Жизнь оказывается практически слишком короткой для того, чтобы
успеть её понять и наладить: слишком многое мешает постижению
главного. Едва успеешь в кое-чём разобраться, как уже наступает
конец сеанса, а следующий сеанс будет уже не для тебя.
* * *
Когда счастливое детство заканчивается, человек оказывается
вынужден включиться в конкурентную борьбу с другими людьми.
Лучшая часть жизни большинства людей отягощена потребностью
проходить два отбора: половой и профессиональный. Успех любом из
них способствует успеху в другом, а неуспех способствует неуспе-
ху. Большинство людей, вступающих во взрослую жизнь, обнаружива-
ет, что отбирают их не очень охотно -- не так, как хотелось бы и
как получается у некоторых других. Разумеется, можно кое-что в
себе поправить упорными усилиями, кое-что имитировать, кое-что
скрывать. А ещё благоприятные случаи иногда подворачиваются (но
бывает трудно отличить их от неблагоприятных), однако основное
определяется наперёд заданными обстоятельствами рождения: оно
как бы предначертано.
Даже у среднего по качествам индивида хватает сложностей в про-
хождении и профессионального отбора, и полового. А ведь появляет-
ся на свет немало людей, которые существенно ущербны физически
и/или психически. И они тоже хотят жить, а не умирать. Некачест-
венный "человеческий материал" тоже хочет радоваться жизни и
размножаться.
* * *
Не родил детей -- выбываешь из гонки. Впереди пустота. Родил
одного -- значит, чуть-чуть зацепился за вечность. Впереди кое-
что есть.
Самая важная борьба в жизни -- это борьба за "партнёра" по про-
длению себя в вечности: за того, с кем будешь делать детей, то
есть, себя будущего. Если расслабишься в этой борьбе и допустишь
оплошность, твоё потомство окажется хуже тебя по качествам и
будет иметь ещё меньше возможностей для прорыва в бесконечность.
* * *
Человек склонен выстраивать себе такую модель мира, в которой
он сам смотрится по крайней мере неплохо. Инвалид, возможно, тоже
выстраивает, вот только какую? К примеру, горбун может говорить,
что за спиной у него сложенные крылья, но верить в модель такого
типа затруднительно.
Каково чувствовать себя ошибкой природы? А жертвой случая?
Можно вопрошать: за что?! Можно отвечать: за грехи предков.
Жить -- значит страдать, это ясно. Сложность -- с определением,
за что страдать и сколько.
* * *
Развод, повторная женитьба, смена профессии, эмиграция -- это
попытки частично начать жизнь заново, уйти от предначертанного.
* * *
Разочарование в себе. По сути это всего лишь корректировка
самооценки, но переживается она тяжело. Кто своевременно в себе
разочаровывается, у того есть шанс удачно сменить поприще.
* * *
Разочарование в своих детях. Дети почти у всех получаются не
вполне такими, какими хотелось их видеть. Гены складываются
случайно, воспитание не перевешивает наследственности, а вдоба-
вок нехорошее влияние деградирующего общества сказывается.
* * *
В среднем возрасте удобнее быть сиротой: в этом случае над
тобой не висят дамокловым мечом будущие похороны твоих родителей,
да и других забот тебе отец с матерью не подкидывают. Это всё --
житейское, так что я ничего плохого тут пока ещё не сказал.
* * *
Верный признак того, что молодость, наконец-то, уже совсем за-
кончилась: песня Hotel California начинает казаться тебе слишком
длинной где-то с 4-й минуты её исполнения.
* * *
Большинство людей стареет ПОДРАЖАТЕЛЬНО: равняется на окружаю-
щих сверстников: если у многих одногодок появляется брюшко, то и
мне его можно; если почти у всех ровесников физиономия к 50 годам
в морщинах, то и у меня должна быть такая; если однокашники уже
не бегают, а волокутся, то расслаблюсь и я; и т. д. Скорость ста-
рения опредляется не только наследственностью, образом жизни и
условиями обитания, но также настроенностью индивида на некоторый
показатель, обычно средний по популяции. Человек, можно сказать,
программирует себя на определённую скорость старения. Кто очень
хочет стареть медленнее сверстников, тот и стареет медленнее их,
особенно если много заботится о своём здоровье.
Значительно отклониться в хорошую сторону от средней скорости
старения удаётся ценой сравнительно небольших, но регулярных уси-
лий. К 60 годам это отклонение может составить лет 10, а при
большом усердии и некотором везении -- даже все 20. Ровесники уже
едва ползают кашлючими облупками (особенно курильщики), некоторые
даже в ящик успевают сыграть, а ты -- свежачок и даже противопо-
ложным полом привычно интересуешься.
* * *
Индивида не ужасают его деградационные возрастные изменения
только потому, что происходят они постепенно: он успевает привык-
нуть к каждой следующей ступени на спуске в никуда. Вдобавок чем
ниже спускаешься, тем притуплённее восприятие. Бывает, даже ло-
вишь себя на том, что уже как бы и надоело жить: почти всё досту-
пное хорошее уже было по многу раз.
* * *
Люди встречают старость двояко: одни гиперактивничают, торопят-
ся сделать то, на что раньше не хватало смелости, времени или де-
нег, другие, наоборот, снижают активность, отказываются что-либо
менять в себе, в своей жизни
* * *
Когда тебе за 50, молодёжь воспринимает тебя как почти-покойни-
ка, с которым нет смысла связываться, потому что он всё равно
скоро... эээ... разорвёт отношения. Она смотрит на тебя с плохо
скрываемой жалостью, а то и с некоторым презрением.
* * *
Дряхлость -- это извращение. Продлевать надо молодость и
зрелость, а не старость. Старичьё цепляется за жизнь, потому что
успевает настолько деградировать интеллектуально, что уже не в
состоянии сознавать бессмысленность -- и обременительность для
окружающих -- своего затянувшегося угасания. Уйти вовремя -- это
долг каждого порядочного человека.
* * *
Жилище, в котором обитают только старики, со временем становит-
ся потёртым и неопрятным. А если старики делят жилище с моло-
дёжью, становится потёртой и неопрятной та часть жилища, которую
занимают старики. Когда они пытаются обновить своё место обита-
ния, получается у них, как правило, плохо, неэстетично.
Признак наступления дряхлости -- ослабление желания хорошо вы-
глядеть. Правда, некоторые никогда в своей жизни сильно не стре-
мились хорошо выглядеть. Эти -- старики с младых лет. Большинство
людей таки старается производить положительное впечатление своим
видом, но в некотором возрасте (кто раньше, кто позже) оно сдаёт-
ся.
* * *
Есть и такое нехорошее возрастное изменение: появляется желание
приставать к посторонним людям со своими замечаниями и прочими
соображениями. К кассиршам в магазине, например. Уж с этим-то
бороться легко: надо всего лишь сообразить, что с этим следует
бороться.
* * *
Отказ от мечтаний -- это приход, так сказать, психологической
старости.
* * *
Кажется, ещё почти что вчера ты изводил свою воспитательницу в
детском саду, а вот сегодня уже либидо у тебя почти никакое. А у
бедных мышей это ж и вовсе длится каких-нибудь года два от силы
(если никто их не съест ещё раньше).
* * *
А ещё ж с возрастом почти уходит такая радость, как шоппинг.
Однажды ты сподобливаешься, наконец, навести порядок в своих за-
пасах (разложить их по всяким полкам, коробкам, коробочкам) и с
ужасом обнаруживаешь, что ты обеспечился уже немножко и на вто-
рую жизнь. Есть у тебя почти всё даже на случай войны и последую-
щей разрухи (штаны, носки, T-shirts и т. п.). Разумеется, что-то
при случае уйдёт непредусмотрительным родственникам, будет обме-
нено на хлеб при наступлении массового голода, нормально перейдёт
по наследству детям (и будет радовать уже их), но даже с такими
перспективами всё равно получается МНОГО.
По части книг тоже со временем получается перебор, тем более
что в случае войны и массового голода они бесполезны (если не
считать возможности использовать их на растопку и в качестве туа-
летной бумаги). Ты обнаруживаешь, что их в несколько раз (точнее,
может, в десять) больше, чем ты в состоянии прочесть. И это ж
без учёта такого приятного блага, как перечитывание!
Еды много не запасёшься: она портится. Держать дома дрова (не
бензин же!) на случай чего-то вроде Ленинградской блокады --
значит увеличивать ужас возможного пожара (кстати, книги в этом
отношении -- тоже немалая угроза).
Оружие (холодное) всяких размеров -- и то уже отложено на деся-
ток бойцов. А с учётом молотков, пил и кухонных ножей -- так и на
взвод головорезов хватит.
Короче, упоительному рациональному шоппингу приходит со временем
почти конец, а на абсурдный тебя расчётливого не тянет.
* * *
В отношениях с женщинами становишься со временем всё приверед-
ливее. Раньше ж бывало так: лишь бы поскорее и почаще, и ты готов
был бросаться чуть ли не на дырочку в заборе. А лет через 40 уже
требуется ЧТО-ТО, чтобы тебя "завести". "Приправы" нужны: что-то
в фигуре, лице, причёске, одежде, поведении. Чтобы какая-то ассо-
циация у тебя сработала, о чём-то напомнила. И раньше к чисто
половому влечению присоединялось немалое любопытство, а теперь ты
информационно пресыщен: уже видел и пробовал и такое, и этакое.
Ничего шибко нового уже не будет. Далее, раньше ты через разное
подобное вдобавок самоутверждался, а теперь ты уже более-менее
самоутвердившийся, почти довольный собой.
И не в отношениях с женщинами имеет место такой же самый про-
цесс расхолаживания: поприедалось. Шоколад уже не тот, что в
детстве. И мороженое не то. И фильмы типа "Золото Маккены" уже не
потрясают. И приключенческие романы стали скучными.
* * *
У некоторых с возрастом развивается чуть ли не отвращение к
своим дням рождения: не хочется праздновать их, принимать поздра-
вления.
Это очень неправильно.
Потому что каждый прожитый год (если он прожит без больших
страданий, конечно) -- это твоя очередная маленькая победа над
вечностью и бесконечностью, над всякими факторами, направленными
на то, чтобы тебя укокошить.
Чем дольше ты живёшь, тем больше всяких знаменитостей оказыва-
ется склеившими ласты раньше тебя. То есть, хотя бы в протяге на
этом свете ты их изящненько обскакал, что очень даже может гово-
рить о правильности твоей жизненной позиции, твоей самоорганиза-
ции, твоих навыков выживания, твоих правил выстраивания отношений
с этм ужасным социумом.
И никогда (ну, или почти никогда) не надо упускать повод пора-
доваться: радость сказывается очень благоприятно на здоровье, то-
гда как печали и тревоги могут даже довести до гастрита, бессон-
ницы и т. п. И не важно, что повод для радости бывает надуманным,
а то и осуждаемым не шибко толковой общественностью. В крайнем
случае радуйся тайно. Оправдание тут элементарное: ты блаженству-
ешь в целях медицинской профилактики и экономии на лекарствах.
* * *
Талант -- это в целом и в среднем скорее не божий дар, а нака-
зание за грехи предков или что-то типа того: ты как бы должен
отрабатывать некий должок. Спокойно задвинуть свой талант подаль-
ше и жить, как большинство человечков, не получается: он зудит
внутри тебя и требует выхода. И тебя ж вдобавок воспитывают и
образовывают так, чтобы привить поклонение всяким талантливым
знаменитостям, а тут что-то подходящее, вроде как, шевелится уже
в тебе самом (какое счастье, какой вострог!). Придавить это в се-
бе -- почти то же что себя убить или сильно покалечить: против
такого восстаёт в тебе всё, и ты уж лучше взбунтуешься и начнёшь
орать и крушить, чем согласишься на "самоотрицание".
Сложности с талантом начинаются уже в определении, есть он у
тебя или только кажется. Может, это не талант, а лишь талантик,
которым не жалко и пренебречь. Или всё же талант, вот только не
тот, какой востребован обществом. Или таки востребованный талант,
но не дополненный другими необходимыми качествами личности и
организма, так что наверняка бесперспективный.
А ещё ж чтобы от таланта была индивиду польза, этот талант
должен быть не только в принципе востребованным, но и дефицитным,
иначе жизненные силы уйдут у тебя в основном на распихивания с
конкурентами. Не справишься с ними (= не поломаешь им жизней)
-- будешь блистательно пиликать на своей скрипочке в подземном
переходе или что-то вроде того.
Талантливый в каких-то более-менее здравых делах индивид оказы-
вается заложником своего таланта: такому индивиду очень диском-
фортно заниматься тем, к чему у него нет "призвания". Обладатель
таланта очень на него рассчитывает, потому что в своё время под-
вергся впариванию представления, что талант -- сила и что реали-
зация своего таланта -- это долг перед обществом, иначе обществу
плохо будет. У бездари же развязаны руки, есть пространство для
манёвра.
Действительно, довольно многие известные люди -- обладатели та-
ких или этаких супер-способностей. Правда, известность не означа-
ет благополучия, а стремиться ведь надо в конечном счёте к нему,
а не к известности (она -- лишь инструмент и источник радости).
Скажем Эдгар По (1809-1849) -- и талантливый человек, и знамени-
тость, но поменяться с ним жизнями захотели бы вряд ли многие.
Но Эдгар По хотя бы достиг прижизненной славы, а многим талант-
ливым людям не удаётся и это. Активная и неглупая бездарь с амби-
циями, обнаружившая, что двигаться вперёд не получается, меняет
направление своих усилий и берёт если не мытьём, так катанием,
талантливый же человек, возложивший все надежды на свой талант,
так поступить не может -- и продолжает биться головой о стену
общественного неприятия. А у общества, может, всего лишь перепро-
изводство людей с подобным профилем способностей. Или же талант
оказывается слишком уж мощный, "опередивший время" и т. д., по-
этому люди попросту не понимают его "продукта", как ни стараются.
Талантливый индивид настроен стать, как говорится, великим -- и
работает над этим в меру своего понимания процесса, и отказывает-
ся от многих вариантов действий из моральных соображений или по-
тому, что не видит там шанса "творчески самореализоваться", а
шустрая бездарь охотно пользуется открывающимися тут и там воз-
можностями. В итоге эта шустрая бездарь постепенно поднимается в
обществе куда выше талантища и получает возможность масштабно
творить ерунду, в частности создавать дополнительные препятствия
талантищам, причём зачастую не нарочно даже, хотя и зависть де-
лает своё дельце (а если шустрая бездарь начитает верить, что у
неё тоже талант, то появляется уже, может, и острое чувство к как
бы конкурентам).
Короче, обнаружить в себе талант -- это как правило, почти то
же, что обнаружить в себе тяжёлую болезнь: надо не славу и т. п.
предвкушать, а готовиться к суровой драме, к особо напряжённой
борьбе за существование. Но понимаешь ты это поздновато, а до
того придерживаешься расхожего бездарьского (= очень поверхност-
ного) взгляда на место талантов в природе.
* * *
А ещё ж есть большие сложности с честностью. Она как бы возве-
личена и воспета, вот только сильно мешает личному обустройству,
хоть разорвись. Ты лееешь свою честность, как красотка -- свою
прекрасную физиономию, но красотка со своего лика, приближенного
к божественному, имеет, как правило, что-то хорошее (хотя тоже
зачастую не безусловно), ты же тщетно ждёшь воздаяния и пропуска-
ешь разнообразные возможности где-то что-то хватануть или как-то
продвинуться. Красотка имеет как минимум возможность любоваться
собой, ты -- тоже, а больше у тебя от твоей честности ничего и не
будет. Честность легко имитируется, поэтому она всё равно всегда
под подозрением. И нечестность больше, чем честность, востребова-
на окружающими. Если честно, то совсем честный человек попросту не
жилец: он очень неудобен, очень опасен и очень уязвим.
Портит ли нечестность пресловутую карму, которая то ли есть, то
ли является выдумкой? Да откуда мне знать? Полагаю, что карму
портит не всякая нечестность, а только приносящая обществу больше
вреда, чем пользы, В КОНЕЧНОМ СЧЁТЕ. А более-менее точно измерять
всякое такое ведь невозможно. И соль в том, что житуха -- это
почти сплошные компромиссы и выборы между злом чуть поменьше и
злом чуть побольше. Значит, старайся особо не грешить -- и лад-
ненько. А если согрешил не по-крупному, то сильно не переживай
[что не развернулся пошире]: всё равно есть значительная неопре-
делёнка в том, что -- грех, а что -- нет. А кто думает, что такой
неопределёнки нету, тот явно дурак, используй его в качестве
расходного материала, чтобы их, дураков, чуть поубыло.
Что я уже ТОЧНО знаю (но понял опять же очень не сразу), так
это то, что плебс уважает успех, а не щепетильность. Про благост-
ность щепетильности он лишь одобрительно треплется, потому что
"высокие качества" в других людях человечкам чаще выгодны, чем
вредны. На чужих "высоких качествах" можно ведь при случае слав-
ненько "ездить".
И вот не надо думать, что своим нечестным поступком, получившим
огласку, ты испортишь себе репутацию и этим существенно ограни-
чишь свои возможности. На самом деле всё очень не так. А вот как.
Если твои нечестные делишки приведут тебя к большому успеху, те-
бе всё простят. И даже будут говорить про тебя (ну, очень мно-
гие), что на самом ты вполне честный, только дуракам это трудно
для понимания. А если ты будешь реально честным и соответственно
неуспешным, но [рыпающимся] чего-то важного добивающимся (= неиз-
бежно не угодишь какой-то "партии"), про тебя всё равно будут го-
ворить (представители этой "партии" по крайней мере), что ты под-
лая мразь, покушающаяся на святое. А ещё, конечно, что ты дурак,
псих, неудачник, бездарь и невежда. Другими словами, твоя чест-
ность и то, что про тебя говорят, -- это взаимно не связанные
вещи.
В публичной карьере мелкая открытая нечестность бывает полезна
тем, что обеспечивает почву для пересудов о тебе, притягивает
внимание. Крупная нечестность рискована, а мелкая лишь приносит
скандальную славу. Если такая слава подходит тебе по твоему
имиджу -- лови возможности отличиться. То, на чём ты "раскрутил-
ся", потом более-менее забудется. Или потеряет значение. Или
получит своё изящное оправдание, убедительное для дураков.
Искусство хорошо жить -- это далеко не в последнюю очередь
искусство определять, когда быть честным, а когда нет: не освоишь
его более-менее -- обречёшь себя на прозябание, на муки всякие,
а то и на глупую преждевременную смерть. А ты ж, может, ценное
существо во вселенной, раз всё-таки стремишься к честности, пусть
и умеренно, в пределах разумного.
Раз вопрос с честностью такой сложный, его надо оставить особо
толковым людям на длительное научное исследование, а пока оно не
закончится, шибко не заморачиваться тяжестью своих не очень круп-
ных грехов. У меня же по части честности пока что есть только мой
личный большой опыт, говорящий, что непосредственного проку от
неё особо не видно, а вот неприятностей, наоборот, хватает. Акку-
ратной имитацией честности ты достигаешь того же, чего достиг бы
и реальной честностью, а хорошо ведь, когда у тебя ещё и нечест-
ность в арсенале: чуть что -- шибанёшь ею внезапно и от души по
этим чёртовым грешникам, полагающим, что ты наивный чистоплюй.
* * *
Самый важный для человека вопрос -- это, наверное, к чему стре-
миться (вариант формулировки: зачем жить). Быть успешным -- зна-
чит достичь того, к чему рвался. Или хотя бы более-менее прибли-
зиться. Но к чему именно? И чего ради?
Есть популярные представления на этот счёт, но они вряд ли пра-
вильные. Скорее, может, даже очень неправильные. Но от следования
им ты получаешь некоторое удобство: тебе не надо думать, другие
люди тебя понимают и принимают, охотно кооперируются с тобой,
ценят твои достижения, если таковые появляются.
Популярные представления приблизительно таковы: быть богатым и
знаменитым, иметь высокий социальный статус, много потреблять,
пользоваться большим успехом у высококачественных особей проти-
воположного пола, прожить долго, мало страдать, оставить после
себя побольше благополучных детей.
А ещё [почему-то] как-то принести большую пользу обществу, в
предельном случае даже фигурально [а то и буквально] сгореть ради
него -- до того, впрочем, несколько заботясь и о своём организме,
чтобы ему подольше и побольше горелось.
К таким представлениям человек подталкивается своими инстинкта-
ми. В частности, к сгоранию ради общества подталкивает инстинкт
самопожертвования. При СССР тема сгорания была более популярной,
чем до и после него.
Жертвование собой ради других людей, а не ради собственного
потомства, имеет биологический смысл: твои гены почти полностью
присутствуют в других людях (правда, частями: некоторые -- в од-
них, некоторые -- в других; если ты, конечно, не мутант). Твой же
собственный, уникальный набор генов никогда цельным набором к
твоим потомкам не перейдёт. Жертвование собой соответственно даже
бывает очень приятным -- на некоторых его этапах и в некоторых
его формах, поскольку таким образом ты заботишься о вечной жизни
СВОИХ генов.
Умные люди [знают] догадываются, что инстинкты подталкивают
простенько и не очень точно и что если следовать им бездумно, то
очень рискуешь вляпаться в большие неприятности.
Человеку приходится [тешить] удовлетворять свои инстинкты, ина-
че он чувствует большой дискомфорт. Кстати, люди урождаются не-
одинаковыми в силе тех или иных своих инстинктов. А ещё сила инс-
тинктов зависит от питания, гормонального фона, возраста, состоя-
ния здоровья, солнечной активности и т. п. То есть, наверное,
можно кормить человека так, что у него будет проявляться, к при-
меру, совесть, а можно и так, что не будет.
Случается, что инстинкты не мешают друг другу подталкивать.
Случается, что, наоборот, мешают: один толкает человека в одну
сторону, другой в то же самое время -- в другую, а то даже в про-
тивоположную. Надо как-то разруливать это посредством соображал-
ки, но это очень сложно.
Удовлетворять инстинкты можно нормальным способом (= предусмот-
ренным природой) или извращенческим. Скажем, инстинкт заботы о
ближнем может удовлетворяться не на людях, а на собаках, кошках,
аквариумных рыбках и т. п. Где норма, а где извращение, бывает
нелегко различить.
Есть возможность более-менее подавлять действие инстинктов
(чтобы зря не мучили своей неудовлетворённостью): переключаться
на другие инстинкты, отвлекаться (создавать в мозге альтернатив-
ные "центры возбуждения" по И. П. Павлову), утомляться мускуль-
ной нагрузкой и т. д. Также есть возможность ВКЛЮЧАТЬ действие
инстинктов.
Какие инстинкты и когда подавлять и включать и куда их направ-
лять и перенаправлять -- очень большой, очень сложный и очень
важный вопрос, который у людей издревле пребывает в чрезвычайно
запутанном состоянии -- отчасти из-за своей сложности, отчасти
из-за того, что благодаря этой запутанности существует возмож-
ность манипулирования людьми, расходования их себе на пользу
(всё равно ведь они однажды умрут, а одинаковые с ними гены --
по сути ИХ гены -- есть и в тебе любимом, да ещё сколько).
Пока не начинаешь задумываться об инстинктах и генах, ты жи-
вёшь более-менее хорошо, более-менее знаешь, ЧТО ДЕЛАТЬ. Как на-
чинаешь задумываться -- впадаешь в растерянность. Обычные спосо-
бы самоутверждения становятся для тебя сомнительными, а всякие
преступления -- допустимыми (действительно, что из того, что ты
кого-то убил: он ведь так или иначе скоро умрёт). Прежде было
вот как: когда инстинкт тебе что-то подсказывал, ты послушно
влачился (а то и бежал) в указанном им направлении. С началом
думательного этапа это уже не так: инстинкт тебе что-то подска-
зывает, а ты ему в ответ вываливаешь свои сомнения. В итоге, что
тебе делать, не знаешь -- и не делаешь ничего. Но у тебя нет при
этом уверенности, что ты не делаешь правильно. Давно ведь подме-
чено: меньше знаешь -- лучше спишь (ну, пока сон не испортится
вледствие нездорового образа жизни).
У всякого человека существуют пределы его интеллектуальных
возможностей. Боюсь, что задача чёткого расписывания адекватной
программы "что делать" -- за этими пределами не только у меня,
но у людей вообще. По крайней мере у нынешних. Сказать что-то
вроде бы путное на тему "смысла жизни" -- это всегда пожалуйста,
но представить концепцию развёрнутую и стройную, как учебник гео-
метрии для 10-го класса средней школы, -- это уже достижимо вряд
ли. Если кому-то кажется, что я не прав, это у него, возможно, от
упрощённого понимания того, какая программа требуется.
Отсутствие такой программы отнюдь не мешает худо-бедно вести
повседневную жизнь. Правда, человечество вырождается, биосфера
гробится, а человечки упорно отказываются спасать биосферу и
себя.
Человек живёт не зная (и в общем случае даже не пытаясь узнать)
многих вещей о себе драгоценном. К примеру, он состоит из атомов,
но об устройстве этих атомов он может лишь делать предположения.
Он не ведает, как устроена его психика и что делается в его под-
сознании. Он не догадывается, почему случаются у таких, как он,
нехорошие психические отклонения. И т. д. "Смысл жизни" -- лишь
одна из множества неопределённостей, в которых человек торчит по
уши, но при этом как-то справляется.
Большинство людей живёт, не задумываясь о "смысле жизни" (= о
том, как надо бы жить). И ПРАВИЛЬНО ДЕЛАЕТ. Потому что с ответом
всё равно не справится. Если человек не совсем дурак, то от не-
удачи в попытке ответить на этот вопрос он разочаруется в себе,
впадёт в депрессию и, может быть даже укокошится (в самом деле:
зачем ему жизнь, которая не имеет смысла?).
Вопрос "что делать?" ("как жить?", "как быть?") в действитель-
ности никогда не стоит остро: всегда есть подсказки со стороны
инстинктов ("ударь первым" и т. д.) и некоторых частей тела (же-
лудка и т. п); всегда есть пример окружающих и какая-то помощь
от государства. Государство тебя догонит, объяснит тебе, что
делать, укажет достойные образцы поведения (Александра Матросова,
Николая Гастелло и т. п.), а если не захочешь принять их, то оно
же тебя и заставит.
Иное дело, что порой случаются коллизии: подсказчиков слишком
много, и они тянут тебя в противоположные стороны, хоть разо-
рвись. Но люди с правильным, скептическим мышлением никогда в та-
ких случаях не разрываются, а выдвигают предположение, что неко-
торые (а то и все) подсказчики ошибаются.
Проблемой смысла жизни мучают себя только ПОЛОУМНЫЕ, иначе го-
воря, те, у кого ум имеется лишь частичный: его хватает на то,
чтобы сомневаться в общепринятом (похвальное дело!), но не на
то чтобы спокойно сживаться со своими сомнениями.
Вопрос о смысле жизни -- подросткового типа. Если его ставят,
то по-подростковому категорично, а надо ставить мягко: да, есть
и такой вопрос, чего уж там; над ним человечество понемногу рабо-
тает, как и над собой тоже (если оно успеет доразвиться, избежать
всемирного кирдыка, то, наверное, однажды ответит на этот вопрос
чётко и содержательно).
* * *
Богатые и знаменитые люди частовато становятся жертвами людей
голодных и завистливых. Детишки богатых и знаменитых нередко вы-
растают моральными уродами, подсаживаются на наркотики, разбива-
ются на автомобилях, похищаются преступниками-вымогателями -- и
в итоге рановато оставляют этот местами прекрасный мир.
Будешь тратить много сил и времени на то, чтобы стать богатым и
знаменитым -- не останется ни того ни другого на потребление до-
бытого. Впрочем, избыточное потребление ведёт ведь к порче здо-
ровья, а потреблять неизбыточно в условиях, когда можно избыточно,
как правило, не хватает силы воли.
Уровень здоровья и продолжительность жизни у богатых-знаменитых
и у небогатых-безвестных различаются отнюдь не в разы. Может
быть, они в среднем вообще не различаются, но богатознаменитые не
поощряют трындёжа об этом.
Прекрасные особи противоположного пола, вешающиеся на богатых и
знаменитых, зачастую отличаются гнильцой характера, норовят обма-
нуть, заразить, обокрасть, наставить рога, а то и отравить.
Чем больше у тебя детей [от прекрасных особей], тем больше про-
блем. Можно, конечно, не обращать на своё потомство внимания, а
просто плодиться, как муха, но брошенные дети постараются "до-
стать" тебя всё равно.
Богатые и знаменитые много боятся, много болеют, рано стареют.
Вдобавок они вынуждены часто общаться с себе подобной сволочью, а
это не радует даже их.
Оптимум достатка и известности -- где-то в золотой середине. И
где ж она?
Можно стать спецом по дешёвым благам, дешёвым удовольствиям (их
уйма: прогулки по лесу, здоровый сон, хорошее кино, хорошие книги
и т. п.). Всё бы с ними было прекрасно, но тебя за них не уважают:
считают мелкой личностью, дешёвкой. Можно чихать на это, но иног-
да такое неуважение выливается в более серьёзные неприятности.
Довольно многие люди бывают успешными в расхожем смысле из-за
того, что существует абсурдный высокий спрос на виды деятельнос-
ти, которые обществу объективно не нужны (или нужны в значительно
меньшем объёме, чем осуществляются), то есть косвенно вредят даже
тем людям, которые этими видами деятельности кормятся.
Предварительные сомнительные выводы из сказанного выше:
- не стремись постичь смысл жизни: только зря потратишь
время и умаешься; есть множество надёжных мелких идей, ими
и руководствуйся жёстко: делать гимнастику, промывать носо-
глотку и т. д.;
- не шибко стремись к богатству и славе: на этом пути большая
конкуренция, большие напряги, частоваты потери на марше, а
в случае успеха всё равно не получается никаких сверх-удо-
вольствий: сахар не становится слаще, соль -- солёнее;
- не рвись в работе, какая бы она ни была; обскачут тебя в
одном -- проиграют в другом;
- меньше мучайся совестью, завистью, ненавистью, состраданием
и т. п.: будь спокойнее, скептичнее, жизнерадостнее;
- заботься в первую очередь о своём здоровье, о своей без-
опасности: дольше протянешь -- больше хоть что-то поймёшь
в этой жизни.
Повышенная тяга к богатству и славе -- наверное, вроде повышен-
ной тяги к сладкому: пользы организму и обществу от этого никакой,
только вред. Преодолевай всякие такие слабости и радуйся своим по-
бедам над собой. Не пропускай ни одного повода для радости.
.................................................................
.................................................................