Я был в Париже, я был в Париже... Я этим от души нащёлкал по
носам, лбам и загривкам всех моральных уродов, имевших нахальство
намекать, что я неудачник и пр.! Пусть я неудачник и пр., зато я
видел Париж, а после этого уже можно спокойно умирать, я думаю.
В Париж я попал, можно сказать, по необходимости, превозмогая
лень и страхи. Надо было где-то укрыться от немецкого стихийного
бедствия под названием "карнавал", и подумалось: а почему не
Париж? Уж там-то наверняка найдётся, чем себя занять несколько
дней.
* * *
Когда я собирался в Париж, знающие люди говорили мне: ты только
не удивляйся тому, сколько там чёрных. Когда я приехал в Париж, я
удивился: СКОЛЬКО ТАМ ЧЁРНЫХ! Остальные -- турки, арабы, китайцы,
разбогатевшие русские уголовники, изголодавшиеся русские демокра-
ты и т. п., а также потомство от смешанных родительских пар: жер-
твы самодеятельных евгенических экспериментов. А коренные парижа-
не -- это наверняка те попадающиеся иногда под ноги личности
вырожденческого вида, которых опасно бить по голове, потому что
они могут тут же испустить дух. Что поделать: жизнь в таком
огромном вонючем городе, как Париж, отнюдь не благоприятствует
здоровью.
 |
Парижане.
Плакат на парижской улице. |
По этому поводу такое вот пробилось наружу:
Чёрные ребята
Рыщут по Парижу:
Возле Gare du Nord-а,
Возле Notre Damme.
Если вдруг ребята
Подойдут поближе,
Я прикинусь чёрным
Или дёру дам.
Чем больше в Париже представителей разноцветных народов, тем
менее уютно там себя чувствуют коренные французы и вообще корен-
ные европейцы, а значит, тем меньше среди них желающих там жить.
Таким образом, белая раса теряет Париж, а может, по сути уже
потеряла. По крайней мере, на треть он уже не её. У нас из-под
носа утаскивают Париж, а я буду молчать?! Ну расскажите мне, как
же так?! Под Бородино их не было ни с той, ни с другой стороны.
Под Севастополем и под Седаном тоже. Под Верденом, правда, уже
были зуавы, но ведь далеко не одна треть войска. А Париж -- уже
ИХ на одну свою драгоценную треть. А ведь Париж -- это вам не
лишь бы что. Париж стоит обедни, да и не только её. Я, может,
тоже хочу кусочек Парижа, но НЕ ТАКОГО: не набитого неграми под
завязку. Неужели настоящий, НАШ Париж останется теперь только на
фотографиях и пр.? Нет, я не буду скорбеть о Париже: я буду
бороться за него. За д'Артаньяна, за святого Дионисия, за всех
августейших Людовиков сразу. Посмотрим ещё, кто кого.
Разленившуюся белую бестию надо срочно привести в чувство
грубыми пинками и погнать в бой за одно из самых лучших мест под
солнцем: за Париж.
Париж -- чарующее слово. Вообще-то нам дорога вся наша земля
и вся наша история, но есть только несколько городов, названия
которых звучат для европейского слуха по-особенному: Рим, Москва
и Париж. Там -- особая благодать, особый дух. Там то, чего терять
нельзя никак, если мы хотим остаться самими собой.
Париж -- наш тотем. Парижа не трожь!
Руки прочь от нашего Парижа!
 |
| Родные русско-еврейские лица. Наши придурки позорят империю:
клянчат подачки у негров в парижском метро. |
* * *
Чёрные ребята рыщут по Парижу в поисках средств существования:
простой работы на всех не хватает, а на сложную нет подходящего
образования, не тянет или не берут. Наверное, это чисто парижское
явление: чёрные ребята на улице зазывают чёрных девушек к чёрным
парикмахершам и маникюршам. Сколько же их, чёрных девушек, должно
ходить по парижским улицам, чтобы такая работа себя оправдывала?
А каждая или почти каждая чёрная девушка, особенно после стрижки
и маникюра, рискует родить раз пять (а то и восемь) маленькое
чернокожее чудо с косичками.
В самом деле, зачем ВОЕВАТЬ за место под солнцем, если можно
захватывать его тихо, без подвигов, без жертв, с чёрного хода,
посредством довольно приятного занятия? Белая раса умеет
сражаться (во всяком случае, до недавнего времени умела), но для
выживания в современных условиях, оказывается, важнее не это, а
способность обильно размножаться в грязи. Если в некотором народе
большинство будет тихо ковать своё семейное счастье и тараканами
лезть через все щели туда, где хорошо, то через пять-семь
поколений этому народу наверняка достанется тот кусочек суши,
который их так притягивает, особенно если конкурирующий народ,
изначально владевший этим кусочком, разучился и размножаться, и
сражаться. Поэтому Гитлер -- дурак, Наполеон -- тоже. Впрочем, не
совсем: способность размножаться в грязи и лезть через все щели
стала решающей в борьбе за жизнь только в эпоху развитого
соплизма. В другие же эпохи, в которые не было повсеместной
привязанности к либеральной демагогии, от чужого нежелательного
населения избавлялись бесцеремонно и довольно быстро: если не
посредством оружия, то посредством голода.
Чёрная раса в целом вряд ли жизнеспособнее белой: просто её
культурно-психологические особенности хорошо "легли" на условия
текущей эпохи -- аналогично тому, как особенности белой расы
хорошо "ложились" на условия предшествующих эпох.
Чёрные захватчики Европы не забивают себе голов разработкой
всяких политических, социологических, философских и прочих
концепций, в том числе по поводу межрасовых отношений и
справедливого миропорядка: это не сочетается с их менталитетом.
Они просто штампуют чёрных детишек одного за другим. Конвейер
работает день и ночь. Если такое положение дел сохранится ещё
лет пятьдесят, они унаследуют землю. В Европе, во всяком случае.
Я не говорю и не подразумеваю, что ОНИ хуже НАС: они всего лишь
ДРУГИЕ, и игнорировать это обстоятельство значит готовить собст-
венное исчезновение с исторической арены, собственное растворение
в вечности. Те, кого это не беспокоит, действительно созрели для
ухода в никуда. Выживают только те, кто стремится выжить.
Редьярд Киплинг когда-то писал:
Несите бремя белых,
И лучших сыновей
Вы за море пошлите
За тридевять земель,
На службу покорённым
И диким племенам,
Быть может, полудетям,
А может, и чертям.
Теперь эти благодарные "дикие племена" ответно несут в Европе
"бремя чёрных". Учат раздобревшую Европу жить: рожать в грязи и
лезть через все щели.
* * *
Париж бережно хранит следы пребывания на этом свете Наполеона:
есть гроб в Пантеоне, есть улица Бонапарта в Латинском квартале,
есть буква "N" на разных сооружениях и т. п. В общем, Наполеон --
национальный герой первой величины. Не забыта ни одна выигранная
битва: есть улица Йены, вокзал Аустерлиц и пр. Отсюда обида за
Гитлера, за Германию. Ведь не была же утверждена никакая шкала
кровавости и никакая отметка на этой шкале, обозначающая границу,
за которой деятель уже не может быть зачислен в национальные
герои. Пусть не в образцы для подражания, но хотя бы в фигуры, в
которые надо всматриваться. Французы как нация уже настолько раз-
ложены сытой жизнью и разбавлены иммигрантами, что даже самый не-
истовый культ Наполеона ничем значительным не грозит. Немцы чуть
менее разложены и разбавлены, но умеренный культ Гитлера, вроде
культа принцессы Дианы, но с некоторой примесью иронии и в соче-
тании с запретом на военизированные общественные организации,
вряд ли сильно помешал бы немцам спокойно разлагаться и разбав-
ляться дальше.
* * *
Я глубоко тронут мужеством немецких командиров, сдавших без боя
Париж в 1944 году -- вопреки приказу Гитлера обороняться и вопре-
ки немецкой привычке выполнять приказы. Я бесконечно благодарен
им за малое количество заплат на прекрасных парижских зданиях, за
подлинность парижских достопримечательностей. Французы должны
были поставить им памятник, но, конечно же, не поставили, отнеся
произошедшее на счёт собственных добродетелей. Что ж, пусть будет
им памятником сам Париж.
* * *
Ещё в XVII веке Лувр был окружён рвом. Этот основательный ров
местами сохранился до наших дней. От прочих атрибутов собственно
Лувра с прославленных Александром Дюма времён Людовика XIII и пр.
остались разве что некоторые стены и статуи. И за это уже никто
не ответит.
Персонал Лувра не более разноцветный, чем "парижане" в целом,
но здесь это воспринимается более обидно. Д'Артаньян всё-таки
был белым.
* * *
Старый Париж разрушают. Иногда подленько и тихо, иногда
нахально и с помпой, как будто совершают благодеяние.
Огромный ущерб Парижу причинила Великая Французская революция:
верящие в отсутствие Бога успели ободрать Собор Парижской
Богоматери и многое другое до того, как им поотрубали головы.
В XIX веке по Парижу "прошёлся" великий градостроитель Османн
(не турок, а Hausmann, но последствия всё равно были ужасные):
по его инициативе старина сносилась целыми кварталами, чтобы
освободить место для бульваров и пр.
Как это могло случиться, понять трудно: ведь в то время уже
имел место огромный интерес к старине: к руинам, саркофагам,
полуистлевшим рукописям и т. п. Впрочем, у образованной части
общества такой интерес был всегда: в эпоху Рима -- к этрусским
древностям, в эпоху Возрождения -- к римским и т. д. Тот же XIX
век отнюдь не страдал презрением к "готике" и вовсю строил
"готические" храмы (да и "романские" тоже). Так что довольно
непонятно, как Османну удалось протолкнуть свой разрушительный
проект.
Ну зачем создавать лишние трудности потомкам? Ведь всё равно
потомки станут раскапывать и выяснять: а что же там было раньше?
Раскопали, к примеру, остатки первоначального Лувра, и теперь это
часть музейной экспозиции.
Строить архитектурные шедевры на расчищенном месте -- работа
средней сложности. Куда сложнее -- и куда благороднее -- строить
на уже более-менее занятом: вписываться в окружение. Это, видно,
не для средних умов: не для Османнов.
* * *
В сегодняшнем Париже жить можно, только зачем? Чтобы вдыхать
парижские выхлопные газы и разделять гордое имя "парижанин" с
1 500 000 негров, 20 000 клошаров, 1 000 припыленных художников
и т. п. (цифры приблизительные)? В Париже легко достать всякие
книги, но от них мало толку. В Париже был Наполеон, но он где
только не был. В Париже есть шанс найти людей себе по вкусу, но
без людей бывает ещё лучше, чем с ними. Париж -- это не более,
чем раскрученный брэнд. Это миф, имеющий основания в реальности,
но его основания ничто по сравнению с ним самим.
В Париже можно видеть красивые здания, но в других городах
есть не худшие, только о них не говорят. Товары в магазинах и
негры на улицах почти одинаковы по всей Европе: что в Париже,
что в каком-нибудь немецком городке, про который не всякий
слышал. Некоторая разница в количествах -- в пользу городков.
Список особенных и замечательных городов, в которых надо бы
побывать, практически бесконечный. На самом же деле все города
довольно похожи: там есть дома и живут люди.
Мечта о Париже -- это мечта о городе чудес, в котором можно
быть счастливым или хотя бы познать нечто такое, что сделает
тебя богаче внутренне. Тысячи приезжих таскаются по острову Ситэ,
Монмартру, Латинскому кварталу и т. п. в поисках парижской
благодати, а она не нисходит, но надо просто думать, что она
снизошла, и тогда тебе будет почти так, как если бы она снизошла
в самом деле, и те, кто не побывали в Париже, будут тебе
завидовать.
Богомольцы Средневековья бродили по святым местам. Через это
они пытались прорваться к вечной жизни в раю, недалеко от
Господа. В наше время люди, имеющие деньги и досуг, бродят по
Амстердамам, Лондонам и Парижам. Им надо непременно отметиться
на всяких разных объектах, признанных особенными, хотя это не
привнесёт даже видимости смысла в шустрый бег их дней.
Конечно, сям-там побывать надо хотя бы для того, чтобы не
судить о мире по красивым картинкам на фотографиях и в телеви-
зоре. Картинки всегда более или менее врут. На картинках мир ярче
и аккуратнее, чем на самом деле. Я сам наделал немало картинок и
всегда старался, чтобы в кадр не попадали бомжи, негры, китайцы,
мусорницы, граффити, строительные леса, идиотские рекламные
плакаты и т. п.
* * *
О том, почему не тянет посидеть в уютном парижском кафе где-
нибудь на Монмартре. Потому что у плиты в этом кафе наверняка
ишачит чернокожий иммигрант: стряпает чудеса французской кухни
для "белых обезьян" и неизвестно что туда добавляет по простоте
души. В лучшем случае просто поплёвывает -- для вкуса. Кроме
того, ввиду отсутствия наплыва клиентов в дневное время там
наверняка приходится либо долго ждать, пока приготовят, либо
потреблять то, что само давно уже ждёт своего часа (может быть,
со вчерашнего вечера). Это в несезон. А в сезон и того меньше
стимулов стараться на кухне, потому что и без того всё разметут.
А ещё и цены неслабые, потому что чёрные ребята хотя и обходятся
дешевле белых, но всё равно работают не бесплатно, да ещё
наверняка приворовывают для своих больших чёрных семей. Поэтому я
предпочитаю давиться в гостинице свежеоткрытыми французскими
консервами. Впрочем, в них засовывают пальцами съестное всё те же
искатели лучшей жизни в чужих краях -- и неизвестно что туда
насмаркивают для повышения аппетита у "белых обезьян".
--------------------------------------------------------------
21.02.2007
(Добавления 2017 года.)
В 2017 году Париж встретил нас приветливой жарой за 35 градусов,
добрыми неграми, попрошучими "беженцами" частью цыганского вида и
бравыми автоматчиками в камуфляже возле каждой популярной досто-
примечательности.
Париж, среди прочего, учит перешагивать (фигурально, но частью
и буквально) через людей: через всяких там попрошаек, клошаров и
через просто западоидов, присевших на лестницу или на тротуар.
Можно, конечно, и подавать попрошайкам то, что они просят, но
тогда их будет становиться всё больше.
Видел трогательную сцену: ближне- или средневосточный человек
усадил свою большую семью не прямо на тротуар, а на покрывало, и
залез на покрывало сам, СНЯВ ШЛЁПАНЦЫ. Видно, что это не западо-
идский засранец, вытирающий задницей тротуар или пол на вокзале и
потом тиснущийся с этой же задницей на сиденье в общественном
транспорте, да ещё ставящий на соседнее сиденье свои мерзкие ниж-
незадние конечности в нестерильной обуви. Ну, потомок этого имми-
гранта со временем усвоит общечеловеческие ценности: перестанет
шастать в мечеть, приучится к пиву, к мазюканию граффити, к выти-
ранию тротуаров своими штанами, а то даже заведёт себе сруче-
сцучую собаку, чтобы улицы сильнее воняли мне назло.
Как Эдурад Лимонов выдержал в этом опасном городе с нечистыми
тротуарами тринадцать лет, я ещё не понял (первый год ещё ладно:
везде ходишь, смотришь, принюхивааешься). Разумеется, если долго
здесь торчать, то частично адаптируешься: поотыскиваешь всякие
приемлемые варианты решения проблем жизнеобеспечения (наловчишься
покупать дешёвые фрукты-овощи, выявишь вкусные приправы к
вермишели и т. д.).
В Париже плоды садов и огородов жутко дороги: в 2-4 раза доро-
же, чем, скажем, в Сарагосе, из которой я прилетел. Зато, цены на
всякие входные билеты ниже, чем в Барселоне: к примеру, на Эйфе-
леву башню пускают 12 евро, в Пантеон -- и вовсе за 9 (барселоня-
не заломили бы не меньше 20).
По-моему, в Париже дёшевы только женщины и книги, да и то ещё
надо места знать.
* * *
Парижский подземный транспорт -- та ещё "засада", точнее, целый
пакет "засад". Я с ними почти лихо справился только потому, что
доводилось уже видеть всякое.
Я говорю не "метро", а "подземный транспорт", потому что в
Париже как бы не одно метро, а взаимопересекающиеся два: собст-
венно метро ("M") и подземные (в пределах центра) электрички
("RER"), якобы скоростные. У электричек отдельные станции. Между
станциями обоих видов есть подземные переходы, но при смене вида
надо платить. Я это понял не в первый день, потому что несколько
раз как-то удавалось нечаянно проскальзывать.
Отдельный билет на подземный транспорт стоит 1.9 евро. Если
покупать пачку в 10 штук, удаётся сбить цену до 1.45 евро за
штуку. Но это только в пределах первой зоны. За поездку в Версаль
(4-я зона) надо уже выложить более 7 евро. Билеты, нужные для
поездок под землёй, можно использовать и в наземном транспорте
(автобусах, трамвае), но только новые, а не те, которые уже про-
компостированы в метро или RER.
Если ты прошёл в в парижскую подземку, как честный человек, по
билету, этот билет надо сохранять, потому что тебя ещё могут про-
верить в каком-нибудь переходе подземные проверяльщики.
Если все компостирующе-пропускающие воротца при входе на стан-
цию RER не работают (= постоянно открыты), надо не радоваться, а
искать по прохождении ворот компостирующий аппаратец, пока тебя
не схватили коварные проверяльщики. Этот аппаратец отрубает
уголок билета с таким сильным пугающим звуком, как будто настроен
отделять не только кусочек бумажки, но и ваши пальцы впридачу.
Нас заловила в переходе между "M" и "RER" (или наоборот) коман-
да чёрных проверяльщиц и потребовала билеты. Я вытряс из сумки
кучу билетов, которые складировал там пару дней, потому что эти
бумажки потом удобно использовать в качестве закладок в книжках.
Так вот, проверяльщица проверила ручным аппаратиком всю кучу и
отстала от нас только тогда, когда выявила четыре подходящих
(число людей в нашей группе).
У меня сложилось впечатление, что билеты можно/нужно совать
компостирующе-пропускающие воротца иногда и при выходе со стан-
ции: чтобы перебраться на другую линию подземки того же вида по
переходу, принадлежащему подземке другого вида. Но, может, это
только иллюзия и/или ошибка воспоминания.
* * *
Апартаменты Le Pantheon. Это худо-бедно центр Парижа. Пятнадцать
минут ходьбы до собора Нотр Дам (ладно, двадцать, наверное: я
ведь не носился туда-сюда, засекя время). Пантеон, Люксембургский
дворец, церковь Сан Сульпис -- в двух-трёх шагах. Метро -- ещё
ближе. Последний этаж в доме с лифтом. Улица довольно тихая. Но
мыла не было. Никакого. Я спросил, почему и когда появится, и по-
лучил ответ: в списке предоставляемого имущества такое не значит-
ся. Хорошо, что с собой обмылок был. Запереть двери в душевую и в
сортирную было невозможно: отсутствовали соответствующие приспо-
собления. В умывальнике, который в душевой комнате, слив воды был
очень медленный. Я попросил у хозяина вантуз (ventouse -- присос-
ка), хозяин-интеллигент не понял, о чём я, пошарил в шкафах, из-
влёк заветную пластиковую бутылку и стал альтернативно лить в от-
верстие умывальника какой-то зверский, по его мнению, растворитель
всего (наверное, расхваленный в местной рекламе). Разумеется, не
помогло. Вдобавок унитаз смывал специфически: не всегда хотел
сразу заглатывать свою воду и выделения наших организмов, так что
я, бывало, стоял над белым другом и тревожно думал, уж не отказал
ли он нам в своей услуге совсем. А ещё полатьи над кроватью дер-
жались на не внушавших доверия шурупчиках, из-за чего мы решили
этим спальным местом не пользоваться -- во избежание непоправимо-
го.
Я сделал вывод, что в Париж лучше ездить со своим мылом и со
своим вантузом (точнее, походным вантузиком-гармошкой, в который
в нерабочее время можно что-нибудь класть, чтобы не пропадало
зря место). И не только в Париж. Потому что аналогичный случай
был у меня в Греции, в гостинице на Родосе. Там плохо работал
слив умывальника. Мне пришлось рисовать вантуз девушке на
ресепшене. Прислали, наконец, из бара специалиста, который якобы
владел вантузом и приёмами его использования. Вантуз оказался
древним, из разрушающейся резины (не ровесницы Ахиллеса, но
близко к тому), и он погиб при исполнении служебных обязаннос-
тей в моём умывальнике, оставив жирный чёрный несмываемый круг на
белом фаянсе вокруг сливного отверстия.
* * *
Я думаю, не следует искать скрытый глубокий смысл в парижанс-
кой и т. п. манере торчать часами в кафе, точнее, ВОЗЛЕ кафе за
столиками на тротуаре (зимой -- под нагревателями, отапливающими
Вселенную) и там даже завтракать в 8 часов утра за газетой и
смартфоном либо перетирать в ленивых разговорчиках с себе подоб-
ными всякие ничтожные темки параллельно с занюхом выхлопных газов
(а то и выделений из-под решёток над клоаками) и заглотом уличной
пыли. Достаточное объяснение -- скорее всего, такое: прикафешное
торчание повелось в местной обезьяньей мегастае, и теперь -- хо-
чешь, не хочешь -- а торчать приходится, иначе замучаешься от не-
доудовлетворённости своего стадного инстинкта, из-за оторванности
от волосатого коллектива, из-за утраты собственной идентичности.
Вообще, абсурдные и вредные для организма социализирующие формы
поведения -- обычное у говорящих обезьян дело. Из наиболее ярких
примеров -- прежнее уродование ступней у китанок бинтованием и
вытягивание шей кольцами у негритянок в каком-то там племени. Не
изуродуешься, как все, -- окажешься несчастной белой вороной с
правильным телосложением. Кстати, в наше страшное время, похоже,
у западоидов становятся идентифицирующим must-ом татуировки,
пирсинг и висюльки в носах и на ушах.
Забавно, что у парижских негров внешний вид зачастую классичнее
и опрятнее, чем у парижских белых: причёски короткие, физиономии
бритые, татуировок и пирсинга нету, одежда -- рубашки и брюки, а
не фуфайки и длинный трусняк. Понятное дело, что неграм не хочет-
ся выглядеть недоразвитиками из джунглей.
По-моему, торчание за столиками, внесенными на тротуар под вы-
хлопные газы и для помехи прохожим, и сидение на тех же тротуарах
да ещё на лестницах (по возможности так, чтобы мешать движению)
-- это родственные социальные феномены: в их основе -- агигиенич-
ность, нерасчётливость, чувство значимости своей ничтожной лично-
сти, всё та же стадность, а где-то и чих на окружающих.
* * *
Париж второго плана.
Владения тамплиеров в Париже располагались на территории совре-
менных 3-го, 4-го и 11-го округов (Arrondissements).
Жака де Моле, Великого Магистра ордена тамплиеров, сожгли в
1314 г. напротив собора Нотр-Дам де Пари, но точное место не из-
вестно.
Гревская площадь, где казнили преступников, находилась на месте
теперешней площади Hotel de Ville (Ратушной; теперешняя ратуша --
таки там).
Большого кольца средневековых стен Парижа никогда не разрушали
как целого: эти стены в основном постепенно как бы рассосались.
Часть остатков стен и башен сохранилась и интегрировалась в более
поздние постройки, но местами ещё узнаваема.
Автопортрет на фоне зареставрированного
остатка средневековой стены Парижа,
чуть восточнее Пантеона, 2017 г.
* * *
В Париже имеются катакомбы, в катакомбах -- оссуарий (хранилище
костей). В этот оссуарий в 1784-1786 гг. свезли около 2 000 000
человеческих останков с ликвидированного кладбища Невинных, а
позже к ним добавили около 4 000 000 ещё c 17 кладбищ. Теперь
оссуарий -- вроде музея. Катакомбы начинались как римские камено-
ломни под теперешним Люксембургским садом. С конца XVIII века в
Париже работает Генеральная инспекция каменоломен, которая в наше
время, среди прочего, бетонирует некоторые коридоры, чтобы в
Париже не обрушивались дома. Прежде, чтобы предотвратить обвалы в
коридорах, в них выстраивали стены и своды.
Википедия про кладбище Невинных:
"Поскольку к середине XVIII века кладбище стало местом погребе-
ния двух миллионов тел, слой захоронения уходил в глубину иногда
на 10 метров, уровень земли поднимался более чем на два метра. В
одной могиле на разных уровнях могло находиться до 1500 останков
разного периода. Кладбище стало рассадником инфекции, оно испус-
кало зловоние, из-за которого, как говорили, скисало молоко и
вино."
Вход в катакомбы -- через чёрный сарайчик возле станции метро
Denfert-Rochereau (чуть юго-восточнее кладбища Монпарнас).
Также имеются катакомбы с оссуарием под кладбищем Пер-Лашез
(Pere-Lachaise), но туристы туда не пускаются.
Итого подземный Париж составляют в основном следующие соору-
жения:
- катакомбы (плата за вход -- 13 евро);
- канализация (система Бельграна и пр.: в настоящее время
это уже 2100 км тоннелей; есть популярный подземный Музей
канализации -- Musee des Egouts de Paris);
- метрополитен и подземные линии пригородных электричек
(обе системы связаны подземными переходами, но платить за
них раздельно).
* * *
Чтобы укрепиться в мнении, что западоид -- это тупая сруче-ору-
чая волосатая обезьяна в длинном трусняке, если и думающая, то
седалищем, достаточно пролететь 2 часа самолётом фирмы Ryanair из
Сарагосы в Париж в соседстве с кучно посаженными 7-9 незатыкучими
малолетними обезьянёнышами, папашки-мамашки которых не предприни-
мают НИ МАЛЕЙШИХ действий для того, чтобы уменьшить исходящий от
их отродьиц шум.
А для зашлифовки тёплого чувства к западоидам, близкого к тер-
рористическому, можно ещё пролететь 2 часа 40 минут из Парижа в
Вильнюс самолётом той же фирмы в соседстве с 12-15 вопючими пья-
ными французскими болельщиками. Поскольку мне это чувство шлифо-
вать доводилось, то нет смысла пояснять, как я воспринимаю, ска-
жем, слезливые евроньюсовские репортажи о том, что в Париже или,
к примеру, в Ницце снова задавили целую пачку кого-то там: мне
достатотчно представить кое-кого из своих попутчиков на месте
жертв, и на психику спускается томная умиротворённость: большой
ассалям их душонкам от мизантропуса магнуса. Ну, объясните мне,
почему часами пытать не особо грешных людей шумом (= причинять
скрытые психические травмы, чреватые ужасными последствиями) --
это ОК, а давить татуированную волосатую шваль, устраивающую
такие пытки путешествующим мизантропам, -- это уже точно
нехорошо? По моему скромному мизантропическому мнению, основным
-- после интеллектуализации -- направлением борьбы с терроризмом
должно быть повсеместное привитие бережного отношения к людям.
* * *
Парижские ужасы для острастки. Газета "Фигаро" от 20 июня 2017 г.
(перевод взят из http://limonov-eduard.livejournal.com,
04.07.2017):
"Русский чиновник, представленный как шеф делегации на Салоне
астронавтики в Бурже, который ехал через предместье Сан-Дени в
автомобиле с шофёром-женщиной, стал жертвой разбоя с насилием."
"Злоумышленник ударил женщину за рулём и вырвал у неё сумку,
она побежала за ворами. Это преследование привело её в район, где
к преступникам присоединились другие и были поддержаны целой
бандой. Женщина тогда подвергалась насилию около пятидесяти
индивидуумов, которые её избивали и подвергли сексуальной
агрессии."
"Русские СМИ не сообщили о преследовании воров молодой женщиной
и того, что она подверглась агрессии.
Полиция, правда, быстро вмешалась и спасла пару. Эта агрессия
симптоматична для ситуации в предместье Сен-Дени. Также как и для
многих окраин городов Франции.
Мсье туристы! Вам необходимо знать, когда вы отправляетесь во
Францию, что если вы покинете красивые кварталы центра, вы риску-
ете: опасность присутствует все 20 км автодороги между аэропортом
Руасси и порт-де ла Шапель (...) Мы вернулись в средние века, во
времена разбойников.
Инструкция: закройте все двери, и уберите с сидений и с полу
все вещи. Если атака последует через разбитые окна, попытайтесь
умчаться, если ваш автомобиль не блокирован, и употребите клак-
сон. Если вы блокированы двухколёсным транспортом, вам остаётся
только молиться, чтобы с вами ничего не случилось.
Полиция дискретно объясняет автомобилистам, что не следует
останавливаться на красный свет в Сан-Дени, но 'скользить'
медленно. Район '9-3' сейчас фактически одна из автономных
'республик', как и множество других во Франции.
Какой позор для нашей нации!"
Вывод: из более-менее туристических районов -- ни ногой!!!
* * *
Гобелены -- это, оказывается от фамилии Gobelin. Было такое
семейство красильщиков, поселившееся в середине XV века в Париже.
На берегу речки Bievre (в Париже не одна только Сена!), на улице,
которая теперь называется "улица Гобеленов" они построили фабри-
ку. В 1602 году производственные площади там были арендованы ко-
ролём Генрихом IV, нанявшим двух фламандских ковровщиков немного
поработать на него по их профилю, а собственно Гобелены куда-то
делись. Фабрика функционирует до сих пор.
Речка Bievre впадает в Сену слева -- в Латинском квартале неда-
леко от острова Ситэ. В настоящее время Bievre течёт частью по
трубам, частью открытым способом.
* * *
Из одного весьма неплохого документального фильма про дивный
город (с дополнениями из Википедии и моими ремарками).
Битва за Париж в августе 1944 г. обошлась в 6000 погибших с
обеих сторон. Зачем эти данные приводятся без разбивки по сто-
ронам, я не знаю. Может, чтобы подчеркнуть "общечеловечность"
информаторов: типа все одинаково дороги и пали жертвами недоразу-
мений. Когда мешают в одну кучу убитых с обеих сторон, закрадыва-
ется подозрение, что этим хотят скрыть, что потери сторон были
очень неравными, причём в основном пострадала, скорее всего, СВОЯ
сторона.
Расшифровка потерь есть в русскоязычнй Википедии:
"Немцы потеряли убитыми 3200 солдат и офицеров, ещё 11 800
сдались в плен. Вооружённые формирования режима Виши - от 500 до
1000 убитыми и около 4000 сдались."
"Потери бойцов Сопротивления оцениваются от 800 до 1000 убитых
и 1500 раненых. Общие потери дивизии 'Свободная Франция' соста-
вили 130 убитых и 320 раненых."
В франкоязычной Википедии немножко иначе. Потери повстанцев:
1 500 убитых. Потери французской армии: 156 убитых, 225 ранен-
ных. Потери американской армии: "non comptabilisees". Потери нем-
цев 3 200 убитых, 12 800 пленных (вишисты ушли в тень). Потери
гражданских: 582 убитых, 2000 раненных. Жертвы расправ с обеих
сторон либо не подсчитаны, либо не приведены, либо распиханы по
другим категориям.
На начало восстания у парижан было всего лишь чуть более 500
винтовок и 4 пулемёта: особо не постреляешь. Почему так мало --
тот ещё вопрос: во-первых, много чего должно было остаться в
полях после разгрома французской армии в 1940 г., во-вторых, кое-
что ведь подбрасывали Сопротивлению англичане (точнее, спускали
на парашютах).
Штаб повстанцев располагался в центре города в 26 м под землёй
в каких-то подвалах под больницей, из которых были прокопаны тон-
нели в катакомбы и метро.
Парижане по призыву полковника Henri Rol-Tanguy соорудили на
улицах около 500 баррикад, чтобы затруднить передвижение немцев
(= оставление немцами Парижа, да?). Но немцы и вишисты местами
как бы тоже сооружали баррикады. Надо полагать, у парижан счита-
лось, что если дело не дошло до сооружения баррикад, то ты как бы
почти не сражался.
Генерал Филипп Леклерк де Отклок (1902-1947), командир 2-й
танковой дивизии французов, пришедшей на помощь повстанцам, похо-
же, не ладил с Шарлем де Голлем.
Ещё на помощь повстанцам пришла 4-я американская пехотная диви-
зия.
Парижская полиция в предвидении скорого падения Германии пере-
шла на сторону повстанцев. Подкупает тут то, что при немцах она
продолжала работать.
Всего восстание длилось с 19 по 25 августа 1944 г., но и в этот
короткий промежуток сумели втиснуть одно перемирие -- с 20 по 22
августа. Обе стороны во время перемирия готовились в основном к
обороне. А ещё занимались расправами над подконтрольных террито-
риях.
Расправы над "коллаборационистами" и пленными немцами -- боль-
шая тема, для французов неприятная. Как французы определяли, кто
из них коллаборационист, а кто -- нет, дело тёмное. Работали при
немцах ведь очень многие. Наверное, даже большинство. Кстати, да-
же на оккупированных советских территориях немцы заставляли людей
выходить на их прежние рабочие места -- под страхом смерти. Хотя
ясное дело, что некоторые виды деятельности стали ненужными или
невозможными.
По несколько тонн взрывчатки якобы было заложено немцами под
Нотр Дам, Лувр, Эйфелеву башню. Под Лувр -- ладно: он длинный. А
вот под Нотр Дам хватило бы и 500 кг, пардон. И в популярном те-
лерассказе про освобождение Парижа обходят молчанием вопрос, по-
чему немцы НЕ ВЗОРВАЛИ заминированных объектов.
Около 100 самолётов Люфтваффе всё-таки пробомбили Париж один
раз и уничтожили около 300 зданий. Надеюсь, это были не те зда-
ния, которые уцелели после перестроек Османна. Дворец Тюильри,
дворец Трокадеро, средневековые городские стены, укрепления, за-
щищавшие Париж от пруссаков в 1870-1871 гг., та же Бастилия и пр.
-- "самодеятельный" архитектурный мартиролог Парижа впечатляет.
Я бы даже сказал, что в целом немцы относились к Парижу, навер-
ное, несколько бережнее, чем сами французы.
Резюме: a la guerre comme a la guerre. Хватало геройства и бла-
городства, но хватало и низости. А позже вдобавок лжи. Тактика
повстанцев: d'abord s'engager, а потом заключить перемирие с нем-
цами и ждать подхода французской и американской дивизий.
Кстати, вишисты воевали местами неплохо. В том числе в фран-
цузских колониях. Гитлер в 1940 г. сохранил урезанное французс-
кое государство, чтобы оно само пеклось о своих колониях и защи-
щало их от англичан. Немцев на французкие колонии не хватало, а
уступать их англичанам Гитлер категорически не хотел. В части
африканских колоний утвердились голлисты и использовали их как
базу для войны с вишистами и немцами, то есть, получалось, что...
- французская империя немцами ещё не побеждена, не подчинена
-- и война, начавшаяся в 1940 г., продолжается;
- французы сражаются за свою империю довольно самостоятельно,
а не являются расходым материалом англичан.
И таки да, Вторая Мировая война была для французов, как и для
русских, отчасти войной ГРАЖДАНСКОЙ. И в августе 1944 г. голлисты
освобождали Париж от вишистов, а не только от немцев.
* * *
Если уж о вишистах. Википедия:
"Режим существовал с 10 июля 1940 по 22 апреля 1945 (де-факто
до 25 августа 1944). Официально придерживался политики нейтрали-
тета..."
"Идеологически режим Виши ориентировался на традиционно-консер-
вативные ценности, олицетворением которых в межвоенные годы счи-
тался Петен. Считалось, что со свержением Французской республики
и установлением союза с Германией произошла 'Национальная револю-
ция' (Revolution nationale)."
"Правительство сосредоточилось на семье, образовании, экономи-
ке."
"Петен по личной инициативе ввёл на подконтрольной ему террито-
рии антисемитские законы..."
"...власть режима Виши была сохранена в Северной Африке."
"Колониальная администрация Французского Индокитая подчинялась
правительству Виши."
"Франции позволялось иметь армию для 'поддержания порядка' в
Метрополии, (так называемая 'Свободная зона' во Франции) и
колониях, однако, со значительными оговорками. Так, численность
французских войск определяли Германия и Италия. Численность была
минимальна и составляла до 100 000 человек в Метрополии, 96 000
человек в Северной Африке, 33 000 в Экваториальной Африке, 14 000
в Джибути и на Мадагаскаре, 35 000 в Сирии и Ливане и 63 000 в
Индокитае."
"В основном Вишистские войска принимали участие в обороне своих
колониальных владений от союзников по Антигитлеровской коалиции."
"Режим был признан Канадой (до оккупации южной Франции) и Авст-
ралией (до конца войны)."
"США и СССР первоначально признали режим Виши и аккредитовали
при нём своих послов."
"В ноябре 1942 года Германия оккупировала всю территорию Фран-
ции, с этого момента власть правительства стала чисто номиналь-
ной."
"27 ноября 1942 г. основные силы французского военно-морского
флота (3 линкора, 7 крейсеров, 15 эсминцев, 12 подводных лодок и
74 других корабля) с санкции правительства Виши были затоплены в
Тулоне, чтобы они не достались ни странам Оси, ни антигитлеровс-
кой коалиции."
Что же это там всё-таки было?
Французские консерваторы реально устроили консервативную нацио-
нальную революцию. Стали выстраивать режим, похожий на режим ге-
нерала Франко в Испании. Франко послал на Восточный фронт одну
свою дивизию, режим Виши -- как бы тоже одну (французскую дивизию
СС "Шарлемань", сражавшуюся под французским флагом).
Как удавалось спасать то, что осталось от прежней Франции, так
и спасали. Отметая то, что было неприемлемо для консерваторов.
Режим был не вполне марионеточный, не вполне коллаборационистс-
кий и не вполне сателлитный, а скорее идеологически близкий,
существовавший по милости Германии и вынужденный считаться с её
требованиями. Евреев и коммунистов он преследовал по собственному
консервативному почину, а не по указанию немцев. Но стремление
подчеркнуть сходство своей внутренней политики с немецкой навер-
няка имело место.
В разные периоды своего короткого существования он был несколь-
ко различным и несколько по-разному соотносился с гитлеровцами.
Оккупация немцами Южной Франции в ноябре 1942 года была не сто-
лько оккупацией, сколько выдвижением вперёд для помощи в отраже-
нии возможной высадки британцев, с которыми вишисты воевали. Ещё
одна причина: исключить дрейф вишистов в сторону союза с англо-
американцами.
Могут быть разные степени оккупационности оккупации, разные
степени непрошенности гостей. У немцев в ноябре 1942 г. не име-
лось ресурсов на жёсткое конфликтование с вишистами, да и было
необходимости конфликтовать с ними.
Называть одним словом "оккупация" то, что имело место в Южной
Франции и в западной части СССР, -- значит игнорировать сущест-
венные различия между тем и другим.
Оккупировать значит присутствовать много где и в довольно
больших количествах. Такого не было. Немцы вторглись и располо-
жились бесцеремонно, действовали с позиции силы -- это да, но
их было очень немного: войска остро требовались под Сталингра-
дом. Если немцы сами говорили про оккупацию, то они себе льсти-
ли: Гитлеру, среди прочего, нужно было какое-то наращивание
контролируемого пространства для эмоциональной компенсации
военных неудач.
На что можно обратить внимание:
- Гитлер предварительно беседовал о вводе войск с Пьером
Лавалем (1883-1945) -- премьер-министром "правительства
Виши";
- войска вишистов не вступали в столкновения с немецкими
войсками;
- немцы не разоружали вишистских войск в метрополии, не
требовали разоружения вишистских колониальных войск;
- вишистское правительство осталось выполнять свои функции.
Вот если бы вишисты вдобавок не топили своего флота...
Вишистский режим высказался в радиопередаче против ввода "окку-
пационных" войск -- потому что, во первых, это требовалось для
"сохранения лица", во-вторых имело место реальное недовольство,
поскольку сузилось пространство для манёвра (исчезла возможность
попроситься, если что, к англо-американцам в союзники).
Ввод войск немцами -- и итальянцами -- в Южную Францию назы-
вался операцией "Антон". Её начали осуществлять 10 ноября 1942
года в ответ на высадку англо-американцев во французкой Север-
ной Африке 8 ноября, где этим англо-американцам сопротивлялись
-- кто? -- правильно, вишисты.
Обосранный Де Голль.
И вот за что они его так?!
Мост Александра III, вид внутри.
По сравнению с Эйфелевой башней и броненосцами
это ещё очень простая конструкция.
Годы постройки 1897-1900.
Эйфелева башня. Годы постройки 1887-1889.
Стальное кружево. Лучший памятник великому XIX веку.
Базилика Святого Сердца. Годы постройки 1875-1914. Огромный,
архитектурно насыщенный шедевр в византийско-романском стиле.
Дворец Тюильри. Хорошо стоял. Хорошо выглядел. Теперь от него
осталась только триумфальная арка, которая на переднем плане.
Фото около 1860 года. Не моё.
Мост Менял на картине 1756 года. Париж, который мы потеряли
благодаря всяким Османнам (les Hausmannes).
Возврат на главную страницу Александр Бурьяк / О Париже