Исповедь вертухая

Германские монологи Олега Алкаева

ИРИНА ХАЛИП

Хронометраж видеозаписи бывшего начальника минского СИЗО составляет шесть часов. Полная расшифровка заняла бы не один газетный разворот, а наверняка весь номер. Поэтому мы решили опубликовать лишь ту часть рассказов Алкаева, в которой содержится информация, а не многословное самолюбование, которым переполнена пленка. За кадром осталось многое. И это многое выглядит иногда странно, иногда - смешно.

Странно - это когда Алкаев изо всех сил выгораживает Лукашенко. Дескать, дорогой Александр Григорьич ничегошеньки не знал, и все убийства совершались за его спиной. Еще более странно - когда Алкаев зачем-то пытается убедить в том, что сам он ни разу на курок не нажал, хотя давно известно, как лично он приводил в исполнение смертные приговоры. А смешно - когда Олег Алкаев, важно сцепив пальцы на внушительном животе ("Ох, и похудел же я в Германии - на целых 40 килограммов. Когда приехал сюда, 150 весил, а сейчас во мне только-только 110 наберется:"), говорит о том, что после смены власти, как только он вернется, все убийцы в течение суток просто сбегут из Беларуси, убоявшись его, алкаевского, гнева. Совсем смешно заявление о том, что он бы в Беларуси каждый день писал на дверях Шеймана неприличное слово (а кто ему мешал это делать все долгие годы?). Нестыковок, несоответствий, противоречий и лжи в рассказах Алкаева больше, чем в белорусском законодательстве. Но послушать или почитать его монологи все-таки не помешает - по той простой причине, что он единственный, кто вообще говорит. Все остальные участники этой истории предпочитают хранить загадочное молчание, и непонятно, то ли они согласны с определением "убийц", то ли просто им неинтересно на это реагировать:

О Юрии Сивакове: Специальная информация

Юрий Сиваков был министром внутренних дел, потом курировал в Администрации президента кадровые вопросы. Недавно стал министром спорта. Ему приписывают реализацию идеи по созданию так называемых "эскадронов смерти" из числа профессионалов, которые занимались устранением неугодных. Сиваков категорически все отрицает. Алкаев ему не верит.

- По моему мнению, Сиваков пробивал дорогу лично себе. По отношению к президенту он, бывало, вел себя даже покровительственно. Президент его и выгнал. А когда Сиваков понял, что никуда уже не выплывет - сломался. Он загнанный человек. Он где-то все уже, может, записал, и только за счет этого его еще держат. Ничего такого нового он не откроет, разве что более детально расскажет и назовет заказчиков. Исполнителей мы найдем.

Сиваков спрашивал меня, можно ли организовать тюрьму человек на 20. Кого он собирался держать в этом "зиндане"? И потом, когда пишут постановление об аресте, там указано, где будет содержаться арестованный: в СИЗО N8 в Жодино или в СИЗО N1 в Минске. А тут что писать, если такая тюрьма нигде не числится? "Содержать задержанного в личном следственном изоляторе Сивакова"? Значит, это будет делать уже не следователь. И вся эта идея вовсе не для официальных действий. И потом, даже убивать ведь не будешь на улице:

Но я знаю точно, что такая тюрьма была. Она нигде не значится, нигде не числится. Сиваков ее открыл в нарушение всех законов. Я знаю начальника той тюрьмы. Однажды он ко мне обратился с просьбой: подыскать ему несколько человек в сотрудники. Я ему их нашел. Я даже знаю, где она находилась. Поверьте, места в Беларуси достаточно. Это не так далеко от Минска. Очень удобное место.

У Сивакова в окружении были одни военные, не милиционеры. Вообще, это тенденция: Лукашенко окружил себя военными. Шейман - военный, капитан, Сиваков - танкист, Павличенко - замполит. Люди, которые руководствуются не законами, а приказами. В милиции все-таки даже если последний дурачок стоит на улице с дубинкой, а к нему подъедет министр и скажет: "Пойди вон того прохожего стукни дубинкой по голове", - он не стукнет. А военный - стукнет. И в подразделении наружного наблюдения, которое создал Шейман, все военные. Поэтому я сразу подумал о Павличенко, когда узнал, что за Захаренко следили на красной "БМВ". Наружное наблюдение - служба деликатная. Там люди все - неприметные, и машины у них такие же. Но все сотрудники - высшей квалификации. Вот меня бы из-за объемов даже не взяли в "наружку", потому что я два раза появился - меня уже запомнили. А тут - красная "БМВ"!

Министр хотел объединить два подразделения - мое и Дмитрия Павличенко - в одно, чтобы узаконить официальные убийства, которыми я занимался, и неофициальные. Вот, мол, вы два друга, идите и "мочите". Меня просили подружиться с Павличенко. И даже, насколько я знаю, министр хотел передать функции расстрелов СОБРу. А еще он мне все руки выкручивал: мол, почему не пользуетесь крематорием для захоронений расстрелянных? Да потому и не пользуемся, что там, у стен, будут круглосуточно дежурить родственники. Да и хоронили мы, как положено людей хоронить. Странно: я многих министров повидал. Ни один из них вообще этой темой не интересовался - все они как-то пытались ее обходить. Никто никаких вопросов не задавал.

24 мая 1999 года Юрий Сиваков приехал в СИЗО. Тогда как раз осудили одного офицера внутренних войск за покушение на убийство - 6 лет ему дали. Звонят мне из аппарата Сивакова и говорят: "Завтра вы должны привезти этого человека в кабинет к министру". Я ответил: "Для этого есть конвойное подразделение ГУВД". Нет, в самом деле, как я его повезу - без соответствующих документов, без разрешения Верховного суда? Не хотелось позориться перед сотрудниками. Меня потом "на ковер" замначальника ГУВД вызвал. Но я заупрямился. И вот вечером сообщают, что завтра министр сам приедет. Мы всю ночь работали: навели порядок, покрасили, побелили. Министр приехал, был очень доброжелателен. Походил-походил, потом говорит: "Ну хотя бы сюда ты можешь его привести?" А по закону к себе в кабинет я могу кого угодно, любого заключенного приводить. И вот, помню, первые слова Сивакова тому осужденному офицеру внутренних войск: "Ну, что ты натворил?" А тот отвечает: "Вы же знаете: если бы хотел убить - убил бы". Я тогда еще не въехал ни в суть вопроса, ни в суть ответа. Потом они еще поговорили. Осужденный просил квартиру для семьи. Министр сказал ему: "С квартирой проблемы, а общежитие твоей жене дадим". В общем, они поговорили, осужденного увели, потом министр уехал, поблагодарив меня. Расстались мы очень хорошо. Именно в тот день он спросил меня, почему мы не пользуемся крематорием. Обещал помочь организационно. Это было 24 мая, а 7 мая пропал Захаренко. Я все объяснил насчет крематория (что это может привести к расшифровке), и он перед уходом сказал, чтобы я подумал и внес свои предложения. А спустя какое-то время Кадушкин (бывший начальник Комитета исполнения наказаний при МВД РБ) спросил: "Ты обдумал предложение министра?" Я ответил, что обдумал, но в условиях Минска сегодня нет никакой возможности пользоваться крематорием.

О Валерии Игнатовиче: Специальная информация

Игнатович - бывший офицер спецподразделения "Алмаз", приговоренный за похищение оператора ОРТ Дмитрия Завадского к пожизненному заключению. По версии суда и следствия, Игнатович отомстил Завадскому "за Чечню". Вернее, за интервью "Белорусской деловой газете", в котором Дмитрий рассказал о задержанном федеральными войсками офицере "Алмаза", которого заподозрили в том, что он воюет на стороне боевиков.

Он в Ханкале мародерством занимался. Если чечены мои знакомые узнают, что он в Ханкале грабил (он, кстати, сам об этом в камере рассказывал определенным лицам), то ему все равно головы не сносить. Не только руки отрежут, но и все остальное. Он в Ханкале брал золото, бриллианты в чеченских домах. Награбленным, кстати, потом расплатился за автомобиль с бывшим сослуживцем, который в Израиль уезжал. Но Игнатович никем не командовал - он не был лидером группы, не мог решать, кого ему брать, кого не брать.

На допросах, я знаю, он вообще ничего не говорил. Я его в камере посещал, мы разговаривали, даже про Чечню. Он голодал, правда. Помню, когда Наумов однажды пришел, то сказал: "Вы там поосторожнее с ним. А то он вроде и голодает, но в Чечне по 90 километров в день по горам пробегал". Но к делу Завадского, я уверен, он непричастен. Если бы была малейшая информация, я бы ее знал. Просто Александр Григорьевич поклялся, что найдет виновного, вот Игнатовичу и "нагрузили" Завадского. Расстрел - процедура долгая. В течение года человек пишет кассации. Кто знает, что он там может написать? Возможна утечка информации. Поэтому с ним был заключен договор.

Я Игнатовича как-то спросил: "Ты на чьей стороне в Чечне воевал?" Он в ответ: "А вы чеченец?" Я говорю: "Наполовину". Он сказал: "Тогда я промолчу". На этом разговор закончился.

Кстати, я слышал, что Мацкевич (бывший председатель КГБ) видел запись, где Захаренко - с отрубленными руками. Тогда еще все подумали, что это почерк Игнатовича. Тот в Чечне этому обучился. Мне об этой видеозаписи рассказал друг, который вообще к силовым структурам отношения не имеет, - заместитель председателя колхоза. Он заехал ко мне буквально на следующий день после ареста Павличенко и говорит: "Слышал о видеопленке?" Такая видеопленка могла на второй же день выйти только из одного места: из кабинета Мацкевича. А сейчас, думаю, она осела в кабинете Шеймана.

22 ноября Наумов приходил к Игнатовичу в СИЗО. Я их разговора не слышал, вышел на это время из кабинета. А когда выходил Наумов, я услышал только одну, последнюю, фразу: "Ты подумай, Валера, и скажи, пока не поздно, где закопан Завадский". Потом мы пили чай, и после этого Наумов говорит: "Ну все, мы пошли арестовывать Павличенко". Я еще спросил: "Помощь нужна?" Он ответил: "Сами справимся". Мы как раз готовились отметить день рождения моего заместителя, была бутылка шампанского, так Наумов даже от шампанского отказался. Трезвый был.

То, что Игнатович не давал никаких показаний, было крайне выгодно и следствию, и суду. В результате все обвинение базировалось на показаниях двух других лиц под чужими фамилиями. Эти двое уже были осуждены и сидели в колониях. Им вместо пожизненного дали по 8 лет еще два года назад. И вот эти два чудака на Игнатовича нагородили. Почему суд был закрытый? Чтобы свидетелей никто не опознал. А они дали показания типа "он с нами был третьим". Их фамилии даже нигде не всплыли.

А Игнатовичу, заметьте, так и не инкриминировали убийство Завадского - только похищение. Да их всех Завадский и не беспокоит сейчас - боятся, что если Игнатович заговорит, то заговорит по другим делам. Вот и устроили этот компромисс.

Когда власть изменится, Игнатович, конечно, заговорит. Да все заговорят. И преступления будут раскрыты. Я как-то даже пошутил: "Дайте мне на месяц пост генерального прокурора - я вам все раскрою, и даже зарплату мне платить не надо".

О Дмитрии Павличенко: Специальная информация

Павличенко - командир спецотряда быстрого реагирования (СОБРа), любимого спецподразделения экс-министра внутренних дел Сивакова. По одной из версий, именно он являлся руководителем большинства "деликатных операций".

- Моя группа работала с высшей степенью конспирации, а Павличенко позволял себе варианты. Он импровизатор, он же не знал ничего, не видел инструкцию. Она, правда, в одном экземпляре и только у меня. Еще в прокуратуре есть, у генерального.

У меня 27 ноября 2000 года состоялся разговор со следователем Иваном Бранчелем. Тот пришел возвращать мне пистолет, протокол моего допроса и прочие доказательства. Я спросил его: "Как же так, Иван Иванович?" Он говорит: "Мы четыре раза ходили президента убеждать: Бесполезно". И в тот же день президент объявил о переназначениях:

Мне кажется, что Павличенко на допросе все подтвердил. Я даже в этом уверен. Я таких сотни видел - людей, которые убивали, а потом сопли распускали. Если бы не подтвердил, Наумов никогда бы не решился просить санкции на арест Шеймана. Это было возможно только после признания Павличенко. И вот тогда всеми силами начали его освобождать. Говорят, что когда его привезли к президенту, тот спросил: "За что тебя арестовали?" Павличенко ответил: "За то, что я выполнял приказы президента". Этого оказалось достаточно.

И еще пока никто не ответил на вопрос: что было написано в постановлении об аресте Павличенко? Да, он был арестован превентивно, но все равно нужно было что-то написать в постановлении.

Никто, кстати, так не навредил расследованию, как Угляница с компанией. Они своими раскопками поставили под сомнение и меня, и Случека с Петрушкевичем с их документами. (По поводу Случека с Петрушкевичем могу сказать: если они смогли отксерокопировать "совершенно секретные" документы, можно представить себе, как они там, в прокуратуре, хранятся. Половину прокуратуры за это посадить надо.) В общем, я думаю, кто-то узнал, что Угляница с Жерносеком играют в войнушку, и умело им подставили какого-то солдата, который, кстати, давно демобилизовался и ничего внятного не сказал. От кого-то слышал, где-то что-то видел: Ничего конкретного! Ну кто начнет в 50 метрах от части трупы прятать? В лесу, что ли, мало места? Их просто грамотно вели опытные "кукловоды". Я хорошо знаю систему МВД - ага, так бы они и полетели все во главе с министром землю копать вместе с прессой. Прекрасно они знали, что там никогда ничего не было, никакой машины. Дали бы мне того солдата, он бы через 15 минут все сказал: или где на самом деле что закопано, или что он все наврал.

Когда Дмитрий Павличенко присутствовал на процедуре исполнения приговора, он спрашивал о местах захоронений. Сказал, что имеет информацию о спецучастках на Северном кладбище. Кстати, это неправда - мы тогда на кладбищах не хоронили. И я ему не сказал, где на самом деле это происходит. Правда, предложил: "Если хочешь, тем более если тебя министр прислал, то я могу туда пригласить завтра". Но он на следующий день на захоронение не пришел. Хотя у меня был приказ показать все. А потом еще Кадушкин сказал: "Олег, да свози ты его, пусть посмотрит, а то меня уже министр душит".

Вообще же наше государство к вопросу захоронений расстрелянных подходит очень серьезно. Места захоронений выделялись на высоком правительственном уровне. Это все было настолько законспирировано! Специально - чтобы пустить всех, кто заинтересуется, по ложному следу - распускались слухи. Да вы что, если бы стало известно, где хоронят, на том месте такое бы началось!

О "расстрельном" пистолете:

- Это серийный табельный пистолет для специальных операций. Туда входит обычный патрон Макарова, только пружины немножко другие. У этого пистолета малая убойная сила, и он производит мало шума. Предназначен только для выстрелов в упор, то есть для совершенно конкретных боевых действий. Если бы уж очень нужно было такой пистолет для каких-то учебных действий брать - министру бы со склада МВД чемодан таких привезли! А на складе Министерства обороны вообще какие хочешь лежат. Я сам потом еще два пистолета получил. По моему мнению, именно этот пистолет понадобился, чтобы придать убийствам ритуальный обряд - так сказать, законная расправа. И человека унизить до конца. Тем более что Сиваков - человек театральный, большой любитель эффектов. И еще. Думаю, с их точки зрения, именно этот пистолет не идентифицируется. Больше я не вижу никаких причин - в конце концов, человека можно и палкой убить. Не отметаю также версии о видеозаписи - кому-то эта запись должна была порадовать глаз. Возможно, Шейман должен был потом посмотреть и оценить исполнение. А может быть, и Александр Григорьевич. Во всяком случае, я знаю, что смертные приговоры Александр Григорьевич подписывал именно 31 декабря. А потом поздравлял белорусский народ.

С пистолетом они, правда, перемудрили. Я ж не по устному распоряжению его выдавал. Дик - человек военный, он расписался в журнале. Он сам, кстати, начальник вооружения, и если бы я ему так выдал, без регистрации, он бы меня еще и уличил в нарушении инструкции. Кстати, это была большая ошибка - посылать Дика за пистолетом. Если бы пришел кто-то другой, я бы просто так пистолет дал. А пришел Дик, и я подумал: ага, провокатор! Он еще принес бумагу от замминистра внутренних дел Чванкина с резолюцией Кадушкина.

Кадушкин написал: "Товарищ Алкаев, решите вопрос положительно". А как мне еще решить вопрос? Я думал: может, для какой-то экспертизы, может, отстрелять - мало ли зачем он понадобился?

Дальше цепочка выстраивается такая: Дик относит пистолет Чванкину. Но ему этот пистолет сто лет не нужен - Чванкин ничего крупнее рогатки сроду в руках не держал. Какие, к черту, он может стрельбы организовывать? Короче, они так перешифровались, что вызвали у меня еще тогда большие подозрения.

Но инструкцию я не нарушил. Думал, пистолет берется для учений - в приказе, кстати, так и было написано. Никаких боеприпасов к нему мы не выдавали. Пистолет взяли 7 мая, а где-то в конце мая мне уже надо было с ним работать. Я спрашиваю Дика: "Где пистолет?" Он пошел к Чванкину и принес. Только одно было странно: впервые пистолет вернулся заржавленным. Наверное, где-то на болотах им пользовались, уронили и не почистили. Тогда, правда, я не придал этому значения: мало ли, думал, может, где-то по воробьям или по бутылкам постреляли - у нас, у офицеров, это в порядке вещей.

Есть еще одна штука, о которой я прежде не говорил. Таких пистолетов было два: один у меня, второй - у Вишнякова. Полковник Вишняков тогда командовал бригадой, которой сейчас командует Павличенко. Так вот, у Вишнякова был такой же пистолет. Он вообще очень порядочный офицер. Конвойщик. Его потом сместили, потому что конвойщики очень неудобные люди. Перед ним ставят задачу, а он спрашивает: "Позвольте уточнить, зачем это нужно". А танкисты не уточняют.

О Щавлике: Специальная информация

Владимир Клещ, он же Щавлик, один из наиболее авторитетных белорусских воров в законе. Таинственным образом исчез, и никакие поиски результата не дали.

- Уже здесь, в Берлине, я получил от одного авторитетного человека, которому доверяю, информацию о том, что Щавлик жив-здоров и живет в Москве. У меня пока нет возможности проверить эту информацию, но вот что я помню. Тогда, незадолго до исчезновения Щавлика, были задержаны два бандита. Один - Леня Зворыко, фамилию второго не помню. Они, естественно, тут же "отмазали" Щавлика и взяли все на себя. Но он должен был проходить свидетелем по делу, поскольку сидел в машине и все видел. А вор в законе ну никак не может выступать в суде ни свидетелем, ни потерпевшим. И потому для него был один вариант: просто исчезнуть.

Хотя легенд в Беларуси ходило немало: один будто бы видел, как Щавлика убивали; второй видел, как его расчленяли; третий утверждал, что знает печку, в которой Щавлика сожгли. Некоторые даже говорили, что в печке у меня на территории тюрьмы. У меня там печка действительно была. Мы в ней бумагу жгли. Одного заключенного опера месяц по городу возили: он все обещал вспомнить дом, в котором Щавлика держали. Говорил: "Вроде крыша не синяя, а зеленая была". Так и катался. Для него же это просто прогулки были:

Но Щавликом не я занимался, а мой тогдашний заместитель Коля Саевич (теперь он начальник СИЗО). Ко мне более серьезная информация стекалась. Поэтому мое преимущество в том, что я знаю, где что искать.

О Владимире Наумове:

- Помню, в апреле 2000 года ко мне пришел Наумов. По заданию президента интересовался директором цирка Бондарчук, которая тогда была арестована и содержалась у меня в СИЗО. Президент послал его разобраться. (Сиваков тогда уже ушел в отставку.) И я спросил Наумова: может, это за спиной президента творятся такие дела? Я сказал ему: "Владимир Владимирович, вы у ног президента днем и ночью. Ближе никого нет. Может, он не знает?" И поделился подозрениями, которые у меня уже были. Я сказал, что убежден: Захаренко, Гончар и Красовский убиты. Рассказал ему про странные совпадения с выдачей пистолета в определенные дни, про подозрения насчет использования пистолета для убийств. Ведь только военный мог не знать, что этот пистолет идентифицируется. Он точно так же отстреливается, и пули хранятся в пулегильзотеке. Я Наумову все сказал: "Представь себе, Володя: находят труп, в нем пулю, по пуле устанавливают оружие, а этот пистолет хранится у меня. И что дальше? Через два часа меня арестовывают или вообще расстреливают в моей любимой тюрьме. И кто мне поверит, что я, человек, совершивший столько заказных убийств, не убивал этих троих? Найдут кучу свидетелей, еще и моих ребят пару подкупят". Наумов говорит: "Я тебя понимаю, у меня у самого такой случай был. Получил как-то раз пять автоматов, а из них буквально через месяц на белорусско-литовской границе в Мядининкае литовских таможенников застрелили. Хорошо, успел справку получить, а то сам сидел бы". Я просил Наумова спросить у президента, может, он не знает, что за его спиной происходит. Я считаю, что президент стал заложником ситуации. Если бы не лез в уголовные дела сам, может, его имя и не связывали бы с преступлениями. А то сам решил, что директорша цирка невиновна, без всякого следствия:

Наумов уверенно шел к раскрытию этих исчезновений. Я до сих пор не могу понять, почему ему не хватило ума пойти к президенту и спросить прямо: замешан ли Шейман? Может, и я бы не стал писать свой рапорт - я ж не самоубийца, в конце концов. И Лопатик (бывший начальник главного управления уголовной милиции МВД) не самоубийца. Я писал рапорт потому, что считал Наумова честным человеком. Я ведь не в газету писал письмо! Знаете, как некоторые: захотел за границу - написал письмо в газету. Наумов все знал, но предпочел молчать, сделать вид, будто все забыл или вообще не знал. Ничего не поделаешь - сломался, получив должность. Ему этой должностью рот заткнули. Все-таки стал министром внутренних дел в 44 года! Берия стал министром государственной безопасности вообще в 32 года (На самом деле Берия стал наркомом внутренних дел в 39 лет) Но это для него плохо кончилось.

О Михаиле Удовикове:

Был у меня с Удовиковым (сейчас заместитель секретаря Совета безопасности) однажды разговор. В то время Сиваков уже ушел, а Наумов еще не пришел. И обязанности министра исполнял Удовиков. Я рассказал ему о своих подозрениях. Удовиков сказал: "Я все знаю. Уничтожь пистолет. Я подпишу любую бумагу, любой акт. Только уничтожь. Молотком расплющи". Я спросил: "А как же пуля в пулегильзотеке?" Удовиков ответил: "И ее уничтожь". Я отказался.

Я сейчас назову людей, которые все знают и могли бы рассказать, но им мешает трусость. Наумов, Удовиков, Чергинец, Мацкевич, Лопатик, Куприянов, Бранчель. Рассказали бы всю правду Александру Григорьевичу - он бы сам повесился, и не нужно никакой атомной бомбы. Что стоило тому же Бранчелю не выбрасывать доказательства, а выделить все в отдельное производство? Испугался. Трусость не позволяет им всем ничего говорить. Каждому из них пора уже колготки покупать и поздравлять их с 8 Марта.

О Викторе Шеймане:

Генеральный прокурор никогда не подписывает постановлений об аресте. Это всегда делают всякие косухи-снегири. А санкцию на арест Дмитрия Павличенко давал лично генеральный прокурор Божелко. Хотя мог бы любой районный прокурор подписать. Или военный. Почему, спрашивается? Да потому, что замахнулись они вовсе не на Павличенко! Они замахнулись на Шеймана, который к тому времени уже всех достал. А тут - такой случай! Ну как им не воспользоваться? Наумов мне как-то сказал: "Всю работу сделали в результате сведением личных счетов". Может, он и прав.

Я свой рапорт написал уже после ареста Павличенко. Подумал, что делу дан, наконец, законный ход, и я готов быть свидетелем. 23 ноября мне позвонил Наумов и сказал: "Сходи к Лопатику, ему нужна вся информация, которой ты располагаешь". Мы с Лопатиком в одном кабинете рапорты писали. Помню, он уже закончил, а мне еще немного времени надо было. Так он мне еще сказал: "Давай поторопись, вас всех наказать нужно, один я работаю, а больше никто". Довольный такой был. Наверное, он уже представлял себе, как станет заместителем министра внутренних дел. Все-таки, не будучи пьяным или под наркотиками, написать документ на второе лицо государства - Шеймана - большой риск. Значит, кроме наших двух рапортов у него было что-то еще. Какие-то другие документы. Но я их не видел - у нас не принято в чужих кабинетах документы на столах рассматривать.

24-го рано утром снова позвонил Наумов и говорит: "К 10 часам подойди в МВД, тебя допросит следователь". То есть утром еще казалось, что все идет как надо. Меня допросили в здании МВД. Потом следователь Казаков, который меня допрашивал, сказал, что должен изъять мой пистолет. Кстати, он во время допроса несколько раз спрашивал о захоронениях: смогу ли я отличить "своих" от "чужих". По ходу его вопросов получалось, что была некая группа, которая работала "под нас". Короче, пошли мы с ним в мой кабинет, там я включил телевизор - как раз новости в час дня передавали по БТ. Слышу: Шейман освобожден от должности госсекретаря Совета безопасности. Ну, думаю, совсем все правильно идет. Пистолет у меня изъяли. Зашел еще прокурор по надзору Заводской прокуратуры. Я ему говорю: "Слышал новости?" Он мне: "Да ты что, не может быть!" В общем, эйфория была. А тут еще Божелко освобожден, Мацкевич освобожден: В общем, я был уверен, что это все в русле того уголовного дела полетели головы. В такой эйфории день прошел. А 27 ноября прибегает ко мне Бранчель со словами: "Мы тебя не видели, не вызывали, забудь о том, что тебя допрашивали!" Я ему: "Да что случилось?" Он говорит: "Шейман назначен генеральным". В тот же день показали по телевизору выступление Лукашенко в КГБ, где он рассказывал, что сам за все ответит. А на следующий день я звоню Наумову: "Что мне теперь делать, товарищ генерал?" Он отвечает: "Все в порядке. Я сказал, чтобы тебя не трогали". Потом меня даже повысили в должности: перевели в Комитет по исполнению наказаний.

Чтобы победить Шеймана, нужно обязательно будоражить общественное мнение! Без этого никак нельзя. Вот пусть бы "Народная воля" каждый раз выходила с шапкой "Господину Шейману осталось до ареста столько-то дней". Был бы я в Беларуси, я бы ему каждый день слово неприличное на дверях писал.

Источник: "БДГ. Для служебного пользования"

N 2 (13), февраль 2003 года

С сайта www.ciwr.org :

Олег Алкаев: "Решение об аресте комбрига принимали три трезвых человека"

18.01.2003

На наш взгляд, нет смысла полностью давать стенограмму шестичасового разговора полковника Алкаева с Ириной Красовской и Гарри Погоняйло. Многое, о чем говорит Алкаев, уже звучало в "Народной воле". В своих откровениях Олег Леонидович рассказывает про двух высокопоставленных чиновников - министра внутренних дел Владимира Наумова и заместителя госсекретаря Совета безопасности Михаила Удовикова.

Например, со слов Алкаева выходит, что Владимир Наумов с самого начала был в курсе едва ли не всех подробностей исчезновений известных людей. И, если верить бывшему начальнику СИЗО, только благодаря нынешнему министру внутренних дел были написаны скандально известные рапорты Лопатика и Алкаева под грифом "Сов.секретно". "Мы писали рапорты на имя Наумова, - говорит Олег Леонидович. - Но вы же понимаете, что это вещи, которые без предварительной договоренности не делаются".

На вопрос Ирины Красовской, почему же тогда глава государства до сих пор держит Наумова в кресле министра, Алкаев ответил так: "Два года Наумов был начальником службы безопасности президента и, может быть, знает о более опасных вещах, чем эти убийства. Он слишком много знает, поэтому его нельзя отпускать... В свое время Наумов, наверное, не понимал, что расследование громких дел может обернуться против Батьки... И Шейман сегодня понимает, что Наумов - серьезный носитель информации".

Олег Алкаев, как и многие, утверждает, что информацией об исчезновениях известных общественных и политических деятелей владеет немалый круг людей. "Чергинец, Лопатик, Удовиков, Наумов - все трусы. Их надо с 8 Марта поздравлять!" - восклицает бывший начальник СИЗО №1 (Прямо скажем, неудачная метафора. Одной фразой полковник умудрился оскорбить сразу всех женщин! - М.К.) Хотя пару лет назад, якобы сопоставив даты выдачи "расстрельного" пистолета и исчезновений Захаренко, Гончара и Красовского, Алкаев обратился за помощью к одному из тех, кого сегодня называет трусом. "Я говорю Наумову: находят тело, в нем пулю и через два часа меня арестовывают, - говорит Олег Леонидович. - Оружие хранится только у меня лично. Ну кто мне поверит? Все подтвердят, найдут пару свидетелей, еще моих подкупят (скорее всего речь идет о людях, входящих в состав спецгруппы по исполнению смертных приговоров. - М.К.)..."

По словам Алкаева, в ответ Наумов признался, что когда-то сам чуть не вляпался в подобную историю. Однажды Владимир Наумов получил пять автоматов, из которых, как позже выяснилось, десять лет назад были расстреляны таможенники на литовско-белорусской границе. "Сам сидел бы, - сказал Наумов. - Хорошо, что справки нашел..."

Алкаев говорит, что 22 ноября 2000 года Владимир Наумов приходил в СИЗО побеседовать с Валерием Игнатовичем. Игнатовича принесли в медкабинет на носилках. О чем с ним говорил Наумов, Олег Леонидович якобы не слышал: "Я из деликатности вышел". Зато он помнит, что, прощаясь с Игнатовичем, Наумов произнес: "А ты все-таки подумай и скажи, где закопан Завадский". В этот же день у одного из сотрудников СИЗО был день рождения. Наумову предложили выпить бокал шампанского, однако он отказался, сославшись на важную работу. "Мы только чай у меня в кабинете попили, - вспоминает Алкаев. - Он сказал, что завтра едут арестовывать Павличенко". - Может, помочь? - поинтересовался Алкаев. - Да мы сами справимся, - отказался министр.

Алкаев констатирует, что в тот день "решение об аресте комбрига принимали три абсолютно трезвых человека" - Наумов, Божелко и Мацкевич. В последующие дни, по Алкаеву, события развивались так. "Наумов позвонил мне и спросил: "Ты новости слушал? Включи телевизор". В новостях читали информацию об освобождении от занимаемых должностей Шеймана, Божелко и Мацкевича. Алкаев решил, что теперь точно виновные в исчезновениях будут наказаны. Но 24 ноября Шеймана назначили генеральным прокурором. После его назначения к Алкаеву пришел руководитель оперативно-следственной группы прокуратуры Беларуси Иван Бранчель с пистолетом и книгой регистрации выдачи "расстрельного" пистолета: "Мы тебя не видели, ничего не знаем..."

"28 ноября я звоню Наумову, - рассказывает Алкаев. - Он говорит: мол, все в порядке, я сказал тебя не трогать. Просчитался Наумов... Он думал, что Лукашенко отдаст Шеймана, а потом понял, что они с ним повязаны..." По словам Алкаева, видеокассета с записью убийств Захаренко, Гончара и Красовского все-таки существует. И он предполагает, что некоторые сотрудники правоохранительных органов успели ее размножить. Бывший начальник СИЗО утверждает, что сам он не видел этой кассеты. Однако говорит, что на ней есть кадры, на которых "Юрий Захаренко с отрубленными кистями рук. Об этом мне буквально на следующий день после допроса Павличенко рассказал знакомый председатель колхоза, который вхож во многие высокие кабинеты", - уточняет полковник. (Мы долго думали, печатать ли эту жуткую цитату... А потом решили: Алкаев об этом говорит, ссылаясь на какого-то председателя колхоза. На первый взгляд, неубедительно. Откуда простой белорусский председатель колхоза может владеть такой информацией? Хотя, с другой стороны, если все это соответствует действительности, может, следствие разыщет этого председателя? - Ред.)

Через некоторое время Алкаев снова позвонил Наумову: "Я обнаружил за собой "хвост". И, хотя никакой вины не чувствовал, попросил министра объяснить, почему. Мне кажется, тогда Наумов даже не знал, что у Шеймана есть своя "наружка". Поэтому и сказал мне: "Я сам не знаю, ты разберись". "Я их просто поубиваю, а потом вы будете разбираться, Владимир Владимирович", - пригрозил Алкаев. Некоторое время спустя Олег Алкаев попробовал поговорить о "громких делах" с нынешним заместителем госсекретаря Совета безопасности Михаилом Удовиковым. "Я рассказал ему все, как офицер офицеру. Он мне предложил: "Уничтожь пистолет, я подпишу любой акт". - А пулю в гильзотеке? - спросил Алкаев. - И ее уничтожь, - посоветовал Михаил Дмитриевич. "Я отказался", - произнес экс-начальник СИЗО. "Версия о том, что я якобы сам всех поубивал, а потом уехал за границу, могла родиться только в недрах КГБ", - уверяет Алкаев.

P.S. Видеозапись беседы с Олегом Алкаевым находится у Ирины Красовской. При желании заинтересованные сотрудники правоохранительных структур могут с ней ознакомиться.

Марина Коктыш
"Народная воля"

С сайта www.ucpb.org :

ОЛЕГ АЛКАЕВ ПОЛУЧИЛ ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБЕЖИЩЕ В ГЕРМАНИИ

19 Июля 2002 г.

Бывший начальник минского следственного изолятора Олег Алкаев получил политическое убежище в Германии. В Беларуси Алкаев известен своим рапортом о событиях, которые, возможно, связаны с исчезновениями Юрия Захаренко, Виктора Гончара, и Анатолия Красовского. Бывший начальник минского СИЗО писал своему руководству о Дмитрии Павличенко, командире СОБРа. Алкаев заметил, что дни исчезновения этих людей совпадают с теми днями, когда Павличенко брал под роспись в следственном изоляторе пистолет для исполнения смертного приговора преступникам. По мнению милиционера, этим пистолетом и могли убить исчезнувших оппозиционеров.

Однако в версии Алкаева милицейское руководство разбираться не пожелало, его рапорт фактически был заморожен, а самого Алкаева вскоре уволили из милиции. От дальнейшего преследования Алкаев уехал в Германию и, как сообщает Радые Свабода, наконец, доказал немецким властям, что не имеет возможности вернуться на родину из-за вероятности репрессий.

Сегодня Алкаев говорит, что вернется домой только после смены политического режима или хотя бы отставки тех, кто подозревается в причастности к исчезновению оппозиционеров.

В интервью Радые Свабода, Олег Алкаев сообщил, что в надежном месте хранит ряд документов, которые могут быть полезны предстоящему суду над похитителями Захаренко, Гончара и Красовского, а также, возможно, журналиста Завадского.