Мне говорят "ни пуха ни пера" и ждут, что я отвечу "к чёрту".
А вот как бы не так! Я не устройство с кнопочками, которое выдает
тот или иной сигнал в соответствии с тем, какую кнопочку нажали.
Конечно, я отвечаю "пожалуйста" на "спасибо" и т. д. и вообще
стараюсь маскировать свои странности, но кое-что оказывается для
меня слишком большим компромиссом, и я бунтую.
Моя неспособность отвечать "к чёрту" (или способность не отве-
чать) проявилась уже лет 20 назад и с тех пор держится. Я
сторонился этого "к чёрту" из-за его стандартности, а не из-за
какого-то своего особого отношения к чертям. Дело не в чертях, а
в моем остром нежелании катиться по наезженной колее.
Я более-менее помню тот случай, когда я в первый раз отказался
чертыхнуться. Это было в разговоре с моим научным руководителем
М. О. Я просто сказал "спасибо", чтобы не быть совсем уж невежли-
вым, а он меня поправил. Он давно уже доктор наук, а я все еще
никто. Впрочем, это с какой стороны посмотреть. Я вот-вот громых-
ну на целую эпоху (или, может, уже громыхнул, но пока это еще не
до всех дошло), а он, наверное, по-прежнему посылает кого-то к
чёрту.
Вы, любители упоминать пух и перья и ожидающие стандартных
ответов на свои стандартные реплики! Иногда вам доводится споты-
каться о таких людей, как я, но вы даже не способны сообразить,
какая редкая возможность при этом вам выпадает. Ведь это почти то
же, что столкнуться в переулке нос к носу, скажем, с Аристотелем,
Магометом или Наполеоном. Вам бы постараться рассмотреть нас
украдкой, чтобы подметить какие-нибудь особенности, определяющие
наше величие и впоследствии с восторгом рассказывать о них
современникам и потомкам. Впрочем, вам эти особенности, наверное,
и не заметны, и не нужны.
Большинство людей умеренно подличает, и каждого из них можно
в чем-нибудь небезосновательно обвинить. Только что толку? Но
нет, кому-то вдруг приходит в голову, что с этим надо покончить,
причем в качестве первого объекта приложения усилий он выбирает
не себя, а конкретного ближнего, и требует от него покаяния в
таких-то грехах во что бы то ни стало.
Я имею в виду всех этих чудаков с рюкзаками, месящих кедами
грязь на малохоженных тропах.
Всякие пейзажи -- это, конечно, хорошо, но если подумать об
усилиях, которые надо потратить, чтобы до них добраться, то
отпадает всякая охота. Лучше я в соседний лес пойду, найду там
незагаженный уголок и посижу немного, глядя из-под деревьев на
облака.
К тому же чем больше придурков таскается по нехоженным местам,
тем меньше нехоженности. Говорят, кое-где уже столько первопро-
ходцев, что даже с дровами проблема.
Вдобавок меня ужасает мысль, что придется целыми днями пребы-
вать в компании абсурдизированных суетливых личностей. Ладно бы
никем не занятых женщин. Если я куда-то и попрусь, то исключи-
тельно в одиночку.
А еще мне нет нужды украшать себя подвигами: моя каждодневная
жизнь уже сама по себе есть подвиг.
Иначе говоря, их источник удовольствия меня вовсе не привле-
кает. Я тяготею к совсем другой форме аддикции.
Иногда человек с сильным, творческим, независимым умом решается
порвать с "конторами" и начать кормиться в качестве "свободного
художника". При этом он полагает, что сможет более полно реали-
зовать себя и заодно выиграет в доходах. Ничего хорошего из этого
обычно не получается. Любой волосатый тщедушный сопляк, освоивший
малый круг операций в фирме, которая оказалась "в струе", и
способный только на то, чтобы быть винтиком в чужом механизме,
оказывается с более значительным заработком и притом не особенно
напрягает голову. А наш интеллектуал рвется изо всех сил, чтобы
себя прорекламировать, пускает пыль в глаза, выламывается под
сверхчеловека, вцепляется в любую возможность, а, главное, порою
запросто грешит против истины -- но всё равно, как правило, висит
на волоске и едва сводит концы с концами. В довершение этой
неприглядной картины "сухой осадок" его коммерциализированного
творчества оказывается очень незначительным, потому что должной
широты и смелости в творческом произведении можно достигнуть лишь
при условии, что не очень стремишься его продать.
Имитировать серьезную деятельность можно и в "конторе", и вне
"конторы", но вне "конторы" при этом надо выдавать хоть какой-то
продукт, а в "конторе" можно обходиться даже без этого.
Игры приблизительно делятся на развивающие и замещающие. Раз-
вивающие усиливают или поддерживают какую-то нужную способность,
замещающие подсовывают искусственный источник удовольствия вместо
естественого. Деление -- относительное. Если игра перестает
развивать конкретного игрока, но по-прежнему его привлекает, она
становится для него замещающей. Впрочем, игрок старается думать,
что она его всё ещё развивает. И находит в пользу этого множество
весомых аргументов.
В настоящее время появилось множество игр, подменяющих довольно
большой кусок окружающего мира. В таких играх искусственно (из-
вращённо) удовлетворяется сразу много потребностей. В них можно
погружаться "с головой" и надолго. В результате матёрый игрок
превращается в живой интеллектуальный труп: в человека, у кото-
рого основной комплекс интересов лежит в "другой реальности", а
на первую, настоящую реальность приходится так мало внимания и
сил, что она приходит в упадок.
Можно указать игроков, хорошо отличившихся вне игры. Александра
Пушкина, к примеру. Но он увлекался простой карточной игрой, ко-
торая отнюдь не представляла для него "виртуального мира". Что же
касается современных "виртуальщиков", то они -- потерянные для
общества люди. Впрочем, поскольку есть множество людей, которых
обществу было бы лучше потерять, то захватывающие игры могут быть
очень полезными, если применять их целенаправленно: против лиц с
преступными наклонностями и т. п. При этом надо тщательно следить
чтобы не было возбужденно-радостной неизбирательной пропаганды со
стороны тех, кто одной ногой уже в "виртуальной реальности", а
другой -- еще на этой грешной земле. Надо либо удерживать людей
от игр, либо сталкивать их в "виртуальность" целиком. Получится
своеобразный игровой концлагерь, из которого "заключённые" не
захотят выходить.
* * *
Для власть имущих лучше и ситуации придумать нельзя, чем когда
все граждане расписаны по аддикциям: этот любит смотреть футбол,
а тот и сам пинает мяч в свободное время; этот числится в патрио-
тическом клубе и обустраивает могилы безымянных воинов, а тот
числится в клубе еврейской культуры и обустраивает могилы знаме-
нитых раввинов; кто-то воображает себя рыцарем, кто-то -- скаутом,
кто-то -- юным пожарником. До политики никому нет дела: какая к
чёрту политика, когда не хватает времени даже на семью и работу?!
А что на выборы люди не ходят, так это ерунда: эта проблема --
хе-хе -- успешно решается давно известными способами.