Широкопрофильный титан и тусовщик
Александр Гумбольдт

Александр Гумбольдт

  Фридрих Вильгельм Генрих Александр фон Гумбольдт (нем. Fried-
rich Wilhelm Heinrich Alexander Freiherr von Humboldt, 1769-1859)
-- немецкий титан географии, натурализма и путешествий, "Аристо-
тель XIX века". Заслуги:
     - основал физическую географию, ландшафтоведение, экологиче- 
       скую географию растений;
     - почти основал климатологию;
     - продвинул изучение геомагнетизма (продолжил дело Хосе 
       де Акосты, 1539-1600);
     - придумал чертить изотермы (но несколько следом за тем 
       же де Акостой).
   
  Бароном Гумбольдт он был немножко самозваным: отец, простой 
дворянин, женился на вдовствующей баронессе -- Марии Елизавети
фон Гольведе, урождённой... Коломб. Но поскольку король Пруссии 
не возражал против величания Гумбольдта бароном, то можно счи-
тать, что тот был таки пожалован в бароны де факто.
  Крёстными отцами новорождённого титана были будущий король
Пруссии Фридрих Вильгельм II, герцог Фердинанд фон Брауншвейг и
министр Барон фон Финкенштайн. Это к вопросу, как лучше начинать
карьеру, чтобы наверняка дорасти до академика.
  Гумбольдт учился в 3-х университетах (Франкфурт-на-одерском, 
Берлинском и Гёттингенском), одной торговой академии (Гамбургс-
кой) и одной горной (Фрайбургской) -- но высшее образование полу-
чил, вроде, только одно (впрочем, в те времена такими мелочами,
как названия специальностей в дипломах, заморачивались не
сильно).
  В 1792 году Гумбольдт получил должность обер-бергмейстера в
Ансбахе и Байрейте и реально работал, не покладая рук и не стес-
нясь лазать в шахты. Изобрёл безопасную лампу и дыхательный ап-
парат для шахтёров (правда, впоследствии получила распростране-
ние безопасная лампа другого изобретателя).
  При жизни матери Александр Гумбольдт отправляться в дальние
поездки не решался, чтобы её не расстраивать. После её смерти он
продал свою часть наследства (феодальный замок в количестве 1
штука) и выручил за это 85 000 талеров, которых ему хватило на
несколько десятков лет жизни вольного путешественника и учёного.
Ожидая случая присоединиться к какой-нибудь экспедиции, Алек-
сандр болтался по разным европейским городам, но лучше всего
прижился в Париже.
  В 1799 г. Гумбольдт, наконец, выбрался в большое путешествие 
-- в Латинскую Америку -- на пару с Бонпланом, который потом, на
старости лет, обвинял Гумбольдта в краже его бонплановых открытий
(но это, скорее всего, были фантазии маразматика). В путешествие
Александр взял около 50 измерительных приборов, включая такие
мудрёные и в наше время не популярные, как инклинатор, деклина-
тор, цианометр, эвдиометр.
  Гумбольдт был гиперобщительный и часто писал всяким своим
друзьям и знакомым длинные письма, благодаря чему потом было
хотя бы легко составлять его биографии.
  Во времена Гумбольдта не знали, что когда-нибудь появятся вез- 
деходные автомобили, аэропланы, искусственные спутники Земли,
снабжённые фото- и телекамерами, и что всякие там географические
открытия станут куда более доступными. Всего-то надо было подо-
ждать 150 лет, и подвиги на пределе человеческих возможностей
стали бы ни к чему.

                            *  *  *

  Александра Гумбольдта подозревают в гомосексуализме не потому,
что он дружил с Гей-Люссаком, а потому что не женился, не имел
внебрачных детей, в путешествия отправлялся с мужчинами, а не с
женщинами. Насколько можно понять, прямых доказательств у педе-
растов, геелюбов и геегрызов против него нету, а есть только кос-
венные улики. Между тем, уклонение мужчины от особо тесных
контактов с женщинами может быть вызвано и каким-нибудь скрытым
физическим дефектом, а не психическим вывертом.
  Вряд ли наука заслонила Гумбольдту женщин. Скорее, он эскапиро-
вал в науку от проблемы своих отношений со слабым полом. Отсутст-
вие семьи, разумеется, значительно облегчало Гумбольдту научные
занятия, в особенности занятия рискованные.
  Вряд ли слава Гумбольдта обусловлена по большей части тем, что 
"голубая" общественность считает его своим и выпячивает, чтобы 
показать, как много делают гомосексуалисты для человечества.
  Роль Гумбольдта в науке была раздута отчасти из германско-пат-
риотических, научно-корпоративных и педагогических соображений,
отчасти из психической потребности людей в кумирах.
  Насколько она теперь раздутая, определить сколько-нибудь точно, 
разумеется, невозможно. Если измерять методом, который называется
"на глаз", то выходит не "по большей части" и не "слегка", а где-
то "в значительной степени". Ну, для наглядности скажем так: на
треть, как минимум.
  К этой мысли приводит то обстоятельство, что сразу же после 
смерти Гумбольдта его фигура вдруг резко выпала из области науч-
ного внимания: на него не ссылались, его не оспаривали, не допол-
няли. Он жил долго и устарел в качестве мыслителя ещё до того,
как умер.
  Немцы дораздули Гумбольдта после 1945 года, чтобы показать миру
и самим себе, что Германия заметна не только Гитлером со товари-
щи.
                            *  *  *

  Количественно Гумбольдт наворочал много, но это был на 90% ма-
териал простого однообразного характера: описания результатов
путешествий. А его обобщённые работы (четырёхтомный "Космос" и
др.) -- скорее не научные, а научно-популярные: пересказывающие
чужое и строящие разные предположения.
  Гумбольдт был тусовщик, всеобщий друг. Он не отшельничал ради
вящего сосредоточения на любимых предметах, а торчал десятилетия-
ми в самом тусовочном месте планеты -- в Париже. Конечно же, он 
подпитывался чужими идеями и соавторствовал. Что у него было соб-
ственное, а что -- домысленное чужое, определить крайне затрудни-
тельно, да и незачем.

                            *  *  *

  Даже за вычетом результатов раздутия Гумбольдт всё ещё выглядит 
довольно великим, но брать с него пример нет смысла: не потому,
что вы вряд ли окажетесь таким же способным, а потому что для на-
чала следует хотя бы, как он, родиться богатым немецким аристо-
кратом, отказаться от женщин, от создания семьи, а главное -- пе-
ренестись в эпоху, когда было достаточно уйти в глубь суши на чу-
жом континенте километров на 50, как начиналась полоса открытий, 
только успевай зарисовывать, подбирать, потрошить, засушивать, 
укладывать в ящики и отправлять их с оказией в Европу. Попрекать 
наших современников тем, что они не чета Гумбольдту, -- это очень 
неправильно, очень глупо.
  Далее, когда учёных было всего несколько тысяч на всю Европу
(точнее, на весь мир), не так уж трудно было быть в курсе разно-
образных достижений, блистать универсальностью, водиться с лучши-
ми умами. Сегодня же научных работников -- сотни тысяч. Вырасти в
общенаучную фигуру сегодня невозможно. Делать открытия теперь
много труднее, оформлять их много сложнее.
  Видные научные фигуры глобального масштаба имеются и в наше 
время (всякие spokesmen научной отрасли), но это так называемые
медиа-персоны, ещё более дутые, чем Гумбольдт.

                            *  *  *

  По-видимому, от Гумбольдта ничего читабельного не осталось: всё 
было перекрыто последующими работами других, менее раскрученных
авторов. Напомним себе, что до сих пор читаемы "Политика" Аристо-
теля, "Апология Сократа" Платона, "Сравнительные жизнеописания"
Плутарха, "Государь" Никколо Макиавелли, "Жизнь Бенвенуто Челли-
ни", "Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев..." Джорджо
Вазари и много какая non-fiction ещё.

                            *  *  *

  В Германии Александр фон Гумбольдт -- дежурный национальный
герой от науки. Аналог российских Михайлы Ломоносова и Владимира
Вернадского, белорусского Франциска Скорины, еврейского Альберта
Эйнштейна. Другим народам на всяких таких чужих героев чихать,
потому что имеются свои. У национальных героев есть ряд социаль-
ных функций, обеспечивающий им фигуристость и незабвенность. Эти
функции таковы:
   - быть примером для способных и дерзких, пусть и наивных
     вначале;
   - быть объектом упоительного поклонения для остальных;
   - давать поводы для патриотической пропаганды;
   - обеспечивать соотечественникам переживание чувства собствен-
     ного превосходства над иностранцами;
   - быть культурными реперами (смутно представляю себе, что это
     такое, но что-то такое есть);
   - предоставлять свои имена для называния всяких объектов (улиц 
     и пр.), чтобы отличать их от других.

Литература
  Сафонов В. "На горах - свобода!" в кн. "Путешествия в
  неведомое", М. "Молодая гвардия", 1956.