Михаил Булгаков как жертва "жилищного вопроса"

Михаил Булгаков.
Монокль в глазу, возможно, вставлен для смеха.

  Михаил Афанасьевич Булгаков (1891-1940) в русской литературе 
-- из самых-самых. Он разнообразен, занимателен, очень культурен
и блестящ. В меру антисоветчик. Зрелый Булгаков был ни за советс-
кую власть, ни против неё: он как бы обитал в другой, неполити-
ческой плоскости и принимал эту власть как местами довольно 
неприятную данность.
  Курильщик. Одно время морфинист. Был три раза женат, а дети ни
разу не получились. Будучи врачом, умер от болезни почек.
  Жизненный путь Булгакова -- не приведи Господь. Это почти спло-
шные неприятности, обусловленные тем, что человек был настроен 
кормиться творчеством, но при этом не очень старательно приспо-
сабливался у дурным вкусам и веяниям эпохи.

  Из Булгаковской энциклопедии" (сайт www.bulgakov.ru):
  "1915 г. Конец апреля -- начало мая -- Булгаков изъявляет 
желание служить врачом в морском ведомстве, однако признается
негодным к несению военной службы по состоянию здоровья."
  И это в военное время. То есть, в 24 года человек был уже мало 
на что способен физически.

  "Лето 1917 г -- "начало регулярного употребления Булгаковым 
морфия после того, как он вынужден был сделать себе прививку от
дифтерита, опасаясь заражения вследствие проведенной трахеотомии
у больного ребенка; начавшийся сильный зуд стал заглушать морфи-
ем, и в результате употребление наркотика вошло в привычку."
  Прививка от дифтерии, конечно, болезненная, но не настолько, 
чтобы давать основание для употребления морфия. Она тянет только 
на ПРЕДЛОГ.

  "1918 г. 19 февраля -- Булгаков освобожден от военной службы по
болезни. Конец февраля -- возвращение Булгакова с женой в Киев,
где они поселяются в родительском доме (Андреевский спуск, 13,
кв. 2). Весна -- Булгаков избавляется с помощью второго мужа ма-
тери врача Ивана Павловича Воскресенского от морфинизма и откры-
вает частную практику как венеролог. 14 декабря -- по воспомина-
ниям Булгакова, записанным его другом философом и литературоведом
Павлом Сергеевичем Поповым, 'был на улицах города. Пережил
близкое тому, что имеется в романе' ('Белая гвардия'). В этот
день в город вошли войска Украинской Директории во главе с С. В.
Петлюрой, а Булгаков в составе офицерской дружины безуспешно
пытался защитить правительство гетмана П. П. Скоропадского."
  Очень положительный эпизод. Человек-таки сражался, пусть и за 
ставленника Германии.

  "1919 г. Начало февраля -- мобилизация Булгакова как военного
врача в армию Украинской Народной Республики. В ночь на 3 февраля
-- при отступлении украинских войск из Киева Булгаков успешно
дезертирует. Лето -- начало осени -- Булгаков пишет 'Наброски
земского врача' (раннюю редакцию цикла 'Записки юного врача') и
рассказы 'Недуг' и 'Первый цвет'. Конец августа -- Булгаков
предположительно мобилизован в Красную Армию в качестве военного
врача и вместе с ней покидает Киев. 14-16 октября -- вместе с
частями Красной Армии возвращается в Киев, в ходе боев на улицах
города переходит на сторону Вооруженных сил Юга России (или
попадает к ним в плен); становится военным врачом (начальником
санитарного околотка) 3-го Терского казачьего полка. Конец октяб-
ря или начало ноября -- прибытие Булгакова на Северный Кавказ. 
Ноябрь -- в составе 3-то Терского казачьего полка Булгаков в ка-
честве военного врача участвует в походе на Чечен-аул и Шали-аул 
против восставших чеченцев."
  От чеченцев вечно проблемы российским имперцам.

  "26 ноября -- первая публикация Булгакова -- фельетон 'Грядущие 
перспективы' в газете 'Грозный'. Конец ноября или начало декабря 
-- приезд Булгакова во Владикавказ, работа в военном госпитале. 
Конец декабря -- Булгаков оставляет службу в госпитале и вообще 
занятия медициной, начинает работать журналистом в местных газе-
тах."
  "1920 г. 18 января -- публикация фельетона 'В кафэ' в 'Кавказс-
кой газете' (Владикавказ). 18 февраля -- публикация в 'Кавказской
газете' фельетона (или рассказа) с подзаголовком 'Дань восхище-
ния' (предположительное название произведения -- 'Юнкер'). 28 
февраля -- выход во Владикавказе первого номера ежедневной газеты 
'Кавказ', среди сотрудников которой объявлен Булгаков. Конец
февраля или начало марта -- Булгаков заболевает возвратным тифом
(болезнь продолжается до начала апреля). Начало апреля -- работа
заведующим литературным отделом (Лито) подотдела искусств Влади-
кавказского ревкома."
  У Булгакова в целом удачно получается в очередной раз поменять 
лагерь, по крайней мере, номинально. В защиту его можно сказать, 
что, во-первых, его переходы случались в основном не по личной 
инициативе, а во-вторых, некоторые из них оправдывались "клятвой 
Гиппократа": считалось ведь у приличных людей, что врач должен
лечить всех подряд, не взирая на лагерную принадлежность.
  "Конец мая -- Булгаков становится заведующим театральным 
отделом (Тео) подотдела искусств. Весна -- лето -- параллельно с
работой в Лито и Тео Булгаков читает лекции перед спектаклями
оперной и драматической труппы местного Русского театра, пишет
пьесу 'Самооборона' (юмореска в одном действии). 4 июня --
премьера пьесы 'Самооборона' на сцене Первого Советского театра
Владикавказа. 1 июля -- Булгаков выступает с докладом на диспуте
о Пушкине. Июль -- август -- пишет 'большую четырехактную драму'
'Братья Турбины (Пробил час)'. Сентябрь -- преподает в Народной
драматической студии Владикавказа. 21 октября -- премьера пьесы
'Братья Турбины (Пробил час)' в Первом Советском театре
Владикавказа. 28 октября -- Комиссия по обследованию деятельности
подотдела искусств резко критикует деятельность этого учреждения.
25 ноября -- Булгаков вместе с заведующим писателем Юрием
Львовичем Слезкиным и еще двумя сотрудниками изгоняется из
подотдела искусств."
  По правде говоря, изгнали Булгакова правильно: не с его идей-
ными установками было советским искусством руководить.

                            *  *  *

  В "Булгаковской энциклопедии":
  "В 'Под пятой' [дневниковые записи -- А. Б.] проявился свойст-
венный Булгакову бытовой антисемитизм. Он [Булгаков -- А. Б.] 
всячески подчеркивает еврейскую национальность несимпатичных ему
людей, вроде издателя 'Белой гвардии' 3. Л. Каганского или
некоторых руководителей 'Накануне'. Возможно, подобное отношение
к евреям укрепилось у него еще в семье. (...) В то же время,
черносотенно-погромных настроений Булгаков не разделял..."

                            *  *  *

  Из Википедии:
 "В 1939 году Булгаков работает (...) над пьесой о Сталине 
('Батум'). Пьеса была одобрена Сталиным, но вопреки ожиданиям 
писателя она была запрещена к печатанию и постановке."
  Ну, Булгаков!

                            *  *  *

  Из "Письма Правительству СССР" (1930):
  "Попыток же сочинить коммунистическую пьесу я даже не
производил, зная заведомо, что такая пьеса у меня не выйдет."
  "Произведя анализ моих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе
СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне.
Из них: похвальных -- было 3, враждебно-ругательных -- 298."
  "Но когда германская печать пишет, что 'Багровый остров' -- это
'первый в СССР призыв к свободе печати' ('Молодая гвардия' N1 --
1929 г., -- она пишет правду. Я в этом сознаюсь. Борьба с цензу-
рой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существо-
вала, -- мой писательский долг, так же, как и призывы к свободе
печати. Я горячий поклонник этой свободы и полагаю, что, если
кто-нибудь из писателей задумал бы доказывать, что она ему не
нужна, он уподобился бы рыбе, публично уверяющей, что ей не нужна
вода."
  "Вот одна из черт моего творчества и ее одной совершенно доста-
точно, чтобы мои произведения не существовали в СССР. Но с первой 
чертой в связи все остальные, выступающие в моих сатирических по-
вестях: черные и мистические краски (я -- мистический писатель), 
в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, кото-
рым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революци-
онного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противу-
поставление ему излюбленной и Великой Эволюции, а самое главное 
-- изображение страшных черт моего народа, тех черт, которые 
задолго до революции вызывали глубочайшие страдания моего учителя 
М. Е. Салтыкова-Щедрина."
  "Мыслим ли я в СССР?"
  "Ныне я уничтожен. Уничтожение это было встречено советской
общественностью с полной радостью и названо 'достижением'."
 "Я ПРОШУ ПРАВИТЕЛЬСТВО СССР ПРИКАЗАТЬ МНЕ В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ 
ПОКИНУТЬ ПРЕДЕЛЫ СССР В СОПРОВОЖДЕНИИ МОЕЙ ЖЕНЫ ЛЮБОВИ ЕВГЕНЬЕВНЫ
БУЛГАКОВОЙ."
  "Если же и то, что я написал, неубедительно, и меня обрекут на 
пожизненное молчание в СССР, я прошу Советское Правительство дать
мне работу по специальности и командировать меня в театр на
работу в качестве штатного режиссера." "...в Москве громадному
количеству актеров и режиссеров, а с ними и директорам театров,
отлично известно мое виртуозное знание сцены."
  "Если меня не назначат режиссером, я прошусь на штатную
должность статиста. Если и статистом нельзя -- я прошусь
на должность рабочего сцены."
  "Если же и это невозможно, я прошу Советское Правительство 
поступить со мной как оно найдет нужным, но как-нибудь поступить,
потому что у меня, драматурга, написавшего 5 пьес, известного в
СССР и за границей, налицо, в данный момент, -- нищета, улица и
гибель."
  Это к знаменитому булгаковскому тезису "не проси: догонят и 
дадут сами". 
  Зачем было проситься у Сталина на должность рабочего сцены -- 
непонятно. Если бы в каком-нибудь театре была такая вакансия,
Булгакова бы на неё и без сталинского ходатайства взяли: на
перековку, как тогда говорили. А если бы вакансии не нашлось, как
бы Сталин её сделал: рекомендовал бы прежнего работягу на
повышение или в лагерь отправить? Риторикой занимался Булгаков,
риторикой.
  К чести Сталина надо сказать, что тот после такого письма
ПОЗВОНИЛ Булгакову и что потом Булгакова не посадили, а наоборот, 
обеспечили ему возможность работы в театре помощником режиссёра.
Не так всё просто было с Советской властью. И Булгаков ведь
пережил на свободе "великий террор" 1930-х и умер почти что своей
смертью (насколько это возможно для курильщика).
  По-видимому, Булгакова не столько Советская власть загрызала, 
сколько коллеги, для которых несоветизм Булгакова был удобным 
поводом для травли талантливого конкурента, вдобавок "бытового 
антисемита", что в тогдашней Москве было качеством, очень не
благоприятствовавшим карьере. 
  Пикантно, что при всяком великом русском писателе, страдающем 
бытовым антисемитизмом, подвизается плеяда еврейских исследова-
телей, трактующих для русской массы его творчество:
    при Державине -- Домбровский Юрий Осипович и др.,
    при Пушкине -- Гершензон Михаил Осипович, Гордин Аркадий
      Моисеевич и др.,
    при Гоголе -- Эйхенбаум Борис Михайлович и др.,
    при Блоке -- Минц Заря Григорьевна и др.,
    при Булгакове -- Файман Григорий Батькович и др.
    и т. д.

  Может быть, в этом проявляется еврейский мазохизм, а может, 
даже и покаяние.

                            *  *  *

  Невостребованность творческого человека бывает нескольких 
видов:
    невостребованность властями;
    невостребованность коллегами;
    невостребованность массами.

  К примеру, власти не мешали публиковаться Фридриху Ницше, но с 
обретением хоть какой-нибудь популярности у него всё равно дело 
не складывалось.
  Бывает, писатель и властям безразличен, и для масс приемлем, но
достучаться до этих масс, тем не менее, не может, потому что
раньше него достучались до них пять-семь его конкурентов.

                            *  *  *

  О христианстве и сатанизме у Булгакова. Сатанизм -- не антитеза
христианству, а, можно сказать, секта в нём. Булгаков -- человек 
христианского воспитания (то есть с примесью христианского мусора 
в голове), но не сатанист и вообще не христианин, а индивид с 
раскованной фантазией, тепло относящийся к Иисусу Христу и со 
спокойным любопытством и уважением -- к Сатане. Сатанинское у
Булгакова -- это частью проявление булгаковского мизантропизма,
частью оригинальничание автора, желающего быть читанным, частью
примеривание к себе "продажи души дьяволу" (дьявол у него -- уж
не Сталин ли?).

                            *  *  *

  Несколько соображений, высказывавшихся ещё сотни лет назад (ну,
не мною).
  Одна из причин успешного распространения христианства состоит в 
том, что вытеснять ему приходилось многобожные религии, а в таких 
религиях в противостоянии их однобожным есть уязвимое место: для 
них бог христиан -- тоже бог.
  Вторая важная причина успешности христианства -- его удобство
для власть имущих.
  Третья веская причина -- настроенность на убогое большинство,
"заточенность" под массового человека -- прозябающую серость.
  Так кого нам не спас от смерти Понтий Пилат -- поверхностного
философа-праведника или распространителя идеологической заразы?
  
                            *  *  *

  Стиль у Булгакова мощный и качественный, хотя и не без литера-
турных штучек, основное назначение которых -- по-видимому, лишь в 
том, чтобы демонстрировать тонким эстетам, что автор может и ТАК.

                            *  *  *

  Самое-самое в русской литературе, "Мастер и Маргарита". Впер-
вые роман "был опубликован в сокращённом и подвергнутом произ-
вольной редактуре виде в журнале 'Москва' (№11 за 1966 и №1 за 
1967 г.)." (из комментария к изданию 1991 г.)
  Не сказать, что этот роман сколько-нибудь сильно антисоветский. 
Зато АНТИПИСАТЕЛЬСКИЙ он вполне, чем наверняка и была определена 
задержка на десятилетия с его изданием.
  "В ходе работы над 'Мастером и Маргаритой' Булгаков неоднократ-
но в 1933-1938 гг. читал главы из романа близким знакомым из сре-
ды литераторов, учёных, театральной интеллигенции." 
  То есть, хотя роман и не прошёл при жизни автора серьёзной 
редакторской обработки, он, тем не менее, читанный-перечитанный и 
слушанный-переслушанный, так что можно без мук совести придирать-
ся к его стилю.
  Итак:
  "Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то 
есть Иисуса, очень чёрными красками..." (Ч. 1, гл. 1)
  Можно сказать "очень тёмными красками" или "очень чёрной крас-
кой", а вот "очень чёрные краски" вызывают недоумение. Разумеет-
ся, у чёрного цвета могут быть оттенки, но у "очень чёрного" их
уже быть не может.

  "Круто, исподлобья Пилат буравил глазами арестанта, и в этих
глазах уже не было мути, в них появились всем знакомые искры."
(Ч. 1, гл. 2) Каким таким "всем"? Всем знакомым Пилата? Каждой 
собаке в Иерусалиме? Или имеются в виду не пилатовские искры, а
искры в глазах вообще.

  "Так, так, -- улыбнувшись сказал Пилат, -- теперь я не сомнева-
юсь в том, что праздные зеваки в Ершалаиме ходили за тобою по 
пятам." (Ч. 1, гл. 2) Праздные зеваки -- не того же ряда выраже-
ние, что и "добры молодцы", а скорее того же ряда, что и "масло 
масляное".

  "...он ещё убил сторожа при попытках брать его." (Ч. 1, гл. 2)
  Надо "при попытке взять его". Сошло бы "при попытках взять 
его". Но "брать" не подходит никак, потому что является глаголом
несовершенного вида.

  "Впереди всех шёл тщательно, по-актёрски обритый человек..."
 (Ч. 1, гл. 5)
  А не по-актёрски обритый -- это нетщательно или как-то ещё? 
Каким таким особым манером обреваются актёры?
  (Один мой читатель посчитал, что здесь я не прав, и написал 
следующее:
  "Большая часть XIX -- нач. ХХ вв. в европейских странах были 
эпохой буйной растительности на лицах мужчин этих стран -- бород,
усов, бакенбардов. А вот актеры в виду специфики своей профессии
-- необходимости гримироваться -- брились гладко. Отсюда и вот
такое выражение, встречающееся, кстати, не только у Булгакова."
  Пришлось отвечать:
  "Если выражение встречалось не только у Булгакова (мне, правда,
не попадалось -- мало читаю), значит, оно чужое и несколько изби-
тое, так что серьёзному писателю оно не к лицу, пусть и не всегда
выбритому.
  Далее, "бритый" и "тщательно обритый" -- это несколько разные 
вещи. Бритый -- это без усов, бороды, бакенбардов и пр., а 
"тщательно обритый" -- это недавно переживший процедуру интенсив-
ного бритья -- возможно, в зазоре между бакенбардами (правда, 
в последнем случае говорят что-нибудь вроде "с гладко выбритым 
подбородком").
  Далее, почему актёры не стриглись "по-актёрски" налысо? Вдруг 
выпадет лысого играть? Или хотя бы человека с залысинами?
  Гладкая выбритость, как ни истязай себя бритвой, держится
только первые несколько часов, а с негладкой актёры отлично
справляются посредством пудры, так что даже из первых рядов
партера выглядят свежеобработанными бреющим инструментом.
  Актёрам в принципе нет острой необходимости ликвидировать рас-
тительность на лице, если они играют своих усато-бородатых совре-
менников или, к примеру, современников Шекспира, Расина, Мольера 
и пр. Разве что доведётся какого-нибудь "Юлия Цезаря" изображать.
  Не знаю, как во времена Булгакова, а в настоящее время многие
актёры имеют на физиономиях поросль постоянной конфигурации, так
что эта поросль оказывается частью их имиджа. Роли им подбираются
под эту поросль -- и всё идёт хорошо.
  Далее, во времена Булгакова поэты Есенин и Маяковский, комдив
Котовский, маршал Тимошенко, писатель Фадеев и др. -- все были
обритые "по-актёрски"? Ну, ладно, может быть, Есенин брился,
чтобы его принимали за актёра, а Маяковский так и вовсе снимался
в кино несколько раз и наверняка хотел ещё. Но другие?!
  Если актёры во времена Булгакова и были с "босыми" лицами чаще, 
чем прочие граждане, то ведь не настолько чаще, чтобы в каждом 
бритом люди подозревали актёра. Не говорили же при Булгакове и не 
говорят сегодня "по-зековски налысо стриженная голова".
  По-моему, рассматриваемое булгаковское выражение было довольно 
неподходящим уже во времена Булгакова.")

  "Будучи по природе вообще подозрительным человеком, он заклю-
чил..." (Ч. 1, гл. 2)
  Подозрительный -- это тот, кто подозревает, или тот, кого 
подозревают? Или и тот, и другой? Может, лучше было здесь сказать 
"недоверчивым"?
  (Один мой читатель на этом месте вступился за мэтра:
  "В русском языке слово "подозрительный" имеет двойное значение:
      1. Вызывающий подозрение. 
      2. Склонный подозревать, недоверчивый. (Толковый словарь 
         под ред. Ожегова.)

  Поэтому тут Булгаков не опростоволосился, как в других описанных 
Вами случаях."
  Я ответил ему следующее:
  "С этим словом в русском языке, похоже, непорядок. Ну, не с ним
одним. Будем терпеть этот непорядок, как терпим, к примеру,
'двойное отрицание', вроде выражения 'без ничего'? А может,
Ожегов воспринимал распространённое ОШИБОЧНОЕ словоупотребление
как тоже норму? Постепенный переход ошибки в норму -- это ведь
феномен в языке нередкий."
  В данном случае мы имеем дело не просто с многозначностью, а
с соединением в одном слове ПРОТИВОПОЛОЖНЫХ значений (которые, 
впрочем, можно -- но не нужно -- объединять в понятии "имеющий 
отношение к подозрению"). Прибегнем к аналогиям: восхитительный, 
упоительный, соблазнительный, желательный, жевательный, позволи-
тельный, курительный, поджигательный, гасительный, спасительный, 
строительный и т. п. Часть этих прилагательных не отягощена 
указанной двусмысленностью и близка по смыслу причастиям настоя-
щего времени активного залога:
    "восхитительный"  -> "восхищающий";
    "упоительный"     -> "упаивающий";
    "соблазнительный" -> "соблазняющий";
    и т. п.

  Но есть и прилагательные, которые близки по смыслу причастиям 
настоящего времени ПАССИВНОГО залога:
    "желательный"     -> "желаемый" 
    "позволительный"  -> "позволяемый"

  Так что пара "подозрительный" -> "подозреваемый" -- вполне
в общем ряду (в одном из рядов).

  Часть указанных прилагательных так же проблематична, как и 
слово "подозрительный". К примеру, слово "жевательный":
    "жевательная резинка" -- то, что подвергают жеванию
    "жевательная мышца"   -- то, что жуёт само

  Но если в случае с "жевательный" или, скажем, "строительный"
не имеет большой важности, каким боком что-то причастно к
жеванию или строительству, то в случае с "подозрительным"
разница между двумя вариантами уточнённого понимания ОЧЕНЬ 
СУЩЕСТВЕННАЯ, особенно во времена массовых репрессий.
  Ещё можно вспомнить пару    
     "презрительный"   -> "презренный"

  и подивиться тому, что не аналогичной пары
     "подозрительный"   -> "подозренный"

  Вообще в "великом и могучем" хватает непоследовательностей и
двусмысленностей (короче, недоработок).
  Я поискал, как Булгаков использует злополучное слово в других 
местах того же романа. Оказалось, что по-разному:

"- Гражданин! -- опять встрял мерзкий регент, -- вы что же это
волнуете интуриста? За это с вас строжайше спросится! -- а
подозрительный профессор сделал надменное лицо, повернулся и
пошел от Ивана прочь."

"- Я извиняюсь, -- заговорил он подозрительно, -- вы кто такой
будете? Вы -- лицо официальное?"

"- О, зачем же, это неудобно, -- мигом соорудил из двух сучков
какой-то подозрительный телефон и потребовал у кого-то сию же
минуту прислать машину..."

"- Ни в коем случае не допускаю мысли, -- говорил негромко
Афраний, -- о том, чтобы Иуда дался в руки каким-нибудь
подозрительным людям в черте города."

  Получается, что у Булгакова то так, то этак, причём в последнем
примере даже затруднительно определить, какой вариант значения
имеется автором в виду: контекст недостаточным оказывается для
понимания. При использовании слова "подозрительный" поочерёдно в
противоположных смыслах надо бы испытывать беспокойство, потому
как это шероховатость. И русский язык вполне ведь позволяет эту
проблему обходить. Получается, автор поддерживает расхлябанность
языка вместо того, чтобы уходить от неё самому и помогать уходить
другим. Если уж ставят в словарях на первое место вариант
"вызывающий подозрение", то и надо этого варианта придерживаться,
иначе будет небрежное отношение к языку, не делающее писателю
чести.
  От использования слова "подозрительный" в смысле "недоверчивый"
надо отказываться, чтобы не путать людей. Если не писателям забо-
титься о таких неброских, но нужных вещах, то кому? Академикам?
Учителям? Не народным же массам!
  Кстати, в английском языке со словом "подозрительный" --
suspicious -- такая же нехорошая ситуация: это и "недоверчивый",
и "вызывающий подозрение". А вот во французском, немецком,
испанском, итальянском, украинском языках в этой части порядок.)

  "Он перерезал верёвки на голенях, поднялся на нижнюю перекла-
дину, обнял Иешуа и освободил руки от верхних связей." (Ч. 1, 
гл. 16)
  Здесь примечательны "верхние связи". Было достаточно сказать 
"освободил его руки". Похвально, впрочем, то, что Булгаков поин-
тересовался научными мнениями об Иисусе и был в курсе того, что 
некоторые историки утверждали, что Иисусу, как и другим распинав-
шимся в его время, вряд ли пробивали ладони гвоздями, а скорее 
привязали руки к перекладине.

  "Из каморки прямо была видна выходная дверь шестого парадного."
 (Ч. 1, гл. 2)
  А входная дверь, надо думать, располагалась в некотором удале- 
нии от выходной. Между тем, речь идёт не о заведении типа киноте-
атра, а о жилом доме №302-бис по Садовой, с пресловутой квартирой
№50, так что это была просто дверь -- универсальная.

  "Азазелло с видимой скукой выслушал эту бессвязную речь и 
сказал сурово:
- Попрошу вас минутку помолчать.
  Маргарита покорно замолчала." (Ч. 2, гл. 19)
  Можно было бы сказать, что Азазелло ВЫСЛУШАЛ речь, если бы эта 
речь закончилась. А поскольку она не закончилась, то Азазелло не 
выслушал, а ПОСЛУШАЛ.

  "Она, совершенно нагая, с ЛЕТЯЩИМИ по воздуху растрёпанными 
волосами, ЛЕТЕЛА верхом на толстом борове, зажимАВШем в передних 
копытцах портфель, а задними ожесточённо молотЯЩем воздух." (Ч. 2, 
гл. 20)
  Здесь не только "флоберизм" ("летела с летящими"), но ещё и 
непорядок с суффиксами причастий (вообще, для Булгакова очень 
характерный): боров одновременно и зажимал, и молотил, но зажимал 
он почему-то с суффиксом настоящего времени, а молотил -- с суф-
фиксом прошедшего. В русском языке в отношении этих суффиксов, по
видимому, есть довольно большая вольница, но автору-то лучше с 
ними определиться и тем более не допускать разнобоя в одном пред-
ложении. Правильнее здесь, наверное, суффикс прошедшего времени, 
то есть, надо "молотившем", а не "молотящем".

  "В это самое время из другого переулка в Нижнем Городе, переул-
ка изломанного, уступами сбегАВШЕГО к одному из городских прудов, 
из калитки неприглядного дома, слепой своей стороной выходЯЩЕГО в
переулок, а окнами во двор, вышел молодой, с аккуратно подстри-
женной бородой человек в белом..." (Ч. 2, гл. 26)
  Ещё пример обычной неаккуратности Булгакова в применении 
причастий настоящего времени и причастий прошедшего времени. Если
повествование идёт в прошедшем времени, то и причастия должны 
быть в прошедшем времени. Или хотя бы надо избавляться от смеши-
вания настоящего и прошедшего времени в пределах одного абзаца, 
а лучше -- одного текста.
  Иногда у Булгакова (и у редакторов его) проблемы даже с 
временами глаголов:
  "Маргариту охватило чувство блаженства. Она глядела, как сизые 
кольца от сигары Азазелло УПЛЫВАЛИ в камин и как кот ЛОВИТ их на 
конец шпаги." (Ч. 2, гл. 24)
  Кот же ловил эти кольца в процессе их уплывания! Неужели даже
букву ("т" на "л") у Булгакова заменить стесняются?

  "...на посеребрённой равнине не виделось никаких признаков ни 
жилья, ни людей." (Ч. 2, гл. 20)
  Разумеется, может быть жильё без людей, и могут быть люди без 
жилья. Но по ночам люди обычно находятся в жилищах, и эти жилища 
являются довольно надёжным признаком присутствия людей, так что
Булгакову хватило бы в этом предложении только людей или только
жилья. Жилья -- лучше.

  "Азазелло, который сидел отвернувшись от подушки, вынул из 
кармана фрачных брюк черный автоматический пистолет, положил дуло
на плечо и, не поворачиваясь к кровати, выстрелил... (...)
  Азазелло в ответ на это что-то прорычал. Но кот был упорен и 
потребовал не один, а два револьвера. Азазелло вынул второй
револьвер из второго заднего кармана брюк и вместе с первым,
презрительно кривя рот, протянул их хвастуну. (Ч. 2, гл. 24)
  Здесь какая-то мистика: автоматический пистолет превращается
через полстраницы в револьвер. Вдобавок у Азазелло карманы брюк
нумерованные.

  "Теперь африканец во время урагана притаился возле ниши, где 
помещалась статуя белой нагой женщины со склоненной головой,
боясь показаться не вовремя на глаза и в то же время опасаясь и
пропустить момент, когда его может позвать прокуратор." 
(Ч. 2, гл. 25)
  Статуя белой нагой женщины боялась показаться не вовремя на 
глаза и в то же время опасалась пропустить момент...?

"- Прокуратор, как всегда, ТОНКО ПОНИМАЕТ вопрос!
- Но, во всяком случае, -- озабоченно заметил прокуратор, и
ТОНКИЙ, длинный палец с черным камнем перстня ПОДНЯЛСЯ вверх, --
надо будет..." (Ч. 2, гл. 25)
  Это каламбур?!

"- Я жду, -- заговорил Пилат, -- доклада о погребении, а также и
по этому делу Иуды из Кириафа сегодня же ночью, слышите, Афраний,
сегодня. Конвою будет дан приказ будить меня, лишь только вы
появитесь. Я жду вас!" (Ч. 2, гл. 25)
  Да не конвою, а охране. Может быть, страже или телохранителям.
Пилат же никуда не едет, а сидит в своём дворце. Конвой как
постоянное подразделение гвардии был, кажется, только у русских
императоров.

  "В город входили верблюды, вслед за ними въехал военный сирийс-
кий патруль, который Иуда мысленно проклял..." (Ч. 2, гл. 26)
  По-русски будет "сирийский военный патруль", а не "военный 
сирийский". "Военный" -- так и быть, можно потерпеть, потому что
в принципе может быть ещё и полицейский, к примеру.

  "После душного города Иуду поразил одуряющий запах весенней 
ночи. Из сада через ограду выливалась волна запахов миртов и
акаций с гефсиманских полян." (Ч. 2, гл. 26)
  На полянах растут травы. А мирт и акация -- это невысокие 
деревья, в лучшем случае имеющие высоту кустарников.

  "Нетерпеливый Иуда был уже за городской стеной. На левой руке у
себя Иуда увидел маленькое кладбище..."
  "Через некоторое время мелькнул на левой руке у Иуды, на поляне,
масличный жом с тяжелым каменным колесом  и груда каких-то бочек." 
(Ч. 2, гл. 26)
  "Слева от Иуды" или "по левую руку от Иуды" было бы по-русски.
А "на левой руке у Иуды" -- это, наверное, украинизм или идишизм
(я не знаток соответствующих языков).

  "Надежда вспыхнула в сердце Иуды. Он отчаянно вскричал:
- Тридцать тетрадрахм! Тридцать тетрадрахм! Все, что получил, с 
собою. Вот деньги! Берите, но отдайте жизнь!" (Ч. 2, гл. 26)
  Не "отдайте", а "оставьте": жизни у Иуды ещё не отняли. А 
отняв, вернуть не смогут, потому как не боги.

  "Да, материалу было уже много, и было известно уже, кого и где 
ловить. Да дело-то в том, что поймать-то никаким образом нельзя 
было. (Ч. 2, гл. 27)
  Не "нельзя", а "невозможно". Нельзя -- это когда не дозволяют.
Невозможно -- это когда дозволяют, но не получается.

  "Кот прицелился и, летая, как маятник, над головами пришедших, 
открыл по ним стрельбу." (Ч. 2, гл. 27)
  Прицелиться -- это замереть на несколько секунд, с трудом 
удерживая глаз, прицельную планку, мушку и цель на одной линии.
Далее, прицелиться по групповой цели ("по ним") даже в мистичес-
ком произведении можно только при условии, что эта цель распола-
гается далеко и компактно.

  "Это был единственный, или один из единственных, случай, когда
стрельба оказалась совершенно недействительной." (Ч. 2, гл. 27)
  Стрельба оказалась не "недействительной", а "недейственной".
Далее, "единственный" -- это в какой совокупности? Мало ли кто где
как и по кому стреляет. А "один из единственных" -- это, наверное,
булгаковское коверкание языка ради оживления стиля.

  "Всадники двинулись шагом, слушая, как кони их подковами давят
кремни и камни." (Ч. 2, гл. 32)
  Фразы "давить что-то" и "давить НА что-то" имеют разный смысл.
В первом случае что-то оказывается в результате раздавленным, во 
втором случае остаётся целым, но, возможно, сдвинутым с прежнего 
места. Конечно, поскольку кони фантастические, они в состоянии  
раздавливать копытами (а не крошить) и камни, и кремни, и огнива.

                            *  *  *

  "Флоберизмы" Булгакова. Без них ведь никак, сколько ни исправ-
ляй и будь ты хоть дважды Мастер.
  В "Мастере и Маргарите":
  "Не ПРАВильнее ли думать, что уПРАВился с ним кто-то совсем 
другой?" (Ч. 1, гл. 1)

  "Согласись, что перерезать волосок уж неверное может лишь тот, 
кто ПОДВЕСИЛ?" И чуть ниже: "Не знаю, кто ПОДВЕСИЛ твой язык, 
но подвешен он хорошо." (Ч. 1, гл. 2)

  "Вот теперь СТОЯВШИЕ у ОСТАНКОВ покойного совещались..." (Ч. 1, 
гл. 5)
                            *  *  *

  "Историзмы" Булгакова:
  "Пехотный манипул попал в мешок..." (Ч. 1, гл. 2)
  Манипулы у римлян только в пехоте и были.

  "...прокуратор приказал секретарю пригласить президента Синед-
риона..." (Ч. 1, гл. 2) 
  Может, римляне и называли главу Синедриона президентом, но в 
современном тексте это выглядит анахронизмом. Надо было "главу 
Синедриона".

  "Согласно закону, согласно обычаю, одного из этих двух преступ-
ников нужно будет отпустить на свободу..." (Ч. 1, гл. 2)
  Что делается не по закону, но регулярно и при широком одобре-
нии, то делается в качестве обычая. А если такое действо узакони-
вают, оно перестаёт быть обычаем. Не может быть одного и того же 
по закону и по обычаю. Правда, может быть случайное совпадение 
норм в местном обычае и в оккупантском законе. Римляне ведь вряд 
ли подгоняли свои общеимперские правовые нормы под иудейские 
обычаи. Возможно, Пилат имеет в виду не местный закон, а римский,
но явно не указывает на это, чтобы поощрять вживание евреев в
империю, но это очень даже вряд ли, потому что если в иудейском
судопроизводстве имеют вес местные обычаи, то оно наверняка
осуществляется по местным законам, а прокуратор лишь следит за
тем, чтобы при этом не наносили вреда римскому народу. Вопрос
этот отнюдь не мелкий, потому что в итоге казнили-то не кого-
нибудь, а Христа.

  "...он велел пригласить в сад легата легиона, трибуна когорты."
 (Ч. 1, гл. 2)
  Из статьи "Военное дело у римлян во времена Цезаря" 
М. М. Покровского:
  "Легион делился на десять когорт..."
  "Когорта в эту эпоху была тактической единицей, но у неё не 
было ни особого знамени, ни особого командира."
  "Центурион центурии триариев в каждой когорте командовал всей
когортой."
  "Командным составом легиона были военные трибуны и центурионы. 
Трибуны, в количестве шести на легион, происходили обычно из 
всаднического сословия. (...) Цезарь не особенно доверял им, и 
потому в его армии они не пользовались старым правом командовать 
по очереди в течение двух месяцев легионом."
  "Легаты прикомандировывались сенатом к главнокомандующему сооб-
разно с его желанием. Они обыкновенно исполняли наиболее ответст-
венные поручения полководца -- то в качестве командиров одного 
или нескольких легионов или всей конницы, то..."
  Через 70 лет после Цезаря ситуация вряд ли была существенно 
иной. Так что и "легат легиона", и "трибун когорты" выглядят 
странно -- как перенос современной военной пирамиды подчинения на 
римский легион.

                            *  *  *  

  Абсурдизмы Булгакова:
  "... -- однако, послушав меня, он стал смягчаться, -- продолжал 
Иешуа, -- наконец, бросил деньги на дорогу и сказал, что пойдёт 
со мной путешествовать..." (Ч. 1, гл. 2) 
  Это о сборщике податей Матвее, будущем евангелисте. Насколько 
можно понять, Иешуа не сказал Матвею поднять деньги и отнести их 
куда следует. А ведь если не отнести, то с людей, уплативших
подать, преемник Матвея будет требовать её повторной уплаты.
Аналогично потом Маргарита будет швырять букет на тротуар, не
заморачиваясь тем, что это загрязняет город. Наклонность эффектно
швырять, не думая о последствиях, -- это проявление то ли
абсурдности, то ли небережного отношения к ближнему.

                            *  *  *

  Физические неточности Булгакова:
  "Пилат... увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над 
гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоп-
танным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца." (Ч. 1, 
гл. 2)
  Если солнечный луч ещё только подползает к стоптанным сандалиям
Иешуа, тому ОЧЕНЬ РАНО сторониться солнца (он ведь не вампир), 
поскольку он в целом ещё находится в тени. 

  "...Пилату в уши ударила звуковая волна: 'Га-а-а...' Она нача-
лась негромко, потом стала громоподобной..." (Ч. 1, гл. 2)
  Если "волна" начиналась негромко, то она никак не могла ударить 
в уши. 

  "...сквозь гром различимые женские стоны." (Ч. 1, гл. 2)
  ???!!! Обычно сквозь гром неразличимы даже мужские крики.

  "Туман висел и цеплялся за кусты внизу вертикального обрыва."
(Ч. 2, гл. 21)
  Сложность здесь в том, что горизонтальных обрывов не бывает. 
Кромка обрыва всегда вертикальная или близкая к таковой, иначе --
не обрыв, а осыпь. И про не вполне вертикальный край возвышеннос-
ти говорят "крутой склон", а не "пологий обрыв".

                            *  *  *

  Биологические неточности Булгакова:
  "Но были и ещё жертвы, и уже после того, как Воланд покинул 
столицу, и этими жертвами стали, как это ни грустно, чёрные коты.
Штук сто примерно этих мирных, преданных человеку и полезных ему 
животных были застрелены или истреблены иными способами... (Ч. 2, 
гл. 20)
  Ошибка здесь в том, что коты человеку не преданы. Преданы 
бывают собаки, а коты просто любят, когда люди за ними ухаживают.
Причина непреданности котов -- в том, что они -- не стайные жи-
вотные, и инстинкты дружбы, солидарности, подчинения у них не
развиты.

                            *  *  *

  Просто неудачные места: 
  "И тотчас рука его соскользнула и сорвалась, нога неудержимо, 
как по льду, поехала по булыжнику, откосом сходящему к рельсам, 
другую ногу подбросило, и Берлиоза выбросило на рельсы." 
(Ч. 1, гл. 3)
  В данном случае "соскользнула" и "сорвалась" -- это два раза об 
одном и том же. А ещё совсем не ясно, ЧТО подбросило другую ногу.
Не иначе, нечистая сила. Про то и роман.

  "Добравшись до столбов, уже по щиколотку в воде, он содрал с
себя отяжелевший, пропитанный водою таллиф, остался в одной 
рубахе и припал к ногам Иешуа." (Ч. 1, гл. 16)
  Это про Матвея. Иешуа в это время висел распятый на вершине 
Голгофы, так что непонятно, почему Матвей по щиколотку в воде.
Разумеется, лужа могла быть и на самой верхушке холма -- и даже
там, где присыпали грунтом врытые в землю столбы. Вдобавок, воз-
можно, Матвей намеренно искал, где поглубже, -- чтобы пострадать. 
Но сбивает с толку слово "уже" перед "по щиколотку".

  "...он заставил его грезить и видеть в мучительных снах древний 
Ершалаим и сожжённую солнцем безводную Лысую Гору с тремя повешен-
ными на столбах."
  Согласно другим источникам, не совсем повешенные и не совсем на 
столбах, а скорее распятые на то ли T-образных, то ли крестообраз-
ных приспособлениях. Осторожнее было бы выразиться "с тремя распя-
тыми" -- без уточнения, на чём именно. Иначе получается, что като-
лики молятся перед столбами, а не перед крестами.

                            *  *  *

  Жилищная проблема мучила Михаила Булгакова чрезвычайно сильно. 
Это заметно и по "Собачьему сердцу", и по "Зойкиной квартире", и 
по всяким фельетонам, но особенно -- по "Мастеру и Маргарите". В 
последней вещи даже фамилия одного из главных героев -- Бездом-
ный.
  В "Мастере и Маргарите":
  "Маргарита Николаевна не знала ужасов житья в совместной квар-
тире." (ч. 2, гл 19)
  А Булгаков знал... Ну, я тоже.
  "- Слушай беззвучие, -- говорила Маргарита мастеру, и песок 
шуршал под её босыми ногами, -- слушай и наслаждайся тем, чего 
тебе не давали в жизни, -- тишиной." (ч. 2, гл. 31)
  Именно. Тишины не хватает даже при наличии собственной квартиры
-- и даже собственного дома: есть такой вездесущий и практически 
неистребимый природный феномен, как хамоватые дураки-соседи,
проявляющие чрезмерную жизненную активность. Моральные доводы на
них не действуют, а убивать -- это себе дороже.
  Из дневников Булгакова:
  "Пока у меня нет квартиры -- я не человек, а лишь полчеловека."
(18.09.1923)
  "Если  отбросить мои воображаемые и действительные страхи  
жизни, можно признаться, что в жизни моей теперь крупный дефект 
только один -- отсутствие квартиры." (30.09.1923)

  "Я положительно не знаю, что делать со сволочью, что населяет 
эту квартиру." (29.10.1923)

  "Живу я в какой-то совершенно неестественной хибарке..."
(21.12.1924)
  Даже умирая, Булгаков помянул свою жилищную неустроенность. Из
"Булгаковской энциклопедии":
  "Согласно записи Е. С. Булгаковой, этот день проходит так: 
'Утро. Проснулся... Потом заговорил: "Я хотел служить народу... 
Я хотел жить в своем углу... (Сергею Шиловскому) Ты знаешь, что
такое рубище? Ты слышал про Диогена? Я хотел жить и служить в
своем углу... я никому не делал зла..."'" 

                            *  *  *

  Недурственные советские реалии в "Мастере и Маргарите":
  "Откинувшись на удобную, мягкую спинку кресла в троллейбусе,
Маргарита Николаевна ехала по Арбату..." (ч. 2, гл 19)
  Обратим внимание: не на грязную потёртую спинку кресла, а на
"удобную и мягкую". Нет уж, считать этот роман антисоветским -- 
упрощение.

                            *  *  *

  В "Мастере и Маргарите" там-сям попадаются признаки латентной 
пиромании Булгакова (впридачу курильщика, то есть, человека со 
спичками в кармане):
  "Азазелло сунул руку с когтями в печку, вытащил дымящуюся 
головню и поджёг скатерть на столе. Потом поджёг пачку старых 
газет на диване, а за нею рукопись и занавеску на окне. Мастер,
уже опьянённый будущей скачкой, выбросил с полки какую-то книгу 
на стол, вспушил её листы в горящей скатерти, и книга вспыхнула 
весёлым огнём. И т. д." (ч. 2, гл. 30)
  Впрочем, это не значит, что надо предполагать, что некоторые
московские пожары в Москве того времени -- дело рук Булгакова: 
человек может всю жизнь мечтать о преступлении, но так на него и 
не решиться. Ему в таком случае хватает удовольствия от мечтаний.
  Хотя сцены поджогов описаны в "Мастере и Маргарите" подробно и 
с любовью, Булгаков вряд ли курил для того, чтобы иметь поводы 
для подбрасывания в разные места города незатушенных спичек и 
дымящихся окурков. Скорее, в литературных поджогах он тешил свой 
настоенный на жилищной проблеме мизантропизм.
  Сжигательный мотив в биографии Булгакова ("Булгаковская энцик-
лопедия"):
  "1930, 18 марта -- Булгаков получает из Главреперткома письмо, 
где сообщается о запрете 'Кабалы святош'. Сжигает черновики
комедии 'Блаженство', 'романа о дьяволе' ('Копыто инженера') и
начало романа 'Театр'."

                            *  *  *

  Афоризмы Булгакова. Знаменитое:
"- Осетрину прислали второй свежести, -- сообщил буфетчик.
- Голубчик, это вздор!
- Чего вздор?
- Вторая свежесть -- вот что вздор! Свежесть бывает только одна
- первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести,
  то это означает, что она тухлая!"
   Этот пафос Булгакова по поводу единственной свежести выглядит 
довольно примитивным (или примитивность -- это тоже только да-да 
и нет-нет, а прочее -- от Воланда?). Намерение у Булгакова, 
конечно, похвальное, а вот реализация этого намерения -- нет. 
Если наисвежайшую осетрину держать при температуре выше нуля
градусов, её свежесть будет утрачиваться постепенно, а так как
чёткая граница между свежим и несвежим отсутствует, то в какой-то
промежуток времени осетрина будет ещё безвредная для употребления
в пищу, но уже не свежайшая. Поскольку осетрину не отправляют из
холодильника сразу в рот, а некоторое время держат на кухне и
потом на столе, то, как ни крутись, а будешь пользоваться не
первой свежестью, а в лучшем случае первой с дробью.

"- Простите, не поверю, -- ответил Воланд, -- этого быть не 
может. Рукописи не горят. -- Он повернулся к Бегемоту и сказал: 
-- Ну-ка, Бегемот, дай сюда роман." (Ч. 2, гл. 26)
  На этом месте полагается благоговеть и лирически задумываться.
И ведь каждая интеллигентская дрянь отлично знает, что рукописи
очень даже горят (если они на бумаге, а не на стене подъезда, 
конечно), но всё равно умиляется. Не верьте Булгакову, авторы.
Делайте резервные копии своих текстов и прячьте их подальше во
всякие надёжные места.
  Кстати, о всё-таки горючести рукописей есть и у Булгакова, в 
"Жизни господина де Мольера" (предпоследний абзац):
  "Итак, мой герой ушёл в парижскую землю и в ней сгинул. А 
затем, с течением времени, колдовским образом сгинули все до 
единой его рукописи и письма. Говорили, что рукописи погибли во 
время пожара, а письма будто бы, тщательно собрав, уничтожил 
какой-то фанатик. Словом, пропало всё, кроме двух клочков бумаги, 
на которых когда-то бродячий комедиант расписался в получении 
денег для своей труппы."

  Знаменитое в истинно-интеллигентских кругах:
"- Мы вас испытывали, -- продолжал Воланд, -- никогда и ничего не
просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. 
Сами предложат и сами все дадут! Садитесь, гордая женщина!"
(Ч. 2, гл. 26)
  В действительности сам Булгаков ПРОСИЛ -- и немало, и не всегда
безуспешно. А если не просить, то ведь вряд ли предложат -- 
потому что могут просто не догадаться о потребности -- и уж точно 
ничего не дадут просто так.
  Булгаков в своё время просил Ленина (а получилось -- Крупскую) 
по поводу разрешения прописки в Москве у приятеля. А ещё просил 
Сталина -- номинально по поводу эмиграции, но по сути намекал на 
потребность в помощи вообще. Оба раза он оказался не безуспешен. 
Но нам почему-то завещал не просить...
  Я, кстати, тоже (давно, правда, -- когда плохо разбирался в
таких вещах) один раз просил (не за себя), а также несколько раз 
посылал особо большим начальникам какие-то свои претенциозные 
тексты, издалека намекая на общественную благостность моего 
трудоустройства в некоторые ключевые учреждения. Поскольку это 
не вызвало ни малейшей реакции, то я уже ничего не предлагаю и 
тем более не прошу -- не потому, что решил, наконец, прибегнуть
к рецепту Булгакова, -- и даже не из гордости -- а всего лишь 
потому, что опыт показал бесполезность подобных усилий. Вдобавок 
необходимый минимум благ, которого мне когда-то не хватало, я 
себе худо-бедно уже обеспечил другими способами.
  Что толку ждать поддержки от людей, для которых я чужд фунда-
ментально? Я -- вне круга их понятий, так что я даже не враг им, 
а и вовсе никто: не более информативный, чем шум ветра.
  Они меня не трогают, потому что я им пока что не очень мешаю. 
А я и не нарываюсь на то, чтобы они меня трогали: не имею резона
жертвовать собой ради вырождающегося человечества. Время простых
подвигов прошло. Теперь нужны подвиги сложные. Ещё одно висение
на кресте ничего не даст -- ни себе, ни людям. Нужны какие-то 
новые штучки. Ищу...

  Булгаков о трусости:
"- Не пытался ли он проповедовать что-либо в присутствии солдат?
- Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное,
что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из
самых главных он считает трусость.
- К чему это было сказано? -- услышал гость внезапно треснувший 
голос.
- Этого нельзя было понять. Он вообще вел себя странно, как, 
впрочем, и всегда.
- В чем странность?
- Он все время пытался заглянуть в глаза то одному, то другому из
окружающих и все время улыбался какой-то растерянной улыбкой."
  Когда пытаются заглянуть в глаза, растерянно улыбаясь при этом, 
про такое обычно говорится: ЗАИСКИВАЮЩЕ.

   "Свободного времени было столько, сколько надобно, а гроза будет 
только к вечеру, и трусость, несомненно, один из самых страшных
пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе
возражаю: это самый страшный порок."

 "Если верно, что трусость -- самый тяжкий порок, то, пожалуй, 
собака  в  нем не виновата. Единственно, чего боялся храбрый пес, 
это грозы."
  В общем, наблюдается некоторое подозрительное застревание Бул-
гакова на указанном понятии.

  Что же такое трусость? Варианты объяснения слова:
1) чрезмерная осторожность;
2) потеря контроля над собой в условиях опасности;
3) нежелание рисковать или жертвовать собой ради другого человека
   или ради общественных интересов.

  Если человек чрезмерно осторожничает, он всего лишь оказывается 
в среднем менее успешным, чем мог бы. Если же он в принципе не 
собирается бросаться на вражеские копья (штыки, амбразуры), это 
скорее не трусость, а эгоизм и завышенная самооценка. А не желаю-
щий умирать за свои же убеждения, может быть, поступает так лишь
потому, что не видит в них большого толку, коль скоро они не
обеспечивают ему выживания.
  Если пытаться выделить САМЫЙ ТЯЖКИЙ ПОРОК, то обнаруживается 
один, который перевешивает все прочие, поскольку обусловливает их
все или хотя бы усугубляет. Этот порок -- глупость.
  По поводу упирания Булгакова в трусость можно только строить 
предположения. Возможно, он переживал из-за своего недостаточного 
бодания с "системой". А ещё нажимание Булгакова на трусость вы-
глядит как провоцирование читателей на то, на что он сам не очень 
отваживался. Также можно заметить, что, не будучи мотивированным, 
оно выдаёт неспособность Булгакова смотреть глубоко в корень.

                            *  *  *

  "Мастер и Маргарита" -- роман про Иисуса Христа и Понтия 
Пилата, Москву 1930-х, Советскую власть, писательскую среду,
Сатану, большую любовь, "квартирный вопрос", сложности существо-
вания творческого человека. Указанные темы вполне раскрыты, язык 
в целом очень хороший, герои яркие, стиль не без юмора, сюжет
молодецки закручен, описания не раздуты, простоватая мораль не 
навязывается, так что роман, можно сказать, замечательный, 
только несколько мизантропический и сатанинский. Светлого пути он 
не укажет, но осознать проблемы поможет. Особенно "ложится" он на
абсурдизированных интеллектуалов-алкоголиков с суицидальными
наклонностями, поэтому ТАКИМ людям лучше в него всё-таки не
вперятся, а остальным он очень даже рекомендуется как осветляющее
чтиво, тем более если имеют место собственные творческие
начинания.
  Чему может научить Булгаков в "Мастере и Маргарите". Береж-
ному отношению к творческим людям, небрежному -- к их рукописям
("не горят"), критичному -- к Советской власти и к осетрине 
непервой свежести, внимательному -- к Сатане, уважительному -- к
Христу, снисходительному -- к сумасшедшим.
  Если бы Булгаков оставил просто записки о московской литера-
турной и театральной среде 1920-х, 1930-х, это было бы, возможно,
поинтереснее, чем иносказания "Мастера и Маргариты" или даже
"Театрального романа". Эти произведения так или иначе остались в
своё время неопубликованными, зато сегодня дневники или мемуары
были бы несколько информативнее.

                            *  *  *

  Помимо непоследовательности в употреблении суффиксов причастий, 
у Булгакова ещё иногда проблемы с порядком слов в предложениях
(русский язык в этом отношении не такой уж свободный).
  К примеру, в "Жизни господина де Мольера" (предпоследний абзац) 
Булгаков пишет:
  "Словом, пропало всё, кроме двух клочков бумаги, на которых 
когда-то бродячий комедиант расписался в получении денег для 
своей труппы."
  Лучше не "... когда-то бродячий комедиант расписался ...", а  
"... бродячий комедиант когда-то расписался ...", потому что 
"когда-то " может относиться и к "бродячему комедианту": был 
человек когда-то бродячим комедиантом, а потом перестал быть, но 
ещё успел расписаться до того, как умер.
  В рассказе "Стальное горло":
  "Повернулся, приказал Лидке впрыснуть камфару и по очереди 
дежурить возле неё."
  Вне контекста понять это можно только так: Лидка должна была 
впрыснуть кому-то камфару и потом по очереди возле этой впрысну-
той камфары дежурить.
  На самом деле камфару должны были впрыснуть Лидке, а потом 
дежурить возле Лидки же. На русском языке выражается это так:
  "Повернулся, приказал впрыснуть камфару Лидке и после по
очереди дежурить возле неё."
  ...или так:
  "Повернулся, приказал впрыснуть Лидке камфару и после по 
очереди дежурить возле девочки."

                           *  *  *

  От медицинских рассказов Михаила Афанасьевича у меня сложилось 
впечатление, что ему НРАВИЛОСЬ отпиливать людям конечности. Нет,
сначала, наверное, совсем не нравилось, но потом наловчился, во-
шёл во вкус. Попадаются ведь неопределённые случаи: можно пилить, 
а можно и не пилить (причём не пилить, как я понимаю, бывает 
сложнее, чем пилить). Это ведь очень человеческое -- отыскивать 
светлое в кошмарных, но неизбежных вещах (хотя бы для защиты соб-
ственной психики): придумываешь себе какой-нибудь красивый образ
и далее в нём торчишь -- творя при этом что-то или разрушая. Мо-
жет быть, Булгаков, яростно пилюкая, думал о докторе Франкенштей-
не, а может, воображал себя инструментом судьбы. Кровь повсюду,
растерзанная плоть, а он полубогом возвышается над этим с
блестящей пилой в одной руке и блестящим скальпелем в другой.

                           *  *  *

  Булгаков страдал в основном не от властей, а от более ангажиро-
ванных и менее способных коллег-литераторов. Вообще, талантищи 
душатся больше талантиками, а не властями. Власть имущие обычно
не в состоянии отличать талантищи от талантиков, зато сами
талантики и талантищи вполне успешно определяют, кто есть кто.

                            *  *  *

  Произведения Булгакова можно разделить на первичные ("Белая
гвардия", "Бег", "Собачье сердце" и пр.) и вторичные ("Багорвый
остров", "Театральный роман", "Мастер и Маргарита" и пр.). Его
вторичные произведения -- это переплав впечатлений от сложностей
с публикацией первичных. Кстати, вторичные публиковались ещё 
хуже, чем первичные.

                            *  *  *

  Мизантропизм Булгакова является довольно заметным фоном в его
лучших произведениях, но чёткие признания в нелюбви к человекам 
встречаются у него только изредка и по частным поводам. К приме-
ру, в рассказе "Самогонное озеро" находим следующее:
  "В десять часов вечера под Светлое Воскресенье утих наш прокля-
тый коридор. В блаженной тишине родилась у меня жгучая мысль о 
том, что исполнилось моё мечтанье и бабка Павловна, торгующая 
папиросами, умерла."
  Можно сказать, Булгаков стеснялся своего мизантропизма. Причи-
ны этого наверняка следующие. Во-первых, Булгакову не хотелось 
выламываться из ряда великих авторов, а среди них отъявленным
мизантропом был разве что Джонатан Свифт. Во-вторых, в мизантропе
видят в первую очередь озлобившегося неудачника, а не человека 
высоких требований, а ходить в неудачниках -- это довольно непри-
ятная прибавка к собственно неудачам. В-третьих, в советское 
время явно мизантропические произведения не имели ни малейшего 
шанса на публикование.

                            *  *  *

  Некоторые ранние рассказы Булгакова написаны в БРЕДОВОЙ манере 
-- в той самой, в которой в других своих рассказах ("Записки" на
манжетах" и пр.) он передаёт именно бред. Впрочем, и некоторые 
небредовые страницы ("Записок на манжетах" и пр.) напоминают бре-
довые. Наверное, это было модным в то время в его профессиональ-
ном кругу и считалось очень литературным.

                            *  *  *

  Шероховатости в "Театральном романе". 
  Странности:
  "Человек в золотом пенсне и тоже в зелёных петлицах, сидевший в 
КОНЦЕ этого ИДУЩЕГО ПО КРУГУ КОРИДОРА в кресле..."
  Конец круга... (точнее, наверное, окружности). Но может быть, 
здесь попросту чертовщина, как в случае с безразмерной квартирой 
Воланда. Или (скорее всего!) коридор наверняка всего лишь шёл 
ПОЛУкругом.

  Флоберизмы там же:
  "Я переходил в другой мир, бывал у Рудольфи и стал встречать
писателей, из КОТОРЫХ неКОТОРЫЕ имели уже крупную известность."
  Лучше бы "кое-кто из которых", к примеру.

  "...а ВЕЧЕРОМ я отправился на ВЕЧЕРИНКУ..."
  Можно было "а ближе к ночи".

  "...заСТЕКЛенная матовым СТЕКЛом дверь."
  Эээ... ну как здесь выкрутиться? Наверное, просто "дверь с 
матовым стеклом"?
  "Тут в дверь стукнули, и человек в зелёных петлицах ВНЁС 
ПОДНОС..."
  Надо бы "притащил поднос" или "вошёл с подносом".

                            *  *  *                                                              

  Придирки к "Белой гвардии".
  "Конечно, на поезд с деньгами напали, конвой перебили, и на 
снегу кровь и мозг."
  Не "мозг", а "мозги" (с ударением на последний слог): мозг -- 
это орган, а мозги -- просторечное название мозговой ткани (гово-
рят ведь: "МОЗГИ тебе вышибу").

  По "Белой гвардии" легко заподозрить некрофильскую наклонность 
у Булгакова: слишком подробно он живописует некоторые сцены. 
  Николай Турбин отправляется разыскивать тело убитого полковника 
Най-Турса, предположительно оприходованное медицинским факультетом 
Киевского университета.
  "Сторож отодвинул тяжелый засов, открыл чугунную дверь и опять
щелкнул. Холодом обдало Николку. Громадные цилиндры стояли в
углах черного помещения и доверху, так, что выпирало из них, были
полны кусками и обрезками человеческого мяса, лоскутами кожи,
пальцами, кусками раздробленных костей."
  "Вошли в огромную кладовую. Николка мутно видел то, чего он 
никогда не видел. Как дрова в штабелях, одни на других, лежали
голые, источающие несносный, душащий человека, несмотря на наша-
тырь, смрад человеческого тела. Ноги, закоченевшие или расслаб-
ленные, торчали ступнями. Женские головы лежали со взбившимися и 
разметанными волосами, а груди их были мятыми, жеваными, в 
синяках." И т. д.
  Меня здесь возмутила утилитарность университетчиков: другие
люди гибнут на улицах за идею, а эти радуются обилию бесхозных 
трупов.
  Примечательное в "Белой гвардии": 1918-й год, гражданская 
война, Киев переходит из рук в руки, но в кранах есть вода, а 
в бытовой электрической сети -- напряжение; работают лифты (в
морге, по крайней мере), профессора читают лекции студентам
(добавим: Владимир Иванович Вернадский основывает Украинскую
академию наук).

                            *  *  *

  Придирки к "Дням Турбиных".
  Булгаков трёх героев слил в одного: врач Алексей Турбин и пол-
ковники Малышев и Най-Турс спрессовались в полковника Алексея 
Турбина (даже не медицинской службы), соответственно прибавив ему 
возраста. Из-за таких изменений теряется "вкус подлинности": что 
это за автобиографичность, если автор кроит и сшивает своего 
героя, как доктор Франкенштейн?
  Герои "Дней Турбиных" прибавили в возрасте по сравнению с 
"Белой гвардией" наверняка не без влияния К. С. Станиславского,
у которого была проблема с ролями для своих пожилых соратников.
Булгаков пишет об этом в "Театральном романе".
  А. В. Луначарский: в пьесе царит "атмосфера собачьей свадьбы 
вокруг какой-нибудь рыжей жены приятеля" ("Известия" от 8 октября 
1926 г.). Крепко сказано. В пьесе по сравнению с романом число
поклонников главной героини возросло на одного.
  Тальберга в "Белой гвардии" зовут "Сергеем Ивановичем", и он
капитан, а в "Днях Турбиных" уже "Владимиром Робертовичем", и он
полковник (чтобы ветераны Станиславского, зашпаклевав морщины, 
могли потянуть роль). Почему-то не назвали его Адольфом Генрихо-
вичем, к примеру: был бы ещё дальше от русского народа.

                            *  *  *

  К украинской национальной идее Булгаков относился по-москальски
и посмеивался над великим и могучим украинским языком. В "Белой
гвардии":
"- Сволочь он, -- с ненавистью продолжал Турбин, -- ведь он же 
сам  не говорит на этом языке! А? Я позавчера спрашиваю этого
каналью, доктора Курицького, он, извольте ли видеть, разучился
говорить по-русски с ноября прошлого года. Был Курицкий, а стал
Курицький... Так вот спрашиваю: как по-украински 'кот'? Он отве-
чает 'кит'. Спрашиваю: 'А как кит?' А он остановился, вытаращил
глаза и молчит. И теперь не кланяется.
  Николка с треском захохотал и сказал:
- Слова 'кит' у них не может быть, потому что на Украине не 
водятся киты, а в России всего много. В Белом море киты есть..."
  Вряд ли во взглядах на кота-кита у Булгакова были большие
расхождения с его положительными героями. Ну, правда, он честно 
убрался из Киева в Московию.

                            *  *  *

  К пьесам "Зойкина квартира" и "Багровый остров" мне придраться 
не удалось. Могучая классика.

                            *  *  *

  Пьеса "Иван Васильевич". Читается с лёгким трепетом, потому что
именно по ней Леонидом Гайдаем в 1973 году был снят блистательный
фильм "Иван Васильевич меняет профессию", который прекрасен в
каждой своей мелочи. Придраться к чему-то, наверное, было бы
можно, но совершенно не хочется. Эта пьеса -- вдобавок картинка
московской жизни 1930-х. Как ни поворачивай Булгакова, он --
глыбища. Рядом можно поставить разве что Алексея Толстого.

                            *  *  *

  Антисоветскость Булгакова. Из "Булгаковской энциклопедии":
  "1935, 30 октября -- приход А. А. Ахматовой с известием об 
аресте мужа, Н. Н. Пунина, и сына, Л. Н. Гумилева. Булгаков
помогает ей составить письмо И. В. Сталину."
  Чуть что, Булгаков Сталину пишет. Но главное -- письмо ДОХОДИТ 
ДО АДРЕСАТА.

  "1936, 4 марта -- объявление в газетах конкурса на школьный
учебник по истории СССР. Булгаков решает принять в нем участие. 
5 марта -- начинает работу над 'Курсом истории СССР'."
  Полное разоружение перед партией.

                            *  *  *

  В целом Булгаков был довольно-таки встроен в современный ему
"литературный процесс": общался и дружил с коллегами, заседал на 
всяких советах, печатался, нередко даже получал гонорары. Из
"Булгаковской энциклопедии" (не очень тщательный подбор):
  "1934, 27 декабря -- радиопремьера мхатовского спектакля
'Пиквикский клуб' с участием Булгакова."
  "1935, конец сентября -- Булгаков заключает договор с Харьковс-
ким театром русской драмы на постановку пьесы 'Александр 
Пушкин'."
  "1935, 10 ноября -- заключает договор на перевод пьесы 'Скупой'
с издательством 'Academia'."
  "1936, 1 октября -- Булгаков подписывает договоры о поступлении 
в Большой театр либреттистом-консультантом и о создании либретто
оперы "Черное море" (на тему о Перекопе) для композитора С. И.
Потоцкого. По договору Булгаков обязан ежегодно писать по одному
либретто для Большого театра."
  "1937, середина февраля -- композитор Е. В. Петунин предлагает
Булгакову написать для него либретто оперы о Петре I."
  "1937, весна -- лето -- переписка с братом Н. А. Булгаковым по 
поводу парижской постановки 'Зойкиной квартиры' и авторских прав 
на булгаковские произведения за границей."
  "1937, 3 декабря -- Булгаков заключает договор с Театром им. 
Евг. Вахтангова на инсценировку 'Дон Кихота'. "
  "1938, Осень -- зима -- работа Булгакова над либретто 'Рашель',
инсценировкой 'Дон Кихота' и романом 'Мастер и Маргарита'.
Трансляция по радио оперы 'Минин и Пожарский'."
  "1939, 15 июня -- Булгаков заключает договор с МХАТом на пьесу
'Батум'." А значит, и получает деньги.
  "1939, конец года -- выход в ленинградском 'Гослитиздате' (это
издательство поглотило ликвидированное в 1938 г. издательство
'Academia') третьего тома собрания сочинений Мольера с
булгаковским переводом пьесы 'Скупой'."
  И т. д.
  Если какие-то произведения Булгакова не доходили до публики
из-за усилий цензоров или капризов Станиславского и пр., то ведь 
работал он и в этих случаях в основном за деньги: предварительно 
заключал договор. 

                            *  *  *

  Булгаков был на самом деле, возможно, не такой уж бедненький, 
а Сталин не устраивал ему комфортной жизни, наверное, потому
лишь, что считал её вредной для творчества.
  Те же фрондёрские "Дни Турбиных" были в течение многих лет 
гвоздём репертуара МХАТ ("Булгаковская энциклопедия": "Всего в
1926-1941 гг. пьеса прошла 987 раз."), а значит, Булгакову шли
авторские отчисления.
  Обитал Булгаков не только в московских коммуналках, но также на 
подмосковных дачах, в подмосковном санатории "Барвиха" и на юге
("1936, 27 июля -- Булгаков с женой уезжает в Синоп под Сухуми в
Абхазии." -- "Булгаковская энциклопедия").
  Было даже определённое "международное признание" Булгакова. В 
"Автобиографии" 1937 года Булгаков сообщает о себе:
  "Переведен на французский, английский, немецкий, итальянский, 
шведский и чешский языки."
  А если переведен, значит, и опубликован.
  Или вот такое однажды имело место:
  "1935, 22-23 апреля -- Булгаков с женой присутствуют на большом
приеме в американском посольстве." ("Булгаковская энциклопедия")
  Но "бал у Сатаны" был, наверное, описан Булгаковым не по 
посольским впечатлениям.
  И похоронили Булгакова не лишь бы где, а на Новодевичьем 
кладбище в Москве. Престижнее только Мавзолей, Кремлёвская стена 
и Вестминстерское аббатство.

                            *  *  *

  1929-й и 1930-й годы были у Булгакова временем выяснения отно-
шений с Советской властью. 28 сентября 1929 года он писал
сентиментальному А.М. Горькому: 
  "Все мои пьесы запрещены, нигде ни одной моей строки не напеча-
тают, никакой готовой работы у меня нет, ни копейки авторского
гонорара ниоткуда не поступает, ни одно учреждение, ни одно лицо
на мои заявления не отвечает, словом -- все, что написано мной за
десять лет работы в СССР, уничтожено. Остается уничтожить послед-
нее -- самого себя".
  Здесь "все, что написано мной за десять лет работы в СССР, 
уничтожено" -- преувеличение. Но Горький выдержать такое не мог.
  Из "Булгаковской энциклопедии", 1929 г.:
  25 января -- последняя репетиция пьесы "Бег" во МХАТе.
  2 февраля -- И. В. Сталин пишет письмо драматургу В. Н. Билль-
Белоцерковскому, в ответ на его обращение по поводу "Бега",
выступая против постановки пьесы.
  28 февраля -- Булгаков знакомится с Еленой Сергеевной Шиловской,
своей будущей третьей женой. Знакомство происходит на квартире
художников Моисеенко (Большой Гнездниковский переулок, 10).
Первое упоминание в донесении неизвестного осведомителя ОГПУ о
работе Булгакова над ранней редакцией будущего романа "Мастер и
Маргарита".
  6 марта -- публикация решения Главреперткома о снятии с
репертуара всех пьес Булгакова.
  17 марта -- последнее, 198-е представление "Зойкиной квартиры" 
в Театре им. Евг. Вахтангова. Более эта пьеса при жизни Булгакова
не возобновлялась.
  Апрель -- снятие с репертуара "Дней Турбиных".
  8 мая -- Булгаков сдает в издательство "Недра" главу "Мания
фурибунда" из романа "Копыто инженера" (будущего "Мастера и
Маргариты"), подписанную псевдонимом "К. Тугай". Публикация не
была осуществлена. Начало июня -- последнее представление
"Багрового острова" в Московском Камерном театре. Спектакль более
не восстанавливался при жизни драматурга.
  Начало июля -- Булгаков пишет письма-заявления И. В. Сталину, 
М. И. Калинину, начальнику Главискусства А. И. Свидерскому, А. М.
Горькому с просьбой разрешить выезд из СССР, поскольку на родине
невозможно добыть средства к существованию. В конце июля
Свидерский беседует с Булгаковым.
  3 августа секретарь ЦК А. П. Смирнов предлагает Политбюро
Булгакова за границу не выпускать, а перейти к "линии на
привлечение его к исправлению".
  3 сентября -- Булгаков пишет письмо секретарю ЦИК СССР А. С.
Енукидзе и А. М. Горькому с просьбой походатайствовать о
разрешении выехать за границу.
  28 сентября -- повторное письмо А. М. Горькому по поводу выезда
из страны.
  Сентябрь -- работа Булгакова над неоконченной повестью "Тайному
другу", обращенной к Е. С. Шиловской. Впоследствии эта повесть
послужила основой для "Театрального романа", став как бы его
первой редакцией.
  2 октября -- подает заявление о выходе из Всероссийского Союза
писателей.
  14 октября -- дирекция МХАТа расторгает договор с Булгаковым на
постановку пьесы "Бег" и требует вернуть аванс.
  Октябрь -- Булгаков начинает работу над пьесой о Мольере.
6 декабря -- закончена первая рукописная редакция пьесы о Мольере
"Кабала святош".
  Декабрь -- перепечатка и чтение пьесы "Кабала святош" Булгаковым
на своей квартире и на квартире Н. Н. Лямина. Доработка текста
перед подачей "Кабалы святош" в Главрепертком. Возникновение у
Булгакова замысла пьесы "Блаженство". Создание первых глав романа
"Театр" -- ранней редакции "Театрального романа".
  1930 г.
  Январь -- в письмах к брату Николаю в Париж Булгаков сообщает о
неблагоприятной для себя литературно-театральной ситуации и
тяжелом материальном положении.
  19 января -- рассказывает о содержании пьесы "Кабала святош" на
совещании литературно-репертуарного комитета МХАТа.
Конец января -- начало февраля -- встречи Булгакова с писателями
Е. И. Замятиным и Борисом Андреевичем Пильняком.
  11 февраля -- чтение Булгаковым пьесы "Кабала святош" (второе
название -- "Мольер") в Драмсоюзе.
  18 марта -- Булгаков получает из Главреперткома письмо, где
сообщается о запрете "Кабалы святош". Сжигает черновики комедии
"Блаженство", "романа о дьяволе" ("Копыто инженера") и начало
романа "Театр".
  28 марта -- Булгаков пишет письмо Правительству СССР с просьбой
определить его судьбу и, либо дать право эмигрировать, либо
предоставить возможность работать режиссером-ассистентом во
МХАТе.
  3 апреля -- Булгаков подписывает договор с Театром рабочей
молодежи (ТРАМ) о работе с 1 апреля консультантом.
  17 апреля -- принимает участие в похоронах Владимира
Владимировича Маяковского, застрелившегося 14 апреля.
  18 апреля -- Булгакову позвонил И. В. Сталин. В разговоре было
решено, что драматург обратится с просьбой зачислить его
режиссером-ассистентом во МХАТ.
  10 мая -- Булгаков подает заявление в дирекцию Художественного
театра и зачисляется на должность режиссера."
  Таким образом кризис наличности 1920-1930 гг. был преодолён.

  Второе обострение отношений Булгакова с обществом случилось в 
1936 г.:
  "О трагическом для писателя 1936-м годе написано много и под-
робно. Скажем лишь, что в этом году после запрета его трех пьес
('Мольер', 'Александр Пушкин' и 'Иван Васильевич') Булгаков ушел
из Художественого театра, который безгранично любил, но в котором
ему пришлось испытать много страданий. Тогда-то ему и пришла в
голову мысль вернуться к театральному роману в виде, конечно,
'Записок покойника'." (Лосев В. И. "Художественная автобиография
Михаила Булгакова")

                            *  *  *

  Булгаков как врач. Был он специалистом по сифилису и вообще по 
венерическим заболеваниям. Летом 1917 г. он устроился в Вяземскую 
городскую земскую больницу заведующим инфекционным и венерическим 
отделением. Ну что тут скажешь? Сифилис ведь тоже надо лечить.
Можно и над проктологами посмеиваться, пока самого геморрой не 
прихватит.
                            *  *  *

  Здоровье курильщика Булгакова:
  "1915 г. Конец апреля -- начало мая -- Булгаков изъявляет
желание служить врачом в морском ведомстве, однако признается
негодным к несению военной службы по состоянию здоровья."

  "Сейчас я работаю совершенно здоровым, и это чудесное состоя-
ние, которое для других  нормально, увы -- для меня сделалось 
роскошью, это потому, что я развинтился несколько. Но, в основ-
ном, главном я выздоравливаю, и силы, хотя и медленно, возвраща-
ются  ко мне. С нового года займусь гимнастикой, как в 16-м и 
17-м году, массажем и к марту буду в форме." (дневник, 23 дек.
1924 г.)
  На самом деле в форме он никогда уже потом не был. 
  1939 год:
  "11 сентября -- новое резкое ухудшение зрения у Булгакова. 15
сентября -- возвращение Булгаковых в Москву. Консилиум врачей
подтверждает поставленный в Ленинграде диагноз: гипертонический
нефросклероз." ("Булгаковская энциклопедия")

                            *  *  *

  Был ли Михаил Булгаков антисемитом -- вопрос дурацкий. "Антисе-
мит" -- довольно неопределённое понятие. Можно уверенно утверж-
дать только, что евреев он ЗАМЕЧАЛ. Если человек не говорит о 
евреях плохого, а только думает, то он лицемер или боится. А если
человек говорит о евреях лишь хорошее, то он большой дурак или
помешался на "еврейском вопросе", потому что не может быть народа 
без недостатков.
  В некотором смысле антисемитами являются ВСЕ сколько-нибудь
думающие люди, которым довелось неоднократно сталкиваться с
евреями. В том числе и сами евреи. И причина этого не в еврейской 
специфике, а в том, что люди зачастую вольно или невольно мешают 
друг другу, но объясняют это не тем, что так уж они устроены, а 
всякой правдоподобной чепухой.
  Если применять слово "антисемит" только для обозначения тех, у
кого на евреях свет клином сошёлся, то ТАКИМ антисемитом Булгаков 
не был: может, был для этого слишком умный, а может, попросту не 
сложилось. И кстати, главная "Маргарита" в жизни Булгакова, его
третья и, наверное, самая удачная супруга Елена Сергеевна, была 
еврейкой.

                            *  *  *

  Полное (ну, приближающееся к полному) собрание сочинений Булга- 
кова в перестроечные и первые постперестроечные годы не издава-
лось, из чего можно заключить, что у него много вполне советских
текстов -- помимо "Дней Турбиных", пьесы "Батум" о молодом Стали-
не и либретто к опере "Чёрное море" о штурме Перекопа доблестной
Красной Армией.

                            *  *  *

  Михаил Булгаков был человеком негероического склада. Особо 
плохого в этом нет, но всё-таки это не положительный штрих в 
портрете. Булгаков -- пассивный приспособленец, психически не
очень сильный человек, основная энергия которого уходила в твор-
чество, так что на личное обустройство почти уже ничего не оста-
валось. Он -- эстет, существовавший в состоянии хронического дис-
комфорта. В душевном отношении он был слишком слабым для своего
времени и выжил чудом. Его мистицизм -- это бегство от реалий,
которые требовали от него чрезмерного напряжения. Ему очень
повезло: сходился с женщинами, которые потом много лет вытирали
ему фигуральные сопли и рассказывали, какой он замечательный,
из-за чего ему удалось в советских условиях протянуть до 49 лет,
несмотря на не очень большую для такого качественного писателя
востребованность и остро стоявший "квартирный вопрос".
  Недовостребованный сильнотворческий индивид обычно проводит 
жизнь на границе отчаяния, а то и сумасшествия. Талантливый чело-
век -- это в определённом смысле психический калека, поскольку 
переразвитие некоторых компонентов психики обычно идёт за счёт 
недоразвития некоторых других компонентов. Он уязвимее, он хуже 
социализируется, он существует в дискомфортных условиях, потому 
что окружающие не вполне понимают его и частью завидуют ему 
(из-за его творческих достижений), а частью его презирают (за 
неадаптированность). Ему трудно находить себе компанию, потому 
что людям с ним скучно, а ему -- с ними.
  Советская власть разрывалась между двумя крайностями: с одной 
стороны, ей хотелось -- с не остывшим ещё революционным пылом --
передушить всяких неудобных интеллигентов, вроде режиссёра К. С.
Станиславского, с другой, надо было проявлять или хотя бы изобра-
жать пролетарский гуманизм и стремление развивать "советскую 
культуру". В образовавшейся таким образом щели и перекантовывался 
много лет Михаил Булгаков.
  Творчество Михаила Булгакова -- это феномен в рамках СОВЕТСКОЙ
литературы, а не какой-то другой. Его произведения довольно 
советские не только по тематике и не только потому, что в них нет 
явной антисоветскости, но ещё и по здоровой в целом направленнос-
ти. У Булгакова нет попыток проехаться на мелком в человеках, нет
зауми и всякой прочей ерунды, которая характерна для литературы 
"свободного мира". Булгаков писал так, чтобы иметь шанс опублико-
ваться в СССР, и советские требования к литературе сказались на 
нём положительно. Не будь советской цензуры, он, может быть,
побирался бы "мелкотемьем" и пошлятиной, как, например, Владимир
Набоков. Неприятие Булгаковым "советских реалий" -- это больше
неприятие чувствительным человеком реалий общества в принципе, а 
не отторжение именно советского общества.
  А ещё можно сопоставить Михаила Булгакова (1891-1940) и Ивана 
Бунина (1870-1953). Бунин полжизни стриг купоны со своей
известности, а Булгаков полжизни соображал, как раздобыть денег
на протяг. Бунин в одном только Константинополе побывал 13 раз, а
Булгаков вообще не был за границей ни разу. И Булгаков-то хоть
чуть-чуть да повоевал в качестве военного врача, а Бунин только 
"Окаянные дни" настрочил. За всё хорошее в итоге выпала Бунину
"нобелевка", а Булгакову -- в основном "коммуналка" и больные
почки. Зато Булгаков разнообразнее, ярче, здоровее и душевнее: не
зря он мучился под "советами". И Булгакова ныне читают -- и нема-
ло -- а кто читает Бунина? Ну, может быть, пожилые антисоветчики 
его "Окаянные дни" перечитывают.
  Из современников и почти-современников Михаила Булгакова 
тягаться с ним в жанровой широте и в занимательности может разве 
что Алексей Толстой. Примечательно, что появилась на свет "Булга-
ковская энциклопедия", а больше никакой именной писательской 
энциклопедии в России, кажется, не появилось.
  В СССР сталинского периода Михаил Булгаков со своим творческим
продуктом был, конечно же, не к месту. Не враг, но и не положи-
тельный фактор. Он только отвлекал советских людей от выполнения 
глобальной миссии. Обеспечь его Советская власть в году этак
1923-м небольшим комфортным жилищем и какой-нибудь синекурой --
и советская литература выглядела бы несколько иначе. Вряд ли
появились бы "Зойкина квартира", "Театральный роман", "Мастер и
Маргарита". Даже "Собачье сердце" оказалось бы под вопросом. Да
вот, такие они, творческие человечки: переплавляют личные непри-
ятности в шедевры. Вас, мордастых тварей, гребущих под себя вся-
кие блага, им не переиграть, несмотря на креативные способности,
но их будут помнить и благодарить, а вы живёте, как клопы, и
дерьмом растворяетесь в вечности.

                            *  *  * 

  Тезисы о Михаиле Булгакове:

 1. Блистательный реалист, романтик, сатирик, фантаст.
 2. Не мыслитель.
 3. Курильщик, выпивальщик, картёжник, одно время морфинист.
 4. Почечник с медицинским образованием.
 5. Специалист по сифилису и другим венерическим болезням.
 6. Более-менее успешно женился только с третьего раза.
 7. Пироман и некрофил, но не ярко выраженный.
 8. Не маргинал. Был вполне встроен в литературно-театральную 
    среду.
 9. По складу личности -- не герой. Довольно компромиссный 
    человек, приспосабливавшийся к Советской власти (эта характе-
    ристика не отрицательная).
10. Был иногда несколько зажимаем, но никогда не подвергался
    серьёзным репрессиям.

  О своей негероичности Булгаков честно признаётся сам (в расска-
зе "Сорок сороков"):
  "Категорически заявляю, что я не герой. У меня нет этого в
натуре. Я человек обыкновенный -- рождённый ползать..."
  По натуре он не преодолеватель препятствий, но если судить по
"рассказам врача", то человекоспасательских подвигов в свою
бытность больничным врачом насовершал он немало. Было крайне
трудно, но он не "закосил", не сбежал, а стойко держал оборону --
и довольно долго. В "Пропавшем глазе":
  "Я делал две ампутации бедра, а пальцев не считаю. А вычистки.
Вот у меня записано восемнадцать раз. А грыжа. А трахеотомия. 
Делал, и вышло удачно. Сколько гигантских гнойников я вскрыл! А 
повязки при переломах. Гипсовые и крахмальные. Вывихи вправлял. 
Интурбации. Роды. Приезжайте с какими хотите. Кесарева сечения
делать не стану, это верно. Можно в город отправить. Но щипцы, 
повороты -- сколько хотите."
  (Это ведь потяжелее и позначительнее, чем мои собственные в том 
же возрасте два года в Советской Армии в роли начальника смены 
РЛС, отвечавшего за высотомер и запросчик, с лишь двумя зимними 
выездами на учения в калмыцкую степь. И я всего-то раскроенный 
палец оравшему от боли сержанту однажды перевязал (совместно с 
фельдшером) -- и как я этим гордился! Да, а ещё чуть мой собст-
венный глаз не пропал, когда мне под него железякой садануло. На 
сантиметр выше, и я -- адмирал Нельсон.)
  Булгаков -- герой поневоле. Порядочный человек, в общем.
  Недопечатанность Булгакова при его жизни -- больше следствие 
конкуренции со стороны других авторов, чем неприятия его твор-
чества Советской властью. Если бы его считали антисоветчиком, то,
во-первых, не печатали бы совсем, а во-вторых, отправили бы туда 
же, куда Мандельштама, Домбровского, Шаламова, Штильмарка и 
многих других.
  В 1980-х, 1990-х гг. Булгакова интенсивно "раскручивали" в 
антисоветских целях, из-за чего он стал чрезвычайно популярен в
русскоязычной части мира. Но там хоть было, за что раскручивать.
  В настоящее время Михаил Булгаков -- культовый писатель, модный 
объект поклонения в среде интеллигентов абсурдистско-эмоциональ-
ного склада.

                            *  *  * 

  Жизнь Михаила Булгакова не так уж плохо смотрится поверхностно
со стороны: симпатичная внешность, небедная молодость в прекрас-
ном городе Киеве, ранняя удачная женитьба по любви, хорошее обра-
зование и благоприятная для выживания профессия, три прекрасные
основные Маргариты плюс множество второстепенных, переписка со
Сталиным, полное отсутствие тюремных отсидок, бесспорный и вос-
требованный талант, ранняя известность, втёртость в московскую
литературно-театральную верхушку, наконец, могила на Новодевичьем
кладбище и даже камень от Гоголя на этой могиле. Да, было
несколько тяжёлых лет, были морфинизм, тиф, сожжённые дневники,
сволочи-соседи, гадкие рецензии в газетах, но всё это отлично
пошло в переплавку и вылилось в содержательные художественные
произведения, а иначе ему, может, не о чём было бы писать.
  Минусы булгаковской жизни: не бывал за границей, с жильём было 
долгое время очень трудно, киндеры не получились (но он их и не
особо хотел), почки болели.
  Ни в какое позорное дело Булгаков не вляпался. В Гражданскую 
войну он уклонился от выполнения гражданского долга, но тому есть 
веские оправдания. В общем, у него почти образцовая, яркая био-
графия великого русского писателя, которую хоть интересно читать.

                            *  *  * 

  Отыскалось в интернете (forum-msk.org, 11.01.2007,
Александр Трубицын "Сталин и Булгаков -- в чем сходство?"):
  "А о чем, например, булгаковские 'Похождения Чичикова'? 
  О торжестве 'демократии' и способах борьбы с ней.
  (...)
  Как видим, 'демократия' и тогда существовала и развивалась по
всем заветам Сахарова-Солженицына-Лихачева, по мечтам Горби-
Ельцина-Яковлева. И проституция, и коррупция, и частная внешняя
торговля, и самогонный коньяк, и колбаса из дохлятины, и железо
из опилок, и аферы с недвижимостью и электрификацией, продуктами
и ваучерами-- как будто вернулись мы снова во времена Булгакова.
И даже терминология демиков: 'все разрешено, что не запрещено'--
взята ими у булгаковской Коробочки.
  А как предлагает Булгаков наводить порядок? Да вот так:
  'И вот тут (чего во сне не увидишь!) вынырнул, как некий бог на
машине, я, и сказал: -- Поручите мне. Изумились: -- А вы... того...
сумеете? А я: -- Будьте покойны. Поколебались. Потом красным чер-
нилом: -- Поручить. -- Тут я и начал (в жизнь не видел приятнее
сна!)... Набрал воздуху и гаркнул так, что дрогнули стекла: --
Подать мне сюда Ляпкина-Тяпкина! Срочно! По телефону подать! --
Так что подать невозможно... телефон сломался. -- А-а! Сломался!
Провод оборвался? Так чтоб он даром не мотался, повесить на нем
того, кто докладывает!! Батюшки! Что тут началось! -- Помилуйте-
с... что вы-с... сию... хе-хе... минутку... эй! Мастеров! Прово-
локи! Сейчас починят. В два счета починили и подали. И я рванул
дальше: -- Тяпкин? М-мерзавец! Ляпкин? Взять его прохвоста!
Подать мне списки! Что? Не готовы? Приготовить в пять минут, или
вы сами очутитесь в списках покойников! Э-э-то кто?! Жена Манило-
ва -- регистраторша? В шею! Улинька Бетрищева -- машинистка? В
шею! Собакевич? Взять его! У вас служит негодяй Мурзофейкин? Шу-
лер Утешительный? Взять!! И того, что их назначил -- тоже! Схва-
тить его! И его! И этого! И того! Фетинью вон! Поэта Тряпичкина,
Селифана и Петрушку в учетное отделение! Ноздрева в подвал... в
минуту! В секунду!! Кто подписал ведомость? Подать его каналью!!
Со дна моря достать!! Гром пошел по пеклу... -- Вот черт налетел!
И откуда такого достали?! А я: -- Чичикова мне сюда!!-- Н... н...
невозможно сыскать. Они скрымшись... -- Ах, скрымшись? Чудесно!
Так вы сядете на его место. -- Помил... -- Молчать!!-- Сию
минуточку... сию... повремените секундочку. Ищут-с. И через два
мгновения нашли! И напрасно Чичиков валялся у меня в ногах и рвал
на себе волосы и френч и уверял, что у него нетрудоспособная
мать. -- Мать?!-- гремел я, -- мать?.. Где миллиарды? Где
народные деньги?! Вор!! Взрезать его мерзавца! У него бриллианты
в животе! Вскрыли его. Тут они . -- Все? -- Все-с. -- Камень на
шею и в прорубь! И стало тихо и чисто:'."
   Вот так. Вот кому товарищ Сталин мог бы поручить все 'соответ-
ствующие органы' (сам ведь Булгаков просил: 'поручите мне') --
пощады бы ворам-'демократам' не было бы. И внесудебные расправы,
и круговая порука, и черные списки, и вскрытия животов в поисках
украденных бриллиантов, и 'камень на шею и в прорубь' -- вот что
предлагает Булгаков. И даже не в суровые времена войны -- война
уже была завершена. Можно только представить, с каким наслаждени-
ем писал Булгаков эти строки, как казнил в мыслях всю эту 'демо-
кратическую' сволочь -- 'в жизнь не видел приятнее сна!'. Куда
там Ягоде или Ежову!
  Да, Булгаков, как и Сталин, был сторонником крутых мер. Но Бул-
гаков мог позволить себе и эмоции, и писательскую беззаботность 
-- последствия своих действий не надо было просчитывать и проду-
мывать. Так, сон, писательская фантазия (и, наверное, отображение 
настроений в обществе). А на плечах Сталина лежала тяжелейшая 
ответственность за страну и народ, и забота о созидании, о строи-
тельстве справедливого общества, новой экономики.
  Вот здесь и начинается различие между Сталиным и Булгаковым..."

  Из комментариев к этому тексту:
  "Все знают, что Сталин ценил Булгакова. 'Дни Турбиных' он 
посетил 12 (!) раз. И ведь недаром МБ травила разная литературная
сволочь, связанная с троцкистами. И ведь не зря ребята Воланда
сожгли 'Грибоедов'. В 1932 году Сталин упразднил РАПП ('МАССОЛИТ'
в романе). И Авеля Енукидзе (в романе Семплявского) отправил на
небо. А Авербаху (Берлиозу) голову не отрезали -- его просто
расстреляли. Только так порядок и наводят."

                            *  *  *

  Валентин Катаев (1897-1986), бывший белогвардеец, на встрече с
советскими читателями (записывавшейся и транслировавшейся) в 1978
году, рассказал, что Булгаков называл его Валюном, а он его за
это -- Мишунчиком; что жена Булгакова (не уточнил, какая по
счёту) хорошо готовила щи и что Булгаков иногда подкармливал
(щами и прочим) своих младших пишущих коллег по газете "Гудок";
что все они увлеклись писателем Эрнстом Гофманом, когда вышло
собрание сочинений оного; что случалось несколько раз на пару с 
Булгаковым играть в рулетку на собранные в складчину деньги и
выигрывать мелочь на коллективный ужин; что Булгаков был "тради- 
ционалистом" и ценил старые подходы в искусстве (надо полагать,
не любил мейерхольдов всяких); что Булгаков предпочитал сыр
"чандер" и вообще держался с достоинством и несколько обособлен-
но; что раньше вдоль Патриаршьих прудов действительно ходил
трамвай, а потом вот перестал ходить, но не из-за Булгакова; что 
Булгаков в качестве фельетониста "Гудка" специализировался на
внутренних темах, тогда как он, Катаев, -- даже на международных;
что известность пришла к Булгакову только с постановкой его пьесы
о добрых и честных белогвардейцах "Дни Турбиных"; что Булгаков
стал говорить о себе "я старый и больной" ещё до того, как
действительно состарился и стал совсем больным; что Булгаков
предсказал, что когда его будут сносить в гробу по лестнице, то
ударят краем гроба в дверь писателя Ромашова (так и вышло). В
общем, всё было простое, тёплое, человечье.
  В связи со "старым и больным" вспоминается другой Михаил --
Михаил Самуэльевич, старик Паниковский; булгаковеды тут точно
ничего не пропустили -- или делают вид, что не замечают? Михаил
Афанасьевич ведь водился с Ильёй Арнольдовичем -- с Ильфом...

                            *  *  *

  Нашёлся портрет Булгакова -- у Лёвшина В. А., соседа по комму- 
нальной квартире (прообразе той, знаменитой, которая якобы на
Садовой 302-бис, см. кн. "Воспоминания о Михаиле Булгакове"):
  "Он довольно высок ростом. Приталенный, типа френча, пиджак
подчеркивает его стройность. Что доминирует в его облике? На мой
взгляд, изящество и опрятность. Идеально белые, накрахмаленные
воротнички и манжеты. Идеально выбритое лицо. Идеальный пробор
('Как вы делаете, что у вас такой пробор?' - спрашивает Рудольфи
у Максудова в 'Театральном романе'). Вещи на нем старенькие, но
тщательно заштопанные и вычищенные ('Ничто так не мучает, как
пятно на одежде', - признается Максудов). В этой подчеркнутой
заботе о своей внешности - ни капли фатовства, только железная
самодисциплина и чувство собственного достоинства ('"Максудов!" -
сказал я с достоинством...')."
  "Свежевыбритый, подтянутый (никогда не вижу его ни в халате, ни в
пижаме)..."
  Возможно, эта старательность в оформлении внешности шла у Бул-
гакова от переживания неудовлетворённости своим социальным стату-
сом: Булгаков немножко сигналил другим -- и себе (sic, не описка)
-- что он не совсем на одной доске с опростившимся образованным
слоем. Заметим: он не оригинальничал, как психопат, изнывающий от
недостатка общественного внимания, а всего лишь был особо тщате-
льным в классике. Ну, это тоже привлекает внимание (хотя и в 
меньшей степени), а вдобавок вызывает уважение как признак внут-
ренней дисциплины. А что касается неудовлетворённости статусом,
то она ведь является стимулом деятельности. Разумеется, бывают и
другие сильные стимулы: страх, голод, боль, половое влечение,
беспокойства от окружающих и пр. Заметим, что вполне благополуч-
ные люди, как правило, книг не пишут, так что нечего требовать от
выдающегося писателя, чтобы он вдобавок счастливчиком был.
  Ещё предположение. Своими манжетами и пробором Булгаков фронди-
ровал против рабоче-крестьянской власти. Как говорится, клал на
неё с пробором. Это вроде фиги в кармане: мелочь, но некоторое
облегчение всё же испытываешь. (Я, правда, практикую немного дру-
гое: чихнув, говорю не "Альхамдулиллах", а "На Лу...." или "На
Пу...".)

                            *  *  *

  Михаил Булгаков и евреи. Из статьи Аркадия Красильщикова "Евреи 
Октября и Михаил Булгаков" (с сайта bulgakov.lit-info.ru):
  "Прежде чем задать вопрос, любили ли Гоголь, Блок, Булгаков,
Цветаева или Розанов евреев, -- я бы спросил, любили ли эти
писатели и поэты свой, русский народ, да и человечество в целом?"

  "Евреи фигурируют почти на каждой странице дневника Булгакова. 
С ними обязательно связан мрак, опустившийся на Россию, но
'еврейский вопрос' далеко не всегда окрашен в юдофобские тона.
Булгакову в равной степени отвратительны и русские писатели --
прислужники большевиков."

  "Но читаем в письме к брату Николаю: 'Биншток -- мой доверенный 
по печатанию "Белой гвардии" в Париже'. 'Бинштоков' -- честных и
порядочных евреев -- в жизни Булгакова было предостаточно, но об
этих людях, пожалуй, за исключением Ильи Ильфа, писатель упоминал
информативно, зато каждый грязный факт, связанный с евреем,
описывал подробно: 'В "Вечерке" фельетон о каком-то Бройде --
писателе. Этот Соломон Бройде -- один из заправил нашего дома. У
него одна из лучших квартир в доме, собственная машина. Ходит
всегда с сигарой во рту, одет с иголочки. В фельетоне сообщается,
что он мошенник, который нанимал какого-то литератора, чтобы он
писал за него его вещи'.

  Мог ли Булгаков, с его воспитанием, с его страшным, трагическим
опытом жизни в Советской России написать другой дневник? Не
думаю. И в дневнике, прозе, драматургии Булгакова -- подлинное
смятение чувств, ужас перед наступлением царства хама и неверие в
способность человека противиться злу."

  С сайта www.sem40.ru (Юрий Кривоносов, 01.06.2004, "Булгаков 
снял с евреев 'вину' за распятие"):
  "Булгаков не был антисемитом хотя бы уже потому, что женился 
на Елене Сергеевне, урожденной Нюренберг, деда которой звали
Мордко-Лейба, а отца -- исконно -- Шмуль-Янкель (она, кстати 
стала прототипом Маргариты)."
  "Дневники Булгакова были в 1926 году изъяты у него при обыске
вместе с рукописью 'Собачьего сердца' и находились около двух лет
в 'органах'. Затем с помощью Максима Горького они были ему воз-
вращены, после чего он дневники сжег и никогда больше их не пи-
сал. То, что потом публиковалось, было якобы копиями, изготовлен-
ными 'органами', следовательно, вполне могут быть фальшивками, 
состряпанными с целью дискридитации писателя, -- такие вещи, как 
известно, практиковались."
  Восставшие из пепла дневники Булгакова, возможно, являются
эмпирическим основанием знаменитого его тезиса "Рукописи не 
горят" -- проверенного, так сказать, на собственных бумагах.
  На самом деле "органам" подделывать копии дневников Булгакова 
не было большого смысла: до начала "перестройки" -- по одним 
причинам, после начала "перестройки" -- по другим.
  Про антисемитизм Булгакова -- см. основной текст.

                            *  *  * 

  Трактовка романа у Дмитрия Ларина ("Маргарита и Мастер",
отрывки):
  "Ключевой персонаж, вокруг которого вертится весь сыр-бор,
однозначно - Иешуа Га-Ноцри, герой романа в романе, проекция
самого мастера [я буду придерживаться авторского написания - со
строчной буквы]. Скажем прямо: ассоциирование автором себя с
протагонистом, выступающим в произведении в качестве спасителя
мира, - проявление тяжёлого, типично подросткового, комплекса
неполноценности, заставляющего автора хотя бы на бумаге выглядеть
сильным, умным, непорочным. С другой стороны, Иешуа - отражение
образа Иисуса Христа. Но какое отражение? или вернее, отражение
какого христа? Неужели Булгаков, прекрасно знающий тексты Еванге-
лия, выставил бы Христа жалким полуидиотом, каким-то античным
хиппи, который до ужаса боится получить лишний удар плетью и
вступает в неостроумные софистские пререкания с прокуратором?
'Злых людей нет на свете' - что это за вульгаризация христианской
философии?"
  "Пророком будет называться, чудеса творить и клясться на кресте 
- говорится в Библии об антихристе. Короче, Иешуа подходит по
всем параметрам. Кто же первый заговаривает об Иешуа, вводя таким
образом в роман параллельное повествование? Не мастер, однако, -
а Воланд, согласно собственному язвительному замечанию, чтобы
показать, 'что ровно ничего из того, что написано в евангелиях не
происходило на самом деле никогда'."
  "Как мы знаем из автобиографии мастера, был он выпускником
истфака, полиглотом и работал в музее. Вероятно, его сильно
тяготила нудная и низкооплачиваемая работа исследователя (быть
может, у него просто не складывалось из-за чувства собственной
одарённости - 'ишь ты, пять языков знаю, а буду в музее за
копейки штаны протирать!'), поэтому он, воспользовавшись с неба
свалившимися большими деньгами, бросил работу и засел корпеть.
Корпел-корпел, склепал мегашедевр и понёс его в редакцию. Судя по
всему, в редакции люди работали исторически грамотные и подобного
бреда графоманов начитались от пуза. После отказа наш великий, но
несостоявшийся писатель впал в депрессию и сошёл с ума от
осознания того, что его, гениального романиста, нигде не любят и
не ценят."
  "Какая нормальная баба захочет иметь в мужьях такое чмо с 
бугра? Мастер проговаривается, упоминая о то ли Манечке, то ли
Вареньке, и прикидывается, что не помнит. Помнит, не может не
помнить, болит оскорблённое уходом жены самолюбие! Похоже, что
Манечка-Варенька бросила мастера как раз-таки из-за его раздутого
самомнения. Но баба, тем не менее, нашлась. Двенадцать лет
живущая в браке по расчёту, неработающая, но имеющая всё, глубоко
несчастная от непонятной ей тоски.
  "От скуки и тоски Маргарита заводит себе, как откровенно гово- 
рит сама, 'любовника' - не 'возлюбленного', не 'милого', заметь-
те! Заводит - и принимается его обрабатывать красивыми женскими
приёмами: лепит на него ярлык 'Мастер', восхищается 'гениальнос-
тью' пишущегося романа и тому подобное, лишь бы только окончил
работу над романом. Расчёт её прост и точен: если мастера напеча-
тают, ей обеспечена роль жены богатого преуспевающего писателя и,
соответственно, высшее общество богемы - что ей до своего мужа,
сделавшего открытие государственной важности, и круга его
знакомств - людей, вкалывающих, как негры на хлопчатнике, ради
интересов советской державы! А не напечатают - да и чёрт с ним, с
бумагомарателем, на зарплату госслужащего тоже хорошо живётся.
Маргарита выжидает, оттягивая развод с мужем, а слюнявый щенок
мастер ластится к ней, тешащей его самолюбие. Маргарите настолько
чужд мир мужа, что она даже ценой сделки с дьяволом пытается во
что бы то ни стало пропихнуть в публикацию роман мастера."
  "Прекрасная кандидатура на роль королевы бала! Мало того, Во- 
ланд ещё и издевается над Маргаритой, ломая её гордость в эпизоде
с награждением. Воланду позарез необходимо вновь соединить их с
мастером бесовский союз, поэтому он 'милостиво' даёт ей возмож-
ность перезагадать желание, и Маргарита с мастером, довольные,
отправляются в свой вонючий арбатский подвал. (Символично, не
правда ли? Обычно писатели кропают нетленки на чердаках и в
мансардах.)"
  "Воланду нужен именно такой роман и именно такой Иешуа - плос- 
кий и примитивный, заслоняющий собою истинный смысл христианской
идеологии. И именно такой прокуратор ему необходим - недалёкий и
медноголовый бюрократ, сентиментальный, как и все жестокие люди,
тяжко переживающий за никчемного дурачка, ляпнувшего не к месту
слова, сочтённые подстрекательством к мятежу. 'Трусость - самый
страшный порок!' - утверждает мастеровский Пилат. 'Вперёд! -
поддержал бы Воланд. - Вперёд, не сомневаясь, не осматриваясь!
Поступайте так, как считаете нужным! Воюйте со всем миром и сейте
хаос!... мне на радость...'"
.................................................................
.................................................................

Литература
  Булгаков М. "Белая гвардия".

  Булгаков М. "Театральный роман".

  Булгаков М. "Мастер и Маргарита".

  "Булгаковская энциклопедия" (сайт www.bulgakov.ru).

  "Воспоминания о Михаиле Булгакове", М., "Советский писатель",
  1988.

  Ларин Д. Е. "Маргарита и Мастер".

  Лосев В.И. "Художественная автобиография Михаила Булгакова".