Тюремная Беларусь |
Как живется арестантам?
Мечта анархистов, что тюрем не будет, не осуществилась. Для многих до сих пор тюрьма становится домом на какое-то время. Как там живут? Этот материал подготовлен на основе книги Олега Алкаева "Расстрельная команда", вышедшей в печати в Москве.
Книга издана в Москве тиражом 5000 экземпляров. А кто знает повадки московских издателей, тот подтвердит, что реальный тираж может быть в 10 раз больше, популярные книги продаются мимо кассы и налоговой инспекции.
Сенсационность книги в том, ее написал начальник тюрьмы. Обычно книжки пишут арестанты. Бесполезно ее спрашивать в нашей областной библиотеке. Однако с легкостью ее можно скачать через Интернет или в бумажном варианте заказать через книжный Интернет-магазин "Озон". Парень на велосипеде книжку принесет вам в течение суток.
Кто такой Олег Алкаев?
Несколько лет он возглавлял СИЗО-1 в Минске. Вместе с этим он возглавлял команду, которая приводила в исполнение приговоры суда о высшей мере наказания. У древнего китайского философа Лу Синя есть выражение "грязь государства". Кто-то должен делать грязную работу. 174 приговора. Столько же убитых преступников. Его проблемы начались с сопоставления дат выдачи "расстрельного" пистолета с датами исчезновения Гончара и Захаренко. С этой темой пусть разбираются компетентные органы, но особый интерес для публики вызывают темы быта в тюрьме. Немножко цитат автора:
Чайное безумие
"За чай в целом пострадало во сто крат больше людей, чем от наркотиков, водки и других одурманивающих гадостей, популярных в зоне, потому что за чай администрация очень сурово наказывала. И 'чайное безумие' - это безумие, прежде всего, высших должностных лиц МВД, которые в своем 'благородном' порыве заботы о здоровье осужденных и избавления их от вредных привычек перешагнули все границы разумного, и из ничтожного пустяка, такого, как чай, создали проблему, обернувшуюся трагедией для сотен тысяч людей. Ведь осужденным, имевшим взыскание, навсегда закрывалась дорога к досрочному освобождению. А поскольку чай являлся самым массовым 'наркотиком', доступным в зоне, то и получить взыскание за употребление чифиря было проще простого."
Не ругай свой дом
"В СИЗО Щукин тоже вел дневник и намеревался опубликовать свои впечатления от ареста. Я не имел ничего против этого, но единственное, о чем я попросил Щукина, это показать мне черновик его репортажа, причем лично в его, Щукина, интересах. Дело в том, что Щукин, описывая камерный быт, часто увлекался и затрагивал темы, о которых в определенных кругах говорить не принято. Но если в спецприемнике, где ранее отбывал наказание Щукин, его соседями по камере были обычные 'мирные' люди, вроде хулиганов, дебоширов и мелких воришек, то в СИЗО содержится клиентура серьезнее. Не всем может понравиться описание процедуры отправления естественных надобностей или каких-то других мероприятий интимного характера. Не принято жаловаться и на трудности, связанные с условиями содержания. Зэки называют тюрьму своим домом, а о доме говорить гадости не принято. Вот такой простой является тюремная философия, и не считаться с ней нельзя. Я объяснил все это Щукину, и он меня понял. Его публикации стали более сдержанными и объективными."
Женщины в тюрьме
"Вообще содержание женщин в СИЗО - очень сложное дело. Первая проблема - это одежда. Зачастую арестантки не имеют даже смены нижнего белья, не говоря уже о верхней одежде. И если мужчинам всегда можно подыскать на вещевом складе какую-то подменку, то женскую одежду просто негде взять, ибо бюджет не предусматривает приобретение и хранение женского белья и одежды.
В тюремных законах и инструкциях написано, что заключенный (заключенная) может иметь при себе то, то и то. В основном это касается предметов первой необходимости, средств личной гигиены и одежды. Но где это все взять, не говорится ни слова. Ведь ни один из арестованных в тюрьму не собирается и, значит, не готовится. Многих задерживают на работе или на улице, когда из вещей, кроме того, что надето на них, ничего нет. А ведь даже на следующий день после ареста необходимо умываться, бриться, чистить зубы и т. д. Для этого надо иметь мыло, зубную щетку, зубную пасту, бритву и, извините, туалетную бумагу. И где это все взять арестанту или арестантке, которой, помимо всего перечисленного, нужны еще и средства женской гигиены? В бюджет СИЗО на обеспечение первоочередных человеческих нужд не заложено ни копейки. Правда, все это можно получить от родственников или приобрести в ларьке СИЗО. Но не у всех заключенных есть родственники, да и передачу еще нужно дождаться, а ларек отоваривает по графику, один раз в месяц, и только при наличии денег на лицевом счете. В таких условиях люди вынуждены пренебрегать правилами личной гигиены, испытывая при этом физические и моральные страдания. В международном праве все это называется пыткой, а у нас об этом просто не принято говорить. Как будто бы этой проблемы не существует вовсе. Заключенные молчат об этом из стыда, а администрация - потому что не может это положение исправить, так как бюджет формируется в МВД, а туда с 'туалетными' проблемами может пойти только сумасшедший."
Зубы и еда
"В Белоруссии протезирование зубов заключенным производится только в двух крупных больничных стационарах, расположенных на территории ИТК № 1 города Минска и ИТК № 12 города Орши, и очередь расписана на несколько лет вперед. Но, как я уже говорил, спрос всегда рождает предложение. Поэтому беззубые горемыки, вдоволь намаявшись в поисках возможности законного 'ремонта' своих челюстей, обращаются к кустарям. И уже через неделю 'сверкают' фиксами, поставленными за пару пачек чая лагерными 'специалистами'. Судя по прочности и цвету металла, изготавливаются фиксы то ли из рельса, то ли из автомобильной рессоры.
Хотя формально почти во всех странах СНГ объявлен курс на гуманизацию исправительного процесса в местах лишения свободы, до реальных шагов в этом направлении дело еще не дошло. Например, всем известно, что один из самых эффективных методов профилактики туберкулеза - это нормальное питание. Но государственная карательная система, будучи сама не в состоянии обеспечить лиц, лишенных свободы, этим самым питанием, еще и препятствует сделать это их родственникам. Поэтому и по сей день тюрьмы, СИЗО и колонии являются рассадником этой давно забытой в цивилизованных странах болезни.
Я вспоминаю, какое бешеное сопротивление со стороны бывших коллег я испытал, когда по согласованию с Прокуратурой республики в 1997 году увеличил в Минском СИЗО норму приема продуктовой передачи с восьми до тридцати килограммов. Началась настоящая истерика руководства КИН МВД. Почему сам обращался в прокуратуру? Почему не спросил начальство? И еще масса разных 'почему' и 'как осмелился'? Каких только ярлыков не наклеили. От карьериста и выскочки до продавшегося ворам 'мента'.
Больше всех верещали те, кто названивал мне и просил решить вопрос о внеочередной передаче продуктов 'одному хорошему знакомому'. Хлопоты их, надо полагать, были не совсем бескорыстны, ибо я очень сомневаюсь в альтруизме таких господ, которые, к сожалению, пока еще существуют в любой бюрократической среде и кормятся от различных ими же придуманных запретов."
Книга оставила сложное представление. Уважения к работе милиции стало больше. Однако вопросов к органам власти прибавилось. Тюрьмы и колонии - это тоже дома, где живут наши граждане. Есть с чем разбираться.