С сайта www.socialdesign.ru

Глядя на французский бунт с другого берега Ла-Манша
или "it's the economy, stupid!"

Валерий Аджиев (Великобритания)

Вообще-то, Ла-Манш - это неправильное название, в Альбионе Вам это каждый встречный скажет (его придумали эти arrogant frog-eaters , гораздые при любом удобном случае англичанина подкузьмить); правильное - English Channel. Вот я на самом берегу Английского Канала и пребываю. До Франции - рукой подать, и беспорядками у досточтимых соседей англичане весьма интересуются, а пресса и телевидение им активно в этом помогают, благо целые журналистские бригады отправлены, хотя и с некоторым опозданием на место событий, да и колумнисты-аналитики получили надлежащую тему для обсуждений.

Впрочем, французскими невеселыми делами очень интересуются и вполне удаленные россияне. Констатирую с удивлением: и в российской прессе, и в ЖЖ просто плач стоит по безвременно гибнущей в огне интифады доброй старой Франции . Нечего говорить о социалистах-националистах , всегда приходящих в возбуждение при возникновении проблем у врага-капиталиста - что, впрочем, парадоксально сочетается с призывами к этому врагу мочить зарвавшихся " зверьков ", в других (не слишком географически удаленных) случаях считающихся лучшими друзьями (ибо враг моего врага - мой друг). Впрочем, примерно в ту же дуду дуют и русскоязычные гуманисты-либералы (т.е. те же социалисты , только в профиль) - при том, что считают не только "мочилово", но даже и простое восстановление порядка делом не первейшим (в отличие от необходимости принесения неразумным, но безответным детям -погромщикам извинений всеми, кто имел неосторожность назвать их так, как они своими действиями заслужили).

Много в русскоязычной прессе и Интернете пишет неуравновешенных и эмоциональных людей; но даже и такие либерально-консервативные (как их с некоторых пор принято идентифицировать) столпы нашей публицистики, как Максим Соколов и Александр Привалов , обычно вполне уравновешенные и здравые, разволновались не на шутку и живописуют почтительно внимающей публике истинно апокалипсические картины. Глубочайшее беспокойство М.Соколова о судьбе дорогой ему страны легко проследить по его журналу (в котором других насущных тем - типа многозначительных массовых демонстраций в родной столице - уже дней десять как не наблюдается). Александр Привалов в последней своей, как он ее сам рекомендует , "колонке про парижскую интифаду" под названием " О 'Мечети Парижской Богоматери'" использует такие нерядовые выражения: " Не знаю, войдет ли 27 октября, день начала беспорядков в Клиши, в число общепризнанных дат поворота мировой истории наряду с 11 сентября, но очень опасаюсь, что войдет.... будущее Европы и России состоит в выборе между крестом и полумесяцем и : выбирающие атеизм ли, агностицизм ли, другое ли что в этом духе без борьбы отдают победу полумесяцу ". Т.е. только религиозные войны могут спасти дорогую нам (и по умолчанию, конечно же, христианскую) цивилизацию: Ух! В общем, вывод русскоязычных писателей неутешителен: Франция, ослепнув в политкорректности и мультикультурализме, поощряла иммиграцию и привечала исламизм. Ну и теперь, находясь практически на смертном одре, пожинает заслуженные плоды того, что сама и посеяла. Как бы, значить, и нам к ней (на этом самом одре) не присоединиться:

Между тем, поступающие с поля боя фактические сведения вряд ли дают в данном конкретном случае основания рассуждать об интифаде (и вообще религиозном терроризме вкупе с роковым " конфликтом цивилизаций "). Конечно, можно обсуждать различные версии причин возникновения беспорядков (толковой видится статья на эту тему под названием "Дети "ашалемов ""). Но стоит все-таки хотя бы попытаться увидеть за деревьями лес. И если все-таки попытаться, то станет очевидно, что в постигшем Францию кризисе виновата не французская нация (с ее преувеличиваемой политкорректностью) и тем более не действительно наступающий на западную цивилизацию радикальный исламизм, а французская модель социального государства вкупе с проводимой экономической политикой. Да, кризис имеет в своей основе системные проблемы в социально-экономическом развитии страны, отягощаемые, впрочем, господством леволиберальной идеологии в сознании элиты, воспроизводимой СМИ и препятствующей осознанию реальности, не говоря о рациональных дискуссиях по поиску выхода.

Как же la grande civilisation дошла до жизни такой? Пребывание - волей-неволей - в течение последних двух недель в эпицентре захлестывающих информационных потоков подвигло сформулировать следующие тезисы - с поминанием британского опыта.

- Радетели чистоты французской нации , будто бы подвергшейся в самое новейшее время мусульманскому размыванию, как кажется, сами не знают, о чем говорят. В то время, как широко распространено мнение, что национально-миграционно-демографические пертурбации во Франции отнюдь не новы и в контексте Европы во многом уникальны. В частности, французы - это самая мультинациональная нация : в после-наполеоновские времена на протяжении следующих полутора веков Франция приняла и худо-бедно в своем плавильном котле переварила огромное количество различного рода и племени мигрантов - бельгийцев, итальянцев, испанцев и басков, португальцев, поляков, армян, евреев, китайцев и прочих. В итоге не менее 40% французского населения имеет этнически смешанные корни, и сожаления по поводу теряемой на наших глазах этнической девственности французской нации беспредметны. В этом смысле, кстати, французы сходны с так нелюбимыми ими американцами.

- Интересно также, что в отличие от других европейских стран население Франции весь XIX век и добрую половину XX -го росло очень медленно. Зато следующие после окончания Второй Мировой войны 30 лет - опять же, в противоположность соседям - ознаменовались бурным по европейским понятиям ростом (тогда-то, на волне расплаты за неразумную колониальную политику, с таким запозданием выправленную Де Голлем, и въехало немало иммигрантов из Северной Африки; закрыть для них страну в то время было по многим причинам невозможно). После 1975 года наступила стабилизация, а в последние годы - опять бурный и не имеющий в Европе аналогов (кроме, разве что, католической Ирландии) рост (причем не за счет иммиграции!). Достаточно сказать, что в 2003 году естественный прирост населения (за исключением иммиграции) составил в 15 странах тогда еще не расширенного Евросоюза 216 тыс. человек, из которых 211 тысяч обеспечила одна Франция! Так что французы наращивают людской потенциал, и в перспективе будут иметь самое большое население в Европе, что еще более повысит значимость этого и без того мощного государства.

- Сейчас только и делают, что толкуют о неразумной иммиграционной политике Франции, которая-де с распростертыми объятиями привечает приезжих. На самом деле, французские иммиграционные законы по европейским меркам весьма суровы (как пишет в Sunday Telegraph знаменитый историк Niall Ferguson , сам практически эмигрировавший из Англии в Америку: " The French have a relatively low immigration rate and are notably unsympathetic to those who seek political asylum " (1). Британия, кстати, это чувствует на себе: только в самое последнее время удалось замедлить бурный поток (многие десятки тысяч ежегодно) нелегалов, переправляющихся в Альбион именно из Франции (кто на всяких лодчонках, кто под днищем идущего под Ла-Маншем экспресса - и так каждую ночь: что говорить, если на французском побережье, в местах, удобных для штурма железнодорожного состава, были сооружены целые лагеря для временного проживания страстно желающих покинуть Францию!). Эти нелегалы ногами указывают, что им во Франции (которая их обратно принимать отказывалась) вовсе не так уж сладко, как некоторым кажется издалека, и перспектив "сесть" на хорошее пособие там, оказывается, значительно меньше, чем в Альбионе (где тоже, прямо скажем, не так уж густо медом намазано). А вот и цифры : индекс " net migration rate " (показывающий превышение иммиграции над эмиграцией) на 1000 человек населения во Франции равен 0,66, а в Британии - 2,18 (разница - в три раза!).

- Как уже всем должно быть понятно, бунтуют во Франции вовсе не иммигранты в классическом смысле слова, и тем более не нелегалы (имеются и таковые, но в не делающем погоду количестве - их, кстати, бравый министр внутренних дел Саркози собирается оперативно депортировать в первую очередь - эх, английского суда на него нет!), а как раз французские граждане . Конечно, их можно называть иммигрантами, но второго или третьего поколения - а это есть уже нечто качественно иное, чем сборище бесправных гастарбайтеров. Так что выслать их куда-то (и сколько такого рода призывов мы слышим сегодня!) или подвергнуть внесудебной расправе невозможно. Призрак исламизма, может, и маячит где-то на периферии данного бунта (и уж точно собирается использовать эту ситуацию в будущем; при том, что к радикальным исламистам отношение во Франции весьма суровое - сажают с большим удовольствием, к каковому опыту многие британские властители, вынужденные иметь дело с английскими судами, апеллируют с плохо скрываемой завистью), но совершенно очевидно: бесчинствуют в большинстве своем юнцы-маргиналы, аполитичные и не слишком религиозные , направляемые (пока что!) вовсе не радикальными муллами, а локальными преступными авторитетами со специализацией в наркодилерстве. Не случайно, что никаких внятных политических требований (тем более замешенных на религии) не поступает. Обида на весь свет за бесперспективное существование и ненависть к более богатым и успешным согражданам, и на этой основе к таким институтам как полиция (да и просто к государственным символам) - налицо; но ведь не озвучишь в качестве требований к властям желание совершать мелкие грабежи, акты вандализма и распространение наркотиков без преследования со стороны французских государственных институтов! Присутствие которых, впрочем, во многих местах едва заметно - что совершенно нетипично для Британии: полицию британские граждане, даже и не коренной национальности, уважают и коррумпированным институтом, в отличие от французской, не считают.

- Английские колумнисты с удовольствием вспоминают сейчас назидательные проповеди, которые президент Ширак большой мастер произносить (цитата из сравнительно недавней речи: " The French have nothing to envy about the British and their way of living " (2). Ну и проклятия в адрес " Anglo-Saxon liberalism " раздаются из уст этого, по формальным признакам правого политика, на регулярной основе. Что - в отличие от его известных сентенций в адрес примитивной английской еды - не воспринимается здесь легко). И констатируют: прославленная (больше самими французами) либеральная модель интеграции и формирования "единой французской нации на основе мультикультурализма" дала трещину (это же надо: ради политкорректно звучащей "единой французской нации" даже официальная статистика о религиозных и этнических меньшинствах не собиралась, не говоря о разработке - в том числе и на основе такого рода статистики - целенаправленной " inclusive (3)" политики). Данные события с редкой наглядностью вывели на поверхность присущий (как многим и без того было известно) французам, в том числе и на словах ужасно политкорректным левым интеллектуалам, институциональный расизм : ведь на деле вся эта "интеграция" свелась к созданию изолированных от "белых французов" гетто, обитателям которых кидали денежные подачки-пособия (а что еще можно сделать для этих "дикарей", как выражаются некоторые левые интеллектуалы). А на деле государство мало что предпринимало для реальной (т.е. экономической и социальной) интеграции этнической молодежи во французское общество. Показательно, что когда зашла речь о переговорах с лидерами бунтовщиков, выяснилось, что говорить-то французским властям собственно и не с кем. В органах власти всех уровней (включая парламент) их представитей практически нет. Дееспособных и пользующихся авторитетом общественных организаций не имеется. Даже телеведущих с неканоническим происхождением раз-два и обчелся! Вот и пришлось солидным людям садиться за стол переговоров с некими " big brothers " (как они сами себя называют) - т.е. "неформальными лидерами" молодежи, которые, как всем понятно, на самом деле являются криминальными авторитетами разной степени значимости, координирующими действия стоящих ниже их по уличной иерархии гопников.

- Конечно, Британии в чем-то легче: тех же мусульман здесь менее 3% - раза в три меньше, чем во Франции. К тому же, они в основном индо-пакистанского происхождения, а не северо-африканско-арабского, и имеют в целом более здоровые представления о рабочей этике. В то же время, и в Британии хватает районов их компактного проживания: и стаи полукриминальной молодежи фланируют по пригородам, и акты вандализма и насилия бывают, иногда даже вполне масштабные. Более того, в 80-е бывали такие этнические беспорядки (скажем, название лондонского района Brixton звучит для англичан не менее многозначительно, чем для французов теперь звучит Клиши-су-Буа), что "мама не горюй!" - и жертвы, в том числе среди полиции, и разрушения, и массовые аресты - все было, и не единожды. Тем не менее, опасность маргинализации этнических меньшинств по крайней мере осознана, уроки из происходивших этнических столкновений извлечены (в том числе реализована в жизнь специально разработанная концепция " Community policing ", позволившая худо-бедно выстроить атомосферу доверия между населением и полицией). И правительство вполне сознательно проводит политику "включения" меньшинств на институциональном уровне (вплоть до того, что здесь так просто, как во Франции, школу не бросишь - даже за пропуски родителей не только штрафуют, а могут и в тюрьму отправить ). И в случае чего (как, например, после совсем недавней вспышки насилия в Бирмингеме - есть большое количество представивителей этнических меньшинств, заседающих в местных органах власти, имеются небелые министры, члены парламента и даже лорды, в глазах рябит от общественных организаций, чья деятельность иногда раздражает (скажи какое публичное лицо хоть одно критическое слово в адрес мусульман, тут же инициируется шум), но чьи умеренные лидеры интегрированы во властную элиту, имеют влияние среди общин и могут таким образом инициировать противостояние экстремистам. Известный, хотя и обоюдоострый инструмент для выращивания интегрированной в общество этнической элиты - позитивная дискриминация (здесь, впрочем, лучше ссылаться на американский опыт , наработанный после известных волнений 60-х в Лос-Анжелесе, Чикаго, Гарлеме и Детройте).

- Очевидная причина обострения ситуации во французских гетто - уменьшение всякого рода субсидий, направляемых государством (сейчас их в пожарном порядке обещают увеличить). Что в свою очередь обусловлено затяжным экономическим кризисом . Мощная (пятая в мире - после, если кто-то еще не в курсе, США, Японии, Германии и Британии) французская экономика уже доброе десятилетие переживает не лучшие времена. Ситуация обострилась после введения евро, когда правительсво потеряло возможность гибкого (особенно монетарного) реагирования на возникающие проблемы (вот хорошая статья на эту тему, написанная в преддверии французского референдума о европейской конституции: "Europeans are shouting 'no' for one reason: it's their economies, stupid" - автор Anatole Kaletsky , ведущий экономический колумнист The Times). В результате - снижение темпов роста, повышение бюджетного дефицита и прочие прелести. Не говоря о налоговой нагрузке, высокой даже по европейским понятиям (43.8% от GDP в 2003 г .- для Британии этот показатель составлял около 35%). Неравномерность налоговой нагрузки тоже впечатляет: только 50% работающих "обитателей домовладений" платят подоходный налог - при том, что для зарабатывающих более 48 тысяч евро (после вычетов "социальных выплат", отнимающих, кстати сказать, пятую часть дохода) его ставка составляет 48%. Надо полагать, и тот факт, что французские компании платят налог на заработную плату своих работников, эквивалентный 28% от средней зарплаты (в Британии соответствующая сумма составляет 9%), тоже влияет на общую экономическую ситуацию, и вряд ли стимулирующе.

- Как известно, французская экономика славится своей высокой производительностью (' GDP per hour worked (4)' - 47,2 USD; для США - 43,5, Британии - 37,7, Японии - 30,9). Тем не менее, ' GDP per capita (5)' в 2004 г . составил 28 700 USD - ниже американского на 30% (Для Британии - 29 600). Разгадка парадокса в том, что Франция имеет один из самых низких в развитом мире процент работающего населения: в 2003 г . только 41,5% французского населения работало (50,7% - в США, 47,3% - в Британии). Этот феномен есть следствие присущей Франции издавна высокой безработицы (что при ее чрезмерно "социальной" экономической модели выглядит странно). Нынешний ее уровень - около 10% (более чем в два раза выше, чем в Британии). Как следствие, студенты искусственно задерживают свой выход на рынок труда (что препятствует оздоравливающему вливанию "свежей крови"), а правительство преуспело в создании стимулов для ухода на пенсию как можно раньше. Не говоря о 35-часовой рабочей неделе и отпуске в публичном секторе продолжительностью в 5 недель. Уволить человека, работающего в госсекторе практически невозможно - профсоюзы в этом раздутом публичном секторе - в нем занято около 40% рабочей силы! - имеют все законные рычаги для отстаивания интересов высокооплачиваемых французских работников и чуть что организуют парализующие страну акции (спасибо Мэгги (6), Британия избавилась от деструктивной мощи британских тред-юнионов в 80-е). Да и в частном секторе регулировать потребную рабочую силу непросто: сейчас здесь вспоминают пятилетней давности историю с закрытием британским ретейлером Marks&Spencer 18-ти своих магазинов во Франции. Это, по британским меркам, достаточно ординарное событие вызвало просто-таки общенациональный протест. В ответ на всеобщее возмущение публики и прессы французское правительство быстро продвинуло новое и весьма драконовское по отношению к нанимателям трудовое законодательство. В итоге 1200 оставшихся без работы сотрудников получили огромные - по британским меркам - компенсации от незадачливого M&S. Аналогичная ситуация сейчас разворачивается и вокруг намерения американского Hewlett-Packard сократить штат своих французских работников. Как результат, мобильность работников весьма невысока . Не удивительно, что среди меньшинств уровень безработицы достигает 30-40%, и это чрезвычайно мощный (если не самый главный) фактор маргинализации молодежи (можно, конечно, упирать на то, что эти арабы сами не хотят работать, и не имеют в большинстве своем квалификации, но такой разговор никуда не ведет. На то и государство, чтобы создавать такие стимулы, чтобы люди вынуждены были получать квалификацию и работать. Тем более, что в минувшие дни пришлось прочитать о многих достоверных историях, когда и вполне квалифицированные работники из меньшинств не могли устроиться на имевшиеся свободные места. Вот он, печально известный "институциональный расизм" в действии.).

- Только что Всемирный банк опубликовал интегральный рейтинг , отражающий "легкость ведения бизнеса" в разных странах. По итогам этого авторитетного исследования Франция оказалась на весьма низком 44-м месте (из 155). Для сравнения: первые три места занимают Новая Зеландия, Сингапур и США; Британия - на 9 месте, Россия - на 79. А по отдельным показателям положение Франции просто конфузное: по "найму и увольнению работников" - 142 (!) место, по "регистрации собственности" - 144 (!!), по "возможности получения кредита" - 115 (для Британии соответствующие показатели: 15, 32 и 1). Что весьма красноречиво свидетельствует о проблемах бизнеса, в том числе среднего и мелкого (в котором этнические меньшинства в Британии, во всяком случае, преуспевают со своими магазинами и ресторанами, коим нет числа). Эти цифры - безусловный приговор нынешней французской экономической политике.

- Французы издавна с гордостью декларируют свою " исключительность " - и применительно к культуре, и к своей модели интеграции в единую французскую нацию, и к своей экономической политике, позволяющей будто бы органично сочетать классические капиталистические механизмы с социалистическими социальными рычагами. Относительно культуры, как кажется, ни у кого возражений не возникает. В остальном же иллюзии исключительности начинают рассеиваться: все-таки разговоры о собственной уникальной социальной модели имеют успех, если сопровождаются хорошо развивающейся экономикой, позволяющей подкреплять уравнительную риторику объективными факторами типа уровня жизни среднего гражданина. Нет смысла драматизировать ситуацию: и сейчас те же англичане (12 миллионов которых посещают Францию ежегодно в качестве туристов, а те что побогаче, в массовом порядке скупают там недвижимость - как рассказывают, под тяжелыми взглядами аборигенов - и не тех, которые из меньшинств) с завистью смотрят на, к примеру, французское здравоохранение, да и уровень жизни среднего класса у французов в общем-то выше (несмотря на более низкие зарплаты). Тем не менее, и населению, и элите предстоит осознать, что болезненные реформы неизбежны . Англичане, кстати, будут Франции особенно благодарны, если она хотя бы часть своих недюжинных усилий по передаче "Объединенной Европе" функций отдельных государств перенаправит на решение своих собственных внутренних проблем.

- Есть ли предпосылки для такого осознания? Ход недавнего референдума о принятии европейской конституции показал, что страх перед " англо-саксонской ультра-либеральной экономикой " (парадоксально персонифицированный в лице " польских сантехников ", будто бы грозящих вторгнуться во Францию и разрушить сложившийся рынок труда) остается. Вероятно, именно этот характерный для носителей социалистического сознания страх перед реальностью и объясняет тот самый скрытый за политкорректными сентенциями patronising расизм по отношению к собственным меньшинствам, которым легче давать подачки, чем целенаправленно выращивать в их лице конкурентов на свободном рынке. С учетом неизбежных в будущем сокращений дотаций из Европы слишком многочисленным и неэффективным французским фермерам неизбежна и назревшая структурная перестройка экономики (с этими дотациями ситуация странная: одна из богатейших стран Европы по существу потребляет средства, предназначенные действительно нуждающимся в них странам - отсюда и проблемы в отношениях с Англией, которая почему-то должна для Франции выступать донором, и с новоиспеченными восточно-европейскими членами ЕС, на эти средства претендующими). Впрочем, есть и трезвые головы. В Британии комментаторы сходятся на том, что едва ли не единственным реально мыслящим представителем французской элиты является нынешний министр внуренний дел (и глава правящей партии) Николя Саркози. Здесь цитируют такие , к примеру , его слова : " The French social model is not social, because it breeds unemployment, and is not model because no one wants to copy it " (7). Неудивительно, что столь влиятельные во французских СМИ левые стараются использовать нынешние беспорядки для дискредитации этого потенциально кредитоспособного лидера, который, если придет на смену погруженному в летаргический сон престарелому президенту Шираку, так или иначе реформы инициирует. Что и будет лучшим решением проблем интеграции меньшинств (что показывает и английский опыт времен Тэтчер, о чем как раз сегодня подробно пишет в The Times уже упомянутый выше Anatole Kaletsky).

В заключение : Безусловно, что бунт скоро сойдет на нет, отдельные виновники будут посажены. Общество в социально-политическом смысле отреагирует на эти беспорядки сдвигом вправо. Это неизбежно, и будет в русле общеевропейской тенденции. Французских левых ждут не самые легкие времена (впрочем, выходить на баррикады, в данном случае скорее виртуальные, им не привыкать). Вопрос в том, придут ли к власти правые популисты (мягкие, ныне персонифицированные нынешним премьером интеллектуалом-аристократом де Вильпеном, или экстремисты типа Ле Пена) или это будут реформаторы экономики по право-либеральной модели. Может быть, французы вообще (и Саркози в частности) даже найдут в себе силы оценить по достоинству такой продукт американской культуры (конечно же, в общем случае недостойной в приличном французском обществе даже упоминания), как знаменитая фраза " It's the economy, stupid ". Которая Клинтону в его избирательной кампании очень помогла. Может, тогда и милое французским сердцам la Fraternite расцветет пышным цветом. От этого и зависит будущее Франции, которую в любом случае хоронить рано.

Примечания:

1 "Французы имеют достаточно низкий иммиграционный показатель и явно не относятся с любовью к тем, кто ищет политического убежища".

2 "Французам незачем завидовать англичанам и их образу жизни".

3 Примерно можно перевести как "ассимилирующей".

4 ВВП за час.

5 ВВП на душу населения.

6 Маргарет Тэтчер.

7 "Французская социальная модель никакая не социальная, поскольку чревата безработицей, и никакая не модель, поскольку никто ее не копирует".