03.04.2002:
Одеваясь для улицы, одни смотрят термометр, другие на кален-
дарь. Я из числа закоренелых термометрщиков. Нас не так уж много:
в иные дни это бывает очень заметно по прохожим. При этом
огорчительно, что хотя мне чихать на всякие традиции, оказаться
на улице слишком нетипично одетым бывает для меня довольно
мучительно. Иногда приходится мерзнуть вместе с этими тупыми
животными, читающими календарь и недоразвившимися до того, чтобы
прикрепить к своему окну снаружи термометр.
20.04.2002:
Бывают труднообъяснимые совпадения. Я почти год собирался
купить видеокассету с фильмом "Железный крест", и вот сегодня
мне повезло: и дешевая кассета попалась на глаза, и деньги были.
А вечером мне напомнили, что сегодня день рождения Гитлера. Так
что я встречал фюреров день рожденья под "Хорст Вессель", который
звучит в начале фильма.
24.04.2002:
В фильме "Глаза змеи" полицейский -- далеко не безгрешный --
признается, можно сказать, с гордостью: "Я никого не убивал!"
И я всякий раз на этой сцене чувствую радость по поводу того,
что имею возможность сказать о себе то же. Слава Богу, пока еще
никого. А ведь сколько огорчения бывало иногда из-за того, что
мне уже страшно подумать сколько лет, и я милитаристичен до
приторности, и врагов у меня хоть отбавляй, а ни одного из них
я еще не послал к праотцам.
26.04.2002:
Мне довольно трудно решаться на что-нибудь выходящее за круг
моих обычных дел. Может быть, это называется ленью или осторож-
ностью, а может -- абулией. Но мне же случалось делать риско-
варнные неординарные ходы! Но это было давно.
* * *
Напишу что-нибудь -- нравится. Через некоторое время читаю --
стиль мерзкий, мыслишки слабые, хотя и не везде. Снова изнури-
тельная правка. Хочу знать: я расту как автор или меняю шило на
мыло? И я бываю скорее рад, чем огорчен, что из моей писанины
почти ничего пока не опубликовано. Каждую из своих якобы закон-
ченных книжек я хочу отредактировать еще хотя бы один раз. А
потом еще и еще. Господи, неужели подобные недостатки бросаются
в глаза читателям меньше, чем мне?! Но я вроде бы все же пишу
немного яснее, чем Ницше, и реже сбиваюсь на демагогию, чем
Цвейг, и не так много ною, как Кафка, и не строю из себя такого
большого знатока, как Маркс+Энгельс. Может, что и получится --
не знаю, не знаю. Искорка Божья во мне обычно едва теплится --
и лишь иногда разгорается совсем не надолго до яркого пламени.
Но сколько нужно мне еще переться к моим великим целям?! Я уже
довольно-таки сильно измаялся в ожидании успеха. Но менять
что-либо уже поздно. И я прусь дальше. И остановка на этом пути
неприемлема для меня ни при каких обстоятельствах.
28.04.2002:
А я умею слушать тишину и наслаждаться одиночеством и покоем.
Это не так захватывает, как экстаз, но тоже довольно приятно.
Особенно если выпадает нечасто.
Мое жилище -- моя маленькая территория, которую я с таким
трудом отвоевал у абсурдного, нечистоплотного, уродливого общес-
тва. Чтобы оно ко мне реже вторгалось, я не смотрю телевизора, не
покупаю газет, не принимаю гостей и даже не звоню по телефону.
Мне бы еще немного места для садика, пусть и в несколько
деревьев, но на это уже вряд ли хватит сил. И мой садик зеленеет
исключительно в моем воображении.
30.04.2002:
С каким упорством и наслаждением кто-то возделывает клочок
земли у себя под окнами, с таким же упорством и наслаждением
кто-то этот клочок забрасывает мусором и вытаптывает. Нет, люди
существенно неодинаковы в некоторых очень важных качествах, и
кого-то -- как ни ленись, ни осторожничай -- придется давить.
05.05.2002:
Когда мне было, кажется, лет десять, отец вдруг вспомнил свое
деревенское детство и сделал моему младшему брату погремушку --
из свернутой в кольцо и высушенной трахеи несчастной съеденной
утки. В трахею были предварительно помещены несколько горошин.
Мне стало понятно, чем забавлялись в младенчестве мои бедные
предки. Еще одна мысль: люди ведь много веков вполне обходились
без пластмассы, анилиновых красок, токарных станков, телевизион-
ных башен и так далее -- и отнюдь не страдали без этих вещей
больше, чем с этими вещами приходится страдать теперь. Сегодня я
кладу возле компьютера на свой рабочий стол горсть симпатичных
разноцветных камешков, подобранных собственноручно в карьере, и
время от времени отдыхаю на них взглядом. И не один я такой,
потому что идею с камешками я подсмотрел у коллег. Правда мои
камешки проще -- и тем они естественнее: достоверные кусочки моей
родины -- сероватенькие, как и она в целом.
07.05.2002:
Смотрел вчера дурацкий американский ужастик "Крокодил". Одно
только хорошее в этом фильме -- природоохранная мораль: когда
люди отпустили крокодиленыша, его мамочка убралась, унося свое
чадо в пасти. (Итак, кто только не атаковал Америки на телеэкра-
не: гигантские обезьяны, ядовитые пауки, пчелы-убийцы, акулы-
людоеды, динозавры, русские спецслужбы, арабские террористы,
взбунтовавшиеся секретные агенты собственных спецслужб, иноплане-
тяне всяких разновидностей, крокодилы.)
В числе самых неприятных вещей в этом дурацком "Крокодиле" --
один красавчик. Как он бережно носил свое личико! Как старательно
пытался изображать на нем какие-то эмоции! Можно обратить внима-
ние, что почти все популярные актеры являются обладателями всего
лишь приятной внешности, но не красавцами -- во всяком случае, не
такими, как в этом фильме. Абсолютная правильность лица почему-то
воспринимается как уродство. Может, потому, что за таким лицом
зачастую прячется избалованная гарантированным вниманием душонка
-- уродливая и по сути несчастная. Кроме того, слишком правильные
лица плохо запоминаются, а для человека, который хочет быть
популярным, это почти катастрофа. Элвису Пресли, чтобы выкрутиться,
пришлось носить дурацкую прическу и не менее дурацкие бакенбарды.
Кто видит на экране гладкого красавчика с нависающей над лбом
волосней, дурацкими бакенбардами и к тому же в вызывающем
костюме, тот сразу думает: не иначе, Элвис.
Кстати, любой случайно увиденный на экране "мыльный" сериал
распознается в качестве такового за пару минут по двум признакам:
по пустому разговору и по кукольно правильным личикам персонажей.
19.05.2002:
В детстве я планировал стать изобретателем и читал книжку
Генриха Альтшуллера о технологии решения изобретательских задач.
Я всё еще кое-что из нее помню и думаю, что она была для меня
очень полезной, и впечатления от нее сказались и на "Теории
радикального проектирования", и на "Проблемологии", и на
"Аналитической разведке". Помню, что среди прочего в этой
книжке рассматривалась проблема измерения температуры тела у
какого-то жучка. Предлагалось насобирать побольше жучков в
стакан и воткнуть туда термометр. И я восхищался гибкостью
альтшуллерова интеллекта и тешил себя надеждой, что и я бы это
решение, возможно, нашел. Сегодня -- а мысли иногда шевелятся
непредсказуемо -- я вдруг вспоминаю об этой проблеме и думаю:
с чего бы она возникла? И насколько температура тела у мелкого
холоднокровного существа зависит от температуры среды и от
интенсивности его шевеления лапками? И не повышается ли
температура от того, что жучки оказываются в куче, в которой они
согревают друг друга? И как изменяется температура, если жучки
нервничают? И не халтурщик ли этот Альтшулер? Нет, думаю, не
халтурщик. Просто иногда чрезмерно увлекающийся и честно
заблуждающийся человек. Но где благотворные результаты применения
его технологии? И почему жизнь большинства людей идет всё хуже
и хуже? И еще почему среди последователей Альтшуллера так много
евреев? Ну, может, всё дело в негодяях-антисемитах, которые из
расовой неприязни препятствуют распространению этой важнейшей
технологии в нееврейской среде.
07.06.2002:
Прочел книгу Марка Аврелия "Наедине с собой". Добрая треть ее
-- уговаривание автором самого себя, что смерть -- это не
страшно. Может, себя он и уговорил, но со мной у него ничего не
получилось. Мне страшно по-прежнему. Когда я думаю о стремительно
приближающемся конце, мне становится тоскливо от того, что
подлинной жизни-то еще как будто и не было. Была только кошмарно
затянувшаяся подготовка к ней.
15.06.2002:
Еврей Александр Городецкий утверждает: главная опасность для
сегодняшней России -- русский фашизм. Прочитает такое горячий
русский патриот и подумает: значит, надо подаваться в фашисты.
А ведь не фашизм нужен России и этому патриоту! Но только фашизм
представляют как альтернативу тому, что делается в этой стране
сейчас. Чему же будет удивляться, если в России победит фашизм?
19.06.2002:
Вчера смотрел кусок американского сериала "X-files: new ver-
sion". Снова нацисты, Гитлер, масоны, мистика, Палестина. Адольф
Гитлер -- это какой-то узел, в котором многое сошлось. Или
какой-то прорыв. Или концентрат. И среди прочего -- самая попу-
лярная фигура в кино: если не попадает в кадр, так чувствуется
за кадром. Он ярок, драматичен, зрелищен. Поэтому как-то глупо
удивляться моему интересу к Гитлеру: я же американское кино
смотрю! Ведь я такой впечатлительный! Мой самый любимый Гитлер
-- в фильме "Индиана Джонс и последний крестовый поход" Стивена
Спилберга. Там есть эпизод, в котором профессор Джонс случайно
сталкивается с Гитлером в ликующей толпе, и тот пишет ему в
книжку автограф. Подобные сцены делают Спилберга великим режис-
сером.
21.06.2002:
Прочел на заборе: "Будь собой -- и ты будешь выше". Как бы
не так! Мой (модералистический) вариант: "Победи себя -- и ты
победишь всех". В любом человеке полно всякой дряни, и если
не тратить усилий на то, чтобы в чем-то себя сдерживать, а в
чем-то подгонять, можно очень быстро деградировать. Найти
правильное приложение для своих скудных достоинств, чтобы хоть
что-нибудь из них выжать, -- это другое дело. Но тогда не "будь
собой", а "найди себя". "Будь собой" -- это для рекламы сигарет.
22.06.2002:
Мое подсознание -- большой котел, в котором варится колдовское
зелье. Время от времени я бросаю в этот котел какую-нибудь книжку
или какое-нибудь свое приключение. Иногда из этого котла что-то
выплескивается: шевелящееся слизистое неопределенное паскудство.
Чем закончится процесс -- не знаю.
24.06.2002:
Зачем я пишу о Гитлере? Чтобы кого-то позлить? (Возможно,
где-то в моем подсознании эта цель и присутствует.) Или чтобы
наличием указанной темы в моих книгах объяснить то, что они не
публикуются? (Возможно, в моем подсознании имеется и эта цель.)
Или чтобы просто привлечь внимание к своей особе? (Не исключаю,
что есть и это.) Но не это главное. А главное то, что Гитлер --
ключ к пониманию очень многого в человечестве, а как раз понять
человечество я больше всего и хочу.
В продаже появились книги об экспериментальных самолетах
нацистов. От некоторых самолетов остались не только эскизы,
но также фотографии и обломки. Несколько машин сохранилось
целиком. Чего там только не было: "летающие крылья", "летающие
тарелки" и прочее. Какое бурление творческой мысли! Авиаконструк-
торам второй половины XX века можно было не напрягать вообра-
жения, а лишь полистывать альбомы с нацистскими чертежами. По
моему первому впечатлению от указанных книг почти всё необычное,
что поднималось в небо после II Мировой войны, заимстовано в той
или иной степени у нацистов.
Вчера я был на книжной ярмарке. Через полгода после предыдущего
ее посещения: слава Богу, на книги меня тянет всё меньше. Общее
впечатление от книжной массы: преобладание аккуратно оформленной
халтуры. "Фэнтэзи", "женские романы", "боевики", психология на
разные лады, мистическая муть всех времен и народов (от древних
египтян до современных кришнаитов, от тольтеков до тибетцев),
всякие инструкции о том, как преуспеть, всякие пособия по очище-
нию организма от шлаков, глистов, плохой энергии и чего-то еще,
всякие учебники по боевым искусствам, списанные с других учебни-
ков, которые, в свою очередь, тоже откуда-то списаны. И ничего
для моей смятенной души. Заставил себя купить две книги: сборник
философской прозы и стихов Фридриха Ницше и "Мой отец Берия".
Это почти для моей души, а то, что будет для моей души вполне,
мне, наверное, придется сочинять самому.
30.06.2002:
Где вы, отличники, вундеркинды, блестящие дарования, "совести
нации", лауреаты, орденоносцы, заслуженные деятели чего-нибудь
и всякие прочие выдающиеся люди эпохи? Что-то по этой эпохе не
видно вашего благотворного влияния на нее. Что-то эпоха
становится всё хуже и хуже. А ну, попробуйте еще раз: напрягите
свои выдающиеся мозги и сделайте хоть что-нибудь для того, чтобы
ослабить угрозу всеобщей катастрофы. Нет, чего-то не хватает вам
для этого: не той пробы ваша гениальность, не в ту сторону ваш
замах. Впрочем, большинство из вас даже не в состоянии осознать
этого: кто-то считает, что проблемы существуют главным образом от
того, что люди недостаточно любят друг друга, или плохо работают,
или покушаются на принцип частной собственности, или вообще не
уважают закона, а кто-то и вовсе уверен, что в целом человечество
идет правильным путем. Как ни пробуешь достучаться до масс,
всякий раз упираешься в какого-нибудь авторитетного знатока,
который считает, что ты говоришь глупые, или общеизвестные, или
несущественные, или вовсе вредные вещи, и что тебе лучше осознать
свою ущербность и помалкивать.
Он очень страшный, грязный и грызучий -- этот мир идей. Ты не
мчишься по нему в блестящих доспехах с развернутым знаменем и не
трубишь в свой рог, вызывая соперников на честный поединок: нет,
ты бредешь по нему по грудь в вонючей жиже и заботишься главным
образом о том, чтобы никто не ударил тебя по голове, когда ты
попробуешь высунуться из-за кочки.
Моя астральная битва со злом в полном разгаре. Я один против
сонма нечисти. Я устал, меня уже несколько раз сбивали с ног.
Мой меч притупился, мой щит разбит, мои доспехи погнуты, и
сочится кровь из моих многочисленных ран. Выстою ли до рассвета,
дождусь ли подмоги -- не знаю. Но меча я не брошу.
01.07.2002:
Философия, как и поэзия, требует надрыва, бушующей страсти,
иногда отчаяния и полного разлада с миром и с самим собой.
Конечно, только настоящая философия. Как и настоящая поэзия.
Путь настоящей философии -- это путь саморазрушения. Как и путь
настоящей поэзии. Но почему на него так тянет? Не тщеславие же
и не таинственный бес (хотя у Сократа -- демон!) заставляют
вынашивать крмольные мысли и иногда самоубийственно бросать
их в толпу. И чем это объяснить? Потребностью в эмоциональных
встрясках, стимулирующих творчество? Наверное, это так. Еще одна
причина состоит в том, что преодолевать моральные барьеры гораздо
легче в состоянии боевого возбуждения: сначала разозлишься, а
потом лезешь на абордаж, не придавая значения последствиям.
Но как же мудрость, к которой, настоящая философия должна
вести кратчайшим путем? Разве лезть в одиночку на абордаж --
признак мудрости? Чтоб мне сдохнуть, но иногда это так: мудрых
гонит на геройскую смерть могучий инстинкт самопожертвования. Это
очень полезный для общества инстинкт, поэтому мудрые иногда ему
сознательно следуют, хотя внутренне, может быть, кричат при этом
от ужаса. Но я пока еще не вполне мудр -- и поэтому вполне жив,
хотя, может быть, и не надолго.
* * *
Вы, что ли, будете учить меня думать? Не смешите меня, не
смешите! Разберитесь сначала со своими глистами и со своими
больными печенями. И ловите момент, пока я среди вас:
настоятельно просите меня делиться мыслями по разным поводам
и внемлите каждому моему слову. Вы пришли в этот мир, чтобы
приспособиться к нему и урвать себе от него кусок побольше,
я же пришел в него, чтобы переделать его по своему усмотрению
и присвоить его себе целиком. Я псих? Нет, всё нормально: у нас,
гениев, это так водится.
21.07.2002:
Мрачное предвкушение последней битвы. Бурная драма, фрагменты
которой разыгрываются в воображении. Вселенский гордиев узел,
место схождения всяких невидимых нитей. Отчетливое чувство некой
малопонятной, но чрезвычайно важной миссии, которой определится
дальнейший ход мировых событий. Ты ощущаешь биение пульса всего
человечества. Ты ничто и ты всё. Ты слаб и ты же силен неимо-
верно: надо только найти опору, к которой приладится твой рычаг.
Надо только выявить ключевую точку, коротким воздействием на
которую ты вызовешь цепную реакцию событий. Ты всматриваешься,
ты ждешь, ты готовишься, ты делаешь легкие попытки. Ты --
сжатая пружина, ты -- добротный и уже заправленный взрывателем
динамит. Ты чувствуешь свое духовное сродство с Иисусом. Ты --
камикадзе истории, "ветер богов". Нет, ты сам -- почти бог.
Один из полубогов, по крайней мере. Можно сказать, Геракл
астрального мира. Вот до какого экстаза может довести человека
добротная философия. И без всякого наркотика. А вы говорите --
чепуха.
22.07.2002:
Знакомая переводчица свозила группу детишек в Англию. Детишки
интернатовские. Рассказывала, как мальчик перед отъездом из
Англии плакал из-за того, что ему исполняется 14 лет и его уже
не будут возить туда каждый год, как раньше. Он был в Англии
уже три раза. Его родители -- опустившиеся алкоголики. Все жалеют
его. А мои дети не были в Англии ни разу. Хотя я не алкоголик, а
высокооплачиваемый специалист, у меня нет денег на такую поездку.
Надо быть алкоголиком, чтобы твои дети съездили в Англию.
25.07.2002:
Прочел в газете "Свободные новости" (статья О. Карповича):
"Задатки террориста и диверсанта есть в каждом белорусе:
острый ум, наивный взгляд и неприметная внешность в сочетании
с 'неравнодушием' к чужому богатству и вековой обозленностью
на тех, кого можно назвать врагом. Вот черты, прославившие
белорусских подпольщиков и партизан. Белорус может смотреть
в глаза, всё понимать, обещать, а сделает всё равно по-своему.
И не потому, что он, как поляк, неисполнительный, -- просто
белорус думает одно, говорит другое, а делает третье."
Прочтя это, я просто опешил: до чего верно ухвачена моя суть!
28.07.2002:
Ну, рассказать вам, что такое мания величия изнутри? Жить
без великих замыслов -- это для несчастного маньяка то же, что
питаться одной лишь овсяной кашей, читать одну лишь Библию,
познать за всю жизнь одну единственную женщину и никуда не
ездить.
02.08.2002:
Я не могу позволить себе сказать мысленно "Чтоб ты сдох!"
случайно встреченному на улице человеку, который мне чем-то
мелко досадил: я опасаюсь, что этот человек не настолько порочен,
чтобы заслуживать скорейшей смерти. Я уверен, что никому нет
дела до моих мыслей, но я хочу быть правильным в своих собст-
венных глазах, а не в глазах кого-то еще. А может, пусть он
все-таки сдохнет? И другие вместе с ним -- всей суетливой толпой
сразу? Но разве что-то после этого изменится к лучшему?! Ну
конечно: станет просторнее, спокойнее и чище! Уничтожать людей
толпами противопоказано только потому, что среди них ведь могут
случайно попадаться такие, как я. Наверное, мои расуждения
кошмарны, но это всего-лишь рассуждения, и решение еще не
принято, тогда как вы уже вовсю торгуете водкой, сигаретами,
автомобилями и разной прочей смертоносной дрянью, но при этом
почему-то воображаете себя вполне приличными людьми.
09.08.2002:
Ребята, по сравнению с вами даже я -- великий человек.
10.08.2002:
Это всё мелочь, что ты много болеешь, вонюче пердишь в
общественных сортирах и мешаешь шумом своим соседям по дому.
Главное, что душа у тебя чистая: что ты никому не желаешь зла.
13.08.2002:
Вы говорите, что отыскали в моей книге какую-то явную чушь?
Вот невидаль! Я как ни залезу в свои тексты, так обязательно
упираюсь в какой-нибудь абзац, вызывающий у меня сильнейшую
досаду и стыд. А ведь вроде бы очень в свое время так старался!
Да и перечитывал, наверное, не один раз. И как мне к этому отно-
ситься? А никак, поскольку это неизбежно. Нет, знаю один верный
способ избежать этого начисто: не писать ничего совсем. Но тогда
мое тщеславие останется без малейшей надежды.
15.08.2002:
Думаю, что как писатель я состоялся. Только никто об этом не
знает.
16.08.2002:
Я не плохой человек: я хороший, но с большими недостатками.
18.08.2002:
Вчера был тяжелый книжный запой: я целый день читал книгу
А. Помогайбо "Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой
войны", едва отрываясь на приемы пищи и всякую такую мелочь.
В последний раз подобный запой у меня случился, кажется, десять
лет назад -- когда я читал "Ледокол" (или "День-М"?) этого
самого "псевдоисторика Суворова". Помнится, это было в поезде
Москва-Минск.
Десять лет назад я чувствовал себя ничтожеством рядом с этим
чудом приницательности, ярким гением Виктором Суворовым. Вчера
я чувствовал себя ничтожеством рядом с этим ярким гением, чудом
проницательности Александром Помогайбо. Справедливости ради
отмечу, что откопал свою незаконченную большую статью 1997-го
года, в которой про Суворова написано: "Его проницательность
и в основном блестящий стиль доставили мне много удовольствия.
Однако, перечитав книги через несколько лет, я ужаснулся
количеству натяжек, противоречий и умолчаний." Таким образом,
кое-какую чепуху я вскрыл без Помогайбо. Но ведь в целом Суворов
меня убедил! Верностью характеров, наверное. Мне импонировали
его въедливость, страстность и творческая смелость. Я завидовал,
что не сделал какого-нибудь подобного открытия сам. И я даже
немного пошарил по истории со слабой надеждой исправиться. И у
меня не было сил проверять все его цитаты. А тут оказывается,
что он занимался подлогом: пропускал в цитатах фрагменты, ставя-
щие под сомнение его любимую гипотезу. И элементарно не порылся
во всяких справочниках. А ведь, в отличие от меня, время на
это у него наверняка было. Я пережил из-за этого засранца
маленькую идейную катастрофу. Думалось, что хоть в танках-то он
разбирается хорошо: танкист же все-таки. А оказывается, что и в
танках он не очень.
Правда, у суворовского критика Помогайбо местами тоже есть
чуть-чуть демагогии, так что второй автор, можно сказать, не
перечеркивает первого, а скорее дополняет его. К тому же, пола-
гаю, Суворов корпел над книгами не зря: силами двух независимых
исследователей Суворова и Помогайбо была основательно проверена
на вшивость гипотеза о намерении Сталина напасть на Германию
(и Европу в целом) летом 1941-го года. То, что оба упомянутых
исследователя являются дилетантами и где-то фрондерами, только
добавляет доверия и симпатии к ним, потому что работали они без
большой оглядки на "цех" и на партии. Теперь я почти уверен, что
Сталин не хотел нападать на Германию летом 1941-го. Ну, может,
напал бы летом 1943-го -- не знаю, не знаю.
У меня есть два объяснения подлогов и натяжек в суворовских
книжках о Второй мировой войне. Первое (простое): автор не вполне
нормален психически и настолько увлекался, что принимал желаемое
за действительное. Второе (сложное): автор в свое время слишком
громко заявил свое мнение до того, как собрал достаточный
материал, чтобы подтвердить его или отбросить, поэтому
оказался вынужден держаться этого мнения во что бы то ни стало,
чтобы избежать позора. Наверняка он очень скоро сам убедился в
ошибочности своего "открытия", но оно стало приносить ему доход,
сделало его фигурой в политической игре. Оно перешло в другое
качество, и вопрос о его ошибочности уже не имеет большого
значения. И массовый читатель будет покупать книжки Суворова
еще, по крайней мере, лет двадцать. Потом эта тема останется
интересной лишь для специалистов, но каждое их поколение будет
хотя бы один раз мусолить ее, чтобы самому убедиться в неверности
суворовской гипотезы. А может быть, Суворов думает: "Чёрт с вами,
друзья. Автор великого открытия из меня не получился, зато полу-
чился автор великого розыгрыша. Очень поучительного розыгрыша,
а значит, наверное, очень полезного. Теперь вы будете знать, как
опасно быть доверчивыми, и, возможно, я спасу вас таким образом
от каких-нибудь других заблуждений." И, наверное, он прав.
22.08.2002:
По телевизору показали: чеченские боевики длинной колонной по
двое в ряд уходят куда-то к горизонту. Обвешанные оружием. Страш-
ная поступь. Жаль, что не русские. Не все из них добровольцы,
а некоторые даже резали горло пленным, но всё равно впечатляет.
А я -- необстрелянный герой, я даже боюсь зубного врача. Я уве-
рен, что если отправлюсь на войну, то наверняка погибну или
покалечусь, еще не добравшись до поля боя: может, машина
перевернется, а может, на мине подорвусь.
23.08.2002:
Я не люблю дорогих вещей. Не только потому что я скупой
(бережливый). Не только потому что малозаметность облегчает мне
уклонение от разных опасностей. И даже не потому что как честный
человек я стремлюсь жить сообразно своей философии. А главным
образом из желания противоречить: для меня невыносимо уподоблять-
ся всяким нравственным уродам -- всем этим состоятельным гражда-
нам, пускающим друг другу пыль в глаза.
06.09.2002:
В букинистическом магазине полистал 10 минут книгу епископа
Феодосия "Гомилетика". За 10 минут чуть не обратился в правосла-
вие. Во всяком случае, религия реабилитировалась в моих глазах.
Действительно, ее можно рассматривать как всего лишь систему
моральных постулатов. А постулаты есть и в математике, и в
философии, и в физике (хотя не всегда явно выраженные). Не
нравятся одни -- бери другие. Качество постулатов определяется
исключительно их эффективностью: практика -- критерий истины,
так сказать. Архаичные -- значит, проверенные временем. Если
принятие их на веру -- при всей их вздорности -- дает какие-то
преимущества, значит, вздорность не мешает им быть полезными,
обеспечивать движение пусть и не совсем в нужную сторону, но
приблизительно туда, куда надо. Пришлось книжку купить: может,
потрясет меня еще чем-нибудь.
Купил еще и полное собрание сочинений Петра Чаадаева. С его
страниц пахнуло на меня знакомой тоской, и я не смог устоять.
Чаадаев, Грибоедов, Пушкин, Тютчев -- какое-то особое качество
душевного склада. А я -- немного другой, боюсь, худший, чем они.
Но я хотя бы ценю их и стараюсь понять; можно сказать, где-то
тянусь к ним. Но ставить себя по отношению к ним в подчиненное
положение -- ни в коем случае. Я буду думать, как думается;
чувствовать, как чувствуется; идти, как идется, а что из этого
получится -- время покажет.
* * *
Попытка объяснить слабость моей памяти. Вы накапливаете в
голове детали, а я -- принципы. Для деталей у меня не остается
места. Поскольку очевидна моя неспособность угнаться за вами по
части деталей, то и складывается впечатление, что память у меня
плохая. На самом же деле вполне может быть, что она хорошая,
только работает иначе, чем ваша. Конечно, принципов не так много,
как деталей, но зато каждый требует очень много памяти, потому
что запечатлевается в ней вместе со своими разнообразными
связями.
02.11.2002:
Что такое легкое боевое возбуждение? Ты вдруг ясно осознаешь,
что мир вокруг тебя довольно податлив, и надо всего лишь проявить
твердость, чтобы несколько изменить его "под себя". Что большин-
ство окружающих равнодушно или трусливо, поэтому ты не встретишь
значительного сопротивления. Что в твоих силах остановить
наступление зла хотя бы на твоем узком участке фронта и что если
ты возьмешься за это, на твоей стороне будет Бог. Ты волен и
почти свят. Ты чувствуешь что-то вроде откровения. Ты искришься
отвагой и подавляешь ею своих врагов. Ты говоришь: "Хватит тер-
петь и приспосабливаться. Вот мое Куликово поле. Вот я со сверка-
ющим мечом. Я сделаю то, что считаю нужным, и будь что будет".
Ты упиваешься своим состоянием и только краем глаза замечаешь,
как жмутся по сторонам малодушные мелкие людишки. Пусть считают
тебя сумасшедшим. Ты -- берсерк, ты сам себе страшен. Ты знаешь,
что еще чуть-чуть возбуждения, и ты скажешь: к чёрту карьеру, к
чёрту жизнь -- ради мига сладострастной победы. Ты это можешь --
в отличие от большинства других -- и ты безмерно горд этим.
Такие, как ты, выходили в вожаки и герои. Такие, как ты, делали
революции, выигрывали битвы, брали лучших женщин и вдохновляли
поэтов. Твоя способность к боевому бешенству ставит тебя вровень
с самыми значительными из людей. Тебя беспокоит только одно:
по-настоящему ли ты способен взбеситься или же в решающий момент
ты проявишь неуместную осмотрительность и лишишь себя возможности
удвоить, утроить свои силы и увлечь за собой ватагу отчаянных
храбрецов. Цени свою способность к боевому бешенству выше всех
своих прочих качеств. Только оно проложит тебе путь через толпу
врагов. Только оно поставит тебя в острие клина воинов, идущих на
прорыв. Только оно вознесет тебя на ту высоту, тяготение к кото-
рой ты так отчетливо ощущаешь.
Ватерлоо! Я чуть не разрыдался на поле под Ватерлоо. Я испил
на поле под Ватерлоо еще немного той таинственной благодати,
которая делает человека героем -- ходячим куском динамита. Где
моя революция, где моя война, моя реконкиста, мой крестовый
поход?! Ужели вы, ничтожные людишки, мельтешащие под ногами, и
есть мои противники? Ужели на всю жизнь моим уделом останется
лишь конспирация и вялотекущая подпольная борьба, и никогда не
будет лихой атаки крылатых гусар, марша железных батальонов,
могучего крика "ура" из тысяч глоток, шелеста знамен, стука
крупнокалиберных пулеметов, треска копий, ломающихся о щиты и
панцыри, бесподобного звука артиллерийских залпов? Нет, я верю,
что еще найду свою войну. Не ту, которую развязал я или кто-то
мне подобный ради ублажения своей потребности в агрессии, а ту,
от которой некуда деваться людям, имеющим честь. Войну, на
которой можно будет достойно израсходовать свой небессмертный
"человеческий материал".
03.11.2002:
Что можно сказать обо мне как о философе? Я не сыплю блестящими
гипотезами о перипетиях развития цивилизации, о нюансах религи-
озного мышления, о восприятии времени или чего-то там еще.
Наверное, мог бы и сыпать, если бы немного потренировался, но
меня на это не тянет. Не то чтобы я уступил эту работу более
способным людям, а просто я очень занят вещами, которые представ-
ляются мне более существенными. Мне некогда разбираться в том
хламе, который вы нагромоздили в философии, и спасать ваших
кумиров, выискивая крупицы ценного в массе произведенной ими
подавляюще заумной чепухи. Можете ходить к ним на поклон и
дальше. А я буду и впредь отталкивать вас своей простотой и
своим неизяществом. А про мой критерий правильного философа я
уже, вроде бы, где-то говорил: правильный философ -- тот,
учение которого позволяет ему не слишком пердеть в сортире. Те,
кто пойдут за мной, не смогут щеголять заумью и утонченностью, но
они хотя бы не будут немощными страдальцами, засиживающимися в
ватер-клозетах. В любой катастрофе они будут умирать, как
правило, в числе последних. Если, конечно, их не потянет на
подвиг. А потянет их только в том случае, если это будет подвиг
действительный, необходимый, очень полезный, а главное,
заслуженный обществом.
Моя философия -- не философия выживания, а философия домини-
рования, философия последнего слова в споре. Ее носитель побеж-
дает если не в словесной схватке, то в схватке физической; если
не в физической, то в исторической: его противник канает в
небытие, а он остается.
07.11.2002:
Моя чувствительность очень избирательная. Некоторые вещи не
трогают меня совсем, некоторые (очень немногие) заводят за
полминуты. Большое значение при этом имеет настроенность делать
не то, что принято.
Я легко отзываюсь сочувствием на сцены самопожертвования,
великодушия, страдания, причиняемого несправедливостью, но я
никогда не пожалею того, кто страдает из-за собственной
глупости или порочности. А поскольку глупость и порочность
я вижу не совсем там, где другие, то и реакции мои часто не
совпадают с реакциями окружающих, и меня воспринимают как
черствого, безжалостного, эгоистичного человека.
21.11.2002:
Я националист? Не знаю. Если бы вопрос задавался "конкретно-
исторически", то есть имелась бы в виду поддержка программы
определенного общественного движения, называющего себя национа-
листическим, тогда можно было бы ответить четко.
05.12.2002:
У меня есть приятель. Солидный пишущий человек. И поговорить
с ним есть о чем, а особенно о политике. И вообще, я, может быть,
даже и горжусь тем, что общаюсь с такой незаурядной личностью.
Но он очень любит смотреть на стеклянную пирамидку. Это у него
называется "заниматься медитацией". Он уверен, что в процессе
этого занятия он общается с "эгрегорами" и что ему при этом
кое-что открывается. И он также, я подозреваю, уверен, что
поскольку я не смотрю на стеклянную пирамидку и не общаюсь с
"эгрегорами", то мне ничего открываться и не может, а если я
думаю иногда, что мне все-таки открывается, то это не более чем
заблуждение.
21.12.2002:
Сегодня во второй раз пробовал слушать музыку Вагнера. При
"Полете валькирий" уже начало что-то заметно шевелиться в глубине
моей отзывчивой души. Боюсь, что с пятого или седьмого раза
Вагнер войдет в число моих любимых композиторов. А перед глазами
картина: венская опера, позолота и бархат, а на галерке замер --
весь во внимании -- юный оборванец Адольф Гитлер.
У модного писателя читаю такую похвальбу: "Многие сравнивают
эту книгу с произведениями Ницше -- если мне это и льстит, то
постольку-поскольку." И это в "издании четвертом, переработанном
и дополненном", с тиражом 25 000 экземпляров! Побойся Бога,
мужичок! Если ты наловчился развязно трепаться по поводу морали,
то ты еще не Фридрих Ницше. Тот издавал свои книги в лучшем
случае по 50 штук и уж совсем не доходил до четвертых прижиз-
ненных изданий. И ты ведь наверняка отлично знаешь, почему. А
про литературу, подобную твоей, он сказал следующее: "Всякая
общедоступная книга отличается зловонием!" ("По ту сторону добра
и зла", 30). Так что ты на самом деле не второй Ницше, а просто
г...
26.12.2002:
Я неоднократно замечал, что, будучи зрелым, идеологически
подкованным, матерым мизантропом, я, тем не менее, нередко вы-
сказываю меньше ненависти к окружающим и больше готовности
простить, примириться, перейти к сотрудничеству, чем многие из
записных гуманистов и либералов, так и шастающих вокруг. Одна
из причин этого состоит, может быть, в том, что моя ненависть,
вспыхивая очень сильно, быстро выгорает (она существует главным
образом в виде отдельных мощных импульсов, и многим удается
довольно комфортно устраиваться возле меня в промежутках между
этими импульсами). Другая причина состоит, наверное, в том, что
мне приходится делить свою ненависть между очень многими, и на
каждого в отдельности приходится только малая ее часть. Вполне
допускаю также, что я и вовсе никакой не мизантроп и напрасно
пытаюсь примазаться к этой когорте великих людей, украшенной
столькими славными именами. Я несостоятелен даже как мизантроп:
мне не хватает смелости ни банк ограбить, ни показать человечес-
тву звериный лик мизантропизма.
27.12.2002:
Время от времени я вырастаю в своих глазах до фигуры неимовер-
ной: продуктивнейшего мыслителя, человека-университета, пророка,
могучего астрального воина, героя, спасителя нации и человечес-
тва. Но даже в эти минуты торжества я отдаю себе отчет, что
писатель я все-таки не блестящий. Ну, может быть, иногда хороший
-- в тех, фрагментах, которые переделаны раз пять.
01.01.2003:
Кем бы я был, если бы не некоторые мои враги?! Ленивым мечта-
телем с какими-то творческими задатками, почивающим не на лаврах,
а на диване (который, конечно же, несколько удобнее лавров). Ах,
позлите меня еще чуть-чуть. Когда и по какому поводу -- я буду
указывать вам специально: в зависимости от того, в каких делах
у меня произойдет наиболее нежелательный творческий затык.
02.01.2003:
Для творческих планов выглядеть бредовыми, полубредовыми или
хотя бы странными в глазах всех, кроме их автора (а иногда даже
и в его глазах тоже), -- это нормально. Более того, должно быть
подозрительно, если они не выглядят таковыми даже ни в одной
своей части. Также вполне нормально, если некоторые бредовые
или полубредовые творческие планы и в самом деле оказываются
таковыми: в радикальном творческом поиске далеко не всякая
попытка приводит к успеху.
04.01.2003:
Документальный сериал "Гангстерские войны", фильм 1-й: "Банда
неудачников". Главарь банды -- Дмитрий Ященко -- получил пожиз-
ненный срок. Голос за кадром вовсю топтался по неудачникам при
всяком поводе. Что ни член банды, то неудачник. Как будто в
бандиты идут состоявшиеся личности. Впрочем, некоторым удается
состояться только в качестве бандитов. Правда, на мой неопытный
взгляд, лучше быть несостоявшимся, но на свободе, чем состояв-
шимся, но в тюрьме. Или в могиле.
Ященко убивал. За что-то мстил женщинам вообще. Я смотрел на
него, как в зеркало. По-моему, проявлять высокомерие по отношению
к неудачникам -- значит, поступать крайне аморально и к тому же
демонстрировать свою ограниченность. Думаю, будь я министром
внутренних дел, я бы распорядился загодя снимать отпечатки
пальцев у некоторых категорий неудачников. Но все-таки лучше было
бы вникать в положение каждого из них и пробовать найти не
слишком дорогое и безвредное для общества решение его проблем --
хотя бы частичное. Но это, конечно, утопия.
05.01.2003:
Вы сами растите своих палачей. Что же тут может быть непонят-
ного? Не хочешь чрезмерных неприятностей от человека -- не
загоняй его в угол. По крайней мере, того, у кого есть чувство
собственного достоинства и воля к победе. Люди большей частью
ленивы, и если не ставить их в безвыходное положение, никогда
не возьмутся преодолевать моральный барьер или собственный
страх, разве что в гневе или по пьяному делу. Ну, может быть,
еще украдут что-нибудь по мелочи. Впрочем, преступники, конечно,
бывают разные, и я здесь говорю только о том психологическом
типе, к которому тяготею сам.
* * *
Неудачник -- это обычно человек не без способностей. Его
способности подпитывают его амбиции. Но в этих его способностях
обычно имеется если не дефект, то какая-то особенность, мешающая
достижению признания. Или же дело не в способностях, а в том, что
требуется помимо них: скажем, лицом не вышел.
* * *
Стоит тольк дураку открыть рот, и вокруг него уже стайка любо-
пытных и доброжелательных слушателей, и вовсю идет обмен новос-
тями и мнениями. Стоит только умному открыть рот, и от него
шарахаются случайно оказавшиеся рядом. Талант убедительно прики-
дываться дураком есть не у каждого умника. Да и надоедает все
время прикидываться. И к тому же, если все время убедительно
маскироваться под умственно нормального, то как другой умник
распознает в тебе своего? В маскировке очень важно соблюдать
дозу и такт: выглядеть дураком, но сравнительно развитым в
умственном отношении, а если кто-то из окружающих вдруг проявит
задатки умственных способностей, то сигналить ему в ответ тоже
чем-то умноватым. Правда, нередко оказывается, что проявивший
задатки ума обнажил самый пик своих способностей, а этот пик --
на уровне вашего подножия. Вы сигналите этому развитому дураку,
а он не понимает ваших сигналов, и вы думаете, что они ему просто
не интересны, поскольку он давно уже разобрался в вас и нашел,
что вы для него слишком просты. И вы из-за этого, может быть,
где-то даже и мучаетесь.
* * *
О пишущих откровения. Склонность прилюдно говорить о себе непри-
глядные вещи, о которых принято обычно помалкивать, -- наверняка
сродни любительскому стриптизу или даже эксгибиционизму. Не через
силу же это делается и не по крайней необходимости. Удовольствие
от этого занятия имеет несколько слагаемых. Во-первых, бывает
приятно обратить на себя внимание окружающих. Во-вторых, бывает
приятно покаяться. В-третьих, всегда неизменно приятно похвас-
таться своим превосходством -- хотя бы и в чем-то плохом или даже
в способности каяться. В-четвертых, можно так представить
какие-то личные обстоятельства, что вырастешь в собственных
глазах до фигуры титанического масштаба и получишь массу поводов
для упоительного любования собой. Далее, копаться в себе
значительно легче, чем напрягать воображение или добывать
сведения из разных источников, и это не может не привлекать людей
ленивых и средних способностями.
05.01.2003:
Я довольно много восхваляю самоотверженность -- уже в одной
только этой книге -- так что пора бы попасть под подозрение в
суицидальности или в некрофилии. Но я очень хочу обратить вимание
на два обстоятельства. Во-первых, я многие годы только собираюсь
на войну, но никак не соберусь. Во-вторых, я не подталкиваю
других к тому, чтобы они поехали на войну вместо меня. Как ни
старайся, война никогда не получится вполне правильная: обяза-
тельно где-то будут страдать невинные, обязательно где-то будут
торжествовать подлецы. И одно дело искать свое место в войне,
которая неизбежна или уже началась -- и от которой никуда не
деться -- и другое дело быть среди разжигателей войны. Может
быть, я где-то очень похож на последних, но я всё же не такой.
07.01.2003:
Я никогда не говорю "баксы", "менты", "наезжать", "оттяги-
ваться" и т. д., но это вовсе не из-за моей "культурности" или
хотя бы из стремления культурно выглядеть: ведь я спокойно
говорю "жопа" и "срать", хотя и не всуе. Моя разборчивость в
словах -- всего лишь из презрения к жаргону тех, кого я считаю
дегенератами и/или дураками. А "жопу" и "срать" я употребляю из
нежелания оказаться похожим на утонченных интеллигентов. Как
обычно, я один против всех, в круговой обороне: рублю на все
стороны, гарцуя в сияющих доспехах посереди толпы врагов.
Монжуа! Пусть я умру, но не струшу! Но иногда бывает любопытно,
чем всё это закончится: сумасшедшим домом или пулей в затылок?
10.01.2003:
Беседовал сегодня с Ермолаевым на тему соотношения наших
"философских оснований". У Ермолаева принята на вооружение
максима "Животным свойственно стремление к деятельности" (это
качество якобы отличает их от растений, которым свойственно
только "стремление к жизни"). Я пытался доказать, что "стремление
к бездеятельности" не менее свойственно животным, чем "стремление
к деятельности": оба эти стремления приблизительно чередуются.
Организму доставляет удовольствие нагружение своих органов
только в случае, если эти органы не утомлены, потому что иначе
ему начинает доставлять удовольствие пребывание этих органов в
покое. Вообще, это "стремление к деятельности" -- такой подкоп
под мою апологетику лени, что не может не вызывать у меня
беспокойства.
Говорил с Ермолаевым также по поводу определения понятия
"народ". Подумалось следующее: некоторые определения представля-
ются не охватывающими всего разнообразия определяемых явлений или
всей их сути, потому что авторы этих определений не учитывают,
что явления могут быть не только в зрелом состоянии, но также и в
состоянии становления или разрушения, а также в виде "смесей"
(промежуточных форм) с другими явлениями.
26.01.2003:
Придираясь к какому-нибудь автору, я никогда не трогаю
допущенных им мелких грамматических ошибок и тем более описок.
Во-первых, потому что и сам на них горазд. Во-вторых, часть из
них наверняка объясняется всего лишь спешкой. В-третьих, не хочу
быть мелочным. Впрочем, нет, иногда трогаю: если он сам имел
неосторожность кого-то поунижать за такие незначительные вещи.
29.01.2003:
Помер на днях М-вин -- певец, музыкант, композитор. Устроены
государственные похороны. Нескончаемая толпа текла через Дом
офицеров -- прощалась с телом. Так показали по телевизору. Ради
бога, но покойник хоть в армии-то служил?
Любят у нас пышно хоронить. Всем выгодно. Президент пользуется
случаем продемонстрировать уважение к лучшим людям в связи
с предстоящими выборами. Родственники избавляются от похоронных
хлопот. Масса простых граждан получает возможность бесплатно
побывать на зрелище, поглазеть с близкого расстояния на тех
знаменитостей, которые еще живы, насладиться своей правильностью,
своей праведной скорбью. Циники и мизантропы ловят повод приятно
пораздражать себя, утвердиться в своих антиобщественных взглядах.
Был ли покойный нравственным человеком? Не имею об этом ни
малейшего понятия: общественной деятельностью он не занимался,
тихо пользовался своею славой -- и только. Может, он употреблял
свое влияние для помощи каким-нибудь посторонним людям -- неспра-
ведливо обиженным, к примеру? Про это что-то не слышно. Чтобы
заслужить государственные похороны, быть нравственым человеком
вовсе не обязательно. Я бы сказал, что, скорее, даже наоборот.
Да и от чего преставился наш герой? Куда-то ехал очень быстро в
своем очень дорогом автомобиле и не вписался в поворот. Побился.
Попал парализованный в больницу. Немножко еще пожил там. Его
знаменитая "группа" съездила на гастроли в Израиль без него.
Да, были у него очень хорошие песни. Только давно. А Израиль
я здесь приплел для намека -- но не представляю четко, на ЧТО
этот намек.
Ну, у меня, конечно, какая-то дурная страсть цепляться к попу-
лярным покойникам. Завидую их пышным похоронам, что ли? Ну, разве
что тому, что им предшествует. Подозреваю, что главная причина в
другом. В стремлении выделиться своим неприличием: пукнуть в
торжественный момент и зайтись в одиноком хохоте. И вот я пукаю
-- в своем вображении -- и смеюсь себе под нос. И между прочим,
так совпало, что в эти дни я читал у Владимира Бушина про
Шолохова. Бушин пишет, что тот не воспользовался ни одной из
своих огромных премий; что всю жизнь за кого-то заступался -- и
рисковал при этом даже обращаться к Сталину; что даже не захотел
переселиться из своей станицы в Москву. Врет, наверное, коммунист
Бушин. А я верю. На похоронах Шолохова я бы вряд ли стал пукать.
Впрочем, как я уже упоминал в "Откровениях мизантропа", мне
вообще редко пукается, так что, даже при большом желании
салютовать кому-то непременно таким образом, я могу в нужный
момент оказаться не в состоянии.
И вообще, я не люблю ходить на похороны. Если бы таким образом
устраивалась политическая демонстрация, тогда я бы себя, навер-
ное, заставил. А "просто так" -- ни-ни.
31.01.2003:
Какой-нибудь дегенератоискатель, быть может, разглядит у меня
повышенную чувствительность к запахам. Ошибаешься, дорогой. Есть
всего несколько отвратительных для меня запахов -- точнее, воней
-- которые я улавливаю даже в очень небольшой концентрации. И это
вони, сопутствующие дегенератам: во-первых, идущие из ваших
сортиров, во-вторых, идущие от ваших сигарет (в том числе через
ваши гнилые легкие курильщиков). Я пишу эти строки в конторе, где
работаю, под впечатлением жуткого смердежа из сортира. А ведь
сортир -- в двадцати метрах дальше по коридору! Так и хочется
кого-нибудь убить. Любопытно, как буду я потом реагировать на
запашок от трупа.
Конечно, моя ненависть к упомянутым мерзким запахам является
в основном следствием самовнушения, а не чего-то "органического",
но что из того?
Возврат в оглавление