Модеpализм


14. Приложение: Высказывания, имеющие отношение к модерализму.

Всё, что сказано хорошо -- мое, кем бы оно ни было сказано. Сенека. "Письма Луцилию" (XII). Солон: "Ничего сверх меры." Биант из Приены: "Большинство -- зло." Сократ: "Сколько существует вещей, которые мне не нужны." "Все свое ношу с собой." Симонид у Платона ("Протагор"): "Мне довольно, чтобы человек был не дурным, не слишком беспо- мощным, но знающим общеполезную правду и здоровым -- такого не сужу я. Ведь я не склонен осуждать: глупцов бесчисленно племя, так что, если кому доставляет удовольствие порицать, тот может делать это досыта." Эпикур: "Если в жизни ты сообразуешься с природой, то никогда не будешь беден: а если с людским мнением, то никогда не будешь богат." "Многие, накопив богатство, нашли не конец бедам, а новые беды." Платон ("Государство", 410.а): Врачи и судьи "будут заботиться о гражданах, полноценных как в отношении тела, так и души, а кто не таков, кто полноценен только телесно, тем они предоставят вымирать; что касается людей с порочной душой и притом неисце- лимых, то их они сами умертвят." Сенека, письмо Луцилию (VI): "Само имя философии вызывает достаточно ненависти, даже если приверженцы ее ведут себя скромно; что же будет, если мы начнем жить наперекор людским обычаям?" Сенека, письмо Луцилию (VII): "Незачем тебе ради честолюбивого желания выставлять на показ свой дар, выходить на середину толпы и читать ей вслух либо рассуждать перед нею; по-моему, это стоило бы делать, будь твой товар ей по душе, а так никто тебя не поймет." "Угождайте же телу лишь настолько, насколько нужно для поддер- жания его крепости, и такой образ жизни считайте единственно здоровым и целебным." "Презирайте все, что ненужный труд создает ради украшения или напоказ." "Ты спрашиваешь, чего тебе следует больше всего избегать? Толпы!" "Нет хуже врага, чем толпа, в которой ты трешься. Каждый непременно либо прельстит тебя своим пороком, либо заразит, либо незаметно запачкает." Сенека, письмо Луцилию (XVI): "Естественные желания имеют предел, порожденные ложным мнением -- не знают, на чем остановиться." Сенека, письмо Луцилию (XVIII): "Сам наставник наслаждений Эпикур установил дни, когда едва утолял голод, желая посмотреть, будет ли от этого изъян в великом и полном блаженстве ..." Сенека, письмо Луцилию (CIV): "Природа произвела нас на свет высокими душой и, подобно тому как одних животных она наделила свирепостью, других -- хитростью, третьих -- трусостью, так нам она дала дух славный и божественный, ищущий, как жить честнее, а не как безопаснее." Боэций ("Утешение философией", кн. 1.V): "О, пусть бы было не дозволено всем иметь эти ничтожные и бесполезные богатства, которые достаются кому-либо только через разорение других." Т. Мюнцер (в письме Цейссу): "Кто хочет быть камнем новой Церкви, должен рискнуть шеей, иначе строители его выбросят." М. Монтень "Опыты" (кн. I, гл. XX): "Неизвестно, где поджидает нас смерть; так будем же ожидать ее всюду. Размышлять о смерти -- значит размышлять о свободе. Кто научился умирать, тот разучился быть рабом. Готовность умереть избавляет нас от всякого подчинения и принуждения." М. Монтень "Опыты" (кн. I, гл. XX): "Ничто не влекло людей к нашей религии более, чем заложенное в ней презрение к жизни." М. Монтень "Опыты" (кн. I, гл. XX): "Природа не дает нам зажиться. Она говорит: 'Уходите из этого мира так же, как вы вступили в него. Такой же переход, какой некогда бесстрастно и безболезненно совершили вы от смерти к жизни, совершите теперь от жизни к смерти. Ваша смерть есть одно из звеньев управляющего вселенной порядка; она звено мировой жизни.'" Д. Дидро ("Добавление к путешествию Бугенвиля", дикарь-таи- тянин обращается к путешественнику-европейцу): "Оставь нам наши нравы. Они более мудры и более добродетельны, чем твои; мы не желаем променять то, что ты называешь невежест- вом, на твое бесполезное знание. Мы обладаем всем, что необходимо и полезно нам. Неужели мы заслуживаем презрения за то, что не сумели создать себе излишних потребностей? Не внушай нам ни твоих мнимых потребностей, ни твоих химерических добродетелей." Д. Юм ("О том, что политика может стать наукой"): "Те, кто утверждает, что всякие системы правления хороши, если хорошим является управление, могут привести определенные примеры из истории, когда одна и та же система правления в зависимости от того, в чьих руках находилась власть, неожиданно менялась прямо противоположным образом, становясь из хорошей плохой и наоборот." Д. Юм ("О достоинстве и низменности человеческой природы"): "Одни превозносят наш род до небес и изображают человека как своего рода полубога, который происходит от неба и сохраняет отчетливые следы своего происхождения и родословной. Другие настаивают на темных сторонах человеческой природы и не могут обнаружить ничего, кроме тщеславия, в качестве того, в чем чело- век превосходит других животных, которых он так стремится прези- рать. Если какой-либо автор обладает талантом риторики и декла- мации, он обычно принимает сторону первых. Если же он склонен к иронии и насмешке, он, естественно, ударяется в противоположную крайность." Д. Юм ("О достоинстве и низменности человеческой природы"): "Когда какой-либо человек отрицает искренность всякого патрио- тизма, или привязанности к стране и к обществу, я не знаю, что о нем думать. Возможно, он сам никогда не испытывал этих чувств столь ясным и отчетливым образом, чтобы это устранило все его сомнения относительно их силы и реальности." Д. Юм ("О торговле"): "Спартанская республика была, несомненно, гораздо более могу- щественна, чем любое современное государство, обладающее таким же количеством населения; этим превосходством она была всецело обязана отсутствию торговли и роскоши." Д. Юм ("О торговле"): "Если богатства находятся в немногих руках, то собственники присваивают себе всю власть в стране и без труда могут сгово- риться о том, чтобы возложить все бремя на бедноту, а это новое притеснение окончательно отнимает у последней всякую охоту тру- диться." Д. Юм ("О первоначальном договоре"): "Разум, история и опыт показывают нам, что все политические общества имеют происхождение весьма далекое от правильности и упорядоченности; и если бы надо было выбирать такой период вре- мени, когда согласие народа менее всего принималось во внимание в делах общества, то это происходило бы как раз в момент уста- новления нового строя." Д. Юм ("О первоначальном договоре"): "Лик земли постоянно меняется из-за превращения маленьких королевств в большие империи, распада больших империй на мал- енькие королевства, создания колоний и миграции племен. Можно ли обнаружить во всех этих событиях что-либо иное, кроме при- менения силы и насилия? Где то взаимное согласие или доброволь- ное объединение, о котором так много рассуждают?" Д. Юм ("Естественная история религии", гл. 15): "Самый блестящий ум граничит с помешательством; высшие про- явления радости порождают глубочайшую меланхолию; наиболее упоительные наслаждения сопровождаются крайней усталостью и отвращением; наиболее обольстительные надежды уступают место серьезнейшим разочарованиям. И вообще ничто не дает такого спокойствия (ибо о счастье нечего и мечтать), как умеренный и воздержанный образ жизни, т. е. соблюдение по мере возможностей во всем середины ..." Д. Юм ("Естественная история религии", гл. 15): "Бросьте взгляд на большинство народов и эпох, исследуйте те религиозные принципы, которые фактически господствовали в мире, -- вряд ли вас можно будет убедить в том, что они суть нечто большее, чем бред больных людей ..." А. Шопенгауэр ("Афоризмы житейской мудрости", гл. 2): "Исконное назначение сил, коими природа наделила человека, заключается в борьбе с нуждою, теснящей его со всех сторон. Раз эта борьба прерывается, неиспользованные силы становятся бременем, и человеку приходится играть ими, то есть бесцельно тратить их, ибо иначе он подвергнет себя действию другого источника человеческого страдания -- скуки." А. Шопенгауэр ("Афоризмы ...", гл. 5): "Кроме некоторых редких, счастливых исключений, на свете попадаются лишь весьма дефектные экземпляры человеческого типа, к которым лучше вовсе не прикасаться." А. Шопенгауэр ("Афоризмы ...", гл. 5): "Воздерживаться и сдерживаться -- таково правило, без соблюде- ния которого ни богатство, ни власть не помешают нам чувствовать себя несчастными." А. Шопенгауэр ("Афоризмы ...", гл. 6): "Ни один хоть сколько-нибудь выдающийся человек, не принадле- жащий к 5/6 столь скудно одаренного природой человечества, не может остаться после сорока лет свободным от некоторого мизан- тропического налета." Ф. В. Й. Шеллинг: "Больное общество -- больные люди." Ф. Ницше ("К генеалогии морали", II.24): "Но когда-нибудь, в более сильное время, чем эта гнилая, сомневающаяся в себе современность, появится все-таки человек- -ИЗБАВИТЕЛЬ, человек великой любви и прозрения, творческий дух, неугомонная сила которого постоянно гонит его от всего, уклоняю- щегося от естественного ..." Н. Федоров ("Небесные науки как факт и как проект"): "Запад действует подавляющим образом на слабохарактерную или бесхарактерную русскую интеллигенцию, которая в зародыше губит и губила все самостоятельное на Руси и даже зарождаться не допус- кает ничему оригинальному, суеверно уверившись в заподном совер- шенстве и русской несостоятельности ..." Ф. М. Достоевский: "Мы не считаем национальность последним словом и последней целью человечества. Но общечеловечность не иначе достигнется, как упором в свою национальность каждого народа." Ю. Эвола ("Языческий империализм", ч. I, гл. "Упадок Европы"): "Современная 'цивилизация' Запада нуждается в кардинальном перевороте, без которого она рано или поздно обречена на гибель. Эта 'цивилизация' извратила всякий разумный порядок вещей. Она превратилась в царство количества, материи, денег, машин, в котором нет больше воздуха, свободы, света." "На место мудрости вступила риторика 'философии' и 'культуры', мир профессоров, журналистов, спортсменов -- схема, программа, лозунг. На ее место вступила сентиментальная, религиозная, гума- нистическая скверна и плеяда возбужденных болтунов, которые опьяненно восхваляют 'становление' и славословят 'практику', потому что боятся молчания и раздумья." Й. Хейзинга ("В тени завтрашнего дня", XV): "Никто не станет желать, чтобы человечество в любом отношении влачило жалкое существование в узкой колее, куда втиснули его несовершенные законы и несовершенные моральные нормы." Й. Хейзинга ("В тени завтрашнего дня", XX): "Варварство может идти в ногу с высоким техническим совершен- ством, оно может идти в ногу со всеобщим о повсеместным школьным обучением, Судить о повышении культуры по снижению безграмотности -- это устарелая наивность. Определенный минимум школьных знаний еще никоим образом не гарантирует наличия культуры." Й. Хейзинга ("В тени завтрашнего дня", XX): "Нынче уже стало достаточно привычным ощущение, что мы прибли- жаемся к развязке. Мы уже говорили, что не только невозможно себе представить дальнейшее развертывание этой культуры, но и трудно вообразить, что оно способно принести людям счастье или улучшение жизни." Й. Хейзинга ("В тени завтрашнего дня", XX): "История ничего не может предсказывать, кроме одного: ни один серьезный поворот в человеческих отношениях не происходит в той форме, в которой воображало его себе предшествующее поколение." Й. Хейзинга ("В тени завтрашнего дня", XX): "Откуда можно ожидать спасения? От Прогресса как такового ожидать его бесполезно. Мы уже достаточно 'прогрессировали' в своей способности разрушать этот мир и наше сообщество. Поступательное движение науки и техники, каким бы необходимым и вдохновляющим оно ни было, не принесет спасения культуре." Й. Хейзинга ("В тени завтрашнего дня", XXI): "Новая аскеза не будет аскетическим отрицанием мира ради блаженства на небесах, эта аскеза будет проявляться в само- обладании и правильном определении меры могущества и наслаж- дения ... Новая аскеза должна быть самопожертвованием. Самопо- жертвованием во имя того, что может мыслиться как высшая цен- ность. Этой высшей ценностью не могут быть ни государство, ни народ, ни класс, но и не собственное существование." Дж. Оруэлл ("1984", IX): "Если ты в меньшинстве -- и даже в единственном числе, -- это не значит, что ты безумен." К. Клуге ("Коммунизм Христа", гл. "Да будет все едино"): "Ни угроза ядерного уничтожения, ни соблазны роскошной жизни не в силах остановить продвижение свободной мысли. Могут ли агенты зла привлечь нас жизнью, в которой наиболее хитрые и безнравственные люди способны достигать наибольшего успеха?" И. Шафаревич ("Есть ли у России будущее?"): "Едва ли есть среди социальных сил другая, которая так мощно движет людей, как стремление к жертве за высшие идеалы. Может быть, не всегда, но в решающие эпохи истории жертва приобретает притягательность, не объясненную никакой социологией. Этот эмпирический факт знают и используют опытные политики: призыв к жертве обычно встречает мощный отклик в народе." Дэвид Грэм Филлипс ("Цена, которую она заплатила"): "Часто обсуждаемое различие между теми, кто появился на свет для богатства и власти, и теми, кто приобрёл их, выйдя из мрака безвестности, не слишком отличается от разницы между безумцами от рождения и теми, кто сошёл с ума." Когда персидского шаха, гостившего в Англии, пригласили посмотреть на скачки, он отказался: "Я и так знаю, что одна лошадь бегает быстрее другой". Роберт Хайнлайн ("Звездная пехота"): "Насилие, откровенная сила, в истории человечества решило го- раздо больше вопросов, чем какой-либо другой фактор, и противопо- ложное мнение не имеет права даже называться концепцией. Глупцы, забывающие эту главную правду в истории человечества, всегда платят или, во всяком случае, платили за это недомыслие своей жизнью и свободой..."

Возврат в оглавление bouriac@yahoo.com