Ну что поделать, если контрасты в Стамбуле действительно есть -- да ещё какие?! И лучше ведь контрасты, чем педерасты. Контрас- ты в Стамбуле очень даже интересные, склоняющие ко всяким размыш- лениям. Контрасты Стамбула нисколько не портят его, нисколько ему не мешают. Более того, именно из них происходит половина его чарующей способности. Стамбул ЕСТЕСТВЕНЕН: это город без грима и без ужимок; город открытых людей и искреннего добродушия. Нет тут ни капюшонистых "антифа", ни гремучих "скейтбордистов", виляющих задницами. Мужчины здесь выглядят мужчинами, женщины -- женщинами. Изредка попадаются оевропеившиеся волосатики, зато нет педерасистых бритоголовых с серьгами в ушах. Китайцы и негры -- и те тут немногочисленны и в основном ошиваются в качестве турис- тов. Вокруг по большей части родные европеоидные турецкие лица (во Франции, Великобритании, Германии и т. п. о такой "чистоте крови", как в Турции, уже можно только мечтать). Правда, в Стам- буле раздражающе много русских (точнее, русскоязычных), но это всё-таки меньшее зло: расово близкое и малоразмножающееся. Стамбул -- город мечты, город надежды. Город, в котором есть и многочисленные следы великой европейской истории, и явные призна- ки жизненной силы, дающей шанс на великое европейское будущее.
Стамбул в 1969 г. Старое фото.
Жилище какого-то нищего через улицу от дворцового комплекса Топкапы. Соседи из особнячков, наверное, с этим человеком здороваются.
* * * Знакомство с Турцией лучше начинать с авиакомпании "Turkish Airlines", о которой можно сказать только хорошее. Моложёжи в Турции с избытком, так что есть из кого выбирать лучших. На борту турецких самолётов начинается и знакомство с добротной турецкой кухней. * * * В Стамбуле в первый же вечер, едва выбравшись из такси возле гостиницы, я чуть было не свалился в неограждённый ступенчатый спуск, ведущий в подвальный магазин. Похожих спусков в торговом районе Aksaray много, так что есть надёжный шанс, засмотревшись на обильную экзотику, поломать себе не только ноги, но и позво- ночник. Инша'алла -- на всё воля Аллаха -- как говорят в здешних местах. * * * В Стамбуле куда ни посмотри, -- достопримечательности: визан- тийские и османские древности, шедевры архитектуры или хотя бы просто местные колориты. Бесплатно и без большой опасности для жизни. Стамбул не бомбили ни в Первую, ни во Вторую Мировую войну. Его не перекраивали Hausmann-ы и не уродовали Le Corbusier-ы. И ему хронически не хватает денег на разрушительные реставрации. Поэто- му в нём так много роскошных натуральных развалин, частично покрытых растительностью. Летом в Стамбуле жара, зимой дожди. Весной и осенью он прекра- сен. По зрелищности он превосходит лучшее из лучшего -- Рим и Париж (там ведь нет моря). Всякие великие люди наезжали в него толпами. Особенно частил Иван Бунин (1870-1953), посетивший Стамбул не менее 13 раз. * * * Голубая мечеть -- изящный исламский вызов христианской Европе. Внешне она гораздо сложнее и эффектнее собора Святого Петра в Риме. Эту мечеть не просто так построили напротив храма Святой Софии, а чтобы показать себе и другим, что османы -- не худшие строители, чем покорённые ими византийские греки. * * * В Стамбуле отнюдь не всё подряд вызывает восторг и уважение. Скажем, паскудно работают обменники валюты в стамбульском аэро- порту: курс не вывешен, а предлагается лишь по просьбе клиента (наверное, чтобы труднее было разведывать ситуацию). Ну, ни в одной стране не обходится без дерьмовостей, иначе бы её запрудили собой иммигранты (получается, у дерьмовостей -- за- щитная функция; а вы ж думали, что они -- просто так, да?). Слож- ность -- не собственно в дерьмовостях, а том, чтобы заранее выяс- нить, каковы они, поискать способы минимизации своих потерь или хотя бы настроиться на получение удара под дых.
Голубая мечеть в Стамбуле. Чудо света, вход свободный, только надо снимать обувь.
Собор Святой Софии в Стамбуле -- крупнейший из древнейших, древнейший из крупнейших. В общем, наверное, самый замечательный христианский собор на свете.
Собор Святой Софии в Стамбуле. Чудо света, вход платный, снимать обувь не обязательно.
Мечеть Святой Софии и фонтан Ахмеда III в Стамбуле. Старое фото.
Мудрый Ататюрк не стал возвращать храм Святой Софии христианам в процессе европеизации Турции, а превратил его в музей. * * * Отношение к Турции и её достопримечательностям у многих евро- пейцев довольно пренебрежительное, но это только демонстрирует европейскую узость мышления. У турок обшарпанные дома, у евро- пейцев -- обшарпанные души. Турецкая обшарпанность картинна. И лучше ведь натуральная обшарпанность, чем псевдостарина. Когда старое сияет свежими красками, оно смотрится, как подделка.
Уголок улицы Янычар - одной из главных в городе. Всё утилитарно, и мусор под ногами не валяется. И нет граффити - болезни Европы.
* * * На свете есть только три города, которые я люблю почти до промокания глаз, -- это Стамбул, Вена и Прага. Может быть, где-то существуют ещё населённые пункты, которые подошли бы мне своими старыми камнями, но мне хватает и этих. И на первом месте в указанной троице -- необъятный Стамбул.
Продавец чая в Стамбуле. Жизнь прошла на улице. Она хуже жизни, прошедшей в офисе? Трёхколёсный агрегат с подогревом. Просто, чисто, архаично. Таковы же и покупатели чая.
* * * В историческом центре Стамбула (обычно возле мечетей, но места- ми и "просто так") есть множество небольших старых кладбищ, кото- рые вовсе не воспринимаются турками как места скорби. Это только символы уважения к предкам. Индивидуальная жизнь и индивидуальная смерть -- это для турок мало что. Стамбульские кладбища аккуратны, ухожены и в архитектурном отношении великолепны. Надгробия неред- ко стоят прямо под окнами жилых домов.
Кладбищенский дворик жилого дома. Сюда выходят посидеть с прадедушкой.
* * * Американский президент Джон Кеннеди почему-то очень популярен в Европе. Почти так же популярен, как Франклин Рузвельт, хотя на второе место надо бы по справедливости ставить Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна. Чем Кеннеди так потряс европейцев, сказать трудно. Наверное, не тем, что эффектно пугал Хрущёва ядерной войной. По-видимому, он всего лишь оказался подходящим для сотворения газетного культика: гладкая запоминающаяся физиономия, жена-красавица, картинная загадочная смерть. Короче, в Стамбуле тоже есть улица Кеннеди: она опоясывает по берегу Мраморного моря, Босфора, бухты Золотой Рог весь Старый город и проходит по насыпному грунту, точнее, по навалам камней. Эту лицу пришлось строить, потому что в автомобилизировавшемся Стамбуле иначе было бы просто невозможно разъехаться. Вообще говоря, это набережная, но турки такими тонкостями пренебрегают и называют её "джадде", как и другие широкие улицы, которые не типа "сок" ("сок" у них -- улица поуже, но не обязательно совсем уж переулок). * * * Улица (широкая) -- по-турецки "джадде". Но "улица Истикляль" (Независимости) -- "Istiklal caddesi". Тут "si" -- безударный привесок, означающий, что при слове "cadde" есть слово "Istik- lal". Аналогично sok (переулок) превращается в sokak (привесок "ak"), если говорят "переулок такой-то". Вариаций такого при- веска, указывающего на наличие определящего слова, у турок множество.
Участок византийской крепостной стены. Раньше он выходил прямо на берег моря, теперь - на улицу Кеннеди. Смешанная собачье-кошачья стая. На людей она не нападает. Для Стамбула это типично: здесь вполне уживается очень разное. Стамбул, берег Босфора.
* * * Ататюрк в Турции -- на КАЖДОМ денежном знаке, включая монетку в 1 куруш. Такое не случалось даже с Лениным: тот фигурировал толь- ко на десятке и на юбилейном металлическом рубле. Мустафа Кемаль (1881-1938) получил получил фамилию "Ататюрк" от Великого Национального Собрания Турции в 1934 году. До того времени у турок фамилий не было. "Кемаль" -- прозвище, означающее "зрелый", "совершенный" (кстати, наверняка пришло из татарского языка белорусское слово "кемлiвы" -- "сметливый"). Мустафа Кемаль -- боевой генерал, дважды спасший Турцию. Став президентом Турец- кой республики, он, чтобы выглядеть демократичнее, военной формы не носил. Можно сравнить его с "воякой" Муссолини, героем того же времени, уклонявшимся в годы Первой Мировой войны от военной слу- жбы, зато потом не вылезавшим из мундира. А ещё Мустафа Кемаль сбрил усы -- чтобы придать себе более европейский вид. В стамбульском общественном транспорте портретов Ататюрка не видно, тем не менее, значение этого человека для современной Тур- ции гигантское. По большому счёту, до Ататюрка никакой турецкой нации не было: была деморализованная масса частично туркоговоря- щего населения разгромленной и растаскиваемой наднациональной Османской империи. Под руководством именно Ататюрка (Мустафы Кемаля) турки решили стать турками, определили и с боями отстояли свои границы, оформили государство, частью вырезали, частью запугали тех, кто неуместно лезли с собственными мнениями. Ататюрк жил и умер в султанском дворце Долмабахче. Его неболь- шая комната сегодня демонстрируется посетителям в том самом виде, какой она имела, когда Ататюрк ею пользовался. При всём уважении к Ататюрку, нельзя не заметить, что, к примеру, трудно предста- вить себе Ленина и Сталина поселившимися в Зимнем дворце или Мао Цзе-дуна -- в Запретном городе. Далее, если Сталина и называли "отцом народов" (или кем-то ещё в таком же стиле), то лишь неофи- циально. И Отценародовым он не стал: как жил, так и помер всего лишь Сталиным. Но вполне возможно, что турецкое массовое сознание того времени лучше воспринимало Ататюрка как лидера именно в долмабахчинском варианте. По-видимому, культ атеиста и воина Ататюрка в современной Турции -- мера необходимая. Слой широко мыслящих людей в любой стране довольно тонок, и его в любой момент могут потеснить люди менее сложно соображающие, но опирающиеся на духовно близкую им массу. К Ататюрку привыкаешь и по отъезде из Турции чувствуешь, что тебе его не хватает. Как не хватает пения муэддинов с минаретов. Кстати, Ататюрк был русоволосым и голубоглазым. Русские антисе- миты утверждают, что он был ещё и евреем. Не слишком ли много для одного человека? Не слишком ли много для евреев? Далее, евреи всё-таки считаются РАЗРУШИТЕЛЯМИ, а тут защитник и СТРОИТЕЛЬ.
Турецкое семейство возле памятника Ататюрку в парке Топкапы. Охранники только следят за тем, чтобы никто не забирался на отцовские колени. С Лениным или Сталиным так кто-нибудь фотографировался?
* * * Кемалисты создавали Турцию очень кровавыми методами: несоглас- ных резали, вешали, расстреливали, уничтожали в боях. В те време- на в Турции лучше было быть турком-кемалистом или вообще не быть. Являлись ли эти методы необходимым условием создания турецкого государства и "меньшим злом", сказать трудно. Наверное, Ататюрку было виднее. Люди, прошедшие окопы Первой Мировой войны, были вполне готовы пролить довольно большую чужую кровь, чтобы турец- кой нации не выпали снова такие окопы. Во-всяком случае, потеряв империю, турки впоследствии не теряли уже ничего -- в отличие, например, от сербов, потерявших Косово, и от русских, потерявших все "союзные республики". Памятуя о значительной роли еврейства в младотурецкой революции 1908 г., кемалисты разобрались в 1920-х годах и с евреями. Не так сурово, как с курдами, армянами и греками, но тоже очень решительно. Из википедии: "Была начата кампания по насаждению турецкого языка в быту национальных меньшинств, под лозунгом: 'гражданин, говори по-турецки!'; от евреев, например, настойчиво требовали, чтобы они отказались от родного языка джудесмо (ладино) и перешли на турецкий, что рассматривалось как свидетельство лояльности госу- дарству. Одновременно печать призывала религиозные меньшинства 'стать настоящими турками' и в подтверждение этого добровольно отказаться от прав, гарантированных им в Лозанне. В отношении евреев, это было достигнуто тем, что в феврале 1926 г. газеты опубликовали соответствующую телеграмму, якобы посланную 300 турецкими евреями в Испанию (при этом ни авторы, ни адресаты телеграммы так никогда и не были названы). Хотя телеграмма была откровенно фальшивой, евреи не посмели ее опровергнуть. В резуль- тате была ликвидирована автономия еврейской общины в Турции; ее еврейским организациям и учреждениям пришлось прекратить или в значительной мере свернуть свою деятельность. Им также строго запрещалось поддерживать связи с еврейскими общинами в других странах или участвовать в работе международных еврейских объеди- нений. Было фактически ликвидировано еврейское национально- религиозное образование: отменены уроки еврейской традиции и истории, а изучение иврита сведено к минимуму, необходимому для чтения молитв. Евреев не принимали на службу в государственные учреждения, а тех, кто работал в них ранее, при Ататюрке уволили; в армии не принимали в офицеры и даже не доверяли им оружия -- военную повинность они отбывали в трудовых батальонах." Эмиграции "меньшинств" из Турции кемалисты наверняка не препят- ствовали. Всем, кроме курдов и евреев, было куда податься: в национальные государства. В конце концов, после всех делёжей по окончании Первой Мировой что-то должно было остаться под солнцем и для турок. Но с курдами Ататюрку было лучше всё-таки договориться. Помочь с созданием курдского государства. В неразберихе 1920-х, когда новые государства росли, как грибы после дождя, это бы вполне прошло, и Ататюрк был бы теперь у курдов национальным героем. Вместо этого сегодня Турция в состоянии бесконечной вялотекущей войны с курдами. Это чувствуется даже в турецком туристическом рае -- Стамбуле: стамбульская полиция мощна и бдительна (хотя по-европейски вежлива) и, к примеру, на входе в метро может проверить у пассажира сумку. С другой стороны, разве, к примеру, Ленин стал национальным героем Финляндии? Хуже того, получившие от большевиков независи- мость финны вторглись в 1921 г. на территорию СССР, в течение 1920-х переправляли через границу СССР шпионов и диверсантов, в 1939 г. проявили несговорчивость (в вопросе о переносе границы), окончившуюся Зимней войной 1939-1940 гг., в 1941-1944 гг. участ- вовали в немецком вторжении. Не исключено, что подобное вытворяли бы и курды против Турции. Сколько территории народу ни выдели, у него найдутся поводы потребовать ещё. * * * О том, что предшествовало смирнской резне 1922 года -- одному из самых неприглядных событий европейской истории XX века. Греки, снабжавшиеся англичанами, решились пойти на освобождение своих исконных земель, потерянных 500-1000 лет назад, и дошли почти до Анкары, где их всё же остановил Мустафа Кемаль, будуший Ататюрк, на реке Сакария в сентябре 1921 года. * * * Турки и курды. Мой консультант в тюркских делах, скрывающийся от спецслужб под псевдонимом Bozkurt: "Когда Кемаль воевал, курды были на его стороне, потому что ар- мяне резали курдов не хуже турок. И Кемаль ведь ввел гражданскую систему, при которой ВСЕ ГРАЖДАНЕ Республики были равноправны. Т. е. никакого угнетенияй курдов в Турции не было. Но, конечно, права на автономию ни Ататюрк, ни любой из последующих турецких правителей им не дал и не даст, потому что, хотя бы, что кёйлер турецкие и курдские в Урумге, Восточной Анатолии, идут вперемеш- ку. И потому, что БОЛЬШИНСТВО курдов вполне лояльны турецкому правительству. Есть меньшинство, которое мутит воду, и поддержи- вается это меньшинство из-за границы, русскими и американцами (они разные группировки поддерживают, но действующие в одном направлении). Что касается Абдуллы Оджалана, то это был просто ультралевый террорист и разбойник." * * * В Стамбуле есть три вида священных животных: кошки, собаки, иностранные туристы. Последние -- вроде индийских священных коров, только дойные. Для них здесь даже создана специальная туристическая полиция. Турки любят туристов и умеют с ними работать. За неделю в Стамбуле мне только два раза испортили настроение -- и два раза это были русские (во всяком случае русскоязычные: их тут, кстати, больше, чем собак, но меньше, чем кошек). Зато турки несколько сами вызывались помочь мне с ориентированием, когда видели моё лёгкое затруднение. А в самолёте, когда я пробовал общаться с представителями экипажа на своём кошмарном турецком, они доброжелательно поправляли меня. Один раз, в районе виадука Валента, прохожий турок увидел, что я и моя дочь опасаемся двух больших собак, слишком уж резвящихся невдалеке, и крикнул хозяину, чтобы тот придержал их. И хозяин прикрикнул на своих собак, и те его даже послушались. В сраном Европейском Союзе мне видеть такое не доводилось, зато доводилось отбиваться от собак кулаками и ножом. Я знаком дал понять первому турку, что оценил его любезность, а он знаком показал мне, что ему самому было приятно. А однажды чистильщик обуви, проходя мимо, потерял щётку, и я окликнул его. После этого он настойчиво предлагал почистить мои сильно запылившиеся туфли бесплатно -- "как джентльмен джентль- мену". Я, разумеется, высоко оценил любезность джентльмена с сапожной щёткой, но от услуги отказался: просто так дать ему денег было жалко, да и боялся оскорбить благородного человека, а позво- лять кому-то чистить мою обувь мешает "демократический" предрас- судок. Впрочем, поскольку через пару дней ЕЩЁ ОДИН чистильщик обронил на моих глазах щётку, я подозреваю, что это у них просто такой приём. А может, и не приём, но я уже сильно испорчен нашим (точнее, вашим) обществом и замечаю даже то, чего нет. А то ещё в Стамбуле я со следующим трюком столкнулся. Купил у уличного торговца часы. Он протянул мне вдобавок ручёнку на пожатие. Я пожал слегка (вроде, была не совсем уж грязная). Он начал корчиться и кричать, что я ему повредил едва зажившую кисть. Покорчился немного, пока я в растерянности размышлял на тему "фиг же я тебе платить буду". Какой-нибудь немец уже успел бы за это время отслюнявить инвалиду евров сто, но мы ж не такие! Видя, что я не реагирую, больной пришёл в норму и сказал, что ему уже ОК. * * * Я не люблю русских (русскоязычных) за границей: мне представля- ется, что они по большей части либо богатые сволочи, либо искатели лёгкой жизни, не способные просто работать, либо хорошо пристроив- шаяся мразь. Русскоязычных в Стамбуле немеряно: целый день то здесь, то там слышишь русскую речь. Зазывалы у лавочек зачастую обращаются по-русски, а это тоже кое-что значит (иногда это турки, пожившие в России, иногда -- азербайжанцы, узбеки и пр., пожившие в СССР, иногда -- русские женщины, недостаточно молодые для более пикант- ного бизнеса). * * * Турки очень чистоплотны: по утрам они моют тротуары перед своими магазинами. Такое поведение обычно приписывают немцам, но в массовом порядке его можно наблюдать скорее в Стамбуле. И здесь каждое утро моются дворы и ступени мечетей. А в туристических местах уборщики снуют со щётками и совками, высматривая соринки. Султанский дворец Топкапы я бы назвал Дворцом Тысячи Умывальни- ков. Может быть, их там и чуть меньше, но всё равно очень много. А ещё перед тем, как войти в мечеть, верующие турки омывают себе не только руки и лицо, но также ноги -- возле специальных умывальников во дворах мечетей. А ещё перед входом в мечети они снимают обувь (но это уже делают все, включая меня).
Стамбульский дворик в районе торговой улицы. Диапазон антуража от византийской постройки до спутниковой антенны. Обшарпанно, но аккуратно, хотя туристы сюда не ходят.
* * * Граффити в Стамбуле почти нет. И хипповатых волосатиков тоже почти нет. И сопляки не лапают на улицах своих "тёлок". И тротуа- ры не в белых пятнах от жвачки. Довелось, правда, видеть людей, плюющих шелуху чего-то там на асфальт, но это наверняка из-за дурного влияния заезжих "хохлов".
Редкое зрелище: турецкое граффити. Район Топкапы.
* * * Турки -- большие патриоты. Турецких флагов в Стамбуле много. Их можно увидеть, бывает, даже на рыбацких лодочках. Всякие таблички в общественных местах сделаны зачастую только на турецком языке. Непонятно -- учи. Или проваливай. Турецкий национализм -- своеобразный. Скорее, это патриотизм или партийная принадлежность: если ты говоришь по-турецки, тяго- теешь к исламской культуре, уважаешь Ататюрка и считаешь, что ты турок, то ты турок и есть -- независимо от крови (правда, чёрных и жёлтых турок на улицах Стамбула не видно). В этом -- отголосок наднациональности Османской империи. В Малой Азии с её генетичес- ким винегретом иначе бы, наверное, и не получилось. Вообще, полноценный национализм есть разве что у евреев: у них даже если ты будешь говорить без запинки на иврите и читать наизусть Тору, худо-бедным евреем тебя посчитают лишь при условии, что в тебе есть хотя бы капля еврейской крови (для верности лучше по материнской линии). * * * В Турции -- не номинальная, а реальная "демократия". Об этом можно судить хотя бы по накалу конкурентной политической агитации перед выборами: если бы не было шанса что-то изменить голосовани- ем, так бы не старались.
Это не праздник: это выборы. Разгул демократии, какого давно уже не встретить в "христианской" Европе. На переднем плане - агитационный автомобиль. Флажки на верёвках - тоже агитационные. Район Галатского моста.
* * * В области архитектуры Стамбул всегда шёл почти в ногу с Запад- ной Европой, но несколько по-своему: без голых женщин на фасадах и т. п.
Ларёк "Гюльханэ бюфе" (что-то вроде "розового буфета"). Образец турецкой архитектуры малых форм. Пламенеющее турецкое барокко. Район дворца Топкапы.
* * * Турки знают толк в удовольствиях. Турецкая кухня считается примерно такой же многообразной и изысканной, как французская и китайская. Правда, дёнер кебап лучше даётся туркам в Германии, а не в Стамбуле. * * * Византийское наследство в Константинополе попало не в худшие руки, чем римское -- в Риме. Кстати, турки даже названия города не поменяли: слово "Istanbul" -- искажённое "Константинополь". А ведь вроде бы что им этот Константин? * * * Основатель стамбульского археологического музея -- Osman Hamdi Bey (1845-1910), художник и археолог, великий турок. Картины его популярны и эпизодически попадаются на глаза в разных местах Стамбула, особенно его загадочный "Дрессировщик черепах".
