Мемуары безвестного Моше Зальцмана "Меня реабилитировали..." -- 
сильнейшее произведение, прочесть которое рекомендую каждому 
думающему сталинисту и каждому думающему антисемиту, иначе их 
суждения по поводу любимых предметов не будут стоить ломаного
гроша. Зальцман -- не из прирождённых русских литераторов: писал
на идише. Читанный мной русский перевод был сделан с перевода на
английский.
  Впечатление от книги Зальцмана: в 1930-х годах евреи репресси-
ровали и репрессировались НА ОБЩИХ ОСНОВАНИЯХ или очень близко к
тому. Репрессировались не как евреи или отступники от еврейства, 
а как советские граждане. Репрессировали не как евреи, задавшиеся 
целью выморить русский народ или только не противившиеся его уни-
чтожению, а как сталинисты, замаскировавшиеся троцкисты и просто 
карьеристы. Бытовой антисемитизм имел место в период репрессий 
1930-х, а политический антисемитизм -- нет. Политический антисе-
митизм пришёл позже: к концу 1940-х (он позволял неофициально 
перевалить на евреев вину за "перегибы" первых лет Советской 
власти).
  Где много людей, там много разных мнений и всяких группировок 
по интересам. Разумеется, в довольно насыщенных евреями органах 
Советской власти были и люди со скрытыми еврейскими националисти-
ческими настроениями, трактовавшие повышенную концентрацию евреев
в верхушке советского общества как начало еврейского правления
народами. Но цимес в том, что коммунистическая идеология в 1920-х
и 1930-х годах была ещё способна очень сильно впечатлять. Это бы-
ла идеология победившей революции, идеология на подъёме, а прак-
тика, как ни относись к Марксу, -- это критерий истины. В СССР 
состоять в коммунистах было выгодно, и у советских привластных 
евреев, как правило, отсутствовали мировоззренческие основания и 
житейские стимулы для того, чтобы копать под состоявшуюся Советс-
кую власть и готовить вместо неё власть чисто еврейскую.
  Возможно даже, что Сталин специально не занимался вытеснением
евреев из руководства партии и всяких учреждений, а это вытесне-
ние (частичное!) произошло по естественным причинам, а именно
следующим образом. Сразу после 1917 года из черты осёдлости в
Москву и пр. рванули еврейские пассионарии. Потом их "социальная
база" частично отошла к Польше, Литве, Румынии, и подпитка
еврейского плацдарма в центре России свежими силами ослабла.
Вдобавок, наконец, расчухались пассионарии русской крови (которые
медленно запрягают, но потом быстро ездят) и тоже устремились в
столицы. А еврейские пассионарии первой волны к тому времени уже
несколько состарились. Ну, что-то в этом роде.
  Если считать, что массовые репрессии были вызваны в основном 
потребностью в дешёвой рабочей силе для применения её в удалённых
районах с очень неблагоприятным климатом, тогда не объяснить, 
почему эта дефицитная рабочая сила потом так легко и бессмысленно 
уничтожалась в огромных количествах, хотя небольшая дополнитель-
ная забота о ней могла бы сделать эту рабочую силу в несколько 
раз более эффективной и сэкономить на репрессиях, которые были 
очень затратными и вдобавок означали изъятие рабочих рук с дру-
гих, тоже нужных рабочих мест. Репрессировали ведь не только 
интеллигентных болтунов, но также очень большое количество людей, 
занятых действительно полезным трудом, включая рабочий и кресть-
янский.
  Умеренные репрессии против части населения -- нормальное и не-
обходимое средство поддержания общественного порядка. Но репрес-
сии конца 1930-х своим размахом ужасали впоследствии даже тех,
кто были причастны к их осуществлению. У советских коммунистичес-
ких руководителей была психологическая и идеологическая потреб-
ность в сваливании вины за репрессии на кого-то другого. Сталин
вёл дело к обвинению евреев. После смерти Сталина обвинили его
самого.
  Если вырывать куски Сталинианы из контекста (взять, к примеру,
трогательную переписку вождя с Черчиллем и Рузвельтом, милые
отношения с Михаилом Булгаковым, руководство техническим перево-
оружением РККА и т. п.), Иосиф Виссарионович будет вполне убеди-
тельно выглядеть великим сеятелем разумного, доброго, вечного. Но 
массовые репрессии и голод начала 1930-х -- это тоже его,
сталинское. Им допущенное.
  Наверняка еврейское традиционное отношение к гоям хоть немного 
поспособствовало жестокости репрессирующих. Среди репрессируемых
евреи ведь были в меньшинстве уже хотя бы из-за того, что состав-
ляли малую долю населения СССР. И диспропорция в доле евреев сре-
ди репрессирующих и репрессируемых, разумеется, благоприятствова-
ла росту враждебного отношения к евреям.

                            *  *  *

  Коммунистическое движение в первой половине XX века было в су-
щественной степени движением еврейским. Объяснить это можно, во-
первых, стадностью еврейской массы (Карл Маркс -- еврей); во-вто-
рых, тем, что интернационалистический характер коммунистического 
учения обеспечивал евреям если не ассимиляцию, то хотя бы равно-
ценность с неевреями; в-третьих, тем, что коммунистическое движе-
ние было революционным, а среди евреев была распространена дест-
руктивная настроенность по отношению к существовавшим тогда госу-
дарствам, поскольку евреи, не будучи вполне интегрированными в 
общество, не чувствовали себя ни ответственными за его состояние, 
ни хотя бы сильно привязанными к нему; в-четвёртых, еврейской 
"волей к власти" по причине "богоизбранности" и национальной 
монополии на Мессию.
  Как евреи, будучи зачинателями христианства, оказались впослед-
ствии из него вытесненными и даже чуждыми ему, так они, будучи 
зачинателями коммунистического движения, оказались впоследствии 
по большей части вне его и в состоянии взаимной враждебности с 
ним. Моше Зальцман застал период еврейского увлечения коммуниз-
мом, период выпирания евреев из коммунистического движения и пе-
риод нарастающей враждебности между основной массой евреев и 
коммунистами.
  Я не думаю, что, скажем, у Льва Троцкого еврейская национальная 
идея была основной, а коммунистическая -- средством реализации 
еврейских национальных целей. В начале XX века коммунистическая
идеология была рациональнее, развитее, популярнее и перспективнее
еврейской. В аспекте самореализации, личной карьеры она была до-
статочной, не требовала чего-то ещё. Это была самая мощная идео-
логия своего времени. Теоретически дискредитировать её в первой
половине XX века было невозможно: для дискредитации потребовались
многие годы советской практики.

                            *  *  *

  Книга Моше Зальцмана. Обратило на себя внимание употребление 
автором (переводчиком?!) слова "мужик" по отношению к некоторым
евреям (в выражениях типа "здоровенные мужики"). Хотя сам я не
мужик (не пью, не курю, бабам предпочитаю женщин, в сельскохозяй-
ственных работах участвую только под принуждением и т. д.), я
поймал себя на том, что такое словоупотребление вызывает у меня
ревность. Слово "мужик" мной воспринимается как применимое только
по отношению к русским, украинцам и белорусам, а по отношению,
скажем, к молдаванам или литовцам оно смотрится уже как-то не
очень... А у Зальцмана (или только у его переводчика?!), оказыва-
ется, не так. Кстати, у других еврейских авторов я слова "мужик"
в применении к евреям не встречал. Но если подумать, то это ведь
даже хорошо, что по крайней мере для некоторых евреев слово
"мужик" в приложении к еврею не выглядит как стилистическая
ошибка. Восточнославянские евреи считают, что среди них тоже есть
мужики. Меня это трогает и располагает к доверию.

                            *  *  *  

  Зальцман (стр. 22) о русско-еврейско-польских отношениях в
1914-1918 гг.:
  "Отступление русской армии после кратковременного вторжения в
Галицию сопровождалось погромами. Евреев обвиняли в том, что они
-- австрийские шпионы. Отступавшие нередко расстреливали евреев.
Такое чуть было не случилось и у нас. Кнутами и штыками выгнали 
подвернувшихся евреев из Нового Замостья и погнали вдоль Львовс-
кой дороги к линии фронта. Евреи кричали 'Шма, Йисраэль!'. А 
соседи-поляки стояли у заборов своих огородов и садов и отпускали
глумливые шуточки в адрес ведомых на расстрел."
  "Шма, Йисраэль!" -- "Слушай, Израиль!", краткий "символ веры"
иудаизма:"Слушай, Израиль: Господь Бог наш -- Господь един есть.
И люби Господа, Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою 
твоею, и всеми силами твоими." (Второзаконие 6.4-5) Правда, во
"Второзаконии" дальше по тексту есть следующее:
  "Когда же введёт тебя Господь, Бог твой, в ту землю, которую он 
клялся отцам твоим, Аврааму, Исааку и Иакову, дать тебе с больши-
ми и хорошими городами, КОТОРЫХ ТЫ НЕ СТРОИЛ, и с домами, напол-
ненными всяким добром, КОТОРЫХ ТЫ НЕ НАПОЛНЯЛ, и с колодезями, 
высеченными из камня, КОТОРЫХ ТЫ НЕ ВЫСЕКАЛ, с виноградниками и
маслинами, КОТОРЫХ ТЫ НЕ САДИЛ..." (Второзаконие 6.10-11)
  Речь здесь попросту о военной добыче. Когда это выясняешь, рас-
стреливаемых становится менее жалко: они всего лишь расплачивают-
ся за заурядное варварство своих предков, подаривших христианам 
свой ущербный "нравственный закон". Но "Шма, Йисраэль!" у ведомых
на расстрел, тем не менее, звучало величественно. Что могли в 
такой ситуации кричать поляки или русские? Наверное, тоже что-
нибудь про Бога еврейского происхождения...

  Зальцман о занятиях еврейской коммунистической молодёжи в Польше 
в 1925 году (стр. 35):
  "...мы сели в кружок и беседовали о заманчивой действительности 
Советского Союза. Там у евреев есть школы, техникумы и университе-
ты, там преподают на идише. Какие фантазии о новой прекрасной 
жизни евреев в России были у нас тогда..."
  Еврейскую культурную жизнь в СССР как развернули, так потом и 
свернули -- до довольно умеренного уровня. Но то же самое было и 
с белорусской, украинской и пр. культурной жизнью. Изображался
расцвет национальных культур (через фольклорные фестивали и пр.),
а под прикрытием этого понемногу русифицировалось образование.
Кого можно было русифицировать быстрее (украинцев, белорусов,
евреев), с теми так и поступали. Национальное сдерживалось
потому, что национализм был мощнейшим конкурентом коммунизма.
Национализм хорошо ложится на человеческую природу, а коммунизм
ложится на неё много хуже (кстати, к началу 1990-х национализм в
России победил; ну, не сам по себе, а в паре с антикоммунизмом).
Слияние всех национальностей в однородную массу как средство
исключить войны и экономить на переводе с одних языков на другие
тоже выглядело притягательно, тогда как этническое, расовое,
культурное многообразие, которым пришлось бы ради этого
пожертвовать, -- ценность далеко не очевидная.

  Зальцман о праздновании еврейскими коммунистическими профсоюза-
ми Первого Мая в Варшаве 1927 г. (стр. 42-43):
  "Мы идём к пункту сбора в нашей лучшей субботней одежде, воору-
жённые палками на случай, если придётся отбивать нападение. (...) 
В наших рядах -- только рабочие евреи. Несколько тысяч. (...)
Полиция избивает демонстрантов. Ей помогают студенты-фашисты."
  Имело место противостояние скорее не классов, а народов:
еврейского и польского. Евреи с сионистской ориентацией это 
понимали, евреи с коммунистической ориентацией -- ещё нет.

  Зальцман о еврейском засилии в довоенной польской компартии 
(стр. 42-43):
  "...основную массу партии составляли евреи. Центральный комитет
обращал внимание на это не вполне нормальное положение. Поэтому,
когда нам удавалось привлечь в партию польского товарища, мы при-
давали ему особое значение, пытались выдвинуть его вперёд, сде-
лать лидером."
  Для любого поляка коммунист в Польше почти всегда был евреем и 
всегда -- агентом влияния СССР, то есть, врагом польской незави-
симости. Польский патриот почти неизбежно оказывался антикоммуни-
стом и антисемитом. Вполне разделить коммунизм и еврейство в 
Польше удалось только после Второй Мировой войны, причём не в
последнюю очередь благодаря массовому уничтожению евреев
нацистами и др.
.................................................................
.................................................................

  Зальцман (стр. 133) про то, как его арестовывали ГПУ-шники:
  "Они взяли с собой два мешка книг на идише, включая работы 
Ленина и Сталина, переведенные Эстер Фрумкиной."
  Это к вопросу о том, какой была еврейская идишская Атлантида в 
Восточной Европе в последние годы своего существования. Она ведь 
исчезла не только из-за Гитлера, но также из-за сионистов и рос-
сийских революционеров (отменивших черту оседлости), а ещё из-за 
"глобализации". Культура этой Атлантиды до того, как рассыпалась, 
успела вобрать в себя вот даже труды советских вождей.

  Зальцман, в тюремной камере после ареста (стр. 135):
  "Как-то кто-то -- вдвое тяжелее меня -- ворочаясь во сне, нава-
лился и буквально расплющил меня. Я разбудил его, но не употребил
ни одного русского ругательства. -- 'Ты, что ль, не русский?' --
'Нет, еврей'. -- 'Не знал я, что они и евреев берут...'"
  Таки бросалось в глаза и евреям, и неевреям, что евреев среди 
арестовывавших было гораздо больше, чем среди арестовываемых. И
Зальцман не замалчивает этого обстоятельства.

  Зальцман (стр. 146):
  "В голове проносится: 'Польша -- Дом убийств' -- сочинение со-
ветского еврейского автора Льва Зискинда. В этой книге он описы-
вает жестокость польских органов безопасности. Нет! Не сравнить! 
Я пять раз подвергался следствию в польских органах безопасности, 
в Варшаве и других городах. Бойня -- здесь! Тот же самый Лев
Зискинд арестован в СССР полгода назад и, сказывают, уже
отправлен в мир иной."
  Это к тезису "тогда все так делали". Да, тоталитарных госу-
дарств в Европе 1930-х было много, но накал душительских страстей
достиг наибольших высот именно в СССР.

  Зальцман (стр. 150):
  "Новый следователь взялся за дело. Этот обратился ко мне сразу
на идише: 'Почему ты такой твердолобый?...'"
  Зальцман "своих" не "отмазывает". Следователи-евреи, пытающие 
заключённых, для него не "свои".

  Зальцман (стр. 171):
  "...Лейзер Рон, прекрасно знал еврейскую литературу. Прежде он 
работал в Еврейском научном институте в Вильно..."
  Атлантида...

  Зальцман на рытье оросительного канала (стр. 175):
  "Я работал в паре с Лейзером Роном. В этот сильный мороз с нас 
катились потоки пота. 'Дело не в пайке хлеба; мы не должны отста-
вать от неевреев по количеству выполняемой работы. Даже на самом 
дне мы должны держать честь еврея. Иначе скажут, что евреи дохля-
ки', -- так говорил Рон..."
  Это хотя бы к тому, что Зальцман в сталинских лагерях отнюдь не 
был одиноким случайным евреем.

  Зальцман о своей ошибке на лесоповале (стр. 190):
  "Председатель комиссии бросил нам обвинение в том, что мы спи-
лили молодой кедр. 'Саботажники! Контры! -- вопил он. -- Сосны от
кедра отличить не могут!'"
  Примечательны здесь две вещи: во-первых, сталинисты местами 
заботились об охране природы; во-вторых, жалея кедры, они не
жалели людей. Ну, кедры ведь не плели троцкистских заговоров...

  Зальцман об антисоветском восстании аборигенов Севера (стр. 
206):
  "...в лагере были раненые конвоиры, участвовавшие в подавлении
восстания коми-оленеводов. Эти коми разводили оленей в Печорской 
тундре. Было много раненых, даже несколько убитых, включая на-
чальника Кожевского лагеря. Конвоиры хвастались, что убили всех 
мятежников; расстреливали всех; в плен не брали никого, даже 
раненых. По их словам, мятеж был спровоцирован финско-немецкими 
агентами. Подлинная причина этого бунта, очевидно, никогда не 
будет известна. Вполне возможно, что он был спровоцирован НКВД,
чтобы показать Москве, какую важную работу они выполняют в тылу."
  Версия о провокации объясняет, почему убили ВСЕХ.

  Зальцман (стр. 221):
  "...по рассказам румынских евреев, все евреи, служившие до
фашизации Румынии в румынской армии, были интернированы в лагеря.
Когда советские солдаты захватили лагерь, они выражали недоволь-
ство тем, что немцы не перестреляли их всех. Эти румынские евреи
получили от десяти до пятнадцати лет 'за измену Родине'. Какой
Родине?"
  Да уж, крепко запомнил русский народ, какая национальность пре-
обладала в репрессивных органах.
.................................................................
.................................................................

                            *  *  *  

  Мемуары Моше Зальцмана завоёвывают простотой и тем, что их ав-
тор не позирует. Этот человек всю жизнь работал, причём в основ-
ном ПОРТНЫМ (когда-то это была обычная еврейская профессия). Жил
бедно -- как все честные люди в СССР. Доносов не писал. Приспо-
сабливался -- это да, но не за чужой счёт. В молодости активничал 
в Польше по партийно-профсоюзной линии, но в условиях, когда за 
это приходилось отсиживаться в тюрьмах, а не получать бесплатные
путёвки на Чёрное море. Не то чтобы праведник, но и не очень 
далеко от этого. Не ассимилировался: остался евреем, пусть и не
религиозным.
  Книжка Зальцмана не отягощена претенциозными обобщениями и 
выпадами против Советской власти: человек в основном рассказал о 
том, что видел, слышал, делал. 
  На мой взгляд, мемуары Моше Зальцмана "Меня реабилитировали..." 
могут использоваться в качестве лечебного средства при не совсем
запущенных формах жидоедства и сталинизма.


Литература:
  Зальцман М. "Меня реабилитировали...", М., "Русский путь", 
  2006.


Приложение 1: Евреи и коммунизм
  С сайта www.eleven.co.il ("Электронная еврейская энциклопедия", 
статья "Коммунизм"):
  "В борьбе за власть, развернувшейся в Советском Союзе после
смерти Ленина (1924), Сталинская фракция использовала против
оппозиции, возглавлявшейся коммунистами еврейского происхождения
(Л. Троцким, Г. Зиновьевым и Л. Каменевым), аргументы
завуалированного антисемитского характера. После разгрома
оппозиции, завершившегося уничтожением всей 'старой гвардии'
большевизма в годы 'большого террора' (1936-38), большинство
лидеров еврейского происхождения исчезло. Единственными евреями
старшего поколения, занимавшими накануне Второй мировой войны
сколько-нибудь видные посты, были М. Литвинов, смещенный с поста
наркома иностранных дел перед заключением советско-германского
пакта, и руководитель антирелигиозной пропаганды Е. Ярославский.
Единственный еврей в сталинском политбюро, Л. Каганович,
принадлежал к поколению партийных руководителей, в основном
обязанных своим возвышением Сталину. Во время сталинских чисток
большая часть еврейских культурных учреждений, включая все школы
с преподаванием на идиш, была закрыта; в личном составе
партийно-государственного аппарата стала проявляться тенденция к
ограничению числа евреев."
  "В то время как нацистская пропаганда отождествляла евреев с
большевиками, коммунистические партии подчеркивали свое отрица-
тельное отношение к любым проявлениям антисемитизма, признавали
вклад евреев в развитие международного социалистического
движения, например, упоминалось еврейское происхождение К. Маркса
(Молотов в 1936 г.). В 1931 г. в беседе с корреспондентом
Еврейского телеграфного агентства (опубликовано в 1936 г.) Сталин
назвал антисемитизм крайней формой расового шовинизма и самым
опасным пережитком каннибализма. Однако в период советско-герман-
ского пакта (1939-41) дискриминация и преследование евреев
нацистским режимом не упоминались в советской печати. После
нападения Германии на Советский Союз (22 июня 1941 г.) было
впервые опубликовано обращение к евреям всего мира, в котором
признавалась солидарность и общность судьбы евреев во всех
странах. Продолжением этой линии явилась деятельность основанного
в 1942 г. Еврейского антифашистского комитета. После войны
изменилось также отношение Советского Союза и коммунистических
партий к борьбе евреев Эрец-Исраэль за независимость; выступление
А. Громыко на специальной Ассамблее ООН (май 1947 г.) содержало
признание исторической связи еврейского народа с его страной. Но
усиление русского национализма и шовинизма в послевоенные годы
привело к открытым проявлениям антисемитизма в Советском Союзе и
в странах Восточной Европы, находящихся под властью
коммунистических партий. Этими проявлениями в 'черные годы
советского еврейства' (1948-53) были: кампания против
'космополитов', убийство Ш. Михоэлса, расстрел советских
еврейских писателей, уничтожение последних еврейских культурных
учреждений. С конца 1948 г. антиеврейская кампания беспощадно
проводилась как в Советском Союзе, так и в других странах,
попавших под власть коммунистов. Ее кульминацией явились
Сланского процесс в Чехословакии и врачей дело в Советском Союзе.
После смерти Сталина (1953) Советский Союз продолжал политику
насильственной культурной ассимиляции евреев, сопровождавшуюся их
дискриминацией в некоторых областях высшего образования и
профессионального труда. 'Экономические процессы' 1960-х гг.,
носившие определенно антиеврейский характер, появление таких
антисемитских публикаций, как книга Т. Кичко 'Иудаизм без
прикрас' (1963), свидетельствовали о продолжении антиеврейской
политики последних лет сталинского правления в несколько
смягченной и замаскированной форме. Необходимость маскировки
перед зарубежным общественным мнением, включая коммунистические и
просоветские круги (см. ниже), побудила советское правительство к
таким не имеющим реального значения жестам, как издание журнала
'Советиш Геймланд' и ряда книг на идиш, а также к временному
смягчению в конце 1950-х гг. пропаганды против еврейской
религии."
  "С 1950-х гг. советский антисемитизм выступает под маской 
антисионизма."
  "Начиная с середины 20 в. в аппарате Коммунистической партии
Советского Союза и в органах государственной власти практически
не было евреев."
  "До Второй мировой войны в создании и развитии коммунистических
партий стран Западной Европы и Америки огромную роль сыграли ли-
деры еврейского происхождения. Этот факт способствовал в значи-
тельной мере отождествлению коммунизма с заговором международного
еврейства, стремящегося к мировому господству. Видимость правдо-
подобия этому подходу придавала роль, сыгранная еврейскими лиде-
рами как в большевистской революции в России (Л. Д. Троцкий, Г.
Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Г. Сокольникова, К. Радек и другие),
так и в революциях в Баварии в 1918 г. (К. Эйснер, Г. Ландауэр,
Э. Толлер, Э. Левине) и в Венгрии в 1919 г. (Б. Кун, Т. Самуэли и
другие)."
  "В последние годы существования Веймарской республики единст-
венным евреем, занимавшим видный пост в германской компартии, был
Г. Нейман (1903-37), погибший впоследствии во время сталинского
террора в Советском Союзе. Из 70 коммунистов-депутатов рейхстага 
в 1930 г. лишь один был евреем; в 1933 г., перед установлением
нацистского режима, в рейхстаге был 81 депутат коммунист, из них
ни одного еврея. Среди рядовых членов компартии евреев было очень
мало, что не мешало нацистам называть коммунистов 'еврейской
партией'."
  "В компартиях других стран Западной Европы евреи играли гораздо
менее важную роль. Среди лидеров компартии Франции почти не было
евреев; единственным выдающимся интеллектуалом-евреем в довоенной
французской компартии был старый русский эмигрант Ш. Раппопорт,
порвавший с коммунизмом во время сталинских чисток. Компартия
имела, однако, довольно много сторонников среди иммигрантов,
евреев из Восточной Европы, для которых она издавала (до октября
1939 г.) ежедневную газету на идиш."
  "В 1920-х гг. евреи составляли не менее 15% членов компартии 
США; в руководстве партии их доля была еще больше."
  "В конце 1930-х гг. под влиянием московских процессов и
советско-германского пакта, получивших полное одобрение компартии
США, симпатии к коммунизму среди американского еврейства быстро
пошли на убыль; они несколько возросли в годы Второй мировой
войны, но никогда больше не достигали уровня первой половины 30-х
гг. Разоблачение сталинских преступлений и советский антисемитизм
положили конец всякому серьезному влиянию коммунизма на жизнь
евреев США."
  "В Польше перед Второй мировой войной евреи составляли 26% чле-
нов ее компартии. Из 41 члена венгерского советского правительст-
ва в 1919 г. около 30 были евреями по происхождению."
  "30% делегатов II съезда КПП (1923) были евреями, однако 2/3 их
считали себя 'поляками еврейского происхождения'."
  "После Второй мировой войны многие евреи в странах Восточной
Европы, пережившие Катастрофу, встретили победоносную советскую
армию с подлинным энтузиазмом. В числе руководителей и высших
чиновников новых коммунистических режимов, созданных под прямым
давлением Советского Союза, оказалось немало евреев. Это
способствовало распространению в издавна зараженных
антисемитизмом массах представления об особых привилегиях евреев
при новых режимах. Евреи-коммунисты были многочисленны на
некоторых важных участках государственного аппарата: в органах
безопасности, в министерствах иностранных дел и внешней торговли,
в печати и радио, - что также питало антисемитские настроения.
Среди руководителей коммунистических партий восточноевропейских
стран, проведших долгие годы в эмиграции в Советском Союзе и
поставленных Сталиным у власти в странах, куда они вернулись с
советской армией, было несколько евреев (М. Ракоши - в Венгрии,
Анна Паукер - в Румынии, Р. Сланский (см. Сланского процесс) - в
Чехословакии, Х. Минц (1905-74) и Я. Берман - в Польше, а также
другие). Целиком обязанные своим возвышением Сталину, они
стремились доказать ему свою преданность, усердствуя в проведении
террористической политики, жертвами которой в конце концов часто
становились и они сами. Вместе с тем социальный состав еврейского
населения, в котором преобладали ремесленники и мелкие торговцы,
делал евреев объектом преследований со стороны коммунистических
режимов в этих странах."
  "С начала 1950-х гг. в компартиях восточноевропейских стран
происходит постепенное вытеснение евреев с руководящих постов под
предлогом создания 'национальных кадров' и 'пролетаризации'
партийно-государственного аппарата. В 1951-53 гг. преследования
распространились и на верных Сталину коммунистических лидеров
еврейского происхождения. Опала Анны Паукер (май 1952 г.), арест
(осень 1951 г.) и Сланского процесс явились свидетельством
решения Сталина избавиться от своих сподвижников-евреев в странах
Восточной Европы."
  "Преемники Сталина продолжали рассматривать евреев Восточной
Европы как ненадежный элемент. В Польше и Чехословакии велась
травля евреев под предлогом 'борьбы с сионизмом', в Венгрии и
Румынии обстановка была спокойнее."
  "Студенческие волнения в марте 1968 г. дали толчок развязыванию
'антисионистской' кампании, которая привела к фактическому
изгнанию из Польши почти всех евреев. Эта кампания была
санкционирована после Шестидневной войны Гомулкой, обвинившим
большинство польских евреев в нелояльности. 'Теоретическое'
обоснование антисемитизма было дано в статье члена ЦК ПОРП А.
Верблана 'К происхождению конфликта' (июнь 1968 г.), в которой
коммунисты еврейского происхождения обвинялись в космополитизме и
равнодушии к польской национальной независимости и патриотизму.
Согласно Верблану, ни одно общество не может терпеть чрезмерного
участия национального меньшинства в элите власти, особенно в
области обороны страны, безопасности, пропаганды и дипломатии.
Евреи объявлялись виновниками как ошибок, допущенных предвоенной
польской компартией, так и послевоенных сталинских чисток. Статья
Верблана была первым официально опубликованным откровенно
расистским манифестом идеолога коммунизма."


Приложение 2: Эстер Фрумкина
  С сайта www.eleven.co.il:
  ФРУМКИНА Мария Яковлевна (урожденная Малка Лифшиц, в первом 
браке Фрумкина, во втором - Вихман, партийный и литературный
псевдоним Эстер; 1880, Минск, - 1941?, под Карагандой), активная
участница еврейского рабочего и коммунистического движений,
публицист, деятельница еврейского образования. Родилась в
богатой, просвещенной купеческой семье. Ее отец получил обширное
религиозное и светское образование, писал стихи и прозу на идиш,
мать происходила из родовитой виленской семьи Каценеленбоген -
Ромм (см. Ромм, семья). До 11-летнего возраста Фрумкина получала
домашнее еврейское образование, изучала иврит, Библию, увлекалась
иврит новой литературой (например, знала наизусть роман А. Мапу
'Любовь в Сионе'). Затем поступила в Минскую женскую гимназию,
после окончания которой училась в Петербурге на Бестужевских
высших женских курсах, а также слушала лекционные курсы в
Берлинском университете.
  Еще в Минске (1896) Фрумкина участвовала в деятельности социал- 
демократического кружка, находившегося под влиянием А. Лесина. В
1901 г. вступила в Бунд, где в основном занималась пропагандистс-
кой работой. После революции 1905-1907 гг. Фрумкина играла видную
роль в Бунде и особенно в партийной публицистике: была думским
корреспондентом газеты 'Дер векер', соредактором 'Ди найе цайт',
'Цайт фрагн' и других периодических изданий. Фрумкина была одним
из активных сторонников еврейского образования на идиш и отстаи-
вала в Бунде крайние идишистские позиции, полностью исключавшие
какое-либо преподавание иврита в еврейской народной школе. Одной
из первых публикаций Фрумкиной был перевод на идиш 'Сказания о
Флоре, Агриппе и Менахеме, сыне Иегуды' В. Короленко (СПб.,
1904). В 1908 г. Фрумкина участвовала в Черновицкой конференции
по языку идиш, на которой выступила с докладом 'О пролетарском
идишизме'.
  Свои взгляды на еврейское образование Фрумкина изложила в 
книгах 'Цу дер фраге вегн дер идишер фолксшул' ('К вопросу о
еврейской народной школе', Вильна, 1910; 3-е издание - СПб.,
1917) и 'Вос фар фолксшулн дарфн мир хобн' ('Какие народные школы
мы должны иметь', М., 1917).
  После нескольких арестов Фрумкина выехала в Швейцарию, где 
стала членом Заграничного комитета Бунда. Перед Первой мировой
войной вернулась в Россию и была сослана в город Черный Яр
Астраханской губернии. После Февральской революции 1917 г.
вернулась в Минск, была избрана в ЦК Бунда, стала редактором его
центрального органа 'Дер векер'. В то же время она была избрана
членом Минской городской думы и членом правления еврейской
общины. Фрумкина принимала активное участие в создании сети
еврейских школ, учительских курсов Култур-лиге и других
просветительских учреждений на языке идиш. До октября 1917 г.
Фрумкина отстаивала в российской социал-демократии платформу
правых меньшевиков, а позже, в особенности с начала 1919 г.,
заняла леворадикальную позицию и была одним из инициаторов
большевизации Бунда (11 конференция, март 1919 г.). В 1920 г., во
время раскола Бунда, она вместе со своим близким другом А.
Вайнштейном возглавила Комбунд, самоликвидацию которого
поддержала в мае 1921 г., после чего вступила в коммунистическую
партию.
  В 1921 г. Фрумкина переехала в Москву, разъезжала в агитбригаде
по городам и селам Московской губернии, была членом отдела
образования Евсекции (в 1921-30 гг. - членом Центрального бюро;
сотрудничала в Евобщесткоме, см. Советский Союз), была включена в
редколлегию газеты 'Дер эмес' (см. 'Эмес'), много писала по
вопросам культуры, образования, нового образа жизни. Вместе с М.
Литваковым была редактором собрания сочинений В. Ленина на идиш
(тт. 1-8, М., 1925-26) и автором его подробной биографии на этом
языке. В 1928 г. Фрумкина была соредактором журналов 'Юнгвалд' и
'Пионер' (оба - 1925-28), выпустила биографию Х. Леккерта на идиш
(М., 1922) и хлесткий памфлет на русском языке 'Долой раввинов.
Очерк антирелигиозной борьбы среди еврейских масс' (М., 1923;
вышло два издания). С 1921 г. Фрумкина руководила еврейской
секцией московского Коммунистического университета национальных
меньшинств Запада имени Ю. Мархлевского, затем стала ректором
университета (1925-36). В 1937 г. Фрумкину отстранили от всех
должностей, в январе 1938 г. арестовали. Фрумкина не признала
сфабрикованных обвинений. В августе 1940 г. она была приговорена
к восьми годам заключения. Умерла в лагере, расположенном в
районе Караганды (Казахстан).