Эстетика национал-социализма |
Ночные факельные шествия нацистов -- это, среди прочего,
демонстрация ими своей приобщённости к таинству огня.
Марш штурмовиков через Бранденбургские ворота.
Бранденбургские ворота с иллюминацией.
Ночное факельное шествие в Берлине.
Кадры из фильма "Индиана Джонс и последний крестовый поход".
Нацистами широко эксплуатировался эстетизм строя. Третий рейх,
возможно, был самым марширующим обществом в истории.
Гитлер о ранней практике НСДАП (Мюнхен, 1922 г.):
"Впереди секций нашей партии мы пустили шесть штурмовых отря-
дов, каждый по 100 человек. Впереди наших колонн шли два оркестра
музыки, а наши манифестанты несли 15 партийных знамен. Когда наши
колонны подходили к площади, она была уже наполовину заполнена
народом. Но у собравшейся там толпы не было в руках ни одного
знамени. Появление наших колонн с оркестрами, со знаменами и с
несколькими сотнями штурмовиков вызывало настоящий взрыв энтузи-
азма." ("Майн кампф", ч. II, гл. IX)
"Когда мы прибыли на кобургский вокзал, нас встретила делегация
от комитета, руководившего "днем нации", и сообщила нам следую-
щее. Между комитетом и местными профсоюзами, а также местными
организациями независимой с.-д. партии и коммунистической партии
состоялось-де соглашение, что мы должны отправиться в город не в
строю, а врассыпную без знамен и без своей музыки (с нами был
свой собственный оркестр из 42 человек). Разумеется я тут же
решительно отверг это позорное условие и выразил делегации свое
возмущение по поводу того, что комитет вообще счел возможным
вступать в какие бы то ни было соглашения с такими господами.
Затем я спокойно заявил, что мои штурмовики немедленно построятся
и что мы конечно с музыкой и со знаменами отправимся в город."
(там же)
 |
 |
| СА марширует через Бранденбургские ворота.
Берлин, 1934. |
Оркестр лейбштандарта Адольфа Гитлера
(LAH) в Нюрнберге. |
 |
 |
|
|
Шпеер о подготовке к празднованию 1 мая в Берлине в 1933 г.:
"В ту же ночь возник проект грандиозной трибуны, за ней три
гигантских флага, каждый превосходит высотой десятиэтажный дом;
а полотнища должны быть натянуты на деревянных перекладинах, оба
крайних -- черно-бело-красные, а посредине флаг со свастикой.
С точки зрения статики все это было весьма рискованно, ибо при
сильном ветре флаги выглядели бы как паруса. Их предполагалось
подсветить сильными прожекторами, дабы, как на сцене,, усилить
впечатление приподнятого центра. Мой проект был тотчас утверж-
ден..." ("Воспоминания", ч. I, гл. 3)
* * *
От использованияя людей в качестве декоративного элемента не
очень далеко до использования человеческих волос и кожи в качес-
тве материала для изделий.
Есть люди, которым не нравится смотреть парады и тем более
маршировать на них самим. Они считают это неэффективным расхо-
дованием сил, развлечением заурядных личностей. Соответственно
они осуждают интерес к парадам в других. Но поскольку зауряднос-
тей много и их надо развлекать и воспитывать, то парады, навер-
ное, нужны, однако организовывать их следует так, чтобы меньше
раздражать интеллектуально развитую часть общества.
Шпеер: "На Цеппелинфельде каждый год проводилась партийная
встреча для мелких и средних функционеров, так называемых низовых
руководителей. В то время как СА, 'Трудовой фронт' и, конечно же,
вермахт на своих массовых мероприятиях производили на Гитлера и
всех прочих зрителей большое впечатление своей дисциплиной и
выправкой, выяснилось, что это руководство представить в столь же
выгодном свете очень трудно. По большей части они успели обзавес-
тись солидными брюшками, так что безукоризненного построения от
них и требовать не приходилось. В оргкомитете партийных съездов
шли совещания по поводу этого прискорбного обстоятельства, о
котором сам Гитлер уже не раз иронически высказывался. И у меня
возникла спасительная идея: 'А пусть они у нас маршируют в темно-
те'. Перед оргкомитетом съезда я развил свою идею. За высокими
валами, ограничивающими поле, предполагалось выставить тысячи
знамен всех местных организаций Германии, чтобы по команде они
десятью колоннами хлынули по десяти проходам между шпалерами из
низовых секретарей; при этом и знамена, и сверкающих орлов на
древках полагалось так подсветить сильными прожекторами, что уже
благодаря этому достигалось весьма сильное воздействие. Но и
этого, на мой взгляд, было еще недостаточно; как-то случайно мне
довелось видеть наши новые зенитные прожектора, луч которых
поднимался на высоту в несколько километров, и я выпросил у
Гитлера 130 таких прожекторов. Правда, Геринг поначалу воспроти-
вился, поскольку эти 130 прожекторов составляли ббльшую часть
стратегического резерва, но Гитлер сумел его убедить: 'Если мы
выставим здесь такое множество, со стороны подумают, будто мы
купаемся в прожекторах'."
"Эффект превзошел полет моей фантазии. 130 резко очерченных
световых столбов на расстоянии лишь двенадцати метров один от
другого вокруг всего поля были видны на высоте от шести до восьми
километров и сливались там, наверху, в сияющий небосвод, отчего
возникало впечатление гигантского зала, в котором отдельные лучи
выглядели словно огромные колонны вдоль бесконечно высоких
наружных стен. Порой через этот световой венок проплывало облако,
придавая и без того фантастическому зрелищу элемент сюрреалисти-
чески отображенного миража. Я полагаю, что этот 'храм из света'
был первым произведением световой архитектуры такого рода, и для
меня он остается не только великолепным пространственным
решением, но и единственным из моих творений, пережившим свое
время. 'Одновременно и торжественно и красиво, словно находишься
внутри ледяного собора', -- писал английский посланник
Гендерсон."
"В Нюрнберге у меня тоже был нелегкий хлеб, так как на мне
лежала ответственность за оформление всех зданий, где в ходе
съезда предстояло выступить Гитлеру (...) Мне сослужило хорошую
службу то обстоятельство, что продуманное лично Гитлером знамя со
свастикой куда лучше подходило для архитектурного оформления, чем
знамя, разделенное на три разноцветные полосы. Разумеется, это не
совсем соответствовало высокому предназначению знамени, когда его
использовали для подкрепления ритмически разрозненных фасадов или
для того, чтобы закрыть неприглядные дома эпохи грюндерства от
фронтона до самого тротуара, да еще зачастую с добавлением
золотых лент, усиливавших воздействие красного цвета, -- но я
смотрел на все это глазами архитектора. Поистине грандиозные
оргии особого рода я учинял в узких улочках Гослара и Нюрнберга,
развешивая на каждом доме одно знамя к другому, так что из-за них
и неба почти не было видно." ("Воспоминания", ч. I, гл. 5)
Шпеер: "Снятые на пленку кадры одного из торжественных заседа-
ний съезда в 1935 году оказались испорчены, и по предложению Лени
Рифеншталь Гитлер приказал повторить те же съемки уже на студии.
В одном из больших павильонов в Иоганистале я воспроизвел в
качестве фона часть зала конгрессов, сцену и трибуну для оратора,
направил на них прожекторы, вокруг суетилась съемочная группа, а
на заднем плане можно было наблюдать, как прохаживаются Штрейхер,
Розенберг и Франк, держа в руках текст и старательно заучивая
свои роли. Прибыл Гесс, и его первым взяли на съемки. Точно так
же перед 30 000 слушателей на съезде он торжественно воздел руку.
С присущим ему пафосом искреннего волнения он обратился именно
туда, где на сей раз не сидел Гитлер, и, соблюдая выправку,
вскричал: 'Мой фюрер! Я приветствую вас от имени партийного
съезда. Съезд объявляю открытым. Слово имеет фюрер!' Говоря так,
он производил столь убедительное впечатление, что с этой минуты я
начал сомневаться в искренности его чувств. Трое остальных тоже
правдоподобно разыграли каждый свою роль, обращаясь в пустоту
павильона, и все проявили себя одаренными артистами. Я был немало
разочарован; фрау Рифеншталь, напротив, нашла эти съемки куда
более удачными, чем оригинальные выступления." ("Воспоминания",
ч. I, гл. 5)
Гитлер принимает овации в Рейхстаге по поводу аншлюса Австрии. 1938 г.
В театре Шарлоттенбурга.
Май 1939 г.
Выступление на Гитлера массовом митинге в Дортмунде.
1933 г.
Съезд НСДАП в Нюрнберге.
Фотограф Heinrich Hoffmann. 1938 г.
 |
 |
|
Митинг НСДАП. Выход СА.
Художник: Ernst Vollbehr. 1933 г., гуашь 39 x 57,7 см. |
Нацистский митинг в Бюккенбурге, 1934 г.
На митинге в честь вернувшегося из Испании Легиона Кондор.
6 июня 1939 года.
Р. Герцштейн: "Приведение к присяге берлинских отрядов фолькс-
штурма явилось, пожалуй, самым близким отголоском довоенных
мюнхенских митингов, каких рейх давно уже не видел. Музыка, массы
людей, фанатичные речи, руки, вскинутые в клятвенном жесте, все
это стало отличительной чертой того давно канувшего в вечность
берлинского дня. Церемония началась в половине десятого утра,
когда Геббельс появился на балконе, выходящем на Вильгельмплатц,
и оркестр грянул; 'Мы маршируем по Большому Берлину', песню 'эры
борьбы'. Под звуки фанфар прозвучала команда: 'Берлинский фолькс-
штурм, внимание! Поднять штандарты и знамена! Равнение направо'.
Глава берлинского штаба СА, обергруппенфюрер Гренц, крикнул:
'Хайль фольксштурм!' В ответ прозвучало: 'Хайль Гитлер!' Затем
последовала короткая музыкальная пауза, прелюдия к чествованию
павших в бою, после чего была отдана команда: 'Берлинский фолькс-
штурм! Внимание! Поднять штандарты и знамена! Опустить знамена'.
Этим были отданы почести павшим, а оркестр играл 'Песню о хорошем
товарище'. Временно председательствующим был заместитель гауляй-
тера. Полнейшее воплощение национал-социалистической романтики
достигло своей кульминации, когда бразды правления взял в свои
руки Геббельс. Последовала команда: 'Поднять штандарты и знамена!
Вольно!' После чего грянули бравурные аккорды песни 'Народ, к
оружию'. Затем последовала новая команда: 'Берлинский фолькс-
штурм, приготовиться к принятию присяги! Поднять штандарты и
знамена!' Гренц зачитал текст присяги, а затем Геббельс обратился
к заполнившим площадь бойцам, превознося фюрера, после чего
оркестр исполнил оба национальных гимна." ("Война, которую
выиграл Гитлер", стр 302)
 |
| Мемориал 9 ноября. |
Р. Герцштейн: "В течение последних трех лет войны DW [Deutsche
Wochenschau, "Немецкое недельное обозрение" -- "киножурнал",
показывавшийся в кинотеатрах перед основным фильмом] уделяло
большое количество времени и разнообразным сюжетам смерти и
повиновения... Героические образы павших вождей, которым отдавали
последнюю честь титаны 'Третьего рейха', нередко становились
ведущей темой выпуска. Государственные или партийные похороны
предоставляли DW прекрасную возможность продемонстрировать
нерушимое единство партии, государства и вермахта. Эти сцены
воздействовали на аудиторию посредством музыки, которая, как
считалось, затрагивала сокровенные струны каждой немецкой души --
будь то героические аккорды 'Хоэнфридбергского марша' или же
печальная и проникновенная 'Песня о хорошем товарище'. К 1944
году эти заупокойные зрелища превратились в обещания бессмертия
для всей нации. 'Победа через веру' ("Sieg durch Glauben") --
этот лозунг достигал грандиозного эмоционального воздействия на
сердца и умы людей удачным сочетанием видеоряда и музыки.
Гармония устремлений всех без исключения членов сражающейся
германской нации стала едва ли не религиозной темой, как по
содержанию, так и внешнему исполнению. Таким же образом
нацистская элита вытащила на свет традиции, которые для многих
немцев остались дорогими сердцу символами прошлого. Кроме того,
элита беспрестанно занималась отданием последних почестей павшим,
создала на этих заупокойных спектаклях образ собственного
бессмертия."
"Первое проявление этого военного культа имело место осенью
1939 года. Вечером 8 ноября Адольф Гитлер прибыл в Мюнхен на
встречу со старой гвардией из числа партийных бойцов в подваль-
чике Бергенбройкеллер, где в 1923 году состоялась неудачная
попытка государственного переворота. Вскоре после того, как
Гитлер покинул здание, в нем взорвалась бомба. В результате
взрыва погибло семеро 'старых борцов'. DW уделило также большое
количество экранного времени церемонии 9 ноября, традиционному
священному дню нацистского календаря. Рудольф Гесс представлял
Гитлера у памятника шестнадцати 'мученикам' 1923 года, возлагая в
полдень венок у места их 'Вечного успокоения'. Церемония 9 ноября
1939 года, казалось, была исполнена особого смысла вследствие
удивительного спасения фюрера предыдущим вечером. И пока Гесс
отдавал дань павшим, 'старая гвардия' в 'последний раз' выстроила
свои ряды, а мертвые, 'все еще незримо марширующие' в их рядах,
выслушивали панегрики от имени партии под торжественные героичес-
кие аккорды марша 'Песня о Хорсте Весселе'. Эти мертвые воплощали
собой 'вечную гвардию' национал-социалистического движения: рядом
с именами шестнадцати погибших было начертано слово 'здесь'
(Hier). DW удалось прекрасно уловить дух этого события, тему,
которая появилась в виде надписи на другом камне: 'И все-таки вы
победили'. Полная неизвестности и тревоги первая военная зима,
мрачно нависшая над всей нацией, придала этому чествованию особый
смысл."
"DW вернулось к церемонии похорон через два дня. Гитлер, с
традиционной повязкой на руке, вернулся в Мюнхен, чтобы отдать
последнюю дань новым мученикам движения. Он выразил свое
глубочайшее соболезнование родным и близким погибших членов
партии. При этом ему удалось мастерски изобразить глубочайшую
скорбь и героическую решимость, впрочем, он уже давно этому
научился. Похоронная процессия торжественно двигалась к кладбищу
по улицам Мюнхена: перед каждым гробом офицеры несли подушечки с
наградами погибших, а оркестр исполнял медленную симфоническую
версию 'Хорста Весселя'. Оратор закончил свою заупокойную речь на
относительно оптимистической ноте: 'Эти люди стали обагренными
кровью свидетелями борьбы за новую, свободную Германию'.
"К 1942 году министерство пропаганды и сотрудники DW достигли
еще больших успехов, сосредоточив внимание на отдельных челове-
ческих трагедиях. 12 февраля 1942 года Гитлер лично превозносил
покойного доктора Фрица Тодта, министра оборонной промышленности,
погибшего в таинственной авиакатастрофе. Геббельсовское министер-
ство сделалось генеральным подрядчиком для всех государственных и
партийных похорон, и поэтому именно оно написало сценарий про-
щальной церемонии с Фрицом Тодтом, которая состоялась в Мозаичном
зале новой рейхсканцелярии. Сам Гитлер со скорбным, страдальчес-
ким видом утешал взрослых и детей. Непосильные трудности суровой
русской зимы придали этому событию дополнительный, трагический
оттенок. Зрители должны были уловить символический смысл
поступков и гибели Фрица Тодта как воплощения усилий немецкого
солдата от Восточного фронта до Африки, от Ла Манша до Северной
Атлантики. Министерство пропаганды одобрило музыку к этому
спектаклю, включая 'Похоронный марш' из 'Сумерек Богов' Вагнера,
'Песню о хорошем товарище' (она исполнялась, когда Гитлер
возлагал венок к саркофагу), оба национальных гимна -- 'Германия
превыше всего' и 'Выше знамена!'"
"Гитлер в последний раз появился на экране DW в качестве орато-
ра на похоронах 7 мая 1943 года, обращаясь к пришедшим почтить
память Виктора Лютце, начальника штаба СА, погибшего в автомо-
бильной катастрофе. Лютце почти не обладал реальной властью,
однако Гитлер помнил его преданность до и после чистки СА от
Эрнста Рема и других несогласных с политикой фюрера лидеров в
1934 году. Геббельс произнес долгую хвалебную речь и возложил от
имени Гитлера венок к гробу покойного. Лютце удостоился 'прощаль-
ного приветствия', а оркестр в это время исполнял 'Похоронную
музыку Зигфрида'. Геббельс никогда не допускал, чтобы голоса
участников портили производимый эффект, несмотря на частые жалобы
зрителей, желавших услышать голос фюрера. Для достижения желаемо-
го результата Геббельсу было достаточно видеоряда и музыки. Один
из наиболее интересных похоронных спектаклей режима был разыгран
на экранах немецких кинотеатров в конце полного неудач 1944 года.
Начиная с 1941 года самоубийства среди высшего офицерского
состава, в особенности в Люфтваффе, превратились в угрожающую
закономерность. И если покойный офицер был довольно высокого
ранга, то государство не только замалчивало истинную причину его
смерти, но и устраивало для него тщательно отрепетированные
похороны, настоящий спектакль, попадавший в DW. Гитлер подозревал
Эрвина Роммеля в соучастии в заговоре 20 июлю 1944 года с целью
покушения на свою жизнь. Роммель, испытывая постоянное давление
со стороны режима, покончил жизнь самоубийством 14 октября и тем
самым уберег себя и свою семью от более печальной участи.
Геббельс и DW превознесли Роммеля в глазах всей нации, теперь же
Гитлер ниспровергал его! Как же удалось нацистам обратить смерть
Роммеля себе на пользу? Планы на этот счет разработали еще до его
гибели: он будет удостоен хорошо поставленных, волнующих
государственных похорон, которые, в свою очередь, перекочуют в
кадры DW и станут главным событием недели."
"Оплакивание покойных в последние два с половиной года войны
превратилось в 'Третьем рейхе' в торжественный национальный
культ. Эта деятельность, возможно, даже более, нежели все офици-
альные лозунги о стойкости, преданности, возмездии и окончатель-
ной победе,, несла в себе утешение многим немцам, и в особенности
ее предводителям. Победа была чем-то призрачным, а вот празднова-
ние героической смерти каждого отдельного бойца способствовало
утверждению того, что Адольф Гитлер называл 'бессмертие' нации.
Великая эпоха национал-социалистической скорби начиналась в
течение трех дней траура по павшей под Сталинградом 6-й армии.
Нигилистический культ смерти получал свое оправдание как знак
непреходящего, вечного величия нации. Йозеф Геббельс умело
манипулировал этими настроениями с помощью средств массовой
информации и, тем самым, вносил свой вклад в мрачный фатализм и
решимость германской нации. И тем не менее, Геббельс создавал
памятник самому себе и национал-социализму даже тогда, когда
отдавал последнюю дань погибшим мученикам или снимал на пленку
государственные похороны." ("Война, которую выиграл Гитлер",
стр. 305-307)
Возврат в оглавление
