"Пусть же привыкают мыслить более сложно, ибо
не просты ни тайное, ни явное."
Умберто Эко "Когда на сцену приходит другой".
Умберто Эко (род. в 1932) -- итальянский интеллектуалище, с
которым приятно и спорить, и соглашаться. Скорее всего, не еврей,
но слишком культурный для "гоя". Можно сказать, ПЕРЕГРУЖЕННЫЙ
культурой. Но всё-таки ещё весьма соображающий. Супермозг, одним
словом.
Эко о причинах эксцессов ("Сотвори себе врага"):
"...'глянцевыми штучками' назывались распоряжения на хорошей
бумаге, направляемые в редакции газет из той канцелярии фашистс-
кого режима, что курировала культуру... Эти 'глянцевые штучки'
предписывали, о чем следует упоминать и о чем умолчать."
"Фашизм понял (как вообще понимают все диктатуры), что девиант-
ное поведение провоцируется тем, что о нем пишут в газетах. На-
пример, 'глянцевые штучки' предписывали 'не упоминать о самоубий-
ствах', потому что через несколько дней после рассказа о само-
убийстве кто-нибудь в подражание тоже совершал подобное. И такой
подход был абсолютно оправдан, потому что даже партийным чинам
приходили в голову не одни лишь ошибочные идеи. Нам ведь известны
события национального масштаба, которые становились таковыми лишь
потому, что о них раструбили СМИ. Например, события 77-го года
или 'Пантера' - очень незначительные эпизоды, из которых пытались
раздуть 'новый 68-й год' лишь потому, что газеты начали твердить:
'Возвращается 68-й!' Тем, кто жил в то время, прекрасно известно,
что они были созданы прессой, как создаются прессой разбойные
нападения, самоубийства и стрельба в школе: один такой инцидент в
школе провоцирует множество подобных, и кто знает, сколько румын
были вдохновлены на ограбления стариков, потому что газеты
объяснили им, что этим занимаются исключительно иммигранты и что
это очень просто - достаточно спуститься в подземный переход у
железнодорожной станции и т. д."
Это, кстати, и к вопросу о том, откуда берутся злобные крово-
жадные евреи: они получаются в основном из юных добрых доверчивых
еврейчиков, которых угораздило обчитаться антисемитской литерату-
рой.
"Сотвори себе врага", продолжение:
"Шум как прикрытие."
"Для создания шума необязательно придумывать новости. Достаточно
запустить новость настоящую, но не имеющую никакого значения..."
"Для шума даже не требуется, чтобы передаваемое сообщение было
интересным: оно все равно перекроется другим, и вместе они как
раз и создадут ощущение шума."
"Интернет, поскольку в него не вмешивается цензура, естественно,
предоставляет максимум медийного шума, из которого невозможно
получить никакой информации. Точнее так: поначалу, получая
какую-то информацию, невозможно понять, насколько она заслуживает
внимания; потом вы начинаете пытаться уточнить ее в интернете. Но
только мы, научные работники, посидев в интернете десять минут,
начинаем отцеживать информацию и собирать лишь те данные, которые
нас интересуют."
"Говоря о шуме, создаваемом не с целью цензурировать что-либо,
но фактически выполняющем роль цензуры, необходимо упомянуть так-
же газеты на шестидесяти четырех полосах. Шестьдесят четыре
полосы - это слишком много для того, чтобы вычленить новости,
действительно того заслуживающие."
"Имеется, таким образом, сознательная цензура, работающая при
помощи шума, - и это происходит в мире телевидения, через посто-
янное производство политических скандалов и т.д., - и цензура
бессознательная, но роковая, та, в которой по соображениям, что
сами по себе вполне вески (привлечение рекламы, продаваемость и
т. д.), переизбыток информации сливается в шум."
"Кто он, тот идиот, который шагает по улице с айподом в ушах,
который и часа не может пробыть в поезде, читая газету или
любуясь пейзажем, а должен немедленно извлечь свой сотовый и
сначала сказать 'я выехал', а потом 'я подъезжаю'? Эти люди не
могут больше жить вне шума. И поэтому рестораны, достаточно
шумные сами по себе из-за движения посетителей, предлагают еще
больше шума с помощью двух включенных телевизоров и музыки; а
если вы попросите их выключить, на вас посмотрят как на
сумасшедших. Столь интенсивная потребность в шуме действует как
наркотик и мешает выделить то, что по-настоящему очень важно."
"...одна из этических проблем, стоящих перед нами, - как вер-
нуться к молчанию? И одна из семиотических проблем, которой мы
могли бы заняться как следует, - изучить функции молчания в
разных типах коммуникации. Подойти вплотную к семиотике тишины -
это может быть семиотика молчания в умолчаниях, семиотика молча-
ния в театре, семиотика молчания в политике, семиотика молчания в
политических дебатах, то есть умение 'держать паузу', молчание
для нагнетания саспенса, угрожающее молчание, сочувственное
молчание, заговорщицкое молчание, молчание в музыке. Смотрите,
сколько тем для исследования семиотики молчания. Итак, итальянцы,
я призываю вас не к рассуждениям, я призываю вас к молчанию."
Тишина, молчание -- необходимые условия для неповерхностного
думания. Информационный шум тормозит интеллектуальное развитие,
фрагментирует мировоззрение и абсурдизирует мышление.
* * *
Умберто Эко -- скорее всего, не еврей, но человек с еврейским
складом ума. Не с торгово-еврейским и не с политикано-еврейским,
а с еврейско-книжным, но без талмудической заскочности. Сложилось
это у него, я думаю, из интереса к корням и глубинам католицизма,
к Средневековью, к основам европейской мистики, к архетипам евро-
пейского мышления, к тому, что делает популярными "готические"
фильмы типа "Ван Хельсинг" (2004), к "традиции" вообще (только
без проваливания в неё с отключенным критическим мышлением).
В эстетическом и моральном аспектах Умберто Эко, по-видимому,
несколько тяготеет к фашизму. Конечно, не к вульгарно-агрессивно-
му (площадному, плебейскому), а к консервативно-аристократическо-
му в стиле князя Габриэле д'Аннунцио (1863-1938), только с библио-
течно-салонным уклоном (д'Аннунцио всё-таки воевал, тогда как у
Эко карьера была исключительно университетской).
Фашистскость Умберто Эко вполне совместима с еврейскостью его
мышления и возможной еврейскостью его по крови. Либерализм не
есть характерный атрибут еврейского мышления: соотношение между
авторитаристами и либералами у евреев, усреднённое по обществам и
эпохам, вряд ли существенно отличается от такового у других наро-
дов. Если в какой-то стране в какое-то время евреи преимуществен-
но либеральничают, этот либерализм по большей части обусловлен
влиянием ситуации в обществе, а не их непреодолимым влечением к
свободе и педерастии. Естественный отбор в еврейской среде отнюдь
не был направлен в сторону выработки либерального психического
склада. В недавние славные времена среди неявных евреев были и
искренние итальянские фашисты, и даже искренние немецкие нацонал-
социалисты: неполное соответствие стандарту по крови не могло
быть для них внутренним останавливающим фактором, поскольку любой
сколько-нибудь соображающий человек понимает, что в условиях
Европы массовая чистота расы, нордической в том числе, -- это
большое округление, фикция: в немцах эпохи Гитлера была сущест-
венная примесь крови славян, кельтов, тюрок и тех же евреев.
* * *
Умберто Эко, "Вечный фашизм":
"В 1942 году, в возрасте 10 лет, я завоевал первое место на
олимпиаде Ludi Juveniles, проводившейся для итальянских школьни-
ков-фашистов (то есть для всех итальянских школьников). Я изо-
щрился с риторической виртуозностью развить тему 'Должно ли нам
умереть за славу Муссолини и за бессмертную славу Италии?' Я
доказал, что должно умереть. Я был умный мальчик."
Другими словами, Умберто Эко успел получить в детстве обычное
фашистское воспитание. Причём хотя бы местами качественное --
если судить по успехам (не только детским, но и последующим).
"Примириться, проявить понимание, уважить тех, кто от чистого
сердца вёл свою войну. Простить - это не значит забыть. Допускаю,
что Эйхман был чистосердечно предан своей миссии. Но мы не
говорим Эйхману: 'Валяйте, продолжайте в том же духе'. Мы обязаны
помнить, что же это было, и торжественно заявить, что снова они
этого делать не должны."
Интерпретируем это так: Умберто Эко не испытывает враждебности
ни к итальянским фашистам, ни даже к немецким национал-социалис-
там. Медиевисту, любящему предмет своих исследований, трудно от-
носиться безусловно и остро враждебно (не одобрять -- это другое)
к передержкам типа религиозной или расовой нетолерантности, аг-
рессивности, пыток, массовых убийств, потому что таких вещей в
истории полно -- и посредством них создан мир, в котором мы
теперь существуем. Хорошие исследователи в своих оценках, как
правило, осторожны.
* * *
Одно из самых толковых объяснений феномена фашизма -- доклад
Умберто Эко "Вечный фашизм":
"Итальянский фашизм (Муссолини) складывался из культа харизма-
тического вождя, из корпоративности, из утопической идеи о судь-
боносности Рима, из империалистической воли к завоеванию новых
земель, из насадного национализма, из выстраивания страны в
колонну по два, одевания всех в чёрные рубашки, из отрицания
парламентской демократии, из антисемитизма."
"...позвольте задать вопрос: с какой стати не только итальянс-
кое Сопротивление, но и вся Вторая мировая война во всём мире
формулируется как битва против фашизма? Фашизм вообще-то должен
ассоциироваться с Италией."
"... 'Майн Кампф' - манифест цельной политической программы.
Немецкий фашизм (нацизм) включал в себя расовую и арийскую тео-
рии, чёткое представление об entartete Kunst - коррумпированном
искусстве, философию державности и культ сверхчеловека. Он имел
чёткую антихристианскую и неоязыческую окраску."
"Итальянский же фашизм, безусловно, представлял собой диктатор-
ский режим, но он не был вполне тоталитарен, и не благодаря ка-
кой-то особой своей мягкости, а из-за недостаточности философской
базы. В противоположность общепринятому представлению, у итальян-
ского фашизма не имелось собственной философии. Статья о фашизме,
подписанная 'Муссолини' в Итальянской энциклопедии Треккани, была
если не создана, то вдохновлена философом Джованни Джентиле, и
отражалось в ней позднегегелианское представление об 'этическом и
абсолютном государстве'. Однако при правлении Муссолини такое
государство реализовано не было. У Муссолини не было никакой
философии: у него была только риторика."
"Итальянский фашизм, бесспорно, был первой правой диктатурой,
овладевшей целой европейской страной, и последующие аналогичные
движения поэтому видели для себя общий архетип в муссолиниевском
режиме. Итальянский фашизм первым из всех разработал военное
священнодействие, создал фольклор и установил моду на одежду,
причём с гораздо большим успехом за границей, чем любые Бенет-
тоны, Армани и Версаче. Только следом за итальянским фашизмом - в
тридцатые годы - фашистские движения появились в Англии (Мосли),
Литве, Эстонии, Латвии, Польше, Венгрии, Румынии, Болгарии,
Греции, Югославии, Испании, Португалии, Норвегии и даже в Южной
Америке и, разумеется, в Германии. И именно итальянский фашизм
создал у многих либеральных европейских лидеров убеждение, будто
эта власть проводит любопытные социальные реформы и способна
составить умеренно-революционную альтернативу коммунистической
угрозе."
"В смысле поэзии, нашей национальной гордостью считался
Д'Аннунцио, денди, которого в Германии или в России мигом
поставили бы к стенке. У нас ему присвоили титул Вещего певца
режима за национализм и превознесение геройства (с примесью
изрядной порции французского декадентства)."
"Это не означает, что итальянскому фашизму была свойственна
терпимость. Грамши продержали в тюрьме до самой смерти, Маттеотти
уничтожили, братьев Росселли уничтожили, свободу печати подавили,
профсоюзы разогнали, политических диссидентов выслали на отдалён-
ные острова, законодательная власть превратилась в чистую фикцию,
а исполнительная (которая контролировала и судопроизводство, и
массовые коммуникации) самопроизвольно издавала законы, среди
которых, в частности, был закон о чистоте расы - формальная
поддержка Италией геноцида евреев."
"Предположим, перед нами набор политических группировок. Первая
группировка обладает характеристиками abc, вторая - характеристи-
ками bсd и так далее. 2 похоже на 1, поскольку у них имеются два
общих аспекта. 3 похоже на 2, 4 похоже на 3 по той же самой
причине. 3 похоже даже на 1 (у них есть общий элемент с). Но вот
что забавно. 4 имеет нечто общее с 3 и 2, но абсолютно ничего
общего с 1. Тем не менее, благодаря плавности перехода с 1 на 4,
создаётся иллюзия родства между 4 и 1.
Термин 'фашизм' употребляется повсеместно, потому что даже если
удалить из итальянского фашистского режима один или несколько
аспектов, он всё равно продолжает узнаваться как фашистский.
Устранив из итальянского фашизма империализм, получаем Франко или
Салазара. Устраняем колониализм - выходит балканский фашизм.
Прибавляем к итальянскому фашизму радикальный антикапитализм (чем
никогда не грешил Муссолини), и получается Эзра Паунд. Прибавляем
помешательство на кельтской мифологии и культе Грааля (абсолютно
чуждое итальянскому фашизму), и перед нами один из наиболее
уважаемых фашистских гуру - Юлиус Эвола."
"Чтобы преодолеть этот разброд, по-моему, следует вычленить
список типических характеристик Вечного Фашизма (ур-фашизма);
вообще-то достаточно наличия даже одной из них, чтобы начинала
конденсироваться фашистская туманность."
"1. Первой характеристикой ур-фашизма является культ традиции.
Традиционализм старее фашизма. Он выступает доминантой контррево-
люционной католической мысли после Французской революции, но
зародился он в поздний эллинистический период как реакция на
рационализм классической Греции."
"Эта новая культура неизбежно оказывалась синкретичной. Синкре-
тизм - это не просто, как указывают словари, сочетание разнофор-
мных верований и практик. Здесь основа сочетаемости - прежде
всего пренебрежение к противоречиям. Исходя из подобной логики,
все первородные откровения содержат зародыш истины, а если они
разноречивы или вообще несовместимы, это не имеет значения,
потому что аллегорически всё равно они все восходят к некоей
исконной истине.
Из этого вытекает, что нет места развитию знания. Истина уже
провозглашена раз и навсегда; остаётся только истолковывать её
тёмные словеса. Достаточно посмотреть 'обоймы' любых фашистских
культур: в них входят только мыслители-традиционалисты. Немецко-
фашистский гнозис питался из традиционалистских, синкретистских,
оккультных источников. Наиважнейший теоретический источник новых
итальянских правых, Юлиус Эвола, смешивает Грааль с 'Протоколами
Сионских мудрецов', алхимию со Священной Римской империей. Сам
тот факт, что в целях обогащения кругозора часть итальянских
правых сейчас расширила обойму, включив в неё Де Местра, Генона и
Грамши, является блистательной демонстрацией синкретизма."
"2. Традиционализм неизбежно ведёт к неприятию модернизма. Как
итальянские фашисты, так и немецкие нацисты вроде бы обожали
технику, в то время как традиционалистские мыслители обычно
технику клеймили, видя в ней отрицание традиционных духовных
ценностей. Но, по сути дела, нацизм наслаждался лишь внешним
аспектом своей индустриализации."
"3. Иррационализм крепко связан с культом действия ради действия.
Действование прекрасно само по себе и поэтому осуществляемо вне и
без рефлексии. Думание - немужественное дело. Культура видится с
подозрением, будучи потенциальной носительницей критического
отношения."
"4. Никакая форма синкретизма не может вынести критики. Критичес-
кий подход оперирует дистинкциями, дистинкции же являются атрибу-
том современности. В современной культуре научное сообщество ува-
жает несогласие, как основу развития науки. В глазах ур-фашизма
несогласие есть предательство."
"5. Несогласие - это ещё и знак инакости. Ур-фашизм растёт и ищет
консенсусов, эксплуатируя прирождённую боязнь инородного. Первей-
шие лозунги фашистоидного или пре-фашистоидного движения направ-
лены против инородцев. Ур-фашизм, таким образом, по определению
замешан на расизме."
"6. Ур-фашизм рождается из индивидуальной или социальной фрустра-
ции. Поэтому все исторические фашизмы опирались на фрустрирован-
ные средние классы, пострадавшие от какого-либо экономического
либо политического кризиса и испытывающие страх перед угрозой со
стороны раздражённых низов."
"7. Тем, кто вообще социально обездолен, ур-фашизм говорит, что
единственным залогом их привилегий является факт рождения в
определённой стране. Так выковывается национализм. К тому же
единственное, что может сплотить нацию, - это враги. Поэтому в
основе ур-фашистской психологии заложена одержимость идеей
заговора, по возможности международного."
"8. Сочлены должны чувствовать себя оскорблёнными из-за того, что
враги выставляют напоказ богатство, бравируют силой. Когда я был
маленьким, мне внушали, что англичане - 'нация пятиразового
питания'. Англичане питаются интенсивнее, чем бедные, но честные
итальянцы. Богаты ещё евреи, к тому же они помогают своим, имеют
тайную сеть взаимопомощи. Это с одной стороны; в то же время
сочлены убеждены, что сумеют одолеть любого врага. Так, благодаря
колебанию риторических струн, враги рисуются в одно и то же время
как и чересчур сильные, и чересчур слабые. По этой причине
фашизмы обречены всегда проигрывать войны: они не в состоянии
объективно оценивать боеспособность противника."
"9. Для ур-фашизма нет борьбы за жизнь, а есть жизнь ради борьбы.
Раз так, пацифизм однозначен братанию с врагом. Пацифизм предосу-
дителен, поскольку жизнь есть вечная борьба.
"10. Для всех реакционных идеологий типичен элитаризм, в силу его
глубинной аристократичности. В ходе истории все аристократические
и милитаристские элитаризмы держались на презрении к слабому."
"Ур-фашизм исповедует популистский элитаризм. Рядовые граждане
составляют собой наилучший народ на свете. Партия составляется из
наилучших рядовых граждан."
"11. Всякого и каждого воспитывают, чтобы он стал героем. В мифах
герой воплощает собой редкое, экстраординарное существо; однако в
идеологии ур-фашизма героизм - это норма. Культ героизма непо-
средственно связан с культом смерти. Не случайно девизом фаланги-
стов было: Viva la muerte!"
"12. Поскольку как перманентная война, так и героизм - довольно
трудные игры, ур-фашизм переносит своё стремление к власти на по-
ловую сферу. На этом основан культ мужественности (то есть прене-
брежение к женщине и беспощадное преследование любых неконфор-
мистских сексуальных привычек: от целомудрия до гомосексуализ-
ма)."
"14. Ур-фашизм говорит на Новоязе. Новояз был изобретён Оруэллом
в романе '1984' как официальный язык Ангсоца, Английского социа-
лизма, но элементы ур-фашизма свойственны самым различным дикта-
турам. И нацистские, и фашистские учебники отличались бедной
лексикой и примитивным синтаксисом, желая максимально ограничить
для школьника набор инструментов сложного критического мышления."
Понимать слабости и вредности чего-то -- ещё не значит осуждать
и отталкивать. Скажем, всем известно, что алкоголь сверх мини-
мальных доз, не вызывающих опьянения, вреден, но пьющих людей
огромное множество. Некоторые каются, но всё равно пьют. Умберто
Эко -- похоже, человек, эмоционально и культурно расположенный к
фашиствованию, но скрывающий от общественности эту свою наклон-
ность и даже уговаривающий самого себя не быть фашистом.
Разумеется, вполне возможно, что Умберто Эко не "двухслойный", а
"трёхслойный": имитирует свою латентную фашистскость, чтобы быть
интереснее для цивилизационно-озабоченной публики, а на самом де-
ле, запершись дома, радостно плюхается в гнилой современности,
как свинья в грязи, и посмеивается над ищущими остатки старого
доброго европеизма.
* * *
Фашизм естественен: он хорошо "ложится" на инстинкты значитель-
ного множества людей. Фашизм не апеллирует к разуму человеческой
массы, но там ведь и апеллировать особо не к чему. Часть людей
своим психическим складом (в основном обусловленным генетически,
но также особенностями питания и пр.) расположена к фашизму,
часть -- к либерализму, часть пребывает в промежуточном состоя-
нии. Ярко выраженные фашист и либерал плохо совместимы эмоцио-
нально: они неодинаково реагируют на некоторые "раздражители".
Фашизм и питание. Разумеется, вопрос нуждается в очень серьёз-
ном исследовании, но предварительные соображения таковы: недо-
статок пищи фашизует население, избыток -- либерализует. Разуме-
ется, не определяющим образом. К тому же в некоторой зависимости
от социального фона. Не исключено, что возможна ФАШИСТСКАЯ ДИЕТА
с полноценным содержанием углеводов, белков и жиров и/или что
могут быть созданы ФАШИСТСКИЕ ДОБАВКИ к обычной пище. Кстати, у
либералов в деле питания тоже может получиться что-то располагаю-
щее к нужным политкорректным реакциям (мне представляется, что в
их диете займёт большое место мороженое).
* * *
Умберто Эко "традицию" знает, но не принимает (хотя и не встре-
чает в штыки). Этим он отличается в лучшую сторону по сравнению,
к примеру, с такими охмурителями интеллигенции, как Юлиус Эвола и
Рене Генон. Эко -- человек академической среды, причём не фило-
софской её части, а той, где эффектные заявления принято хоть
как-нибудь обосновывать, а вдобавок корректно ссылаться на источ-
ники. Академичность, встроенность в серьёзную референтную группу,
проявляется у Эко ещё и в том, что его суждения не конфликтные,
не задевающие в резкой форме. Он выражается как почти безмятежный
мудрец, а не как торопливый агитатор, мало чем гнушающийся ради
привлечения к себе текущего внимания.
* * *
"Когда на сцену приходит другой":
"...я твердо убежден, что религиозность существует в разных
формах, и следовательно, ощущение сакральности, тяга к 'главным
вопросам' и ожидание ответа на них, чувство единения с чем-то
превосходящим человека свойственны и тем, кто не верует в личное
и всерасполагающее божество."
Эко об атеистах, там же:
"Их психологическая картина для меня непонятна, с кантианской
платформы я не представляю себе, как можно не веровать в Бога и
утверждать, что его существование не доказывается, и в то же
время веровать в не-существование Бога и утверждать, что оно-то
доказуемо."
Скептик.
Там же:
"Даже тот, кто убивает, насилует, крадет, изуверствует, - зани-
мается этим в исключительные минуты, а в остальное время жизни
выпрашивает у себе подобных одобрение, любовь, уважение, похвалу.
И даже от тех, кого унижает, он хочет получить признание - в
форме страха или подчинения."
Будем иметь в виду.
* * *
Ещё милейший Эко:
"У нас слишком возвышенные представления о книге. Но если при-
смотреться, то гигантскую часть наших библиотек составляют книги,
написанные людьми совершенно бесталанными, откровенными кретинами
или помешанными. Из двухсот тысяч свитков Александрийской библио-
теки, превратившейся в пепел, подавляющая часть наверняка была
полнейшей чушью."
По части кретинов он по-южному сгустил краски, конечно.
* * *
Умберто Эко -- среди прочего, автор пяти детских книжек (три
первые -- в соавторстве с Eugenio Carmi):
"La bomba e il generale" (1966)
"I tre cosmonauti" (1966)
"Gli gnomi di Gnu" (1992)
"Tre racconti" (2004)
"La storia de 'I promessi sposi'" (2010)
* * *
В Италии консерватору хорошо: можно жить в очень старом доме,
окружив себя очень старыми книгами, ходить по очень старым улицам
в очень старые церкви, лазать по всяким катакомбам, часто посе-
щать Ватикан (и высматривать там входы в таинственные подвалы).
Италия, можно сказать, пропитана цезаризмом, медиевизмом, клас-
сицизмом, фашизмом...
* * *
Разумеется, хватает у Умберто Эко и "воды" -- гладеньких рас-
суждений "о деле, но не по делу". Потому что его, популярного,
нередко спрашивают, а он далеко не всегда готов своевременно
выдать что-то толковое, требующее долгих размышлений в тишине.
* * *
Латентнофашистский интеллектуалище Умберто Эко. Мне говорят:
никакой он не латентный фашист, а очень даже постмодернист, при-
чём виднейшая фигура среди постмодернистских лидеров и теорети-
ков. Как будто фашист не может быть постмодернистом -- хотя бы из
маскировочных соображений.
Также замечу на это следующее. Быть исследователем и теоретиком
какого-то социального феномена ещё не значит быть его же и носи-
телем. Скажем, я между делом основал бомжеведение (ну, ещё осно-
вываю). Теоретическое и прикладное. И что?! Живу я стационарно, в
обычной квартире (пусть и несколько захламлённой книжками), как
минимум раз в неделю моюсь и отнюдь не мечтаю переселиться под
мост в Париж.
Потом, с кем поведёшься, от того и наберёшься. От тех же бомжей
можно набраться не только вшей, но и жаргона, и видения мира ИХ
глазами. Хуже того, добросовестный исследователь где-то даже
чуть-чуть ДОЛЖЕН набраться: пусть не вшей, но хотя бы жаргона и
видения.
* * *
Прекрасный Умберто Эко о вашем дурацком спорте:
"Я вовсе не против страсти по отношению к футболу. Наоборот, я
одобряю ее. Эти толпы фанатов, которые сокращаются из-за сердеч-
ных приступов на трибунах; эти судьи, которые иногда расплачива-
ются тяжкими телесными повреждениями за минуты славы; эти турис-
ты, которые в крови вылезают из автобусов, израненные осколками
стекол, в которые бросили камни; эти празднующие молодые люди,
которые пьяно проносятся по вечерним улицам, и их баннеры, высо-
вывающиеся из окна переполненного Fiat Cinquecento, пока компания
не впечатается в многотонный грузовик; эти семьи, которые остают-
ся без денег, когда кто-то соблазняется предложением невменяемых
спекулянтов; и эти ярые поклонники, которых ослепляют взрывы
пиротехники. Все это вызывает восхищение.
Я поддерживаю страсть к футболу так же, как дрэг-рейсинг,
соревнование между мотоциклистами на краю скалы, дикие прыжки с
парашютом, мистический альпинизм, пересечение океана в резиновой
лодке и русскую рулетку. Все эти игры приводят к смерти лучших,
позволяя человечеству продолжить безмятежное существование с
нормальными действующими лицами, средними достижениями. В
некотором смысле я мог бы согласиться с футуристами, что война -
это единственное средство гигиены для этого мира, но с одним
уточнением - только если воевали бы исключительно добровольцы. К
сожалению, на войну посылают и по принуждению, так что в
моральном смысле она уступает зрелищным видам спорта."
"Обсуждение спорта (я имею в виду спортивные шоу, разговоры о
спорте, разговоры о журналистах, которые обсуждают спорт) - это
простейшая замена дискуссиям о политике. Вместо того чтобы
оценивать работу министра финансов (для этого вам нужны знания об
экономике), вы обсуждаете работу тренера. Вместо того чтобы
критиковать отчет парламента, вы критикуете результаты
спортсменов. Вместо того чтобы поинтересоваться, подписал ли
такой-то министр подозрительное соглашение с иностранной
державой, вы пытаетесь понять, что решит судьбу финального матча
- случай, мастерство игроков или какая-то дипломатическая сила.
Болтовня о футболе позволяет вам занять определенную позицию,
выразить мнение, предложить пути решения - и все это без риска
быть арестованным или необходимости давать клятву верности и
лояльности."
"...если бы человек, болтающий о спорте, не стал бы этим зани-
маться, он бы по меньшей мере осознал, что суждения, вербальная
агрессивность, способность к политической борьбе могут ему как-то
послужить. Но в результате болтовни о спорте у него создается
убеждение, будто он уже потратил эту энергию на какие-то другие
умозаключения."
"Будучи пространством тотального неведенья, болтовня о спорте
формирует идеального гражданина, делая это столь основательно,
что в крайних случаях (а таких много) он отказывается обсуждать,
почему его время изо дня в день заполнено пустыми обсуждениями. И
поэтому ни один политический призыв не мог бы оказать воздействие
на эту практику, которая сама является тотальной фальсификацией
любых политических отношений. Ни один революционер не осмелился
бы начать революцию против заполняющей все болтовни о спорте."
("Болтовня о спорте")
* * *
Умберто Эко -- это старый закал. Это фигура уровня Сократа,
Эразма Роттердамского, Эрнеста Ренана, только излишневато вовле-
чённая в водовороты нашей бурливой деградирующей современности и
несколько затёртая её суетой. Это осколок Уходящей Европы -- бе-
лой, рациональной, незапедеращенной, атаковавшей, умевшей писать
толковые книги и управлять собой и миром.
* * *
О том, как воспринимают писанину Умберто Эко потребители его
романов.
Рецензия одного читателя на роман Эко "Пражское кладбище" (сайт
www.livelib.ru, 18.06.2018):
"Мне было скучно. Мне были не интересны эти теории заговоров,
эти подлоги, эти постоянные хождения по ресторанам и рассуждения о
хорошей еде. Это не входит в сферу моих интересов и автору не
удалось описать их притягательно. Или он даже не старался. Потому
что, например, главный герой этого романа - нечто. Нечто ужасное.
Обычно девочкам нравятся плохие мальчики: всякая загадочность,
недоговоренность, крутость, лихость, злодейства. Это не тот слу-
чай. Наш герой - не притягательный. Он мелкий, мелочный, против-
ный. О нём противно читать. К нему можно испытывать только омер-
зение. Может быть ещё и жалость, но и к ней примешивается омерзе-
ние. Мне не нравится читать про героев, от которых мне противно.
Мне не нравится испытывать омерзение. Особенно такое долгое
время, а книжка-то не коротенькая. Он мелочный, он относится к
женщинам и не как к женщинам, а как к навозным мухам, которые
могут переносить на своих лапках еврейство. Ну куда такое? Где
романтизация подлогов? Где поступки? Где смелость? Что любить?
Нечего. И что мы имеем в итоге: герои противные. Они добротно
противные, тут автор постарался, но мне не приятны такие стара-
ния. Мне не интересна тематика заговоров. Мне не хватало экшена.
И что здесь должно было понравится? И ещё! Я тут нацелилась
читать про Прагу, а у нас на дворе Франция. Я, конечно, её люблю,
но хотелось бы побольше про Прагу. Или побольше про те доки,
которые он там подделывал про Прагу. Чтоб была интрига, таинст-
венность, как в розе. Но это не такой роман, как роза. Тут нет
авантюризма, погонь, загадок, разгадок, не за что зацепиться при
чтение и зачем следить."
Рецензия ещё одного читателя (даже читательницы) на то же самое
и там же, 01.05.2018:
"Вначале это был приключенческий роман, затем все усложнилось
переменой мест и событиями. Создавалось впечатление что писатель
Умберто Эко спешит донести до нас, читателей, плоды своей много-
трудной деятельности и очень боится не успеть. Информация переда-
ется буквально, если можно так выразиться, бисерным почерком,
чтоб как можно больше вместить в одну взятую главу.
Задумка автора написать о том, как создавался всемирный заго-
вор, очень интересна сама по себе, и информации у Умберто Эко
накопилось, наверное, томов на 10, а то и больше. Но он, как
честный человек, решил все ужать до одного романа. Это, с одной
страны хорошо, так как дает возможность с одного маха охватить
события 50-летней давности: внутриполитические проблемы в Италии,
гарибальдийские войны, французскую Коммуну, появление революцио-
неров, бесконечную войну между масонами и иезуитами, с их общей
ненавистью ко всему еврейскому, черные мессы, раздвоение
личностей, парад аморальных субъектов и авантюристов всех рангов
и мастей, царская охранка, ну и т.д. В общем, куча всего. Иногда
написано мастерски, а иногда читатель вынужден просто трепыхаться
в океане какой-то информации, непонятных диалогов и пытаться
самостоятельно, барахтаясь и путаясь в тексте, выплыть на
поверхность.
Я не считаю себя человеком, не подготовленным к чтению подобных
романов. Я намеренно решила прочесть Пражское кладбище и в общем,
теперь уже по прочтении, нисколько не жалею об этом. Только хочу
заметить, и это мое чисто субъективное мнение, что Умберто Эко я
не могу назвать писателем. Хороший писатель постепенно вводит
читателя в атмосферу повествования и снабжает очень медленно но
уверенно необходимым багажом знаний так что читатель, с увлечени-
ем проглатывая главу за главой, с удивлением обнаруживает что и
он что-то знает и даже может что-то прибавить к прочитанному.
Писательство - это большой талант и проявляется прежде всего в
том, что читатель совсем и не задумывается об авторе романа, он
сам, то есть читатель, творит его.
Умберто Эко - человек огромных интеллектуальных возможностей.
Его познания об истории религиозных течений, об исторических со-
бытиях и подноготной заговоров просто огромны. Такие гении
нуждаются в хорошем помощнике, способном переварить поданный
материал и переписать его в таком виде чтобы читалось взахлеб.
Так как сюжет этого романа безумно интересен. Ведь такая мощная
фальсификация всех времен и народов получила право на свою само-
стоятельную жизнь. Удивительно, что очень многие вещи, преподне-
сенные как шаги с целью порабощения других народов еврейской
нацией, как раз теперь-то и воплотились в жизнь в полной мере. Ну
вот, хотя бы:
1. "Расшатывать религиозность: подорвать веру, вырвать из уст гоев
самый принцип Божества и Духа и заменить все арифметическими
расчетами и материальными потребностями." Это уже сбылось;
2. "Чтобы народ сам до чего-нибудь не додумался, мы их отвлечем
увеселениями, играми, забавами." Тут как нельзя кстати приходят
на ум теперь так массово распространенные тупые шоу-программ на
телевидении с раздачей призов или с криками и мордобоем в прямом
эфире;
3. "Народы гоев одурманены спиртными напитками, молодежь их
одурела от раннего разврата." Нет сомнений в правдивости этих
предсказаний.
После прочтения обсуждаемой книги я целиком и полностью увери-
лась в мысли, что в так называемых Протоколах Сионских Мудрецов
обобщены все доступные человечеству с незапамятных времен теории
о разложении и одурманивании народных масс с целью обретения
полного влияния над общностью людей. И кто стоит во главе этого
всемирного заговора, остается полной загадкой. Может, это все
нужно для того чтобы наша цивилизация постепенно угасла и дала
возможность другой более развитой цивилизации занять наше место
под солнцем?
В своей книге Эко ссылается на возможные первоисточники послу-
жившие отправной точкой в создании подложных Протоколов. Это,
прежде всего, книга Мориса Жоли "Разговор в аду между Маккиавелли
и Монтескье", романы Эжена Сю "Парижские тайны" и "Вечный жид", и
роман Александра Дюма "Жозеф Бальзамо".
Еще хочется поделиться своим искренним удивлением от того, что
один из вариантов Протоколов в царской России появился в 1905
году и был представлен Сергеем Нилусом. Первый раз я столкнулась
с этим автором в сборнике очерков о посещении святых мест опубли-
кованном под названием "Божии пристани". В этом сборнике Сергей
Нилус замечательно описал свое паломничество в Саровскую пустынь
и Серфимо-Дивеевский женский монастырь. А судьба-то у него какая
была: он уверовал в бога и поселился вместе со своей женой в Оп-
тиной пустыне, где упорно трудился над разбором скитских рукопи-
сей, ознакомлением с духом и строем жизни насельников монастыря.
При советской власти много раз арестовывался, так что ему совсем
несладко пришлось, в полном смысле слова - пострадал за веру. И
вот такой человек принял деятельное участие в обнародовании и
распространении липовых Протоколов. Ну никак это у меня не
укладывается в голове."
* * *
16.11.2024:
К выяснению, что такое фашизм. Самое, как мне представляется,
удачное определение "фашизма вообще" (т. е. не только итальянско-
го) я встретил у Юрия Лучинского в небольшой статье "Что такое
самый обыкновенный фашизм". Юрий Лучинский -- юрист, бывший сле-
дователь (= человек конкретных суждений, привычный к взвешиванию
аргументов и к отвечанию за "базар"). У Лучинского:
"Фашизм -- политический режим, при котором диктатор осуществля-
ет власть над населением совокупно
- путем силового подавления;
- путем единения (фашизации) населения вокруг себя за счет
эксплуатации низменных сторон массового сознания.
В качестве фашизирующих факторов массового сознания чаще всего
используются национальная, религиозная и имущественно-социальная
ненависть к определённым, избранным диктатором, контингентам.
Основатель фашизма, Муссолини, в качестве фашизирующего фактора
использовал патриотизм населения, находящейся в кризисном упадке
Италии. Он же и ввел в оборот этот термин, взятый из названия
'фашио ди комбаттименте', 'союзов ветеранов-силовиков', взятых за
основу кристаллизации фашизируемого народа.
Его последователь, Гитлер, копировал итальянскую систему,
избрав главным фашизирующим фактором агрессивный национализм
("нацизм") с антисемитским вектором направленности.
Сталин фашизировал 'советский народ' за счет эксплуатации
имущественно-социальной и классовой ненависти.
При Брежневе фашистского режима не было. Режим держался только
на насилии. Начавший выходить из-под контроля, частично спивший-
ся, 'советский народ', хоть и исповедовал целый ряд мракобесных
убеждений, не фашизировался вокруг презираемого им режима..."
"Определять фашизм по жестокости и т. п. гадостям -- то же са-
мое, что различать людей по определённым вторичным половым при-
знакам. Главный же признак фашизма, корень всех возможных гадос-
тей, -- ЕДИНЕНИЕ вокруг диктатуры на основе низменных элементов
сознания."
Моя первая реакция была такая:
"Я восхищён точностью определения фашизма. Вот она, ухваченная
суть! На фоне тотального соплежуйства на эту тему статья смотрит-
ся блистательно. СПАСИБО!"
Могу добавить, что я не только вооружился [до зубов] этим опре-
делением, но ещё и позавидовал автору. Он заткнул за пояс не
только меня, но и Умберто Эко. Шевелилась даже нехорошая мыслишка
тихо спереть и перефразировать, но я [как обычно] сдержался.
Вскоре мой восторг несколько поостыл, и я стал обращать внима-
ние на стилистические слабости у цитированного автора ("кризисный
упадок", "имущественно-социальная и классовая ненависть" и т. п.;
но у меня кто-нибудь тоже отыщет этакое).
И не понятно, что считать "низменными сторонами/элементами (мас-
сового) сознания".
Скажем, трактовка ненависти как "низменного элемента сознания"
мне не нравится. По моему представлению, у человека НЕТ "нехоро-
ших" инстинктов: без ненависти, зависти, ревности, алчности и т.
п. ты попросту не выживешь, потому что окажешься без необходимого
минимума для протяга. Даже уличные попрошайки, бывает, бьются
между собой за выгодные места. А слово "низменное" предполагает
что-то ущербное, примитивное, вредящее, в корне неправильное.
Лично я выделяю инстинкты, сближающие людей, и инстинкты, от-
талкивающие людей ("конфликтные"), только и всего.
Сказать, что фашисты культивировали ненависть -- значит, недо-
сказать, потому что они культивировали и любовь: к вождю, к Роди-
не. Фашисты всего лишь по-особому, по-фашистски, направляли раз-
личные нормальные инстинкты (немножко перевозбуждали их, немножко
извращали).
Далее, непонятна ситуация с военизированными массовыми органи-
зациями. В Межвоенье они были типовым атрибутом: "фашии итальяни"
в Италии, "штурмабтайлунген" в Германии, но это изначально были
инструменты захвата власти, и они частично противопосталялись
государственному аппарату. В Финляндии имелся шюцкор, в Латвии --
айзсарги, но это было уже немножко не то: они создавались, наобо-
рот, государством -- в качестве вспомогательной полиции.
Кстати, в СССР ничего подобного айзсаргам и т. п. не существо-
вало. А ПОЧЕМУ? Военная угроза имелась, внутренняя борьба с
"классовыми врагами" шла вовсю, а сталинисты обходились без под-
держки военизированных общественных формирований. Возможные объ-
яснения:
- хватало мощности государственных формирований, не было
необходимости в силовой общественной поддержке;
- Сталин боялся вооружать народ;
- избегали явного неудобного сходства с фашистской Италией и
нацистской Германией.
Фашизм был направлен на закрепление СУЩЕСТВОВАВШЕЙ социальной
иерархии (в Италии даже король оставался номинальным главой госу-
дарства, причём не совсем уж бессильным). "Фашистская революция"
социально приподняла большое количество фашистов, но это не была
смена социальной верхушки, а было её освежение. А коммунизм/боль-
шевизм/сталинизм был направлен на формирование и закрепление
НОВОЙ социальной верхушки ("кто был никем, тот станет всем") под
предлогом построения "бесклассового общества". Соответственно
фашизм и коммунизм были ПО ПРОИСХОЖДЕНИЮ взаимно антагонистичны.
(Выражение "фашистская революция" имеет смысл, потому что неко-
торые социальные изменения происходили, социальная верхушка не-
сколько обновлялась. Можно сказать, малой фашистской революцией
предотвращалась большая -- коммунистическая.)
Но более-менее долго просуществовавшая новая социальная верхуш-
ка коммунистического происхождения ЗАКРЕПЛЯЛА уже себя -- и боро-
лась с новой волной коммунистов, которые своевременно не подсуе-
тились или были ещё слишком молодыми (если уже родились вообще)
и потому оставались "никем", а хотели, в свою очередь, тоже стать
"всем". И такая верхушка уже не отличалась от фашистской по вся-
ким текущим делам, а отличалась только в историческом аспекте.
Кстати, зачем мучиться вопросом, относить ли сталинское госу-
дарство к фашистскому типу, если можно вынести это государство в
отдельный тип (между прочим, неоднократно воспроизведенный): по-
лучить ещё одно "ругательство"?
Вопрос: может ли быть хорошим фашистское государство? Ну, не
совсем уж хорошим, а хотя бы относительно. С умеренным культом
толкового вождя, с ненавистью к тем, кого и надо ненавидеть, с
более-менее воздержанием от кровавых эксцессов? Наверное, МОЖЕТ.
Из реальных более-менее фашистских режимов это (если навскидку)
режим Салазара в Португалии, финляндский режим 1930-х и австрийс-
кий режим 1930-х перед аншлюсом.
Элементы фашистскости по сути присутствуют в любом государстве,
и соль -- в их количествах и нацеленности.
К определению фашизма. Наверное, надо так.
Фашизм -- диктаторский контрреволюционный (или только антиком-
мунистический?) политический режим, при котором диктатор не огра-
ничивается силовым подавлением несогласных, а сплочает население
вокруг себя через экзальтированный культ собственной личности,
государства, Родины -- под предлогом жестокой борьбы с какими-
нибудь врагами (внутренними, внешними).
Заодно про сталинизм.
Сталинизм -- диктаторский постреволюционный политический режим
(с новым правящим классом), при котором диктатор не ограничивает-
ся силовым подавлением несогласных, а сплочает население вокруг
себя через экзальтированный культ собственной личности, государс-
тва, Родины -- под предлогом жестокой борьбы с какими-нибудь вра-
гами (внутренними, внешними), в том числе с предшествующим правя-
щим классом и его "пособниками".
Может быть, надо добавить в определения повышенную наклонность
фашистов и сталинистов к устройству массовых сборищ с целью обес-
печения простонародью радости чувствования своей принадлежности к
толпе. Впрочем, можно ведь повернуть и так: сборища -- вроде как
НЕОБХОДИМАЯ часть технологии интенсивного отправления культов.
Что касается иерархизма и стремления к централизации власти, то
это атрибуты ЛЮБОЙ диктатуры. Но: у фашистов/сталинистов практи-
куются КУЛЬТ ИЕРАРХИИ и КУЛЬТ ВЛАСТИ, тогда как нелюбимому руко-
водителю выпячивать такие вещи нет резона (они раздражают населе-
ние и соответственно затрудняют властвование), а есть скорее ре-
зон рядиться в более-менее демократа и сторонника всяких противо-
весов и автономий.
О различии между сталинизмом и бонапартизмом. У сталинистов
имелся новый правящий класс -- в условиях, когда прежние высшие
классы были частью разогнаны, частью "опущены", частью уничтоже-
ны, частью редоктринированы и инкорпорированы. Бонапартисты же
опирались на государственный аппарат и войска, а не на совокуп-
ность высших классов общества, далеко не сводящихся к верхушке
госаппарата и вооружённых сил. Скажем, буржуазия и церковь были
для Бонапарта посторонними, с которыми он старался ладить. Ста-
лин же буржуазию и церковь добивал (церковь -- до рудиментарного
состояния, буржуазию -- полностью).
О различии между бонапартизмом и фашизмом. Фашизм продвигался
как защита от коммунистической революции. Бонапартизм же -- это
поворот уже развернувшейся буржуазной революции, вариант останов-
ки её, фиксации её достижений, прекращения передела власти -- и
воцарения, наконец, благостного порядка. Заметим, что расхождение
тут небольшое.
О различии между фашизмом и нацизмом. У нацистов, в отличие от
фашистов, на одном из первых мест стоял расовый вопрос, и этот
вопрос решался ими очень жёстко. Для нацистов история -- это в
значительной степени борьба рас. Национал-социалистическая рево-
люция -- революция расовая. У итальянцев же, с их мультирасовым
замесом, ставить ребром вопрос чистоты расы было абсурдно. Фашис-
там по расовым поводам можно было только ворчать [и завидовать
нацистам]. Типичного нациста эсэсовского качества от расовых при-
знаков иного шибко итальянистого фашиста могло и подташнивать.
21.11.2024:
Припёрся на этот мой добавочный текст "критик", ура (давненько
я никого не дубасил вербально). Некто Б-н, касторка ему в горло.
От "критика":
"Фашизм хорошо изучен, Литература доступна; к примеру, не толь-
ко Умберто Эко, но и лекции Лоуренса Бритта. Я изучаю фашизм с
1981-ого года и до сих пор. Читал названных и Б. Н. Бессонова, П.
Тольятти, А. Грамши, Ц. И. Кин, Б. Муссолини, А. Гитлера, И.
Геббельса, А. Буллока, Г. Пикера, А. Шпеера, И. Гарина и многих
др. Недавно - мемуары А. Розенберга (не для удовольствия). Так
зачем А. Бурьяк изобретает велосипед? Полезно сопоставить
признаки фашизма с режимом в России: становится ясно, почему РФ
развязала войну и чем она закончится."
Я:
"С какого рожна Вы решили, что никакую новую конструкцию вело-
сипеда изобрести невозможно? Наверное, ни один изобретатель не
ляпнет такой фигни про велосипед: свои же в глаз дадут. Ладно,
просто вытолкают за дверь. Это раз. Два -- это при чём тут изо-
бретательство? Я же не изобретаю новый фашизм, а пытаюсь понять
суть старого. Вы за деревьями не видите леса. По-моему, Вы вооб-
ще недостаточно подготовлены методологически, чтобы заниматься
затронутой темой. Иначе не упоминали бы это дурацкое "изобретать
велосипед". А хвастаться прочитанными книжками - это и вовсе
уровень какой-то школоты.
Прочитанными книжками он хвастается,обхохоч. Держите меня,
нордические боги. Как будто я букварём ограничился. Я, может,
специально изучал немецкий и итальянский, лазал по фашистским
местам в Италии и Албании, по нацистским -- в Германии и Австрии,
написал книжку по эстетике национал-социализма, 15 лет ходил по
преимуществу в черном и даже состоял во вполне себе нацистской
организации (РНЕ), чтобы разобраться в этом деле еще и изнутри. И
тут вдруг припирается какой-то знаток и этак уверенно заявляет,
что я чевой-то там все-таки не дочитал (у марксистского демагога
Тольятти), а вот он сам -- уж точно просветленный. За обхохоч
спасибо. Хочу еще."
Мне (точнее, пр меня, да?):
"Смех Бурьяка истерический."
Я:
"Это так кажется только хамоватым шизоидам."
Полагаю, такие "знатоки" прежде шли в богословы (там ведь не
надо серьёзно креативить, и лучшим считается тот, кто удерживает
в головёнке больше всякой хрени). Они концептуально обеспечивали
инквизицию, то есть и сжигание живьём разных невструйных Джордано
Бруно.
Позже, в СССР, они кучковались в районе "научного коммунизма",
"марксистско-ленинской философии" и т. п.: там сомневаться в ос-
новах было тоже категорически противопоказано, зато важно было
сыпать цитатами.
Замечу, что основной враг свободной исследовательской и твор-
ческой мысли -- не простонародье (ему нет до неё дела), не госу-
дарство (избегай наступать на его болевые точки, и оно тебя вряд
ли тронет: скорее, огорчит своим игнорированием) и уж тем более
не церковь (также не жрецы, друиды и т. п.; ну, в наше культурное
время, во всяком случае), а псевдообразованная шушера с амбициями
и недоразвитым мышлением. Другими словами, интеллигенция. Кстати,
она ведь наверняка и Сократа ухандохала в своё время (софисты
всякие), и Христа "сдала" (фарисеи).
Фашизм они изучили, надо же. По-моему, очевидно другое: с фа-
шизмом не умели и не умеют работать; иммунитет к фашизму не сфор-
мирован; многих тянет в фашизм; сами фашисты не способны толком
фашиститься (разбираться в себе, соблюдать меру, эстетизировать,
ладить с истиной). Фашизм по-прежнему бывает эффективен на корот-
ких дистанциях (чем и привлекает: не только ведь приятным потака-
нием инстинктам), а позже обеспечивает рост проблем. Альтернатива
фашизму -- наверное, не "демократия", а интеллектуализация, а
разве кто проверял? Кстати, как правило, именно "демократия" (со
всякими вредными свободами) своими глупостями и своей ложью заго-
няет людей в фашизм. Некоторыми теперешними "домократиями" даже
можно пугать непослушных детей. Вообще, не понимаю, как можно ре-
зультативно противостоять фашизму, если блистательная альтернати-
ва отсутствует? Ну какой дурак попёрся бы фашизироваться, если бы
ему и без этого было хорошо? Поэтому я сильно подозреваю, что мы
на краю всеобщей фашизации. Только это вряд ли будет "хороший фа-
шизм": интеллигенция примажется и потом нагадит всенепременно
(разве когда-нибудь было иначе?).
Как ни странно на первый взгляд, свободная мысль выигрывает от
колебаний между фашизмами и "демократиями": в промежутках между
тем и другим она успевает чуть подразвиться и наследить текстами.
Литература:
Умберто Эко "Болтовня о спорте".
Умберто Эко "Сотвори себе врага".
Умберто Эко "Пять эссе на темы этики" ("Когда на сцену приходит
Другой", "Осмысляя войну", "Вечный фашизм", "О прессе",
"Миграции, терпимость и нестерпимое").
http://imhoclub.lv/ru/material/umberto_eko_sotvori_sebe_vraga/ctime/6
http://thelib.ru/books/eko_umberto/sotvori_sebe_vraga_i_drugie_teksty_po_sluchayu_sbornik-read.html
http://modernlib.ru/books/eko_umberto/pyat_esse_na_temi_etiki/read
Возврат на главную страницу Александр Бурьяк / Умберто Эко как латентный фашист академического типа