"Цифровая экономика" -- один из buzz-words нашей печальной эпо-
хи интенсивного разрушения биосферы. В глобальном масштабе это не
альтернатива грязной и вонючей "нецифровой" экономике, а поддер-
живающее дополнение к ней. Но в национальном масштабе -- это таки
да, возможность оставить в стране только "чистые" сферы деятель-
ности, а грязное производство подбросить другим нациям.
С мутным образом "цифровой экономики" носятся три категории
индивидов:
- штатные пропагандоны и пудрильщики дурацких мозгов (sorry,
работники СМИ);
- политиканы, не способные предложить что-то действительно
толковое и вынужденные заговаривать зубы согражданам и сеять
новые пустые надежды;
- spokesmen компьютерной отрасли, воображающие себя высококлас-
сными топ-менеджерами, визионерами, стратегами и всякими там
рулевыми прогресса.
* * *
Для начала -- о лингвистической стороне вопроса, потому что она
показательна: характеризует интеллектуальный уровень деятелей,
навязывающих обществу дефективную компьютерную "парадигму" в ком-
мерческо-карьеристских целях.
95-99% операций в так называемых компьютерах -- это отнюдь НЕ
ВЫЧИСЛЕНИЯ, а разное другое: действия с цепочками символов, срав-
нения, всякие там перетасовки-пересылки. Поэтому название "компь-
ютер" ("вычислитель") -- жутко архаичное, неадекватное и натяну-
тое. Оставшееся от времён, когда компьютеры использовались почти
исключительно для сложных вычислений. Правильнее было бы говорить
"обработчик данных" (dataprocessor), ну да ладно.
Интрерпретация состояний чего-то там в "компьютерах" как чисел
0 и 1 -- всего лишь один из вариантов рассмотрения этих состоя-
ний. Далее, даже если используется цифровое кодирование символов,
то работа с получаемыми кодами символов -- это, как правило, не
вычисления, не компьютинг.
Кстати, название Programmed Data Processor (PDP) вместо "компь-
ютера" таки употреблялось -- как минимум в отношении продукции
фирмы Digital Equipment Corporation в 1960-х, но потом ущербное,
как водится, взяло верх.
Поскольку название "цифровая экономика" (digital economy) рас-
пространилось уже много позже того, как стало более-менее очевид-
но, что "компьютеры" почти не вычисляют, то оно и вовсе недоумоч-
ное.
Выражение "экономика обработки данных" (dataprocessing economy)
-- это ещё куда ни шло, и оно соответственно не привлекает. Чаще
используют data-driven economy, но и это название, по-видимому,
ещё не настолько дурацкое, чтобы быть популярным. Достаточно
дурацкий вариант -- это "цифровая экономика".
* * *
Теперь о сути. Откуда что берётся.
Чтобы произвести и доставить потребителю какие-то "первичные
ценности" -- еду, воду, электричество для освещения и т. п. --
надо обработать какое-то количество данных всё равно каким спо-
собом, хоть даже в уме. Количество этих данных и сложность их
обработки зависят от много чего, но основное -- вот это:
- сложность проектирования, производства, хранения, доставки,
эксплуатации, ремонта, утилизации и т. д. "первичных
ценностей";
- сложность "инфраструктуры", в том числе государственного
управления.
В области реального жизнеобеспечения, хоть тресни, нет смысла
обрабатывать больше данных, чем надо для поддержания необходимых
процессов. А если эти процессы вдобавок рационализировать, то об-
работки данных для них требуется ещё меньше. К тому же предприя-
тия в сфере реального жизнеобеспечения имеют интерес в том, чтобы
ужимать свою работу с данными, а не раздувать её.
Но есть ещё область компьютеризованного информирования, псевдо-
информирования, общения и развлечения. Частью она обслуживает не-
обходимые потребности в приобретении нужных навыков, познавании,
личном общении, политической деятельности, частью вовлекает людей
в захватывающие псевдополезные занятия, вроде чтения охмуряющей
ерунды, пустого общения, игр с использованием компьютеров. Вот
эту область можно раздувать очень сильно.
На обеспечении псевдополезных занятий с применением компьютеров
можно много зарабатывать, но...
- этот заработок -- аморальный, вроде заработка от сбыта наркоти-
ков; разрушительность неуместного употребления компьютеров ме-
нее концентрированная и менее очевидная, чем разрушительность
неуместного употребления наркотиков, но она есть;
- этот заработок -- саморазрушительный: собственные кадры будут
страдать от неуместного употребления компьютеров в первую
очередь: терять в интеллектуальном качестве, наживать психичес-
кие и соматические проблемы, влипать в неприятные происшествия;
- этот заработок -- ненадёжный: 1) если люди в массе начнут всё-
таки умнеть, то бизнес рухнет, 2) если вдруг случится глобаль-
ная катастрофа с последующим всеобщим дауншифтингом, то произ-
водители "первичных ценностей" останутся с какими-то нужными
вещами на руках (смогут питаться, одеваться, обогревать жилища
и т. д.), а спецы по компьютерным радостям останутся с компью-
терами.
Если у производителя, к примеру, сыров рухнул сбыт, то в край-
нем случае этот производитель сыров в состоянии выдавать своим ра-
ботникам последние зарплаты сырами, и его работники хотя бы не
будут страдать первое время от голода и смогут совершать выгодный
натуральный обмен с теми, кому выдают зарплату хлебобулочными из-
делиями, овощами, штанами и т. п. А если рухнул сбыт у производи-
теля компьютерных игр, его работникам придётся просить милостыню
(или совершать кражи и т. д.) у спецов по сырам, овощам и т. п.
Новую работу по специальности они, возможно, и найдут, но вот за
старую с ними не расплатятся.
Рынок компьютерных излишеств, кстати, тоже отнюдь не безбрежен,
а очень даже ограничен: скажем, если кому-то удалось массово впа-
рить какую-то компьютерную игру, то другая, похожая игра уже вряд
ли впарится, а если всё-таки впарится, то в ущерб первой.
Строить ВНУТРЕННЮЮ "цифровую экономику" -- значит навязывать
согражданам компьютерное непотребство: склонять их к ненужной
компьютеризации, делать их зависимыми от производителей компьюте-
ров, операционных систем, инструментальных средств, прикладного
программного обеспечения и т. п., а также уязвимыми для компьютер-
ных взломщиков и для компьютерных вирусов.
Строить "цифровую экономику" для работы на экспорт -- это ещё
хуже: это значит, освобождать кому-то руки для работы с реальными
ценностями (которые можно при случае съесть, надеть на себя для
защиты от холода, использовать в качестве строительного материала
и т. п.), а также для работы со средствами производства, хране-
ния, транспортировки, защиты и т. п. этих реальных ценностей, а
самим гонять по чужим поводам электроны через транзисторы.
Далее, если только несколько небольших государств решатся стро-
ить у себя экспортную "цифровую экономику", им хотя бы будет кому
предоставлять свои услуги. Но если МНОГО государств возьмётся
строить такую экономику (а по слухам уже даже Мадагаскар собрал-
ся), то они в основном будут гадить друг другу как конкуренты.
Для вящей ясности подпустим аналогий.
1. Если только несколько государств начинают интенсивно привле-
кать иностранные инвестиции, эти инвестиции к ним льются потоком.
А если множество государств поскорее начинает брать пример с этих
лидеров, то инвестиции идут ко многим понемногу. Но яростно бо-
роться за инвестиции уже надо всем, иначе может не придти ничего.
2. Если только несколько государств берутся усиленно развивать у
себя туристическую отрасль, да ещё у них есть что туристам пока-
зывать, те к ним и ломятся. Если же и другие государства хватают-
ся развивать туризм, они отнимают часть потока туристов у лиде-
ров. В итоге получается, что борьба за туристов обострилась у
всех желающих, а общее число туристов не увеличилось, а даже
сократилось, потому что в неудачливых туристических государствах
у людей маловато денег, чтобы ездить за границу самим.
3. Если только несколько торговых фирм в стране/отрасли занимает-
ся агрессивной рекламой и стимулированием сбыта, а остальные рас-
считывают в основном на естественный интерес, то покупатели сбе-
гаются к активистам. Если же ещё куча фирм интенсифицирует борьбу
за покупателей, то откуда тем на всех взяться? Покупателей в
стране больше не становится. В результате выходит, что все фирмы
назойливо цепляются к клиентам (бомбят их листовками, спамом и
пр.), а тех к ним приходит столько же, сколько было до эпохи
обострения борьбы.
В целом получается следующее: существует огромное количество
офисов, в них масса "офисного планктона" -- винтиков в борьбе за
инвестиции, туристов, покупателей и т. п., все пыхтят, демонстри-
руют рвение и высокую квалификацию, даже умело используют компью-
теры, а результат -- такой же, как если бы никто из них не ста-
рался.
В общем, если стало модно строить экспортную "цифровую экономи-
ку", то строить её уже вряд ли очень выгодно: многие потенциаль-
ные импортёры уже сами пробуют экспортировать, да некуда.
Международная конкуренция есть в любой экспортной отрасли, но
не во всякой экспортной отрасли её продукт вредно потреблять вну-
три собственной страны. Аналоги тут -- алкогольные и табачные из-
делия. Если не удалось экспортировать, к примеру, картофель, мож-
но легко компенсировать это снижением импорта, к примеру, бана-
нов, а картофель съесть самим, а если не удалось экспортировать
компьютерные программы, в особенности программы дурацкие, то тут
хоть бейся лбом о клавиатуру. Ведь снизить импорт компьютеров
можно позволить себе только при условии, что решился, наконец,
поставить крест на "цифровой экономике".
Ещё одно важное соображение: компьютеры, программеры, программ-
ное обеспечение переносятся из страны в страну много легче, чем
заводы, фермы, тем более -- обустроенные сельскохозяйственные
угодья. Таким образом, в один прекрасный день государство с "циф-
ровой экономикой" может запросто оказаться без лучших подразделе-
ний оной, работающих на экспорт, если таковые всё же заведутся.
* * *
Что касается влияния "цифровой экономики" на интеллект нации,
то оно скорее отрицательное, чем положительное, потому что...
1) национальный интеллект тратится на вещи, которые по существу
не нужны; соответственно он уже не может тратиться на дейст-
вительно полезные вещи, то есть, для них он как бы не
существует;
2) национальный интеллект вдобавок абсурдизируется:
- через впаривание ошибочных ценностей, ошибочной стратегии
развития его носителям;
- через рост числа людей с компьютерной зависимостью;
- через увеличение прослойки офисных работников, возящихся
со своими фикциями в отрыве от реальных дел.
Типичный хороший компьютерщик, даже занятый довольно сложной
работой, -- это весьма средний по умственным способностям чело-
век, натаскавшийся в своей профессиональной области. Он имеет хо-
рошее комбинаторное мышление (развившееся в ущерб в ущерб нефор-
мальному мышлению) и цепкую память на всякую преходящую компью-
терную ерунду (где что лежит, и что надо пинать, если случилось
такое-то), но мало что сверх того. Как правило, на интеллектуала
он не тянет, а если изредка всё-таки тянет, то не потому, что
компьютерщик. Суждения типичного хорошего компьютерщика даже о
сфере его профессиональной деятельности, как правило, ограничены
и наивны. Он -- не "царь природы", а придаток к сложным компью-
терным системам; чаще всего -- волосато-очкастый дрыщ с геморро-
ем. В общественной жизни от него меньше толку, чем, например, от
врача или повара. Он больше других подвержен всяким компьютеро-
генным зависимостям. Если у повара и врача их профессиональные
знания -- в основном о природном, не зависящем от мнений людей,
то у компьютерщика -- о преходящих условностях. По медицинским
книжкам пятидесятилетней давности лечить людей очень даже можно,
а то и нужно, по поварским книжкам двухсотлетней давности вполне
можно людей кормить, а они будут только радоваться, тогда как
компьютерная литература, которой 15 лет, -- это в основном мусор,
причём не потому, что наука ушла вперёд, а потому что производи-
тели компьютерных наворотов, чтобы сбывать новые навороты, пере-
стали поддерживать старые. Чем больше в стране компьютерщиков,
тем меньше реалистично мыслящих граждан, на которых можно
опереться в больших делах и от которых будет польза в критических
условиях.
Случись всеобщий дауншифтинг, повар останется нужным человеком,
врач -- тем более, а компьютерщик окажется голодным ненужным ни-
кем, зато скорее всего с геморроем, вялой мускулатурой и привыч-
кой к комфортному офисному существованию.
При ухудшении условий существования для страны, для человечест-
ва придётся от чего-то отказываться, чтобы сохранить жизненно не-
обходимое. Так вот, в числе первых вещей, от которых будет масш-
табный отказ, -- всякие компьютерные штучки. От чего-то копью-
терного освободятся как от излишества, от чего-то -- про причине
утраты возможности поддерживать сложное, требующее согласования
многих усилий.
* * *
О трындящих про "цифровую экономику".
В культуре есть слоёк надуманных фикций (и соответствующей ли-
тературки) на тему "макропроцессов" и "макрообъектов" -- в общес-
тве, в экономике, в самой культуре. Кормящиеся при этом слоике
индивиды обычно числятся "философами", "идеологами", "крупными
специалистами", "топовыми менеджерами", "экспертами международ-
ного уровня", "визионерами", просто профессорами.
Это те самые личности, которые рассуждают устно и письменно о
цивилизациях, формациях, эпохах, больших циклах, глобальных трен-
дах, технических революциях, сменах укладов и т. п. К конкретным
делам, в которых результаты верифицируются практикой, такие люди
имеют малое отношение, и опыта подобных дел у них нет или почти
нет. Соответственно нет у них "чувства реальности" (ему не из че-
го развиваться). Конкретной деятельности такие "знатоки" скорее
мешают, чем помогают. В основном они существуют автономно (но не-
редко за большие деньги). Специалисты, занятые реальным делом, --
сами по себе, а эти "титаны макруровня" -- сами по себе.
Не все из этих топовых трындунов сознательные имитаторы: многие
из них уверены, что заняты важнейшими делами: наставляют руково-
дителей высшего уровня (а то даже реализуют концептуальную
власть), задают направления деятельности и обеспечивают простых
исполнителей идеологией. Но многие маленькие человечки "внизу"
полагают, что над ними в самом деле парят великие фигуры: супер-
организаторы, подлинные лидеры, а не паразиты и путальщики.
Есть такие начальники, которые забравшись "наверх", в основном
царствуют, а не управляют. Это ещё сравнительно неплохой вариант.
В содержательную сторону деятельности такие "руководители" не
вмешиваются, а озабочиваются в основном двумя вещами:
- сохранением и улучшением своего положения;
- подбором и расстановкой кадров на 1-3 ступени ниже своего
уровня (эти кадры потом решают всё остальное).
Также терпимы лидеры, которые заняты только бюджетом, сроками,
подбором-расстановкой кадров и разрешением конфликтов.
Серьёзные трудности начинаются тогда, когда "наверху" пристраи-
ваются "концептуалисты" -- в больших руководителях или в первых
советниках при оных. Эти "концептуалисты" эпизодически терроризи-
руют низовых работников всякими инновациями, меняющими шило на
мыло, а то и вовсе создающими проблемы.
Свои представления "концептуалисты" черпают в основном друг у
друга, живут и действуют в своём общем фиктивном мирке. Когда они
в унисон зудят одну и ту же чепуху, она производит сильное впеча-
тление на доверчивых и не особо дотошных людей, не отдающих себе
отчёта в том, с каким нехорошим феноменом они имеют дело.
Всякие абсурдные buzz-words, вроде "цифровой экономики", возни-
кают в среде таких вот "концептуалистов", причём зачастую даже не
для коллективного "развода" на деньги, а с благими намерениями,
но сказывается оторванность "концептуалистов" от практики. buzz-
words, ставшие вполне buzzing, задают новую псвдореальность, и
потом даже толковые люди оказываются вынуждены с этой псевдоре-
альностью считаться и поддакивать "концептуалистам", чтобы не
оказаться "дисквалифицированными" и не лишиться работы.
Литература
Возможно, будет.
Возврат на главную страницу Александр Бурьяк / О дурацкой "цифровой экономике"