Любча --историческая родина киноактёра Станислава Любшинапосёлок в Новогрудском районе Гродненской области, характеризую- щийся остатками замка и некоторыми другими древностями, а также прекрасным видом на реку Нёман. Река Нёман -- большое преимущество Любчи: достаточно широкая и глубокая, чтобы в славные времена по ней могли плавать небольшие торговые суда -- и вывозить плоды земли любчинской в какое-нибудь Гродно, а то и к тевтонам в Восточную Пруссию. Набережная в ныне- шней Любче, конечно же, отсутствует, да и рыбацкие судёнышки к берегу не причалены. Нёман -- это Рубикон Наполеона Бонапарта, судьбоносно перейдён- ный им 24 июня 1812 г. (правда, много северозападнее Любчи: в районе нынешнего Каунаса). Согласнокакой-то там хроникеВикипедии, в 1401 году кресто- носцы якобы специально выступили в поход, чтобы захватить именно Любчу. В 1581 году выдающийся деятель ВКЛ Ян Кишка (1552-1592) основал Любчинский замок (а также школу и арианский храм). В 1590 году король Сигизмунд Ваза предоставил деревне Любче магдебургс- кое право и герб. В XVII веке в Любче вовсю работала передовая типография. Само собой разумеется, до 1917 года Любча была наполовину еврейской. От еврейского периода уцелели здания синагоги, хедера и миквы. На еврейском кладбище "сохранилась часть одного надмогильного памятника". * * * В настоящее время любчинский замок бесплатно оприходован двумя пенсионерами, которые его якобы реставрируют -- частично (или в основном?!) за чужой счёт и чужими (волонтёрскими) руками. Неко- торые считают этих пенсионеров подвижниками, а я так, наоборот, имею на них зуб за утащенную из-под носа реликвию. К тому же и дочка давно интересуется: когда же у нас, наконец, собственный замок появится? Надо ведь где-то мою обширную библиотеку распихать по полкам. Вялотекущая пенсионерская как бы реставрация, а на самом деле местами даже реконструкция по неизвестно как обоснованному замыслу означает кирпично-досочные скопления в непосредственной близости от руин, а также строительные леса уже совсем впритык к ним, а это лишает возможности делать хорошие фотографии. Между тем, руины сами по себе достаточно эстетичны, а главное -- доподлинны, так что простой консервации их было бы почти достаточно. Вообще, архитектурный памятник в лесах -- это не нормально: леса надо сооружать лишь на короткое время, когда уже почти размешали цементный раствор, почти развели краски. Я подозреваю, что замколюбивые пенсионеры пока нашли деньги только на леса, а теперь ищут на цемент и прочее. А леса у них при башне -- для того, чтобы разжалобливать заезжую публику. То есть, на самом деле башня и без этих лесов вполне стояла бы. * * * Белоруссия -- это, наверное, единственная страна Европы, не сумевшая восстановить довоенную численность своего населения (до начала второго мирового самоистребления европейцев здесь жило около 12 миллионов, теперь -- менее 10 миллионов). Объясняется это тем, что значительную часть довоенного населения составляли евреи, а они частью погибли, частью разъехались. Очень многие белорусские городки обезлюдели по сравнению с началом XX века не только потому, что евреи составляли около половины их обитателей, но также потому, что заселение территории теперь значительно менее равномерное, чем в XIX веке: люди концентрируются в больших городах. Городки покидались и покидаются в основном более актив- ными личностями: теми, кто в состоянии сотворять что-то значите- льное на архитектурном и т. п. поприще или хотя бы сохранять то, что осталось от великих предков. Из-за этого городки деградируют: опрощаются, вульгаризуются. * * * О любчинской железной дороге. Ирина Аникевич ("Нет на карте такой дороги", сайт govorim.by, 30.03.2011): Узкоколейная железная дорога некогда соединяла крупный железнодорожный узел Новоельня на Дятловщине с Новогрудком и далее шла до Любчи. Теперь о дороге напоминают разве что кое-где сохранившиеся фрагменты железнодорожной насыпи. А местные жители нет-нет да посетуют: мол, будь у нас железная дорога, Новогрудок стал бы крупным промышленным центром. Пожалуй, никто сегодня не сможет рассказать об узкоколейке так, как директор Дома-музея Адама Мицкевича Николай Гайба. Он нашел старые карты и даже составил свою. На ней четко прослеживается, что основная линия дороги проходила от станции Новоельня к местечку Любча около деревень Сетевино, Скрыдлево, с ответвлением на Новогрудок, потом около Сельца, Городечно, Басино, Больших Воробьевичей, Ракевичей, Няньково, Новоселок, Ачукевичей. Были построены и две дополнительные линии в сторону реки Сервечь. Одна шла от Новогрудка к Огородникам (теперь окраина Кореличей), вторая - от деревни Зарой к Волце (Кореличский район). - Дорога была построена во время первой мировой войны, - рассказал Николай Гайба. - К осени 1915 года на Новогрудчине на три года установилась линия фронта. В 1916 году немцы стали возводить узкоколейную дорогу. Строили ее сельчане, работало практически все трудоспособное население окрестностей. Местные жители рассказывают, что возле деревни Басино была дубрава, так ее всю вырезали, чтобы проложить гать по болоту и сделать насыпь. В основном дорога служила для подвоза боеприпасов от станции Новоельня в сторону Барановичей, а также Новогрудка и Любчи. С установлением в 1919 году на Новогрудчине Советской власти местный уездный комитет планировал строительство дороги до станции Замирье (нынешняя несвижская Городея), но планам не суждено было сбыться. В начале 20-х годов, когда Новогрудчина входила в состав польского государства, по узкоколейке снова пошли поезда, но были ликвидированы ответвления. В 1931 году было принято решение построить железную дорогу Беловеж - Новогрудок - Ошмяны. Но и этот проект остался только на бумаге, хотя под строительство планировали выделить 91 миллион злотых, что по тем временам было немало. В 1947 году по восстановленной после войны дороге снова пошли поезда. Теперь узкоколейка вошла в состав Белорусской железной дороги и стала именоваться 12-й дистанцией БЖД. По 'железке' пошли техника, семена и удобрения в создаваемые колхозы, а в Новоельню доставлялся выращенный урожай. В начале 60-х годов дорога проходила по территории двадцати колхозов Новогрудского района. Каждый из них должен был отгородить железнодорожную насыпь от пастбищ. Зимой колхозы выделяли технику, людей для очистки полотна от снега. В деревнях некоторые признаются в своих детских шалостях: мазали рельсы салом, чтобы поезд забуксовал на подъеме и остановился. Очередной шанс выйти на широкую колею дорога получила в 1961 году, когда бюро Новогрудского райкома партии и исполком районного Совета депутатов приняли решение и даже обратились к областным властям с просьбой посодействовать в строительстве широкой железной дороги от станции Новоельня до Новогрудка. Николай Гайба нашел это решение в архиве. В нем говорилось, что узкая колея не справляется с большим потоком перевозимых грузов. Но Совмин не дал добро. И в середине 60-х годов узкоколейка постепенно пришла в запустение, а потом была разобрана. - Жители деревни Большие Воробьевичи рассказывали, что сразу после постройки дорога в одном месте проходила рядом с домом, - вспоминает Николай Павлович. - От паровозной искры загорелось гумно, тогда дорогу немцы перенесли на двадцать метров дальше. Были в нашей стране и другие узкоколейные дороги, которые в основном вели к торфоразработкам, местам добычи угля или соли, к складам предприятий. На них использовались товарные вагоны. А между городами по узкоколейкам ходили и пассажирские вагоны. В общем, Беларусь, которую мы потеряли. Точнее, сами же и уничтожили. * * * Распространение железных дорог чётко разделило населённые пунк- ты на те, через которые (или хотя бы рядом с которыми) рельсы были проложены либо до которых дошли, и те, до которых они не дошли. Первая группа получила большое преимущество и ударилась в рост за счёт второй группы. До появления железных дорог похожую дифференциацию обеспечивали судоходные реки, но ситуация с реками была ясной ещё при закладывании первыхкамнейбрёвен будущих поселений: если большая река рядом не протекала, то захолустная судьба почти наверняка обеспечивалась со дня основания. * * * Ещё с cайта govorim.by, 12.07.2013: "В ПОСЕЛКЕ ЛЮБЧА НОВОГРУДСКОГО РАЙОНА РОДИЛСЯ НИКОЛАЙ НАБОКОВ - ИЗВЕСТНЫЙ КОМПОЗИТОР, ДВОЮРОДНЫЙ БРАТ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА. Несмотря на то, что Николай Набоков появился на свет в Беларуси, в его жилах не было и капли белорусской крови. (Ну, русской кровью он тоже не изобиловал.) Папа Дмитрий Дмитриевич происходил из русского дворянского рода Набоковых. Его дедушка Николай Набоков участвовал в экспедиции на Новую землю (его именем даже названа река Набокова), отец Дмитрий Набоков служил министром юстиции при императорах Александре II и Александре III. Бабушка композитора по отцовской линии, жена Дмитрия Набокова, в девичестве Мария фон Корф была дочерью немецкого генерала русской службы. В Германии брал свое начало и род мамы Николая Набокова Лидии Фальц-Фейн. Ее предки лишь во второй половине XVIII века перебрались в Россию... К слову, именно у родных братьев Фридриха и Карла Фальц-Фейнов в начале XX века Лидия Набокова приобрела покоривший ее красотой замок в Любче с прилегающими землями." "Нико (так звали Николая Набокова близкие) был единственным из детей Набоковых, кто родился в Любче. Произошло это 17 апреля 1903 года. Вот только дышать чистейшим любчанским воздухом мальчишке и его сестре Соне, брату Мите довелось недолго. Глава семейства Дмитрий Набоков, слывший искусным соблазнителем, стал приударять за женой лесника, и однажды, пока он развлекался на охоте, гувернантка увезла детей из Любчи. Речь о возвращении в замок Лидия Эдуардовна завела лишь в 1908 году. К тому времени она носила фамилию фон Пейкер, так как вышла замуж за соседа по имению Николая Федоровича, губернского предводителя дворянства и, что немаловажно, безупречного джентльмена." "В последний раз мелодии Любчи услаждали слух Набокова в 1914 году. В один из августовских дней двор заполнили собирающиеся на военную службу сельчане. Любчанский замок являлся стратегическим оборонным пунктом, и Набоковым-фон Пейкерам надлежало покинуть имение." "Первую мировую войну его семья пережила в Петрограде, но уже в апреле 1919 года навсегда покинула Россию. В Германии Николай Набоков учился в Штутгартской консерватории, брал уроки музыки у композитора Ферручо Бузони. Во Франции окончил Сорбонну со степенью бакалавра искусств и сделал первые серьезные шаги в музыкальном мире." "Летом 1928 года Париж наводнили афиши с именем Николая Набокова. В качестве композитора он дебютировал в 'Русских сезонах'." "В 1970-71 годах он читал лекции по эстетике в Государственном университете Буффало, а затем в университете Нью-Йорка. Но все же не только творческое наследие и преподавательская деятельность сохранили имя Набокова в истории. Он был пропагандистом современ- ной культуры - возглавлял музыкальные фестивали в Париже, Риме, Токио, Берлине, организовывал фестивали негритянской культуры и фестиваль 'Восток встречается с Западом' в Японии, а затем в Индии." И т. д. Потомкам любчинских холопов теперь надлежит умиляться тому, что один когда-то довольно известный на Западе космополитичный пропа- гандист "современной культуры" (дегенератской, значит) Nicolas Nabokov, всю свою жизнь (за счёт таких, как они) прокувыркавшийся как сыр в масле и чего-то там натворивший во вкусе себе подобных (но вряд ли намного лучше Моцарта), в раннем детствесрал тайком на их огородахлюбовался тем же Нёманом из окон своего барского домика. В англоязычной Википедии (статья "Nicolas Nabokov") сказано про Набокова так: "Although well-connected socially with many prominent cultural figures throughout his life, very little of his music has been recorded as of November 2010." По-русски это будет приблизительно так: хотя у Николая Набокова были хорошие "подвязки" во всяких ключевых местах, записи его музыкальных произведений по состоянию на ноябрь 2010 года почти отсутствуют, потому что оказались на фиг кому нужны. Задрипанный композитор из задрипанной Любчи, которой даже железная дорога оказалась ни к чему. Кстати, архив Николая Набокова хранится в Harry Ransom Center, University of Texas at Austin и занимает 46 коробок общей длиной 19.25 футов, а ещё 1 папку большого размера и 5 большеразмерных ящиков (сайт norman.hrc.utexas.edu). Это я к тому, что при жизни надо стараться производить и накапливать как можно меньше бумажек и компьютерных файлов, а то потомкам бывает хлопотно. Ну, может, он сберегал свою макулатуру на случай глобальной катастрофы, чтобы людям было чем печки топить. Тогда правильно.
Ворота в замковый парк.
Любчинский замок.
На дворе трава, на траве дрова. Двор любчинского замка.
Жилой корпус в Любчинском замке. Построен в конце XVIII или начале XIX века, перестроен в 1940-х.
Вид на реку Нёман с вала Любчинского замка.
Церковь Святого Ильи в Любче. Построена в 1910-1914 гг.
По поводу тоже-композитора Николая Набокова и избыточности эстетических ценностей. Глобальная техническая мысль чрезвычайно усовершенствовала и удешевила процесс копирования эстетических изделий, так что их лучшие образцы стали полностью общедоступными. Появилась возмож- ность творить шедевры не для малых групп потребителей, а для всей цивилизации сразу. Как ни странно, число художественных творцов при этом не уменьшилось, а даже увеличилось. Объяснить это можно разве что тем, что рост благосостояния общества привёл к тому, что оно оказалось в состоянии содержать гораздо большее число людей, ничем жизненно необходимым не занятых, а паразитирующих на согражданах или вовсе предающихся деструктивной деятельности. Ещё более странно то, что увеличение числа конкурирующих созидателей не привело к повышению качества художественной продукции, а, наоборот, сопровождалось расширением дегенеративных направлений в искусстве. Обновление наборов популярных художеств происходит по следующим причинам. Во-первых, живые творцы, в отличие от мёртвых, имеют возможность проявлять настырность в проталкивании своего продукта на место продукта предшественников. Во-вторых, появляются новые технические возможности. В-третьих, вследствие общего изменения условий жизни изменяется менталитет массы потребителей и соответ- ственно становятся другими их предпочтения. В-четвёртых, торговцы много работают (посредством рекламы) над тем, чтобы склонять по- требителей к покупке нового, потому что оно якобы лучше старого. По аналогии с тем, как "работники культа" злоупотребляют массо- вой глупостью, "страхом перед необъяснимыми силами природы", по- требностью поклоняться, потребностью быть хорошим в своих и чужих глазах, а также настроенностью добывать здоровье и прочие блага не тяжким трудом над собой и пр., а чем-то полегче (поставил свечку, чмокнул икону, прочёл молитву и т. д.), "работники искус- ства" злоупотребляют всё той же массовой глупостью, потребностью поклоняться, потребностью быть хорошим в своих и чужих глазах, а также стремлением выделиться как бы культурностью, но без тяжкого труда над собой. Когда идёт становление цивилизации, бывает даже дефицит новых хдожественных ценностей (в XX веке в Европе можно было наблюдать это по-крупному дважды: когда создавались СССР и Третий Рейх). В зрелой цивилизации имеется мощное культурное ядро, а остальное эстетическое добро (не всегда худшее по качеству) пребывает в маргинальном, невостребованном положении. В перезрелой, вырождаю- щейся цивилизации культурное ядро сдавливается множеством суб- культурок (приверженцы которых различаются менталитетом, жарго- ном, ценностями и имеют трудности в понимании друг друга), а творцы, будучи не в силах превзойти великих предшественников в здоровом творчестве, изощряются в эстетизации отклонений от психической и физической нормы.