Защищать Алексея Андреевича Аракчеева (1769-1834) нет необходи- 
мости: он давно уже поднят на щит постсоветскими российскими
патриотами, правда, не вполне за то, за что следовало бы. Матери-
алов о нём в интернете очень много.
  Аракчеев был человеком честным, верным, исполнительным. За
счёт этих качеств он, не имея заметных талантов из тех, какие 
легко признаются обществом, сделал быструю и блистательную
карьеру. В условиях абсолютной монархии такое было возможно, в
условиях республики или какой-нибудь гнусной тирании -- нет. В
демократическую и плутократическую эпоху такие люди, как
Аракчеев, взбираться по социальной лестнице не в состоянии из-за
своей прямолинейности и политической негибкости. Они оказываются
востребованными лишь при условии, что своевременно попадутся на
глаза приличному монарху.
  Соединять верность и честность на службе Павлу I (1754-1801) и
Александру I (1777-1825) не оставляло большого труда, потому что 
эти цари были благонамеренными, старательными, культурными, спо-
собными проявлять великодушие. То, что оба не отличались большим
умом, лишь облегчало Аракчееву служение, поскольку по части ин-
теллектуальных качеств он им приблизительно соответствовал и 
потому не раздражал их поверхностностью, непонятливостью или, 
наоборот, заумью.

                            *  *  *

  Правильнее говорить не об отсутствии талантов у Аракчеева, а
лишь о специфичности его дарования. Талантов у него не было рас-
хожих, вроде умения сочинять стихи или рисовать. Нетиповой талант 
Аракчеева проявлялся в способности привносить порядок в дела и 
организовывать достижение целей. Аракчеев был великим администра-
тором, причём настолько великим, что между ним и остальным
обществом существовал более или менее значительный разрыв.

                            *  *  *

  Порядок бывает здравый и абсурдный. При Павле I в России было
много абсурдного порядка -- в тех местах, которые были в пределах
досягаемости для императора. А вне пределов досягаемости для него
был по большей части и вовсе беспорядок -- пресловутый российский 
бардак -- так что ещё надо думать, какой вариант хуже.
  Павел I был человеком с большими странностями, но 15-летняя
разница в возрасте между ним и Аракчеевым располагала последнего 
к уважению и к закрыванию глаз на то, что у Павла выходило за
пределы психической нормы.
  Аракечеев не плёл интриг, не воровал, не лгал, не льстил, не
затмевал собой суверенов, не покушался на устои общества. По сути
это был идеальный подданный, идеальный чиновник.
  "Без лести предан" -- девиз, который Павел придумал Аракчееву 
при назначении того графом при пожаловании тому графского титула 
в 1798 году. Надо сказать, девиз Аракчееву подходил.

                            *  *  *

  У Аракчеева было своё ВИДЕНИЕ правильно устроенного и оформлен- 
ного общества, и Аракчеев частично реализовал это видение в собс-
твенном имении Грузино: создал островок "аракчеевщины". Островок
держался, пока был жив его создатель. После смерти Аракчеева
пошло "выравнивание" островка с остальной Россией. Разумеется,
при этом не Россию упорядочили, а обеспорядочили островок.
  Аракчеев был "организующим началом" в России своего времени:
носителем и навязывателем более сложного, более эффективного по-
рядка, чем тот, какой существовал в окружавшей его социальной
среде. В Германии Аракчеева бы поняли и приняли, наверное, лучше,
чем на родине.

                            *  *  *

  Большинство людей не в состоянии жить самостоятельно без при- 
чинения значительного вреда себе и другим и нуждается во внешней
дисциплинирующей силе -- в пастухах. Как правило, люди ненавидят
своих пастухов за то, что те мешают предаваться приятной разру-
шительной и саморазрушительной деятельности. Аракчеев был по
складу своей личности особо качественным пастухом, отсюда и мас-
совая неприязнь к нему современников.

                            *  *  *

  Основная деятельность Аракчеева пришлась на время правления 
Александра I. Александр I работал царём в меру своего понимания,
своих душевных сил и слабостей. Аракчеев не пытался им манипули-
ровать в каких-то личных карьеристских целях по очень простой
причине: у него их по большому счёту не было. Основной смысл
жизни Аракчеева был в служении. Не в прислуживании.

                            *  *  *

  В том, что русская артиллерия весьма хорошо проявила себя в
войнах против Наполеона, оказывается, имелась большая заслуга
Аракчеева.

                            *  *  *

  В войне против Швеции 1809 года Аракчеев был послан в действую-
щую армию накручивать хвосты генералам, и в основном благодаря
его воле и организаторским способностям Россия в той войне дости-
гла желаемых результатов и, среди прочего, прибрала к рукам Фин-
ляндию, что вряд ли совсем уж отрицательно сказалось на развитии
финского народа, финской архитектуры и т. п.

                            *  *  *

  По-видимому, Аракчеев был стеничным шизоидом. Стеничные шизоиды 
характеризуются "высокой работоспособностью в узких сферах дея-
тельности, сочетающейся с формальным (сухим) прагматизмом и
отдельными чертами деспотизма, характеризующими межличностные
отношения." (Википедия)
  Пример Аракчеева показывает, как полезны могут быть шизоиды,
особенно стеничные, если их нужным образом направлять.

                            *  *  *

  Екатерина Лямина ("Граф Аракчеев: Pro et Contra"):
  "Приведем привычные для нас характеристики Аракчеева зафиксиро- 
ванные в подавляющем большинстве свидетельств, оставленных о нем
современниками:
  'Человек-автомат - жестокий, бездушный, непреклонный в исполне- 
нии предначертанного, ревностно насаждавший палочную дисциплину.
Идеальный бюрократ, регламентировавший все без исключения, не
знавший отдыха и развлечений и требовавший столь же нечеловечес-
кой точности и порядка от всех подчиненных. Циник - злопамятный,
мстительный, язвительный, грубый, не веривший ни людям, ни в лю-
дей, неспособный к искренности и бескорыстной симпатии. Свирепый
бульдог, страшилище, которое кроткий Александр I по какой-то
странной прихоти называл своим другом; коварный змей, рабски
льстивший царю, обманывавший его и неусыпно охранявший от малей-
ших посягательств свои исключительные права на его доверенность'."
  "'Снискал всеобщую ненависть современников'? - Да, конечно, слыл
граф Аракчеев среди своих современников злым и жестоким и выше
мер был ими ненавидим. Но не всеми же и не всегда! Не было к нему
в России 'всеобщей' ненависти."
  "Один мемуарист сообщает, что Аракчеев по ночам заходил в 
казармы 'к солдатам смотреть, как они спят, все ли исправно у
них, и тут его внимание обращалось на самые мелкие предметы', и
добавляет: 'солдаты любили его настолько, насколько не любили
большинство им же поставленных над ними начальников';
- другой передает, что граф 'сам был в числе недовольных'
устройством военных поселений;
- у третьего поразительная работоспособность Аракчеева, быстрота,
глубина и четкость его мышления вызывали неподдельное восхищение,
и он без обиняков пишет, что 'Аракчеев был человек необыкновенных
природных способностей и дарований';
- четвертый в подробном психологическом портрете Аракчеева
(которого он также называет 'человеком необыкновенным') отмечает
среди прочего, что тот стремился исполнять все, что обещал, а с
подчиненными был 'совершенно искренен';
- пятый повествует о том, что Аракчеев желал ввести его 'в свой
тесный домашний круг', но, столкнувшись с явным нежеланием
молодого офицера сидеть за одним столом с Настасьей Минкиной,
любовницей и домоправительницей графа, оставил эту мысль и
'никогда не выражал своей досады' ('и когда я даже один с ним
обедал, то эта дама не появлялась к столу', - уточняет он);
- шестого в бытность его адъютантом Аракчеев каждый раз, когда
тот 'был у него поутру с рапортом, отпускал не иначе как
благословляя крестом';
- седьмой в детстве был обласкан графом, определен в кадетский
корпус и во время учебы регулярно проводил выходные в его петер-
бургском доме, не будучи ни родственником Аракчеева, ни даже
сыном его знакомых;
- восьмой рассказывает историю о том, как Аракчеев, нахмурив
брови, холодно выслушал маловразумительные мольбы матери одного
из служивших под его началом офицеров о смягчении участи сына,
допустившего серьезный служебный проступок, а через несколько
месяцев 'приговор военного суда о разжаловании в солдаты без
выслуги смягчен был графом в шестимесячное крепостное заключение,
и он спешил известить о том мать, помня, как говорилось в бумаге,
ее ходатайство, столь хорошо рекомендующее сына';
- девятый живописует изысканную, на старинный манер, любезность
Аракчеева, его занимательный разговор и живое гостеприимство."
  "В целом ряде мемуарных свидетельств можно встретить намеки на
таинственные флюиды, исходившие от графа и окутывавшие его
обиталище, этот 'волшебный дворец'. Современников не могло не
интриговать, 'какою ворожбой сумел' Аракчеев с его мало
располагавшей к себе внешностью и отсутствием тонкого воспитания
приобрести и сохранить дружбу Александра I, человека капризного и
легко менявшего свои привязанности; каким образом сумел 'один из
пятидесяти миллионов подданных приобрести неограниченное доверие
такого государя, который имел ум образованнейший, обращение
очаровательное и которого свойства состояли преимущественно в
скрытности и проницательности'. Они предлагали разные объяснения
этого поразительного феномена, от психологических и политических
('в первые годы царствования Александра Аракчеев стоял в тени,
давая другим любимцам износиться, чтоб потом захватить государя
вполне'; Аракчеев сначала был употреблен императором 'как
исправительная мера для артиллерии, потом как наказание всей
армии и под конец как мщение всему русскому народу') до
сверхъестественных ('... в народе носился слух, будто она (А.
Минкина) когда Александр бывал в Грузине, варила волшебный суп и
для его стола, чтоб внушить ему благоволение и дружбу к графу')."
  "Надо заметить, что сам Аракчеев вовсе не стремился 'объяснять
себя', а, напротив, подогревал общее любопытство, дразня публику
контрастом между поношенным артиллерийским мундиром без всяких
орденов, в котором он обычно ходил, отсутствием особняка в
Петербурге, демонстративным отказом от престижнейших наград
(алмазной звезды Андреевского ордена, фельдмаршальского жезла,
звания статс-дамы, пожалованного его матери) - и колоссальной
властью, неограниченным кредитом расположения монарха и внешними
атрибутами этого: уникально быстрой ездой по России, подарками,
которыми не могли похвалиться даже друзья детства Александра I
(яхтой, чугунной колоннадой в виде греческого храма, великолепной
люстрой в грузинский собор - кстати, единственный собор в частном
имении), регулярными визитами императора и, главное, возможностью
постоянно слышать от него слова: 'друг мой Алексей Андреевич'. В
сохранившемся эпистолярии Аракчеева и свидетельствах
современников варьируется единственная причина собственного
успеха, которую считал нужным называть граф, - верная и честная
служба. Очевидно, что эта лаконическая интерпретация скрывала
куда более сложную картину."
  "Александру I, размышлявшему о поселениях, 'рисовались в буду- 
щем идиллии Геснера, садики и овечки': Аракчеев демонстрировал
императору и овечек, и садики, а тот, периодически осматривая
поселения, оставался крайне доволен эстетическим порядком: строй-
ными линиями связей (так назывались типовые дома на две семьи),
четким режимом опрятных поселян (подъем - по гонгу, строевая
служба - по гонгу, полевые работы - по гонгу, дойка коров - по
гонгу и т. д.), чисто выметенными улицами, ровными дорогами,
осушенными болотами, новыми мостами. Поселяне классифицировались
по различным признакам: по оседлости различались коренные жители
и поселенные солдаты, по возрастам - инвалиды, солдаты и
кантонисты. Каждый разряд имел свое обмундирование; форма шилась
и для детей, которых еще малолетними зачисляли в кантонисты и
впоследствии обучали в специальных школах (женщины должны были
каждый год прибавлять к новой породе людей по мальчику, а если
рождалась девочка, - платить штраф). Духовные лица также были
облачены по уставу военных поселений: 'благочинные и старшие
священники имели обязательно форменные рясы темно-зеленого сукна
с красным подбоем, а рядовые священники и диаконы - рясы такого
же сукна, но с голубым подбоем, причетники носили такие же
подрясники, и волосы у них должны были быть заплетены в косу с
голубой лентой'."
  "Несомненно, Аракчеев обладал поистине колоссальной волей и
работоспособностью, если под его руководством химерической идее
императора за столь непродолжительное время удалось придать
видимость реализации. Современников поражали масштаб и волшебная
скорость изменений, которые происходили в Новгородской губернии,
расположенной между двумя столицами и потому находившейся на
виду: 'Поселения удивительны во многих отношениях. Там, где за
восемь лет были непроходимые болота, видишь сады и города'.
Административный почерк Аракчеева без труда читался в методах
реализации проекта, и современники вполне обоснованно связывали
устройство поселений с его именем, хотя инициатива здесь
принадлежала императору, а сам граф неизменно подчеркивал, что он
лишь беспрекословный исполнитель монаршей воли; чрезмерную
жестокость, сопровождавшую введение поселений, он с характерной
язвительностью объяснял излишним усердием своих подчиненных."
  "Негодование по поводу поселений было всеобщим, а обращенные в
солдат новгородские крестьяне (они были в основном старообрядца-
ми) не сомневались, что под видом графа ими и Россией управляет
сам Сатана. Как бы то ни было, военные поселения оказались
завершающим этапом демонизации Аракчеева, упрощения его образа до
маски 'мрачного идиота'. Поэтому Николай I, даже не питая к графу
личной неприязни, не мог без ущерба для собственной репутации
оставить все так, как было при старшем брате, и потому уже 20
декабря 1825 года уволил Аракчеева от дел Государственного
совета, Комитета министров и Собственной канцелярии, сохранив за
ним лишь должность главноначальствуюшего над военными
поселениями. За две недели сдав все дела, Аракчеев весной 1826
года уехал на лечение за границу. Отстранение было обставлено
бесспорными знаками монаршего благоволения и признательности за
совершенные труды..."
  "Аракчеев предусмотрел столько льгот для военных поселян, что
историк Щебальский в 1871 году писал: 'Предупреждая социалистиче-
ские теории нашего времени, Аракчеев сделал всё человечески воз-
можное для удовлетворения материальным потребностям людей и для
благоустройства поселенной общины'. И даже назвал графа 'сановным
коммунистом'. Обходят вниманием историки и факт добровольного
вступления крестьян даже из отдаленных от Новгородской губернии
в военные поселения, причем зачастую целыми семействами."

                            *  *  *

  Иван Солоневич, как у него водилось, откопал по поводу военных
поселений что-то особенное ("Миф о Николае Втором"):
  "А знаете ли вы, что военные поселения были введены - как и
колхозы - на самом строгом основании самой современной науки? И
проект выработал наш учёный историк профессор кн. Щербатов. К
сожалению, Александр Первый некоторое философское образование
всё-таки имел. Так что колхозы академика Щербатова были проведены
в жизнь. Потом всю вину за них свалили на Аракчеева. О том - чего
говорить не надо - наука умеет не говорить."
  Вот не знали мы, что колхозы, оказывается, делались по науке.
Ну, возможно, не по той, по какой надо было. Или же эта наука 
была правильной, но в то время находилась в недостаточно развитом 
состоянии. Что это была за наука, от общественности на всякий 
случай скрыли.

                            *  *  *

  О том, как Аракчеев упорядочивал Грузино. Из книги М. Пыляева 
"Замечательные чудаки и оригиналы":
  "В числе странностей Аракчеева была какая-то во всем азартная
поспешность, а затем - ранжир. Он не только людей, но и природу
подчинял своему деспотизму. Когда Грузинское имение поступило к
нему, то равнять и стричь было главною его заботою: ни одно
дерево в саду, по дороге и деревням не смело расти выше и гуще
назначенного ему Аракчеевым; сад и все деревья в имении стриглись
по мерке. Деревни все он вытянул в прямую линию, и если случалось
по необходимости сделать поворот, то он шел или под прямым углом
или правильным полукругом."
  "Все старое было истреблено с корнем - следов не осталось от
прежних сел и деревень. Даже церкви, если они приходились не по
плану, были снесены, а кладбища все заравнялись так, что не
осталось и следов дорогих для родных могил. Немало было пролито и
слез, когда солдаты ровняли кладбища: многих старух замертво
стаскивали с могил, так они упорно отстаивали эту, по русскому
поверью, святыню. Берега реки Волхова, на которых располагалось
имение, были покрыты лесом. Аракчеев приказал вычистить берега:
лес рубился на свал и сжигался на месте. Все распоряжения были
невозможно бестолковы. Так, канавы копались зимою, во время
морозов, дороги насыпались в глухую осень под проливными дождями,
деревни строились разом и с такою поспешностью, будто к смотру."
  "Помещичья жизнь Аракчеева отличалась неслыханной дисциплиной. 
У Аракчеева был написан свой талмуд для крестьян, в котором
излагались мельчайшие правила на все случаи жизни крестьянина,
даже, например, как и кому ходить в церковь, в какие колокола
звонить, как ходить с крестным ходом и при других церковных
церемониях. Несколько тысяч крестьян были превращены в военных
поселян: старики названы инвалидами, взрослые - рядовыми, дети -
кантонистами. Вся жизнь их была поставлена на военную ногу: они
должны были ходить, сидеть и лежать по установленной форме.
Например, на одном окошке №4 полагалась занавесь, задергиваемая
на то время, когда дети женского пола будут одеваться. Обо всех
мелочах в жизни каждого крестьянина Аракчеев знал подробно, в
каждой деревне был шпион, да ещё не один, который являлся лично к
самому Аракчееву каждое утро и подробно рапортовал о случившем-
ся."
  Часть якобы бестолковостей от Аракчеева, наверное, можно 
списать на неприязнь к нему "источников" Пыляева и на глупость
исполнителей аракчеевских распоряжений.
  Аракчеев был прав в том, что навязывал свой сложный вариант
надлежащего образа жизни людям, которые были не способны целиком
принять его из-за своей психической недоразвитости: большинство
людей нуждается в пастухах, заставляющих соблюдать здравые и эф-
фективные поведенческие нормы, и без пастухов соблюдать эти нормы
не будет. Неправота Аракчеева была, во-первых, в том, что его ва-
риант правильного образа жизни был СЛИШКОМ сложным и потому для
многих психически непосильным даже под принуждением; во-вторых,
в том, что он вводил свои нормы слишком быстро и без должной
поддержки со стороны, скажем так, системы образования и системы
пропаганды; в-третьих, в том, что не разработал убедительной
идеологической базы своих преобразований; в-четвёртых, в том,
что он не подготовил "корпуса пастухов" -- людей, психически
предрасположенных к соблюдению сложного порядка.

                            *  *  *

  Личная жизнь Аракчеева была весьма печальной. Жениться толком
он не сумел, потомки не получились. Репутация в обществе была у
него отвратительная, характер -- сложный, внешность оставляла
желать много лучшего, так что ни богатство, ни высокое положение
в его случае не сработали. Вдобавок случилась у него большая
любовь с простолюдинкой Настасьей Минкиной (Шумской), которую в
1825 г. зарезала её же дворня -- за жестокость.
  Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона:
  "Минкина (Настасья Федоровна) - домоправительница графа
Аракчеева, крестьянка. Умная и красивая, М. сумела привязать к
себе Аракчеева и разлучить его с женой. Влияние ее на графа было
так велико, что в М. заискивали высокопоставленные лица. Сам
император Александр I заходил в ее комнаты пить чай. В Грузине М.
заведовала всем хозяйством во время частых отлучек Аракчеева,
причем выказала замечательную аккуратность и распорядительность,
что не мешало ей изменять графу и брать взятки. Крестьяне считали
ее колдуньей, так как, систематически организовав шпионство, она
узнавала самые тайные их намерения. Жестокость ее возмущала даже
привычное к суровым наказаниям население. Желая окончательно
привязать к себе графа, она симулировала беременность и взяла у
крестьянки Лукьяновой новорожденного ребенка, которого выдала за
своего сына (см. Шумский). Жестокость М. доводила дворовых людей
до самоубийства. Несколько попыток отравить ее кончились
неудачно. В 1825 г. М. систематически стала истязать комнатную
девушку, красавицу Прасковью: она жгла ей лицо щипцами для
завивки волос, вырывая куски мяса. Страдалица вырвалась и убежала
на кухню к брату. Последний схватил нож, бросился в комнату М. и
зарезал ее. Следствие об убийстве вел П. А. Клейнмихель.
Осужденных били кнутом с такой жестокостью, что двое умерли на
месте и один через несколько дней."
  Настасья Минкина вряд ли была еврейкой, подосланной коварными 
соплеменниками к русскому титану администрирования, чтобы вредить
укреплению России. Имя "Мина" (народная форма -- "Минай") --
православное: был такой вроде как египтянин Мина Котуанский,
христианский святой типа "великомученик". Около 300 или 304 года
его подвергли издевательствам, а после обезглавили за стойкость в
вере.
  В Википедии:
  "Минкин - еврейская, русская и татарская фамилия."
  Похожие еврейские фамилии: Миневский, Минелис, Миникес, Минин,
Мининзон, Минкевич, Минков, Минкус, Минович.
  Минкина прижилась возле Аракчеева по той простой причине, что
никакая более достойная женщина до него не снизошла: не пожертво-
вала собой на благо России. Вообще, надо заметить, прекрасные
Маргариты, как правило, отнюдь не рвутся ублажать собой невзрач-
ных непризнанных Мастеров, одиноко ведущих свою титаническую
борьбу за неочевидное нечто. В случае Аракчеева не помогли вот
даже богатство, высокие должности и графское звание. Чтобы жен-
щины вешались герою на шею, у него должны быть яркие мужские
достоинства или хотя бы завораживающая популярность. 

                            *  *  *

  Аракчеев жил в состоянии отторгнутости обществом и оставался
долгое время отторгнутым также после смерти. Даже великодушный
Пушкин в отношении Аракчеева долгое время шёл на поводу у общест-
венного мнения и не желал понять особенности этого человека и
простить ему его передержки, но в конце концов всё-таки сдался
перед фактами, а по поводу смерти Аракчеева даже написал своей
супруге так: "Об этом во всей России жалею я один - не удалось
мне с ним свидеться и наговориться." И здесь наш Пушкин, как
обычно, прекрасен.
  Нынешняя патриотствующая интеллектуальная чернь, по своим ду-
шевным качествам такая же, как её предки, вставлявшие Аракчееву
палки в колёса, завела манеру говорить о нём очень положительно
не потому, что наконец-то доразвилась в умственном отношении, а
потому, что он своим государственным подходом, своей наклоннос-
тью к порядку и просто порядочностью теперь ни в малейшей степени
не мешает ей жить, как она хочет и может.

                            *  *  *
  В делах, в которых требуются упорство, психическая выносли-
вость, самоотверженность и средние умственные способности, такие
люди, как Аракчеев, достигают больших успехов.
  Аналог Аракчеева в период правления Сталина -- Лев Захарович
Мехлис (1889-1953): член оргбюро ЦК ВКП(б) с 1938 по 1952 г.,
генерал-полковник. Кстати, тоже артиллерист. Из Википедии:
  "Родился в еврейской семье. Закончил 6 классов еврейского
коммерческого училища. В 1904-1911 годах работал конторщиком и
был домашним учителем. В 1907-1910 годах - член рабочей
сионистской партии 'Поалей Цион' (Одесса)."
  "С 1911 года в русской армии. Служил во 2-й гренадерской
артиллерийской бригаде. В 1912 году получил звание бомбардира
(звание в артиллерии, соответствовало званию ефрейтора в пехоте и
кавалерии). Позже получил звание фейерверкера. (Старшее унтер-
офицерское звание в артиллерии). До 1917 года - в артиллерии."
  "В 1918 году вступил в коммунистическую партию и до 1920 года 
был на политработе в Красной армии (комиссар бригады, затем 46-ой
дивизии, группы войск). В 1921-1922 годах - управляющий админист-
ративной инспекцией в Народном комиссариате рабоче-крестьянской
инспекции (нарком И. В. Сталин). В 1922-1926 годах - помощник
секретаря и заведующий бюро секретариата ЦК, фактически личный
секретарь И. В. Сталина."
  "В 1937-1940 годах - заместитель наркома обороны и начальник
Главного политуправления Красной армии."
  "В 1942-1946 годах - член военных советов ряда армий и фрон-
тов."
  "По воспоминаниям Н. С. Хрущёва: 'Это был воистину честнейший
человек, но кое в чём сумасшедший, что выражалось в его мании
везде видеть врагов и вредителей.'"
  Генерал А. В. Горбатов о Мехлисе ("Годы и войны"):
  "Он был неутомимым работником, но человеком суровым и мнитель- 
ным, целеустремлённым до фанатизма, человеком крайних мнений и
негибким, -- вот почему его энергия не всегда приносила хорошие
результаты."

                            *  *  *

  Разрушение аракчеевского наследия в Грузино свалили на немцев.
В одном "живом журнале" (arch-heritage.livejournal.com)
отыскалось такое:
  "Созданная по плану и особой программе владельца усадьба графа
А. А. Аракчеева Грузино, как ни одна другая дворянская усадьба
России, отличалось развернутой аллегорической 'содержательнос-
тью', представленной в образах архитектуры и пластики. Отсюда
предельная насыщенность усадебного пространства постройками
разнообразного назначения и скульптурой. Для В.П. Стасова,
создателя серии 'образцовых проектов', Грузино явилось уникальным
полигоном, где опробовались и внедрялись новейшие принципы
организации сельского поместья. На долю архитектора выпала задача
осуществления мечты Аракчеева: создать комплекс 'военного
поселения' - в социальном и бытовом плане уникальной русской
'деревни', включавшей такие типы построек, как госпиталь для
инвалидов, лазарет, гостиница, пожарное депо с каланчей, дом
полиции и прочие. Памятники мемориальной скульптуры, связанные с
идеологией царизма, культовые постройки и некоторые элементы
чугунного декора в Грузино начали разоряться и исчезать с конца
1920 - начала 1930-х годов.
  Разрушенная во время войны усадьба не восстанавливалась. В
структуре ансамбля не сохранились комплексы застройки Подъездной
и Соборной площадей. Уничтожены господский дом (Летний дворец),
службы и крестьянские дворы, созданные по 'образцовым' проектам;
корпус больницы, дом лекаря и другие аналогичные постройки;
уничтожены все организующие силуэт ансамбля вертикали: собор во
имя Андрея Первозванного и соборная колокольня, башни пристани,
деревянная церковь во имя Александра Благословенного. Не
сохранились гранитная набережная Волхова и пристань, павильон
П.И. Мелиссино и грот А.Д. Меншикова, оригинальный павильон в
виде коринфского периптера - храм-памятник со статуей апостола
Андрея Первозванного. Не уцелели и многочисленные памятники,
павшим в войне с Наполеоном жителям Грузино, покровителям и
благодетелям А.А. Аракчеева - императорским особам (Петру I,
Павлу I, Александру I), учителям и наставникам (Меншикову,
Мелиссино и др.); памятники матери, любимой женщине Настасье
Минкиной, любимым собакам, местному крестьянину-долгожителю,
посадившему липовый сад, и другие."
  Творения эпохи Аракчеева в Грузино погибли частью из-за невос- 
требованности их в целом виде интеллектуально-скудной провинцией,
частью из-за их идеологической вредности: по ним ведь отчётливо
просматривалось, что Аракчеев, воле и вкусу которого эти сооруже-
ния были обязаны своим существованием, -- великий организатор и 
подниматель народа из грязи, а не "реакционное" чудовище, и что 
вообще марксистская модель социума ("борьба классов" и пр.) отра- 
жает только мелкие частности и игнорирует то ключевое обстоятель- 
ство, что большинство людей склонно мочиться мимо унитазов разру- 
шать здравый порядок не потому, что оно дурно воспитано в услови-
ях эксплуататорского общества, а потому что оно ОТ ПРИРОДЫ не
расположено к сложным рациональным формам поведения и нуждается в
надсмотрщиках, насаждающих порядок посредством не только убежде-
ния и личного примера, но также в немалой степени и насилия.
  Очень небольшую часть общества составляют люди радикально-сози-
дательного склада: прожектёры, организаторы, исследователи и пр. 
Все сложные полезные вещи в человеческом мире обязаны им своим 
существованием, тогда как слабое, неудобное, неэффективное, не-
красивое появляется на свет потому, что людей радикально-созида-
тельного склада на всё не хватает и что им трудно противостоять
огромной массе простонародья (включая высокопоставленное). Если
люди созидательного склада уходят из какого-то места или дела,
там начинается распад сложного и совершенного: упрощение техноло-
гий, накопление поломок, разукомплектация оборудования, загажива-
ние поверхностей и т. п. Человеческий мир не однороден по привне-
сённому людьми качеству: в нём есть островки высокой организации,
но основная его часть -- кое-как сделанная, малоупорядченная,
замусоренная, низкоэффективная. Когда в Грузино не стало
Аракчеева, это архитектурно-ландшафтное чудо провинции оказалось
беззащитным перед социальной стихией и со временем деградировало
до среднедеревенского уровня. Вот так же блистательные города
античности опрощались и теряли свои архитектурные, скульптурные,
инженерные и пр. ценности после того, как жизнь в них начинали
определять варвары.
  Аракчеев был психическим мутантом и совмещался с окружавшим его
обществом не без трудностей. Может быть, его особые качества не
задавались генетически, а обусловливались неким заворотом мышле-
ния. В принципе можно передавать потомкам и мыслительные завороты
-- через воспитание -- но для этого надо в них более-менее разо-
браться, а это -- всё-таки сверхзадача, не посильная для одиноко-
го рядового мутанта, которому и без того тяжело.
  Даже если постройки бывшей усадьбы Аракчеева и пострадали 
сильно из-за боевых действий 1941-1943 гг., можно ведь было потом 
эти постройки восстановить. А до подхода немцев была возможность 
всякие статуи закопать в землю (не так уж их было много). Впро-
чем, пренебрежительное отношение к наследию Аракчеева было харак-
терно и для дореволюционной российской власти: его усадьба 
использовалась не в качестве места всеобщего паломничества, а для
расквартировки войск. Национальным героем России Аракчеев не стал
не потому, что царский режим, не имея большого запаса прочности,
не хотел раздражать образованный слой ещё и культом Аракчеева, но
потому что Аракчеев своей позицией и своими методами был
"верхушке" дореволюционного российского общества не менее чужд,
чем либеральной интеллигенции и основной массе народа.


Алексей Аракчеев
Художник Джордж Доу. 
Военная галерея Зимнего дворца, Санкт-Петербург.


Собор Андрея Первозванного в Грузино,  
1810-1815 гг. Архитектор В. П. Стасов.
Фото 1920-х гг.


Имение Аракчеева Грузино, вид с реки Волхов.


Имение Аракчеева Грузино, вид с реки Волхов зимой.


Грузино, портик со статуей Андрея Первозванного, 1820-1821 гг. 
Архитектор В.П.Стасов, скульптор И.П.Мартос.
Фото 1920-х гг.


Грузино, соборная колокольня, 1815-1820 гг. 
Архитектор В. П. Стасов.
Фото 1909 года.


Усадьба графа Аракчеева в Грузино.
Архитекторы В. П. Стасов, Ф.И. Демерцов.
Фото 1920-х гг.


Имение Грузино.
Гравюра XIX века.


Памятник Павлу I в соборе Андрея Первозванного, 
Грузино. Скульптор И. П. Мартос.
Фото 1920-х гг.


Имение Грузино, чугунная беседка. 
Первая треть XIX в.
Фото 1920-х гг.


Имение Грузино, башни пристани на реке Волхов, 
1815-1820 гг. Архитектор В. П. Стасов.
Фото 1920-х.


Усадьба графа Аракчеева в Грузино.
Рисунок из книги Константина Случевского 
"По Северу России" (1888).


Имение Аракчеева Грузино, вид с реки Волхов.
Фотография.


Имение Аракчеева Грузино, вид с реки Волхов.
Гравюра XIX века.


Имение Аракчеева Грузино, площадь.
Гравюра XIX века.

  Больше всего современники попрекали Аракчеева, наверное,
военными поселениями. Между тем, идея военных поселений не была
ни абсурдной, ни совсем уж чуждой России в историческом аспекте.
Сочетание военной службы и невоенной хозяйственной деятельности
было характерно, к примеру, для казаков и стрельцов.
  О различии между военными поселенцами и стрельцами. Стрельцы 
занимались не столько земледелием, сколько ремёслами и торговлей,
причём хозяйствовали они самостоятельно, в частном порядке, а не
под руководством своих начальников, как военные поселенцы. И
стрельцы представляли собой привилегированное военное сословие,
тогда как военные поселенцы обретали свой статус в основном
недобровольно. Как и военные поселенцы, стрельцы жили кучно -- в
особых огороженных слободах, но, в отличие от поселенцев, строили
свои дома кто во что горазд и владели ими как частной собственнос-
тью.
  О различии между военными поселенцами и казачеством. Казаки
были довольно замкнутым военным сословием, занимались земледелием
на правах лично свободных сельских хозяев и имели некоторые при-
вилегии, в частности, местное самоуправление.
  Википедия (статья "Военные поселения"):
  "Военные поселения существовали ещё в XVII веке на южной и
восточной окраинах Русского государства, где они должны были
удерживать набеги крымских татар и других кочевых инородцев. В
XVIII веке с аналогичной целью защиты пограничных областей от
набегов кочевников военные поселения были учреждены при Петре
Великом на Украине и по Царицынской линии, при Елизавете - на
Волге и по Оренбургской линии, при Екатерине II - на Кавказе.
  Вместе с тем, во внутренних губерниях учреждались военные
поселения, имевшие целью давать призрение нижним чинам, уволен- 
ным в отставку за ранами, болезнями и старостью. Так, при Петре
Великом были организованы поселения солдат в областях, завоёван-
ных от Швеции; позднее были учреждены подобные же поселения в
Казанской, Оренбургской, Смоленской и других губерниях.
  К концу XVIII века все эти поселения были постепенно уничтоже-
ны: одни из них вошли в состав казачьих войск астраханского,
оренбургского и кавказских, другие слились с населением городов и
казённых селений, и только в восточных губерниях в немногих
местностях остались пахотные солдаты, ничем, кроме названия, не
отличавшиеся от государственных крестьян."
  Военные поселения времён Аракчеева являли собой неудачный,
заорганизованный российский ответ на прусский и австрийский
ландвер в условиях крепостного права, когда хотелось и увеличить
без больших затрат численность войск, и в то же время не получить
неконтролируемой массы вооружённого народа. Простое расширение
рядов казачества представлялось правительству делом рискованным,
поскольку ещё была свежа память о пугачёвском бунте. Предложенный
Аракчеевым порядок для военных поселений не был ни устойчивым, ни
удобным. Типичные русские человеки в него плохо вписывались. Этот
порядок подходил для людей того же склада, что и сам Аракчеев, но
таких в России почти не было.

                            *  *  *

  Выдающийся человек порядка, Аракчеев был слишком хорош для 
России своего времени, да и для нынешней тоже. Его не понимали
тогда, не понимают и теперь.


Литература
  "Архитектура и ландшафты России. Черная книга. Утраты." М.,
  2003. Под ред. А.И. Комеча.

  Лямина Е. Э. "Граф Аракчеев: Pro et Contra".

  Пыляев М. "Замечательные чудаки и оригиналы".

  Рявкин Г. "Реквием по мечте", газ. "Новгородские ведомости", авг. 2013, 
  сайт novved.ru.

  Солоневич И. Л. "Миф о Николае Втором", 1949.