлось дешевле раза в три, а в домашних 
      условиях -- и вовсе раз в пять;
    - я не люблю, когда люди сорят деньгами; для меня такое пове-
      дение означает необходимость больше работать, а я ленивый и
      очень нуждающийся в свободном времени -- для творчества;
    - я обожаю "халяву" и не прочь экспроприировать экспроприато-
      ров, однако не платить за себя (и за дам) в ресторане -- 
      это муки совести и порча себе имиджа;
    - я реально "демократ" в бытовом аспекте (но только не в поли-
      тическом, упаси Боже) -- клянусь своим "Модерализмом"; при-
      вилегии мне противны даже в личном применении, а сиживание 
      по ресторанам -- это атрибут скорее "высшего общества", чем 
      широких слоёв населения (широкие слои, конечно же не оценят 
      положительно моего "демократизма", так ведь и мне на их ду-
      рачьи оценки чихать).

  Ресторанам я предпочитаю фаст-фуд: это много дешевле, еда не 
залёживается, плюс "демократическая" атмосфера, плюс во все та-
релки не наплюёшься: наскучит. Но тусовщики любят корчить из себя 
успешных, а это означает ресторан, а не забегаловку. К тому же в 
забегаловках надолго не засядешь, плюс посторонняя публика (в 
ресторанах же у нас, как правило, очень нелюдно).
  А что касается встречи "на природе", то в нашем климате они не 
всегда возможны без элемента экстрима, вдобавок надо далековато 
ехать, а ещё возникают сложности с соблюдением священных санитар-
ных норм.
   
                            *  *  *

  Подробнее про мой "демократизм".
  В человеках имеется -- в форме обусловленности инстинктами (= 
отшлифованности эволюцией, одобренности естественным отбором) --
как стремление высунуться из общего ряда, так и стремление дер-
жать шеренгу; как самоотверженная подобострастность перед вож-
дём, так и желание дать ему по голове за то, что он поставил 
себя над другими и держит место, на которое ты и сам не прочь. 
Наверное, при подходящих обстоятельствах ВСЕ эти взаимоисключаю-
щие влеченияработают на выживание. В среднем выживает тот, у 
кого они активизируются более-менее уместно. Наверное, они име-
ют одинаковую ценность для человеческой популяции.
  Наверняка у разных людей эти влечения проявляются с разной 
силой -- вследствие различий в генотипе, питании, воспитании
и пр. Скорее всего имеются прирождённые "рабы" и прирождённые 
"господа" (из чего, конечно, не следует что "господа" должны 
помыкать "рабами"). "Рабскость" и "господскость" у разных людей 
могут выражаться с разной силой. И "господин" вряд ли совсем 
свободен от инстинктивной "рабскости", "раб" -- от инстинктивной 
"господскости".
  Инстинкт подчинения востребован, конечно же, много чаще, чем
инстинкт лидерства.
  Вполне можно представить себе индивида, у которого силён инс-
тинкт лидерства, а других подходящих качеств -- и внешних условий 
-- для лидера у него нет. Наверное, такой индивид часто пребывает
в состоянии психического дискомфорта: страстно хочет порулить, но 
не имеет возможности.
  Над указанными инстинктами складывается нашлёпка из представле-
ний морального характера касательно того, какое поведение когда 
уместно. Эти представления частью впарены, частью самостоятельно 
выработаны.
  Человек зачастую более-менее в состоянии объяснить, какое пове-
дение он считает правильным, но не в состоянии объяснить, ПОЧЕМУ 
он так считает. Точнее, какие-то обоснования нередко приводятся, 
но аргументация всегда оставляет желать лучшего, потому что осно-
вное гнездится в подсознании. По этой части я со своим предполо-
жительным супер-умищем ушёл не очень далеко от других, потому что 
тема правильного поведения крайне сложная, а её вдобавок запуты-
вают псевдофилософы.
  Ближе к моей особе. Меня не тянет к обладанию внешними призна-
ками моего превосходства. Я не хочу ездить на супер-машине, ви-
деть свои портреты на стенах, привлекать к себе внимание на ули-
це. Роскошь меня не "греет" (точнее, зависти у меня не возбужда-
ет). Жизнь во дворце вызывает у меня какой-то интерес лишь в ас-
пекте красоты, изолированности и отсутствия срани в подъезде. Я
сознаю всякие преимущества внешней заурядности, незаметности, и
они для меня значимы. Большие деньги для меня очень интересны
лишь как средство избавления от необходимости делать нудную ра-
боту, возможность путешествовать, возможность пропихивать свои 
опусы в массы, возможность забавляться с прекрасными дамами, де-
лать им детей и потом хорошо этих детей пристраивать.
  Я получаю ДОСТАТОЧНУЮ радость превосходства, когда сравниваю
свои интеллектуальные и прочие результаты с таковыми у олухов.
И я, кстати, не понимаю, почему наслаждаться своим умственным 
превосходством -- это фу, мания величия, а наслаждаться, к при-
меру, своим новым "Мерседесом" -- это уже ОК, нам бы так. (Кста-
ти, когда говорят "не понимаю", чаще имеют в виду не столько не-
доразвитость своей понималки и благотворность сомнений, сколько 
всего лишь неодобрение.)
  Моему организму хочется известности, авторитетности, возможнос-
ти влиять через это на положение дел в обществе. Что касается 
высшей власти, то она для меня слишком хлопотная и малотворчес-
кая. Я не боюсь ответственности за свои слова и действия: я боюсь 
только каждодневной рутины: борьбы со всякими заговорами и подко-
пами, мучительных размышлений о расстановке кривоватых кадров и 
т. д. Читать толковые книжки мне стало бы некогда, выстраивать 
концепции -- тоже. Опять же путешествовать оказалось бы очень за-
труднительно. Меня бы наиболее устроила, наверное, роль высокооп-
лачиваемого "тайного советника" со свободным графиком работы. 
Стоп, такому советнику наверняка пришлось бы грузиться всякими 
государственными тайнами, а это рискованно и осложняет загранич-
ные путешествия (похитят, запытают, узнают тайны, погубят держа-
ву). Короче, везде мне облом. То есть, наверное, я уже достиг 
оптимального для меня состояния, и осталось только наслаждаться 
невструйным творчеством.

                            *  *  *

  Почему я в своё время не пустился во все тяжкие с целью обога-
щения и продвижения во власть? В 1990-е социальные лифты более-
менее работали. Причина моей тормозючести была не только в боль-
шой ошибке по части отношения плебса к честности и в смутном опа-
сении за "карму". Мне вдобавок было очень противно общаться с 
людьми, с которыми пришлось бы много кучковаться: я реально НЕ 
ВЫНОШУ ЭТИХ МОРД. Далее, мне мешал мой гипер-интерес к творчеству 
-- в сочетании с уверенностью, что через творчество тоже можно 
неслабо продвинуться. И ещё было нежелание рисковать (в 1990-е -
отстрел конкурентов был обычным делом, да и теперь борьба не 
утихла, только ведётся более скрытными методами). "Чуйка" на 
опасности у меня, думаю, есть.

                            *  *  *

  Хорошо было быть "никем", к примеру, Диогену Синопскому: руко-
дельная глобальная катастрофа человечеству не угрожала, спасать 
его было не к спеху. Если не получалось с пропихом каких-то идей,
так и чёрт с ними: можно было и подождать лет 500-1000. Плюс 
жизнь в глиняной бочке (пифосе) в условиях средиземноморского
кимата была, наверное, не сильно напряжной.
  Мне же приходится быть "кем-то". Точнее, не лишь бы кем.

                            *  *  *

  О моей полубожественной сущности (на чистой воды шутку это не 
тянет, но точно не разобрать).
  Сначала я воспринимал себя как весьма способного молодого чело-
века с хорошими перспективами [которые почему-то всё не реализо-
вывались]. Потом, через кучу лет, я, окрепнув мозгами, определил 
себя как мизантропа. Ещё лет через 20 я, уже заматеревший в ин-
теллектуализме, несколько уточнил свой статус: я -- сверхчеловек, 
ведь только при допущении моей сверхчеловечности (точнее, сверх-
человечности таких, как я) можно внятно объяснить специфику моих 
(наших) отношений с (вашим) обществом. Вы же, наверное, не буде-
те уверенно отрицать существование мутаций, продолжение человече-
ской эволюции и прочий менделизм-морганизм? 
  После недавнего очередного просмотра отличного и очень концеп-
туалистого фильма "Битва титанов", подумалось, что мне, пардон, 
более-менее подходит этикетка "полубог". С оговорками, конечно. 
И чисто в лингвистическо-культурологическом аспекте. 
  Слова "мизантроп", "сверхчеловек" и "полубог" у вас не синони-
мы, но это так лишь из-за несмотрения в корень. На самом деле это 
-- обозначения одного и того же, видимого с разных ракурсов [и в 
разной степени опьянения]. Понятное дело, что я "полубог" только
в части интеллекта (а не физических качеств: конкурировать по
ним с Аполлоном я не берусь).
  Я не бог, что таки заметно (если присмотримся). Не бог. Я ста-
раюсь не завышать самооценку. Со всяким таким переборщить -- не
лучше, чем недоборщить. Скажем, ходить по воде я даже не пробовал
(а вот двигать своим "биополем" карандаш на столе, признаюсь, не-
сколько раз на всякий случай пытался: кино виновато; и мало ли 
что).
  Мне немножко не до выяснения, что есть скромность и зачем она: 
мне бы хоть разобраться в причинах своих разительных нестыков с 
деградирующим и вымирающим обществом, готовящим глобальную катас-
трофу, причём для меня тоже. И мои нестыки с обществом обозначи-
лись ведь задолго до того замечательного дня, когда я решился 
признаться (себе тоже) в том, что я -- полубог.
  Кто одобряет моё стремление противостоять самоубийственным вле-
чениям человечества -- даже в одиночку или в составе небольшого 
отряда храбрецов -- тот и сам, наверное, "полубог" или близко к 
этому, готов и достоин примкнуть свой щит к моему. А может, лишь 
использует правильные ориентиры, что тоже неплохо, а то даже по-
лучше, чем у меня.
  Кстати, я за свою полубожественность не держусь: она -- доволь-
но тяжёлый крест на плечах, который не сбрасывается. Переложить 
на кого-то его, наверное, удалось бы, только никто достаточно 
крепкий не подворачивается.
  Наверное, одно уточнение требуется. Когда древние греки говори-
ли про кого-то, что он -- полубог, они вряд ли имели в виду, что 
божественное и человеческое соотносилось там, как 1:1 (к примеру, 
правая половина тела -- как у богов, левая -- как у людей) или 
что божественные возможности присутствовали лишь в размере 50% 
(скажем, если бог метал молнию на 5 км, то полубог -- только на 
2.5). Скорее, древние греки имели в виду всего лишь то, что в 
формировании организма были задействованы ОБА фактора -- члове-
ческий и божественный -- а в каком соотношении, того нам знать не
дано. Возможно, от бога была лишь "искра божия". Я намекаю на то,
чтобы с меня не требовали, как с половины бога: сотворения полу-
мира, хождения по воде одной ногой или чего-то в этом роде.
  И замечу, что у меня вовсе нет помешательства на древнегречес-
ком на почве обильного шатания по античным руинам. Ретроградство- 
то у меня развилось, но в основном рациональненькое, а в эмоцио-
нальной сфере оно -- чисто эстетского свойства. Но я действитель-
но существую немножко не здесь и сейчас, а ширше. Для меня, ска-
жем, Древняя Греция -- не очень-то и древня, а почти вчерашняя. 
А возможная глобальная катастрофа -- почти завтрашняя, чуть ли 
не перед глазами уже начала разворачиваться.
  Кстати, раз уж всё равно о древних греках. Между нами, потом-
ками, говоря, моралька у них была та ещё. Приспичило тебе чужое 
Золотое Руно -- идёшь и забираешь его себе, только проявляй при 
этом отвагу. Понадобился тебе окаменяющий взгляд Медузы -- отру-
баешь ей голову. А ведь это не она к тебе попёрлась, а ты -- к 
ней. Я бы для начала попробовал с Медузой договориться: уникаль-
ное существо всё-таки, надо бы беречь его. И Медуза ведь злобная
не просто так, а от трудной жизни. И у меня рука не поднимается 
убивать красоток, пусть даже в их змеином варианте (вдруг ещё 
вылечатся). Кикимор -- другое дело, тем более если они сами себя 
изуродовали своей глупостью.
  В отличнейшем американском фильме "Люди в чёрном - 3" Уилл Смит
интересуется у арканианца (инопланетянина), насколько это захва-
тывающе -- видеть всякие варианты будущего. Арканианец отвечает:
на самом деле это тот ещё геморрой.
  Так вот, умище (по крайней мере моего типа) -- тоже геморрой 
тот ещё.
  Поясню на примере.
  В день, когда я, наконец, решился признать свою полубожествен-
ную сущность, я потом ещё в букинистический магазин сходил. И ку-
пил там книжку Жореса Медведева "Сталин и еврейская проблема".
Сначала подумалось: умнющий человечище (в данном случае Медведев, 
а не Сталин), вдобавок еврей по маме, а полубога из себя не кор-
чит (или хотя бы скрывает это). Читай его с радостью и учись. Но
потом глянул я последнюю страницу текста, а там, о Господи, вот 
такое расстройство:
  "'Дело врачей' закончилось без расстрелов, но его завершение 
не прекратило антисемитизма в СССР. В некоторых отношениях госу-
дарственный антисемитизм даже усилился в период правления Хрущё-
ва, а затем и Брежнева."
  Опаньки. Снова облом и некоторое доразочаровывание в [евреях]
людях.
  Человечище Ж. Медведев, оказывается, поддерживает версию о су-
ществовании "государственного анисемитизма" в послесталинском 
СССР. А в стремление выровнять представленность разных народов в 
образованном слое и социальной верхушке почему-то не верит. Как
не верит и в то, что такое выравнивание -- это по сути защита ев-
реев от антисемитизма у советских граждан, поскольку устраняет 
одну из главных причин его. Получается, я это запросто вижу, а 
раскрученный и авторитетный Ж. Медведев -- нет. Отсюда и возника-
ет печальное подозрение, что со мной что-то не так, как с нор-
мальными образованными людьми, даже признанными умниками.
  У Медведева его ошибка (если это не хитрозадое подстраивание
под расхожее заблуждение его еврейской среды) -- от узковатости и 
формализма мышления: увидел притеснение евреев -- значит, анти-
семитизм. А почему притеснение, на каком социальном фоне и с ка-
кими ожидаемыми последствиями -- уже не важно. Так в антисемиты,
причём махровейшего, эсэсовского уровня, может попасть, к приме-
ру, и хирург, вырезающий у еврея воспалившийся аппендикс. Как же, 
хирург ведь РЕЖЕТ ЕВРЕЯ, вдобавок не просто так, а чтобы лишить 
его собственности. Разумеется, антисемитом хирург вполне может 
быть, но вряд ли потому, что режет и евреев (скорее, он будет,
наоборот, уклоняться от резания их; а пропагандон-антисемит будет
уклоняться от конструктивной критики евреев; впрочем, он на неё и 
не способен).
  Мой "геморройный" ум обрекает меня на видение того, чего другие 
не видят, мешает мне впадать в комфортные коллективные заблужде-
ния, чувствовать [рёбрами] локти верных товарищей и т. д.
  Впечатление, что я -- из самых полубожественных, у меня возни-
кает только тогда, когда я долговато не натыкаюсь на что-нибудь
особо умненькое в интернете или в букинистическом магазине, а на-
тыкаюсь на что-то типа вышеприведенного из Медведева. Встречу яр-
ко толковое -- возвращаюсь в общий ряд, пусть и не широкий. Есть 
своя радость в сознании собственной интеллектуальной уникальности 
и своя -- в обнаружении "братьев по разуму". Обе они -- из-за 
нормально функционирующих инстинктов, а не каких-то паскудных из-
вращений. Какая больше -- я не замерял.

                            *  *  *

  Если вам накакать на мою особо высокую самооценку, это ОК, это 
понятно. Тут я без претензий, на то ж вы и дураки, и вырожденцы.
А если вы считаете, что я её завысил и что сплошь и рядом титаны
не слабее, а то и похлеще меня, тогда это уже становится интерс-
ным. Да-да, тащите фамилии в студию: фиг с ним, с превосходством, 
я не меряться, я УЧИТЬСЯ буду.
  Но тут уже случается облом у вас, а не у меня.
  Толковых пишущих людей хватает, и я их почитываю -- с большой, 
надеюсь, пользой для своего развития (верю, что оно продолжается,
то есть что от чтения крепких авторов я становлюсь хотя бы немно-
го титанистее; ладно, полубожественнее -- если следить за слова-
ми). Но я же говорю не о рядовой толковости, а о стратегичности 
подхода в целом. О широте фронта. О [нахальстве] дерзости в зама-
хах. О чувстве ответственности за состояние дел на планете в це-
лом, причём на вполне здравом психиатрическом фоне, на чисто на-
учной основе, но с опорой на идеи и опыт выдающихся предшествен-
ников.
  У психов это, по-моему, должно происходить немного иначе: сум-
бурнее и/или категоричнее. Ну, может, я -- СУПЕР-псих, особо ред-
кая тонкая разновидность. Не рядовой "Наполеон" или "Цезарь". 
Сорри, у меня, похоже, и тут -- "мегаломания". В итоге выходит 
мегаломания в квадрате.
  Вы берётесь отрицать силу идей? Наверное, нет, не берётесь. Так 
вот, если МОИ идеи имеют сейчас лишь ничтожное влияние (а может, 
уже и нет), это -- частность, не опровергающая принципа. Стре-
миться влиять НАДО, а дальше уж как получится. Далее, как что хо-
дит по умам, подсознаниям, астралу и пр. -- и куда придёт -- лич-
но я не знаю. Наверное, ВЫ знаете. Что, тоже нет? Такая самокри-
тичность обнадёживает. Вы сами не из умников, случаем? Ну, хотя 
бы из начинающих?

                            *  *  *

  Про "учиться никогда не поздно". В качестве избитой шутки и де-
журного утешения эта "максима" сойдёт, но не более того. Потому 
что на самом деле это очень даже как когда.
  Если новая ситуация требует новых знаний и навыков, то учиться 
приходится определённо. Только с годами запоминание даётся всё 
хуже, а уже имеющиеся знания и навыки иногда скорее мешают, чем 
помогают.
  Правильнее -- это хорошо выучить нужное, когда ты ещё "в начале 
пути": чтобы выученное тобой приносило тебе пользу подольше. Но
тут надо угадать или тщательно рассчитать, чему учиться.
  Короче, с открытием разных тонкостей самопропиха я существенно 
опоздал. А своевременно и не получилось бы: слишком уж они тон-
кие. А прочесть про них у других -- я раньше не понял бы или не 
поверил бы, да и не попадалось, вроде, на глаза. Удачники в са-
мопропихе -- это в основном не те, кто подсекли тонкости, а слу-
чайные попадальщики в нужные восходящие струи, плюс везунчики на 
всякие мелочи, не имеющие отношения к интеллектуальности. Напри-
мер, физиономиями вышли. Или родственниками.

                            *  *  *

  Про особо влиятельных интеллектуалов.
  Я действительно не завидую количеству "подписчиков" у популяр-
ных интернет-блогеров. Причина простая: если присмотреться к ком-
ментариям этих "подписчиков", то отлично видать, что это почти 
исключительно недоумки (иногда шибко закультуренные и пытающиеся 
соображать на темы, которые им не по зубам). Ну, у некоторых бло-
геров ещё и "боты" обильно отмечаются. Зачем они мне? Чтобы полу-
чать денежки за рекламу? Но я и без того не бедствую, а рекламу
ненавижу. Правда, лишними деньги не бывают: это ж не люди.
  Теперь о "самых влиятельных интеллектуалах" современности, коих 
определяют по количествам этих самых "подписчиков", тиражам книг 
и т. п. Простите, а на кого и как они влияют-то?
  Влиять чем-то очень СВОИМ им не позволят. По сути это всего 
лишь пропагандонские "шестёрки" на подхвате. Их СВОЁ, оригиналь-
ное, новое, должно быть всенепременно в струе. А характер струи 
задаётся не ими.
  Этим "шестёркам" ПОЗВОЛИЛИ вырасти, а частью даже подрастили их 
сами, потому что "шестёрки" толкают нужную туфту, являют собой
инструмент манипулирования [быдлом] плебсом или хотя бы средство 
охмурения оного, что тоже ценится.
  Действительно влиятельный -- тот, кто концептуально влияет на 
рулевых, на власть имущих. Но если индивид гонит охмурню и про-
пагандню для образованного плебса, зачем в такого автора вчиты-
ваться рулевым? Ладно, кормчим?
  Работать в разных ключах на два фронта -- на плебс и на "из-
бранных" -- это возможно лишь в принципе: головёнка ведь у каж-
дого на всё одна. Если ты заточил её на тра-та-та, рожать что-то
особо рационалистое ты сможешь вряд ли.
  Понятно, что "кормчие" -- тоже люди, тоже более-менее падки на 
охмурню. Но всё же не в такой степени падки, как плебс. У них 
ведь чуйка, плюс знание людей, плюс эксперты под боком, плюс ре-
гулярные всякие доклады от компетентных служб.
  Короче, не исключаю, что одним из самых влиятельных интеллекту-
алов современности являюсь как раз я сам. А если это почти не 
заметно по событиям, так тому есть аж три причины: во-первых, 
конкуренция; во-вторых, у "кормчих" сказывается их природа (ко-
торая, наверное, немножко не такая, как у сверхчеловеческого ме-
ня); в-третьих, всё это очень сложно.
  Меня мало читают? И что из того? Важно, чтобы читали правиль-
ные люди -- и потом не ленились докладывать, куда положено.
  Не дают мне питательной должностюги? А это чтобы не "засве-
тить" и не испортить. И путешествия мои не осложнить (за что
отдельное спасибо). Далее, я ведь И ТАК неплохо работаю. Зачем 
что-то менять? Изменение условий может напортить: такое предпо-
ложение очень даже уместно. И я же сам утверждаю, что большой 
постоянный комфорт вреден.
  И считайте, пожалуйста, что я тут пошутил -- не самым умным 
образом.
  Сиди ты на заднице ровно, Бидо-Кокиль: всё у тебя более-менее 
путём, даже наверняка очень близко к оптимуму, только весьма
трудно определить, где он. Хороший признак: ты много строчишь
-- и не совсем лишь бы что, вроде.
  Ты определил себя как супермегатитана сложной мысли, ну так и
радуйся. У природы в этих вещах лимиты очень жёсткие, и если на
тебя что-то, может быть, выпало по умственной части, отнесись к 
этому на всякий случай ответственно: не исключено ведь, что ты 
такой один у своей Родины. Тащи свой "сосуд" бережно, питайся 
правильно, улицу переходи осторожно.

                            *  *  *

  О моём прожектёрстве. Прожектёрствую вообще-то не я, а цепкое 
большое начальство, которое считает, что лучше меня, критиколога 
и креативщика, знает, что где и как улучшать, а также кто и что 
этому мешает. Оно действительно много лучше меня осведомлено о 
положении дел в своих "епархиях" -- тут я даже не собираюсь спо-
рить. Но именно из-за этой своей осведомлённости оно тонет в 
частностях, не ухватывает общей картины, не может мыслить вполне 
стратегично и вдобавок не в состоянии пользоваться тем, чего у 
него нет: широтой подхода, креативными приёмами. Главное: оно бо-
ится признания своих неудач, поскольку за неудачи можно и головой 
поплатиться.
  Я очень не люблю текучки начальницкой деятельности, в частности 
произнесения ритуальных речей в праздники, вытирания фигуральных 
соплей подчинённым, участия в их похоронах и т. д. Я люблю только
концептуальное творчество, ударную оплату, симпатичных секретарш, 
дальние поездки не за личный счёт. Мой интеллект по части работы
довольно-таки капризен (хотя сам я в целом -- нет: как-то так):
вот тут ему ХОЧЕТСЯ напрягаться, а вон там -- уже нет, лучше сра-
зу убейте. Поэтому в начальники я, можно сказать, не рвусь (более 
того: от начальницкой среды меня подташнивает). Но у вас же ваше 
кривое общество организовано так, что если ты не начальник, то 
вряд ли хорошо устроишься. Даже в науке или, скажем, литературе. 
  Заделаться независимым высокооплачиваемым супер-экспертом -- 
идея интересная, только кривая. Соль в том, что супер-эксперт 
оказывается в значимых фигурах отнюдь не благодаря своим креатив-
ным достижениям, а в основном благодаря манипулянтству, имитаци-
ям, выстраиванию системы связей. Он очень зависит от среды, весь
в напрягах, хлопотах. Независимости у него никакой. Творчества 
-- тоже.
  А что касается моей недоинформированности, то я зато умею выжи-
мать максимум из той скудной информации, какая у меня всё-таки 
есть, а ещё действовать в условиях неопределённости. А ещё учить-
ся у каждого (лишь бы было чему) и легко признавать свои ошибки
(или хотя бы то, что они вполне возможны: а кому-то ведь даётся 
тяжело даже это).

                            *  *  *

  Продолжение попыток разобраться в своём интеллекте. Тезисы:

 1. Я из весьма умных, но не из самых-самых.

 2. Впечатление, что я из самых-самых ("полубогов" и т. п.) воз-
    никает у меня лишь в случаях, когда дело касается концепту-
    альных вещей в области социальной проблематики и радикальных 
    технических проектов.

 3. Это впечатление возникает потому, что я в таких случаях ока-
    зываюсь в области своей многолетней специализации, тогда как 
    большинство других умников туда заглядывает лишь в качестве 
    гостей.

 4. Но область моей специализации ведь очень важная. Точнее, на-
    верное, самая важная. Это тоже способствует шевелению у меня 
    чувства превосходства (ну и пусть оно, может, шевелится: лишь 
    бы не сильно).

 5. Я не гений, а полугений: для гения я слишком практичен, слиш-
    хорошо самообустроен. Вдобавок я свободен от разных нехороших 
    отклонений.

 6. Я вынужден думать, что я по крайней мере полугений, потому 
    что у меня частовато бывают изнурительные приступы вдохнове-
    ния на полдня, а то и на день: я тогда забываю про еду и 
    отдых, устают глаза, появляются нехорошие ощущения в части 
    тела, на которой нормальные люди сидят лишь недолго, но я не 
    в силах оторваться от компьютера, в котором строчу что-нибудь 
    претенциозное без большой надежды на то, что я это хоть как-
    то пристрою где-то помимо интернета, тем более что я на этом 
    заработаю. Обычные люди так себя не ведут.

 7. Как думальщик я очень силён методологически. Я беру методом, 
    а не эрудицией или интеллектуальной мощью.

 8. Мои методы и мои "общенаучные" представления -- довольно ши-
    рокого характера, поэтому они позволяют мне, как мне пред-
    ставляется, в основном избегать грубых ошибок и тривиальнос-
    тей в суждениях касательно ОЧЕНЬ РАЗНЫХ предметных областей. 
    Если мне всё же кажется, что я не в состоянии высказывать 
    толковые суждения о чём-то там, так я и не высказываю. При-
    знавать свою умственную слабость в каких-то частностях мне 
    совсем не в лом: чувство заведомого общего превосходства 
    тут как раз помогает.

 9. У меня есть сильное стремление к истине, оно много сильнее
    стремления произвести эффект. Я очень привык пробираться к 
    истине, мой мыслительный аппарат "заточен" именно на это, а
    не на манипулирование людьми. Я вроде бы хорошо различаю в
    [чужих] концептуальных текстах всякие натяжки, недожимы и 
    трескучести. В концептуальной работе я ЧЕСТЕН.

10. В области моей специализации есть проблемы, которые мне не 
    даются. Возясь с такими проблемами, я вижу пределы своих 
    возможностей. К примеру, я пока что не нашёл способа пропиха
    особо толковых идей типа радикальной деавтомобилизации.

11. Я вроде как более-менее понимаю, почему такие, как я, в об-
    щем-то не при делах, но я НЕ ПРИНИМАЮ своего объяснения. Мне 
    представляется, что я, может быть, где-то ошибся и что всё-
    таки даже для таких, как я, способы достукивания до более 
    широкой "аудитории".

12. Меня несколько настораживает моя довольно-таки уникальность 
    по части многообразия и претенциозности моих умопостроений. 
    Но я допускаю, что она -- кажущаяся: из-за сложности поиска 
    себе подобных. Им отыскивать меня тоже поди не просто. Пола-
    гаю, я отношусь к тому же типу думальщиков, что и Гольбах с 
    Аристотелем.

                            *  *  *

  Я стал путешествовать отчасти для того, чтобы хоть было о чём
поговорить с людьми, а то ведь даже бывает "клеить" дам затрудни-
тельно. Распространяться о своей "любимой работе" (ну, концепту-
альной) я не могу, потому что это чуждо, непонятно и вдобавок пу-
гает (я и сам избегаю иметь дело с сумасшедшими). А хобби у меня, 
получается, нету. Мой способ зарабатывания денег -- скучный [и 
противный неимоверно] даже для меня. Захватывающие приключения и 
потешные случаи из моей жизни почти не припоминаются, потому что 
у меня всё идёт более-менее по плану. Я даже по пьяному делу не в 
состоянии влипнуть во что-то забавное, поскольку не пью. А глав-
ное, почти по любому житейскому вопросу взгляды у меня такие, что 
лучше держать их глубоко при себе. Я очень много кропаю, но по 
поводу своих текстов (если речь о них всё-таки заходит) я вынуж-
ден честно предупреждать так: чем больше люди меня читают, тем 
хуже ко мне относятся. Некоторые думают, что я это так рисуюсь, 
заглядывают в мои опусы -- и в дальнейшем со мной уже не разгова-
ривают. Поэтому представляться писателем я не рискую, а больше 
представляться красиво мне некем (я же не вручий). Вот я и вынуж-
ден раз за разом собирать в дорогу рюкзачок, хотя это хлопотно и 
накладно. 
  Вдобавок появилась со временем ещё одна сложность: в общении с 
людьми постарше приходится тактично скрывать свой возраст, поско-
льку моё, похоже, единственное бесспорное достижение написано у 
меня на физиономии: я же существенно продлил свою молодость [а 
они -- нет]. Моложавость делает меня "белой вороной", как только 
общение заходит настолько далеко, что всплывает вопрос о годе 
рождения. Для ровесников я слишком "молодой" видом, для молодых 
-- слишком старый паспортными данными (и суждениями). 
  Разговоры "обо всём" я стараюсь поскорее переводить на тему пу-
тешествий (и бываю счастлив, если удаётся: тут уж я на коне), но 
это бывает хорошо лишь при условии, что я не напарываюсь на домосе-
дов. Люди ведь сидят по своим родинам в основном из-за отсутствия 
денег, и выходит, что я перед ними хвастаюсь своим материальным 
благополучием (= топчусь по их больному месту), а не по-товарище-
ски делюсь ценным путешественническим опытом в расчёте на такую 
же ответную любезность.
  Впрочем, тема путешествий тоже не очень удобна для моих светс-
ких бесед. Потому что нередко следует вопрос: может, ты ещё и ре-
портажики про свои поездки размещаешь в интернете? Скажу НЕТ --
будет недоумение: сегодня ведь в интернете отчитываются и жук, и 
жаба. Далее, проверить наличие репортажиков могут ведь и не спра-
шивая. А через мои фотоотчёты -- прямой выход на мою жуткую пре-
тенциозную писанину на общественные темы.
  В общем, я неконтактен не только по внутренним причинам, но и 
по внешним: "контакты" от меня разбегаются.

                            *  *  *

  Мне грех роптать: ещё довольно молодым и бодреньким я застал 
благодатную эпоху зрелого лукашизма. Благодатную реально -- если 
корректно сравнивать. Хорошей еды и шмотья было навалом, квартир-
ный вопрос решался, за границу ездилось легко и часто, много за-
рабатывать сравнительно честными способами было возможно вполне, 
здравое инакомыслие в интернете (настоящее, а не дурачковое и не 
пропагандонско-подрывное) не преследовалось ни в малейшей степени 
(ну, если ты не опускался до оскорблений и конкретных разоблаче-
ний, не работал учителем в школе и т. д.). Имелся реальный доступ
к практически любой литературе -- если не через букинистические 
магазины, то через интернет (я не в состоянии назвать ни одну 
книгу, которую я хотел бы почитать, но не смог; моя личная библи-
отека со временем стала принимать угрожающие размеры). "Демокра-
тия" тут не докучала, забастовки не подгаживали. Разной срани, 
конечно, хватало -- и бытовой, и зомбоящиковой, плюс вымирание 
коренного населения, плюс убожество школьной программы, плюс ещё 
много что. Да и быдло весьма доставало меня своей дорватостью до 
изобилия: вонючими автоколымагами на каждом шагу, жирными потре-
блятскими мордами, рёвом перфораторов в переделываемых квартирах 
и т. д. Но сильное устойчивое желание сбежать к западоидским пе-
дерастам у меня всё же не возникало. Благо, представления о за-
границе уже были адекватные, приобретённые непосредственно, соб-
ственными путешественническими усилиями.
  Секрет выработки довольно высокой оценки для Беларуси прост:
    - надо сравнивать с тем, что есть у других, а не только со 
      своим идеалом;
    - надо учитывать, что совсем комфортно -- это плохо: должно 
      оставаться хоть что-то напрягающее, чтобы сохранялись навы-
      ки борьбы за существование;
    - надо стараться видеть перспективу (не исключено, что Бела-
      русь вскоре окажется одним из наименее неблагоприятных для
      жизни мест на земле: по климату, по социальным угрозам).

  Я хотел было прикупить себе квартиру в Турции, но прикупил её 
всё же в Беларуси: здесь надёжнее. Здесь даже лучше чем в Испа-
нии, Португалии или Италии -- в том смысле, что вряд ли придётся
вскоре биться с разноцветиками за место под солнцем. В Испанию,
Турцию и т. п. мы лучше будем просто ездить (ну, летать) -- если
тамошняя ситуация в части межрасовых конфликтов и пр. ещё будет 
позволять это.
  Меня даже местные зимы устраивают: мягкие в сравнении с москов-
скими, но ещё достаточно снежные и морозные. И мне нравится выра-
женный эстетизм РАЗНЫХ пор года: лета, осени, зимы, весны.
  Гор у нас нету, но мы их уже насыпаем (под Солигорском). Пещеры
у нас будут искусственные (старые соляные шахты) -- как в польс-
кой Величке. Какие-то белорусские "Мальдивы" где-то у нас почти 
уже есть.
  Концептуально я обеспечил Беларусь, наверное, лет на 40 (прос-
то водите пальчиками по моим строчкам). А идеи -- это между про-
чим даже более важно, чем нефть и газ.
  К примеру, моя программа радикальной деавтомобилизации эквива-
лентна обнаружению и освоению крупных залежей нефти, только эта 
программа куда полезнее, чем залежи.

                            *  *  *

  Про моё офицерство. Какое оно ни есть, оно ЕСТЬ. Разумеется, я 
им горжусь отчасти (или в основном?!) потому, что помимо него мне 
больше и гордиться-то особо нечем, а ведь тоже хочется. И вот я 
лежу себе ровно на диване и ГОРЖУСЬ.
  Ну, на самом деле, конечно, приходится в связи с этим немножко
работать над собой: делать гимнастику, почитывать литературку, 
устраивать марш-броски (скажем, по каким-нибудь горам в Турции --
не шибко высоким), а то даже постреливать в лесу из [гранатомёта] 
пневматической пукалки по пластиковым бутылкам (а надо бы по че-
ловечкам, которые их там бросают).
  Я по натуре ни разу не убийца, а только собираюсь и морально
настраиваюсь. Я не хочу войны (мне жалко своих противников: не в 
фигуральном смысле -- типа они уже практически покойники -- а ре-
ально). И я не выношу разрушений.
  Мне просто нравится быть офицером и ничего тяжёлого при этом не 
делать, а ограничиваться лишь подготовкой и концептуальными умо-
построениями. Война -- это кто кого передумает (цитата из фильма 
"А зори здесь тихие"), думать же -- это очень по моей части.
  Основная область моих военных интересов -- военное строительс-
тво. Не в смысле строить блиндажи и т. п., а в смысле строить во-
оружённые силы. То есть, я вовсю креативлю и здесь.
  Думаю, я вдобавок неплохой военный историк -- не в том смысле, 
что знаю, где какая дивизия стояла накануне 22 июня 1941 года и 
какой боевой путь потом прошла [до своего разгрома], а в том, то 
вроде бы догадываюсь, ПОЧЕМУ она стояла, КАК стояла, как МОГЛА БЫ 
стоять, но не стала. Как военный историк я заточен на то, чтобы
некоторые вещи были nie wieder, то есть я в общем-то работаю на 
мирное светлое будущее. Хочешь мира -- готовься к войне: чем пра-
вильнее подготовишься, тем меньше вероятность того, что война 
случится: в идеале враги будут сдаваться тебе ПРОСТО ТАК, точнее,
проситься тебе в друзья. Не веришь в возможность такого -- зна-
чит, ты -- [невежда, дурак] унылая серая личность без малейшего
полёта [фантазии] креативной мысли, а то даже мразь того самого 
типа, из-за которого случаются войны и разрушаются мои любимые 
памятники архитектуры, в том числе архитектуры крепостной.
  Немножко шучу, конечно. В действительности мне с юности очень
хотелось убивать не так уж мне подобных двуногих тварей. А не 
убивал я их только потому, что мне помимо этого хотелось ещё мно-
го чего. К примеру, не быть убитым, путешествовать, поглощать 
шоколад и мороженое, читать прекрасные книги.

                            *  *  *

  Для меня есть только одна ВОЙНА: та, на которой погибли оба 
моих деда и чуть не померли от голода мои отец и мать. Все после-
дующие советские и российские войны в сравнении с этой ВОЙНОЙ --
мелочи и говно. Я, наверное, очень впечатлительный, но для меня 
ТОЙ войны хватило.
  Когда мне было лет пять, я с удивлением спрашивал маму, почему 
она плачет, когда мы смотрим по телевизору какой-нибудь фильм 
про Великую Отечественную войну. Теперь я и сам не всегда в со-
стоянии воспринимать такое кино спокойно. Что-то, может, замкну-
лось по моему поводу где-то на астральном уровне, но эта война 
стала для меня очень ЛИЧНОЙ. Я осознал глубину тогдашнего ужаса, 
а может, как-то нахватал в себя осколков разных неприкаянных сол-
датских душ.
  Это клика Сталина что-то выгадывала и просчиталась, а для наро-
да (ладно, для основной его массы) эта война реально началась с 
внезапного нападения на него и велась им ради элементарного выжи-
вания.
  Я категорически не хочу, чтобы что-то подобное повторялось. И у
меня вызывают крайнее раздражение те, кто по недоумию и невежест-
ву или по причине своей нравственной помешанности делают то, что 
приближает большую войну. Их демагогия таки возбуждает у меня 
желание убивать -- но убивать ИХ.
  Якобы МАЛАЯ война, на которую они подталкивают других (не самим 
же в окопы!), предотвращает БОЛЬШУЮ войну. Умоляю: позатыкайтесь.
Это не тот случай, чтобы снисходительно терпеть ваши глупости. НЕ
ВАМ рассуждать о том, какая война чем предотвращается. НЕ ВАМ, 
потому что вы в этом деле щенки безмозглые и сраные салаги, начи-
нившие свои головёнки мусором с информационных помоек.
  Натаскивать войска в реальных боевых действиях -- это, извини-
те, может каждый: загнал их на поле боя, треть будет убита, треть 
покалечится, остальные вернутся орлами с расшатанными нервами и
будут до конца жизни орать во сне и дёргаться при любом внезапном
сильном звуке. А вот подготовить хорошие войска, не убивая и не 
калеча и без того уже вымирающих соотечественников -- тут уже 
требуются не лишь бы какие МОЗГИ. А их у вас нету. Иначе было бы 
заметно, что вы ими пользуетесь.
  Когда у тебя реально превосходные вооружённые силы, взращённые
отлично организованным обществом, а твои внешнеполитические цели 
-- разумные и справедливые, тебе воевать попросту нет необходимо-
сти. Ты всего лишь говоришь [потенциальному противнику] немножко
ошибшемуся соседу: пожалуйста, будь другом, сделай то-то -- и по-
лучи от меня в благодарность такой-то обоюдовыгодный договор.
  Конечно, дураки и уроды тоже хотят жить. Так ты и ЖИВИ, а не 
самоубивайся о противника. Трать свои скудные ресурсы не на вой-
ну, а на обустройство любимого себя. И немножко на толковое стро-
ительство вооружённых сил, конечно. Пусть они у тебя будут пре-
красными. А война портит солдат -- ну, ты в курсе.

                            *  *  *

  Одна дама обозвала меня киллером. Она сделала это в "хорошем"
смыле: возжелала, чтобы я "убил" околокормушечного конкурента её 
любимого супруга. И супруг, и его конкурент были третьразрядными
литераторами и что-то там не поделили в районе источников благ.
После того, как я "убивал" президентов, миллиардеров, академиков, 
"совести нации" и т. п. [даже одного императора], опускаться до 
третьестепенных литераторов мне было, извините, заподло: мания 
величия не позволяла. Тем более что "гонорар" был обещан не сме-
хотворный даже, а и вовсе оскорбительный, как будто о меня вытер-
ли ноги: пропечатать какую-нибудь мою статью в задрипанном альма-
нахе супружника этой дамы. Собрание сочинений томов на 30 (с хо-
рошим предварительным редактированием) -- это ещё куда ни шло, но 
всё равно было бы противно, так что я бы ещё подумал.
  Мания ж величия отчасти тем и хороша, что удерживает от делания
мелких гадостей: тебе отчётливо представляется, что ты пробьёшься 
как-нибудь и без них.
  Если критикуешь какого-то исторического деятеля, то опираешься
на устоявшийся материал о нём, то есть легко уклоняешься от обви-
нений в клевете. А за современников браться несподручно даже хотя 
бы потому, что увязнешь в проверках "фактов". Это не говоря уже о 
возможных внесудебных расправах в подворотнях, так что лучше я 
спокойно какого-нибудь Бонапарта погрызу. Без гонорара, зато с
удовольствием и без риска.
  Меня в связи с этой историей смущает следующее: я отчётливо 
увидел, что при желании удастся ЛЮБОГО человека вербально разма-
зать по стенке, ни разу не соврав.
  Как правило, одного и того же деятеля можно и "убить" критикой, 
и наоборот, почти полностью отмазать, а то и возвеличить (какую-
то грязь на нём надо всё же оставлять -- ради приличия и правдо-
подобия), по сути не отступая от фактов, а всего лишь специфичес-
ки трактуя их: меняя ракурс рассмотрения субъекта. Отмазывание у 
меня, вроде, тоже получается. 
  Какой ракурс вернее -- это сложный вопрос. Мой личный выбор
зависит скорее от настроения [не от гонорара же].
  Наверное, соль в том, что к одной и той же цели бывает возможно 
идти очень разными путями. Так вот, относительно одного пути та-
кой то субъект может быть существенно мешающим фактором, а отно-
сительно другого -- наоборот, существенно благоприятствующим, хо-
тя это один и тот же субъект. Это как большой рост у человека: 
иногда он очень кстати, иногда очень некстати. Или как, к примеру,
твоя национальность: в одних ситуациях она "правильная", благопри-
ятная, в других -- напротив, какая-то жуть.
  Не то чтобы тебе удаётся ПОЛНОЕ превращение героя в антигероя 
или наоборот, но ЧАСТИЧНОЕ превращение зачастую получается. При-
чём совершенно корректным образом -- конечно, с учётом того, что 
каждый человек (а не только критик) имеет "право" на слабости и 
ошибки.
  Разрывание между двумя возможностями у меня имело место, ска-
жем, при написании заметок о Сталине и, пардон, Гитлере. Отмазы-
ваемый антигерой может быть выставлен героем, которому не везло с 
обстоятельствами или который был испорчен обществом, свалившим 
впоследствии всякие свои вины на него, бедненького.
  На самом деле, подозреваю, "глубокая пропасть" между героями и
антигероями иногда таки имеется, но она всего лишь не обнаружима
при наших средствах наблюдения: очень уж скрыта под всякими на-
слоениями.
  И я не думаю, что я смог бы корректно отмазать, к примеру, се-
рийного насильника и убийцу женщин. Кстати, такого наверняка осу-
дили бы категорически даже величайшие кровопускатели типа Гитле-
ра, Сталина, Троцкого, Тамерлана, Чингисхана и т. п. Но Калигула,
возможно, не осудил бы.
  Снижает ли указанное соображение оценку моих "критических ра-
бот" (апологетических у меня не много)? Думаю, если и снижает, то
не значительно.

                            *  *  *

  Как некоторым гениалится.
  Просыпаешься, как все нормальные, хорошо устроившиеся люди: без
будильника и не от каких-нибудь болей, тьфу-тьфу. Хочешь чуть по-
валяться, чтоб поработало [за тебя] подсознание. Но оно вдруг вы-
пихивает на поверхность какую-нибудь "сверхценную" мысль.
  Ты отлично себя знаешь: если мысль не зафиксировать, ты риску-
ешь забыть её начисто минут через пять и будешь потом мучится от
этой потери. А если ты сосредоточишься на этой мысли с целью её 
удержания, это наверняка затромозит приход других "сверхценных" 
идей. И вот ты, едва одевшись, прёшься скорее к компьютеру.
  Соображение введено в техническое средство, ты пробуешь вер-
нуться в постель, но отрыв от стула не получается, потому что из 
подсознания лезет уже следующая мыслища. Ты отправляешь её туда 
же, куда и предыдущую, и пытаешься снова встать. Опаньки, снова 
прокол: голова заработала.
  Это может затянуться на полдня, а то и на день. Первые два-три 
часа творчество -- в радость. Ты ликуешь, ты -- в захватывающем 
полёте.Ты даже питаешься наскоро, отрываясь раза три-четыре от 
обеденного стола и убегая к компьютеру. Но потом ты начинаешь 
ощущать, что надо бы прерваться: позаниматься другими делами и 
даже просто отдохнуть. НО ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ОСТАНОВИТЬСЯ. Краем созна-
ния ты понимаешь, что надо бы побриться, прополоскать солёной во-
дой носоглотку, хоть какую-то гимнастику сделать, наконец, но 
творческий геморрой не отпускает. Ты влип. Очередной день будет 
проведен не самым здоровым образом. Ближе к вечеру ты оказываешь-
ся уже довольно-таки изнурённый, ноет "пятая точка", ощущается 
усталость в глазах.
  Несколько раз в течение дня у тебя появляется впечатление, что
приступ закончился, и можно хотя бы сходить в магазин за едой. Ты
даже выключаешь компьютер. Но минут через семь после погасания 
экрана случается очередная "вспышка" в мозгах, и ты снова броса-
ешься к компу и трёшь возле него штаны о стул -- в уверенности, 
что уж с этой-то новой фигнёй ты к бешеной популярности, наконец, 
прорвёшься играючи.
  Вдохновение бывает так прилипчиво, что даже мешает своевременно
планировать путешествия, а они ведь -- святое.
  Когда приступ всё-таки проходит, к тебе возвращается сознание 
того, что твои творческие усилия БЕСПОЛЕЗНЫ: что хватило бы и то-
го, что было накропано месяц, год, даже десять лет назад. При-
строить бы уже сделанное.
  Хуже того, чем больше ты насочиняешь тем труднее будет со всем 
этим пропихиваться, потому что ещё более увеличится разрыв в ми-
ропонимании и достижениях между тобой и много кем. Ты будешь пу-
гать и отталкивать людей своей глыбистостью. "Богом" для них ты 
не станешь: они предпочитают выбирать себе "богов" сами -- сооб-
разно своему разумению "божественности".
  Ты это понимаешь, но продолжаешь своё. Во-первых, потому что 
отступать всё равно уже некуда и некогда. Во-вторых, потому что 
теплится надеждочка на собственную ошибку в оценке ситуации. Ну, 
и на счастливую случайность: вдруг всё же произодёт какой-то див-
ный сбой в нормальном, нехорошем порядке вещей.

             Монтень -- никто в сравнении со мною,
             Сократ -- наивный древний старичок.
             Я до обеда пять миров открою,
             Прилёгши на диване на бочок.

             Замрите, боги, когда я собой любуюсь,
             Померкни, небо, Солнце -- притушись,
             Я парадигмы тут творю, волнуясь,
             И вольной мыслью устремляясь ввысь!

             Я пью бессмертье, заедая тортом,
             Я -- чистый ключ, и факел, и пророк,
             И, говоря по чести и без понта,
             Я Аристотелю сумел бы дать урок.

             Я -- светлый путь, дорожный указатель,
             Мотор, буксир и где-то -- ледокол,
             Титан, великих истин откопатель,
             А не какой-то вручий звездобол.

             Мутнейшие я зрею горзонты,
             Я проникаю в толщи и в века,
             Спросите Пушкина -- чего тянуть! -- уж он-то
             Вам правду скажет про меня наверняка.

             Я мудрости бесценнейший образчик,
             Я знания титан, слепящий луч,
             Историй добросовестный расказчик
             И разгонятель мракобесских туч.

             Я -- Александр, а также чуть и Цезарь,
             Я -- д'Артаньян, но где-то и Портос,
             Мне надо б вас смелей стрелять и резать,
             Но будет толк ли от такого -- вот вопрос!

             Я фигурально раздвигаю горы,
             Я налету ухватываю суть --
             Рукой за хвост -- и даже в ваши норы
             Я свет прозрений в пригоршне несу.

             Я у богов доверенный посланник,
             У муз -- любимец, у святых -- собрат.
             Мне, может, сторожить в аду предбанник,
             Спустившись с неба, как стремительный домкрат.

                            *  *  *

  В путеводителе "DK" по Китаю, в разделе "Цюйфу" ("Родина Конфу-
ция..."), стр. 143:
  "Мудрец родился в царстве Лу в период непрекращавшихся войн. 
Страдания людей побудили его к разработке философской системы, 
основанной на принципе добродетели (жэнь). Конфуций надеялся, что 
правители страны будут следовать его идеям, но не нашёл отклика 
среди них. Передав учение группе учеников, он отправился на поис-
ки властителя, который бы стал руководствоваться его учением. Но
безуспешно. Конфуций умер в безвестности..."
  Это как-то очень похоже на историю одного моего знакомого (лад-
но, меня самого), даже такая деталь, как "царство Лу".
  Там же:
  "...конфуцианская философия постепенно заняла господствующие 
позиции..."
  А вот такое в моём случае может и не успеть случиться -- из-за 
глобальной катастрофы.
.................................................................
.................................................................